Записки порочного круга

                1
Все началось с этой тусовки. Впервые я попала в нее, когда мне было шестнадцать. Конечно, к тому времени я не была глупой, наивной девочкой и понимала кто они, но эти люди необъяснимым образом притягивали меня. Они были бродячими музыкантами, хотя прохожие презрительно называли их попрошайками, и старались обходить эту веселую компанию молодых людей  в потрепанной одежде, с гитарами наперевес.
Они тусовались на главной городской улице. Три раза в неделю, возвращаясь из музыкальной школы, я старалась пройти мимо них, послушать их музыку.  Четыре парня и одна девушка- это был их постоянный состав. Я боялась подойти к ним слишком близко, предпочитая сливаться с толпой и любоваться ими издалека.  Красивые (по крайней мере, мне так казалось), свободные, независимые – они были моими кумирами, я ужасно хотела быть похожей на них.
                2
В детстве я была проблемным ребенком.  Я принципиально не заводила себе друзей, предпочитая быть в гордом одиночестве, а если кто-нибудь пытался со мной заговорить – посылала его матом. Со временем все одноклассники стали меня избегать и в душе я ликовала. Мне казалось, что это очень круто – быть изгоем. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что я была маленьким загнанным зверьком, прятавшим за броней безразличия ранимую душу.
Когда мне было двенадцать, мой отец встретил другую женщину и ушел из семьи. Мне было до слез обидно, что теперь у него будут другие дети, они будут называть моего отца папой. Я так и не смогла простить ему этого ,и если он приезжал навестить меня, демонстративно запиралась в своей комнате и включала громкую музыку. А потом он перестал приезжать ,передавая мне подарки на дни рождения через маму.
Моя мама – удачливая бизнесвумен через полгода после развода с отцом нашла утешение в лице безработного молодого человека, с которым случайно познакомилась на улице. Он переехал к нам, и мама полностью посвятила себя ему. С этого момента я была предоставлена самой себе, но еще несколько лет старательно поддерживала имидж пай-девочки, хотя в моей душе уже давно назревал бунт. В четырнадцать я начала курить, попробовала алкоголь и увлеклась довольно агрессивной музыкой. Я ненавидела весь мир, считая его полным дерьмом, я не знала, для чего живу. Все чаще я задумывалась о суициде, останавливал меня лишь страх перед болью, хотя я все же пару раз резала руки в качестве эксперимента. И все-таки я оставалась хорошей девочкой.
                3
Свой первый день в тусовке я не забуду никогда. Он был для меня глотком чистого воздуха, я снова почувствовала вкус к жизни. Это было 25 апреля.
Я как обычно шла из музыкалки. Они  облюбовали несколько скамеек и настраивали гитары, собираясь играть. Двое уже  бегали по улице с шапками: собирали деньги. Я всегда обходила шляпников стороной, стеснялась, но тут вдруг заиграла моя любимая песня:
                В нирване плачет мой сон
                Проливного дождя и небесной воды,
                В нерв они колют укол, состоящий
                Из слез настоящей любви-
Чистым, высоким голосом пел гитарист. Я удивилась: обычно они играли «классику», Цоя или Гребенщикова, а тут вдруг малоизвестная андеграундная группа! Я настолько растерялась, что подошла и бросила подбежавшему ко мне шляпнику сотню.
-Ого, подруга, ну ты даешь!- изумленно воскликнул он.
-Это моя любимая песня,- неожиданно для себя сказала я.
-Уважаешь творчество Никонова? – парень  с интересом скользнул по мне взглядом.
-Очень.
Он широко улыбнулся и пригласил меня посидеть с ними. Я, естественно, согласилась. Присев на краешек скамейки, я грустно отметила, что никто не обратил на меня внимания. Тогда я стала ждать, пока они доиграют песню, одновременно наслаждаясь любимыми строчками.
Наконец, песня закончилась. Шляпник шепнул что-то на ухо тому, кто пел, и на меня обратили внимание.
-Здорово, сестренка, я Игорь. Для своих - Чума. А тебя как звать?
-Аня, - коротко ответила я, заливаясь краской.
-Очень приятно,- он протянул мне руку и я осторожно ее пожала.
Через минуту я уже знала всех по имени, точнее по кличке. Шляпника, полноватого парня в кожаном плаще звали Хирург, маленького, вертлявого паренька с разноцветным гребнем на голове- Ваня Гоблин, высокую рыжеволосую девушку с ярким макияжем- Дженн, лысого парня с пирсингом в губе и носу – Брадис, второго шляпника, который меня позвал, кстати довольно симпатичного, звали Шнай. Познакомившись, все решили выпить за встречу. Шнай выгреб из шапки мелочь и бумажные купюры, пересчитал и предложил мне сходить вместе с ним до магазина.
- Ты ваще кто по жизни, подруга?- спросил он, когда мы уже подходили к ларьку с выпивкой.
Я растерялась, не зная, что ему ответить на этот вопрос. Он усмехнулся и перевел разговор на другую тему.
Мы купили в ларьке две бутылки портвейна и дешевую водку. Шнай по-свойски что-то шепнул продавщице и она вынесла пакет с пластиковыми тарелочками, на которых лежала еда, завернутая в целлофан. Расплатившись, мы пошли обратно. Я спросила у Шная, что в пакете и он ответил, что им часто дают просто так просроченные продукты.  Потом мы болтали о всякой ерунде, пока не дошли до нашей скамейки. Народ оживился и принялся расхватывать еду. Мне досталась тарелка с картофельным пюре и подозрительной на вид котлетой. Я вежливо от нее отказалась. Пили прямо из горла, расспрашивали у меня подробности моей жизни, в общем, я была центре внимания. Единственная, кто не принимал в этом участия, была Дженн. Она сидела в стороне, время от времени бросая в мою сторону враждебные взгляды. Мне стало не по себе.
- Дженн, детка, ты че как не родная,- Чума все-таки заметил ее взгляд,- или Брадиса к новой девахе ревнуешь?
- Дурак ты, Игорь,- она встала со скамейки, перекинула через плечо торбу с надписью «Король и Шут» и быстро зашагала в сторону трамвайной остановки.
- Мне кажется, ей не понравилось быть не единственной девчонкой в мужской компании,- заметил Хирург,- Ты как думаешь, Ань?
- Не знаю, может быть,- неопределенно ответила я.
Наступил вечер. Все мы уже были изрядно пьяные, Чума даже два раз ходил блевать в кусты.  Брадис достал из чехла и гитару и заиграл «Восьмиклассницу». Все тут же подхватили ее дружным хором. Я посмотрела на часы: мне давно надо было быть дома.
-Ребята, я, наверное, пойду, поздно уже.
- Ты че, самая тема щас начнется, Андрюха с хэшем подвалит с минуты на минуту,- заплетающимся языком сказал Гоблин.
-Нет, я все-таки пойду,- я встала со скамейки,- Всем пока.
-Пока, Аня. Мы здесь каждый день, приходи, когда сможешь, ты прикольная,- сказал Чума.
-Давай я тебя провожу,-  вызвался Шнай.
-Спасибо, я дойду сама.
Я шла по вечернему городу и чувствовала себя так, будто я побывала в каком-то другом мире. Теперь все стало осмысленным и воспринималось по-другому. Голова немного кружилась не только от выпитого за день, но и от новых впечатлений, полностью захвативших меня. Единственное, что немного напрягало – реакция Дженн на мое появление в тусовке. «В следующий раз я объясню ей, что не собираюсь ни в чем с ней соревноваться» - подумала я, уже открывая двери квартиры.
                4
На следующий день вместо школы я снова пришла туда. В этот раз были только Дженн и Чума, остальные почему-то отсутствовали. Преодолевая смущение, я подошла и поздоровалась с ними. Игорь улыбнулся мне как старой знакомой и протянул бутылку коктейля, а Дженн смерила презрительным взглядом и отвернулась. Мне стало не по себе, и я сделала глоток из бутылки.
- Ань, мы сегодня на «кругу» собираемся, пойдешь с нами?- спросил Чума, забирая бутылку.
- Пойду,- не раздумывая, согласилась я, - А что там будет?
- Леха, наш хороший друг, приезжает из Питера. Как раз тебя с ним познакомим,- он повернулся к Дженн,- Ну че, где Брадис, нам уже стритовать пора, вон сколько народу мимо проходит.
- Придет Брадис, он же обещал,- хрипло сказала Дженн,- Так что расслабься.
- Тебе легко говорить,- проворчал Чума,- тебе работать нихрена не надо, Брадис обеспечит.
- А ты тоже себе муженька найди, будет кому обеспечивать,- съязвила Дженн.
Я украдкой разглядывала ее. Если честно, она не была красавицей, но в ней чувствовалась какая-то изюминка. Длинные волосы заплетены в многочисленные косички, глаза густо накрашены черным, на руках деревянные браслеты. Одета она была в широкую футболку с надписью «Punks not dead», кожаную куртку с заклепками и рваные джинсы. На ногах - фирменные  джинсовые кеды. К тому же она была высокой, а я с моими метр шестьдесят пять так мечтала быть хоть на чуть-чуть повыше. Да и была одета «как все»: узкие черные джинсы, кроссовки, свитер и красная куртка с капюшоном. «Надо будет обновить гардеробчик»- подумала я, с завистью глядя на Дженн.
- О, привет, Аня,- похлопал меня по плечу Шнай. Я и не заметила, как он подошел.
-Привет!
- Закурить не будет?- спросил он. Я порылась в сумке и протянула ему нетронутую пачку «Парламент».  Он вежливо поблагодарил и с наслаждением затянулся.
Мы дождались остальных и к трем часам двинули на «круг».  К моему удивлению,  «кругом» оказалось довольно мрачное место под главным автодорожным мостом.  От реки дул холодный ветер, и я накинула капюшон. Ребята расположились на чахлой весенней травке, достали бутылки и нехитрую закуску. Я решила прогуляться по берегу и заметила, что повсюду валялись шприцы с кровью, резаные бутылки и прочая дребедень. Почему-то мысль, что мои новые друзья – наркоманы, в моей голове не возникла. Я вернулась к ребятам и выпила немного водки, чтобы согреться. Если честно, то, что они пили, мне совсем не нравилось, но я боялась показаться избалованной девочкой, которая привыкла пить мохито  и дорогое пиво. Наконец появился тот самый Леха, которого все ждали. Я поняла это по возгласам «Привет, чувак», «Дай пять» и прочим. Мне он был совсем не интересен, поэтому я не сначала не обратила на него внимания.
- Привет, миниатюрная,- раздался чей-то незнакомый голос.
Я обернулась и почувствовала, что начинаю куда-то проваливаться… Передо мной стоял самый потрясающий парень из всех, что я когда-либо видела! Огромные карие глаза, растрепанные волосы, обаятельная улыбка… Он был высокий и худой, с многочисленными колечками в ушах. Мой язык будто парализовало, я не могла вымолвить ни слова. Он еще немного постоял в ожидании приветствия, и отошел нахмурившись. Я покраснела и отвернулась ото всех.
- Ань, ты чего с Лехой не здороваешься?- рядом со мной сел Гоблин.
- Н-не знаю, то есть я не услышала, что он поздоровался,- начала глупо оправдываться я.
- Понятно. Пошли, выпьем, а то ты замерзла. Вон, дрожишь как.
Я покорно подошла к остальным и взяла из рук Чумы пластиковый стакан, стараясь не смотреть на Леху. Водка обожгла горло и я поспешила взять кусок хлеба, чтобы закусить. Выпив, Хирург взял гитару и приготовился играть.
- Можно я сыграю?- попросила я. Алкоголь заметно придал мне храбрости.
-Валяй,- он протянул мне гитару,- Э, народ, Анька сейчас исполнит нам песню,- крикнул Хирург.
Я перекинула через плечо ремень и взяла протянутый мне Хирургом медиатор. Песня, которую я собиралась играть, я знала давно, и сейчас, когда я увидела Леху, она почему-то сразу стала ассоциироваться с ним.
                Запомнился намертво, четко,
                Мгновенно, почти буквально,
                Сердце кипит, волнуется,
                Чую, влюбилась фатально я…
От природы у меня был красивый, мелодичный голос и вот пришло время ему проявиться. Краем глаза я заметила, что Леха смотрит на меня с любопытством и мое настроение заметно улучшилось.
Я спела еще две песни «Ночных снайперов» и Леха предложил сходить на сейшн к его знакомому музыканту, но его предложение не нашло поддержки у ребят. Они все начали вести себя как-то странно, переглядывались друг с другом, а потом переводили взгляд на меня. Я начала чувствовать себя не в своей тарелке. Надо было уйти домой, и я бы ушла, если бы не Леха… Он буквально пленил меня, за каких-то несколько часов я влюбилась настолько, что не представляла как проведу пусть даже один день без него.
-Ань, может тебя домой проводить,- неуверенно начал Шнай. «Дежа вю»- пронеслось у меня в голове.
-Проводи,- мне надоела вся эта странная ситуация, и к тому же я порядком замерзла в своей легкой куртке.
Я попрощалась со всеми и пошла за Шнаем, подавляя желание обернуться.
- Я смотрю, ты еще маленькая домашняя девочка,- с какой-то непонятной иронией сказал Шнай, остановился и посмотрел мне прямо в глаза.
-Что ты хочешь этим сказать?- я отвела взгляд.
- Ничего,- он усмехнулся,- Твои родители знают, как ты проводишь время и с кем? И кстати, сколько тебе лет?
- Не знают. Мне девятнадцать,- соврала я, уставившись на его ботинки.
-Понятно,- протянул он,- Значит, они зря опасаются.
-Опасаются чего?- не поняла я.
Он не ответил. Я пожала плечами и мы пошли дальше. Шнай сказал, что я очень здорово пою, но мне было по барабану его мнение. Необъяснимым образом он стал меня раздражать, эти его вечные усмешки и недомолвки могли бы вывести из равновесия любого. Я молчала всю оставшуюся дорогу до дома.
-Слушай, ты давно в их компании,- задала я давно интересовавший меня вопрос, когда мы уже стояли возле моего подъезда.
-Два года. Все мы не так уж хороши, как тебе кажется. Ты - птица другого полета, а мы маргиналы, можно сказать отбросы общества. Ты живешь  в шикарной новостройке, а мы ютимся в бараке. Мы играем, чтобы заработать, а ты просто ради удовольствия. Дальше продолжать?
- Слушай, мне все равно кто вы. Та жизнь, которой я живу, меня никогда не прикалывала. Если хочешь знать, я с детства ненавидела то, что меня окружает, и с радостью променяла бы свою жизнь на вашу.
- Посмотри на себя, ты хорошо одета, у тебя водятся деньги, дорогой мобильник и плеер. Тебе не стать такой, как мы с твоей внешностью и манерой поведения. Ты – другая.
С этими словами он развернулся и быстро пошел от моего дома. Я же стояла, глотая слезы и повторяла про  себя: «Я буду, буду такой как вы! Ты тогда пожалеешь о том, что наговорил мне!»
Я была девчонкой, самолюбие которой было задето. Ради того, чтобы доказать им, что я «своя в доску», я была готова пойти на любые жертвы, сделать что угодно. Я была такой дурой!
На следующий день я первым делом отправилась в салон, где без всякой жалости отрезала свои роскошные волосы, оставив жалкий ежик на макушке. Мне покрасили их в черный цвет и сделали рваную стрижку. Потом я прошлась по секонд-хендам и накупила себе кучу вещей. Напоследок, я сделала пирсинг в языке и проколола уши в трех местах. Я не боялась, что меня будут ругать дома: мама давно забила на меня и частенько даже не приходила ночевать, гуляя со своим любовником на корпоративах и вечеринках.
                5
Теперь мы тусовались на «кругу».  Как я и ожидала, мой внешний вид произвел настоящий фурор среди ребят. Еще бы. Ведь я пришла в длинном сетчатом свитере, джинсах с заплатами и в настоящих «Мартинсах», правда немного потрепанных. Я даже накрасилась как Дженн. Ее тоже зацепил мой новый облик, она подняла большой палец в знак одобрения и улыбнулась.
Прошло две недели. Я приходила на «круг» по вечерам, так как старалась не пропускать занятия. Ну и тем более днем все они работали: играли в переходах и на улицах. Шнай после нашего разговора больше ко мне не цеплялся, сохранял нейтралитет. Я все больше становилась своей в компании, между мной и ребятами даже появилось подобие дружбы. Жаль только, что Леха тусовался с нами очень редко, постоянно ссылаясь на какие-то дела. От Хирурга я узнала, что Лехе двадцать шесть,  он музыкант и художник, а самое главное, что у него нет девушки. Конечно, меня немного смущала разница в возрасте , но я не боялась, что он не захочет иметь дела с малолеткой: все думали, что мне девятнадцать. Понемногу они начали доверять мне, я узнавала подробности их личной жизни и то, как они оказались здесь. Но больше всего меня интересовали два человека – Леха и Дженн.
  Дженн на самом деле звали Дашей. Ей было двадцать лет, она заканчивала театральный, мечтая стать актрисой в театре.  Ее мама была полной противоположностью моей – дома Дженн держали в ежовых рукавицах.  Я ей по-прежнему откровенно не нравилась, но все чаще мы тусовались вдвоем. Мне с ней было скучно и когда мы оставались вдвоем, я затыкала уши плеером .В тот день мы сидели на парапете и ждали ребят, которые должны были скоро подойти. Дженн  нервничала и курила уже третью сигарету.
-Ты чего нервничаешь? – осторожно спросила я.
-Не твое дело,- огрызнулась она,- Если тебя приняли парни, это не значит, что я тоже буду строить из себя твою подружку.
Я не обиделась. Я понимала, что она ревнует меня к ребятам, ведь теперь на нее почти не обращали внимания.
-Да очнись ты, дура,- Дженн отбросила недокуренную сигарету ,- Они же все спят и видят как бы тебя трахнуть!
- Гонишь,- недоверчиво посмотрела я на нее.
Дженн снова достала сигарету из пачки и принялась разминать ее пальцами.
-Да нет, это правда,- прошептала она,- Групповуха у них обычное дело. Я избежала этой участи только потому, что меня с ними познакомил Брадис, а девушка друга для них – святое. А ты для них идеальная добыча, преданно заглядываешь им в рот, мечтаешь стать своей в тусовке и к тому же слегка глуповата.
Я уязвлено молчала. Правда о себе из уст Дженн обидела меня больше, чем весть о групповухах. Она грустно улыбнулась и обняла меня за плечи. Я кусала губы, чтобы не зареветь, мне не хотелось, чтобы она видела мои слезы. Я отстранилась и, стараясь казаться спокойной, сказала, что мне пора домой. Дженн пожала плечами и сказала, что это не ее дело, но в тусовке мне лучше не появляться, если я, конечно, не хочу стать их шлюхой. Мне пришлось признать ее правоту и я твердо решила больше не тусоваться с ними. Напоследок, мы с Дженн обнялись и она пожелала мне удачи. Я помахала ей рукой на прощание и медленно пошла в сторону остановки, которая была совсем в другой стороне, но мне не хотелось попасться на глаза парням. Я чувствовала себя гаже некуда и мысль о том, что я больше не увижу Леху, буквально переворачивала мою душу. «Биопсихоз» в плеере колотил по нервам, и я ощущала, как нарастает во мне ненависть к ребятам. Меня выставили глупой дурочкой, посмеялись надо мной. Я дошла до какого-то ларька и купила банку крепкого пива. Алкоголь немного притупил злость и чтобы окончательно успокоиться, я догналась водкой. Раньше «ерш» уносил меня моментально, но сейчас я сидела полной прострации. Меня затошнило и я села на скамейку.
- Эй, миниатюрная, что с тобой? – кто-то (я догадывалась кто) легонько тронул меня за плечо.- Да ты пьяна в стельку! Что стряслось?
- Отвали,- заплетающимся языком крикнула я.
Леха покачал головой и вдруг подхватил меня на руки и куда-то понес, несмотря на мои протестующие крики. Я была слишком пьяной, чтобы осознать то, что любимый человек несет меня на руках, я ощущаю его руки, слышу биение его сердца. Он занес меня в какой-то барак и уложил на диван. Голова кружилась, мне казалось, что диван качается из сторону в сторону. Я закрыла глаза и почувствовала, что на мою голову опустилось влажное полотенце.  Оно приятно холодило, и я не заметила, как уснула.
                6
Я проснулась, когда было уже темно. Приподнявшись на локте, я осмотрела комнату, в которой находилась. В ней почти не было мебели, не считая дивана, на котором я лежала, старого письменного стола с лежащим на нем ноутбуком и парочки кресел, из которых местами выглядывал поролон. Обои были старыми, кое-где с ржавыми потеками, доски на полу прогнили, да и пахло сыростью и чем-то сладковатым, такой запах обычно бывает при гниении. Я поежилась: мне здесь определенно не нравилось. Дверь скрипнула, и в комнату вошел Леха.
-Проснулась, принцесса?- он улыбнулся,- Извини, у меня здесь нет королевских условий, но, по крайней мере, ты выспалась.
- Так ты здесь живешь?
- Не, я здесь иногда ночую. Это дом моего хорошего друга, который,- он пнул валявшийся на полу яблочный огрызок,- не отличается аккуратностью. Ты есть будешь? Я сварил картошку, или такие барышни как ты предпочитают…ммм…свинину, запеченную в собственном соку с каким-нибудь экзотическим соусом?- он откровенно издевался.
-Прекрати со мной так обращаться!- я встала с дивана. Голова немного побаливала,- Я обычная. Такая же как вы все!
-Ты всерьез так считаешь?- он склонил голову набок и прищурился.
Я не ответила. Совсем не так я представляла себе свою новую жизнь. Жизнь в тусовке. Мне казалось, что все будет проще, они будут вести себя со мной на равных, а оказалось все иначе. Я для них просто глупая домашняя девочка, которую можно использовать в своих целях. От этой мысли я передернулась.
-Ты как хочешь, а я пошел хавать,- Леха невозмутимо повернулся и исчез в дверном проеме.
Мне ничего не оставалось кроме как пойти за ним.
Мы сидели на загаженной кухне. Леха поставил передо мной глиняную миску, в которой дымились клубни картофеля, посыпанные солью и два куска хлеба. Я задумчиво ковыряла вилкой картошку, мне кусок в горло не лез. Что же я делаю, зачем я сижу с ним? По-хорошему, надо было встать и уйти, но его присутствие всегда парализовывало мою волю.
-Невкусно?- спросил он, подняв на меня глаза.
Я заверила его в обратном, и через силу проглотила кусок картошки. Он быстро доел свою порцию и закурил. Сладковатый дымок поплыл по кухне. Я принюхалась: он явно курил не сигареты.
-Что ты куришь?
- Анашу, -просто ответил он,- Хочешь попробовать?
Я слышала об анаше много раз. В школе нам даже проводили лекцию о вреде растительных наркотиков, но мне они не показались такими уж опасными. Пару минут я раздумывала над его предложением и все же согласилась.
-Умница,- он поманил меня,- Есть разные способы курения, но для новичков в этом деле лучше курить «паровозом». Иди сюда, я покажу, что надо делать.
Я с некоторой опаской подошла к нему и села на подставленный стул. Он вставил косяк себе в рот зажженным концом, перед этим велев мне открыть рот и вдыхать глубоко в легкие дым, который он будет мне «задувать». Я приблизилась к нему вплотную и вытянув губы трубочкой начала вдыхать коричневатый дым. Со стороны можно было подумать, что мы целуемся. Задержав дым в легких, я по порциям начала его медленно выдыхать, стараясь не проглотить.
- И не думай, что приход настигнет тебя с первого раза,- он с явным наслаждением затянулся,- Некоторых торкает  только на третий или даже на десятый раз.
Я закашлялась. Все-таки дым был довольно противным. Голову заволокло приятным туманом, и я откинулась на спинку стула, закрыв глаза.
-Еще хочешь?- спросил Леха.
Я кивнула. За вечер мы скурили четыре косяка. Приход  я словила на третьем. Все стало радостным, я посмотрела на свои руки – они были такими длинными! А стоило мне закрыть глаза, как передо мной начинали плыть разноцветные картинки, что-то вроде сюрреалистического мультика. Меня перло часа два, прежде чем я снова вернулась в свое обычное состояние.
- Понравилось?- Леха налил мне стакан воды, зная, что после анаши всегда бывают  дикие сушняки.
-Очень,- я залпом выпила воду и попросила еще,- Ты часто куришь?
- Каждый день, начиная с четырнадцати лет. Кстати, тебе повезло, что торкнуло почти сразу. Мне-то потребовался целый месяц, чтобы словить нормальный приход. Хочешь, завтра покурим через булик?
-Через что?- не поняла я.
-Через бульбулятор. Это такая фигня из двух бутылок, короче завтра увидишь. Ну, так ты согласна?
-Посмотрим,- вспомнив, что я больше не появляюсь в тусовке, я загрустила.
-Кстати, в первый раз видел тебя пьяной. В честь чего это ты набралась?
- Да так, ерунда. Дженн сказала мне, что вы приняли меня в тусовку для своих пошлых целей,- ядовито сказала я и отвернулась.
-Тааак, Дженн снова принялась за свое,- Леха взял меня за подбородок и заставил поднять на него взгляд,- Запомни, хоть мы все и полное дерьмо, неработающие ублюдки и маргиналы,но мы никогда и пальцем не тронем девушку, в нас осталось еще что-то человеческое. Ты меня поняла?
-Да, но…
-Дженн – та еще сука. Ей поперек горла все девчонки. Она просто ревнивая стерва, которая перегрызет горло любой, кто позарится на ее мужика. В тебе она видела потенциальную угрозу для своего семейного счастья.
-Ты так хорошо разбираешься в девушках?- я все еще не верила ему.
- Ты даже не представляешь насколько. Собирайся, провожу тебя до остановки,- резко сказал он.
Я покорно натянула куртку и вышла вслед за ним. Я знала, что Дженн будет устраивать мне гадости, но не представляла, что она решится на такое. Не знаю почему, но я поверила Лехе. Меня еще немного тянуло от анаши и больше всего мне сейчас хотелось поцеловать его. Ведь потом все можно было списать на свое неадекватное состояние. Но я этого не сделала. Он довел меня до остановки, посадил на трамвай и попрощался.
                7
Прошел месяц. Я по-прежнему ходила на «круг». Дженн и Брадис там больше не появлялись, после того, как Леха рассказал о ее поступке. Я шляпничала или играла на гитаре, помогая ребятам заработать, а вечером мы пили пиво, курили траву и болтали.  Я крепко на нее подсела и тратила каждый день по пятихатке на маленький коробок наркотика. За мой маленький рост и нимфеточную внешность, Гоблин придумал мне кличку Элли. Теперь все обращались ко мне только так, а я думала, что такую кличку надо было заслужить, и радовалась как ребенок.Вот только Шнай был единственным, кто упорно продолжал называть меня по имени, но я не придавала этому особого значения. Я наконец-то стала своей! От маленькой глупой девочки не осталось ничего, разве что я по-прежнему слушалась маму. Мы ходили на все панк-концерты, которые проводились в нашем городе, даже смотались на три дня в Улан-Удэ посмотреть на могилу легендарного Алексея Фишева. Только вот для Лехи я оставалась просто подругой.
В конце июля Леха предложил мне попробовать кислоту. Я знала, что от нее у человека появляются галлюцинации, которые длятся часами, но не хотела показаться трусихой в глазах любимого. Поэтому согласилась. Он дал мне маленькую таблетку с кельтским крестиком и сказал, что ее надо раскрошить и немедленно проглотить. Я сделала все, как он сказал, запив ее большим количеством алкоголя. Мне повезло, что я не подсела на ЛСД, так как спустя полчаса после принятия таблетки мне начали мерещится всякие чудовища: стакан в моей руке превратился в огромного косматого паука, с потолка падали склизкие черви, а из телевизора вылезали какие-то синие руки. Я орала от страха, Леха пытался меня успокоить, но мне казалось, что он хочет меня убить. После двух или трех часов мучений, я сказала что все: больше никаких «веселых» таблеток. Он убеждал меня, что следующий раз будет лучше, но я оставалась непреклонной.
От Лехи я узнала, что все ребята на чем-нибудь да торчат. Хирург и Гоблин плотно сидели на винте, пару раз мне случалось видеть их исколотые руки, но я отказывалась верить своим глазам. Чума – вовсю нюхачил кокаин, но зависимости как таковой не наступало. Шнай и Леха постоянно пробовали все новые и новые наркотики, но их главной привязанностью оставалась трава. Брадис и Дженн экспериментировали с кислотой и экстази, но так и не подсели. Среди них не было только игловых или попросту героинщиков. Я и сама ужасно боялась подсесть на героин, трава меня пока вставляла, но что будет дальше не знал никто.
На «круге» начали появляться новые ребята. В основном, те, кто путешествовали автостопом или возвращались из других городов, но почти все из них не задерживались в тусовке надолго.  Я крепко сдружилась с Лисой, девчонкой из Питера, которой, как и мне было шестнадцать. Она была настоящей оторвой! Ей ничего не стоило снять трусы прямо на улице или раскурить косяк рядом с отделением милиции. Я считала ее просто невероятно крутой и вовсю копировала ее манеру поведения. У Лисы был бойфренд по имени Эл – невзрачный очкарик, который торчал на каких-то колесах . Он меня дико бесил, потому что всюду таскался за нами. Мы с ней придумывали себе всякие экстремальные развлечения. Например, одеться как проститутка и идти на «точку». Цель – обломать как можно больше «папиков». Нам казалось это вполне безобидным, мы не понимали всей опасности нашего развлечения. Впрочем, скоро это нам надоело.
Когда мы тусовались с Лехой и его «взрослыми» друзьями, я много раз замечала то, какими глазами Лиса смотрит на него. Она буквально раздевала его взглядом! Мне это жутко не нравилось, но я не хотела терять единственную подругу, да и к тому, же знала, что малолетки Леху не интересуют.
- Тебе нравится Леха?- спросила Лиса после того, как мы вышли покурить.
- Не в моем вкусе,- соврала я.- А тебе?
-Классный мальчик. Такому бы я дала,- мечтательно закатила глаза Лиса,- Жаль только, что он староват для меня. А ты бы трахнулась с ним?
- Наверное нет. Ты же сама сказала, что он старый.
-Да ладно тебе, подруга. Зато опытный. Слушай,- она с любопытством уставилась на меня,- Ты вообще с кем-нибудь переспала?
Я покраснела. Мне было стыдно признаться ей, что у меня никогда не было мальчика. Даже в младшем возрасте я ни в кого не влюблялась, словно берегла себя для Лехи. Но Лисе об этом знать было не обязательно, поэтому я ответила, что трахалась с разными парнями. Судя по ее лицу, она не очень-то мне поверила, но ничего не сказала.
А потом Лиса уехала в Питер. Я скучала без нее, и хоть она оставила свой номер, я почти не звонила ей: не хотела бередить душу. На следующее лето она клятвенно обещала приехать еще, но я не особо доверяла ее словам. Теперь я чувствовала себя немного одинокой, внимание ребят мне досаждало, так как хотелось женского общества.
                8
Мама начала догадываться, что со мной не все в порядке. Я сильно похудела, кожа лица приобрела болезненный серый оттенок, щеки ввалились, а скулы, наоборот, выделялись на моем исхудавшем лице. Сначала она устроила мне допрос с пристрастием, но, не добившись ничего вразумительного, перешла к активным действиям. Мне было запрещено гулять по вечерам, карманных денег меня лишили. Я ненавидела ее и старалась всеми правдами и неправдами отпроситься на улицу. Иногда мне это удавалось, но чаще всего я сидела в своей комнате и гоняла по несколько раз любимые песни, которые всегда поднимали мне настроение. Пару раз мне звонил Леха или Шнай, я подолгу с ними болтала о всякой ерунде, они делились со мной новостями. Так, я узнала, что Брадиса поймали менты, когда он получал деньги за траву. Ему приписали барыжничество. Дженн так никто и не видел, телефон постоянно твердил, что «абонент временно недоступен».
Около двух недель я безвылазно просидела под домашним арестом. За это время я отъелась, мама почти насильно впихивала в меня завтраки-обеды-ужины. Отчасти я была ей благодарна: мое лицо приобрело прежнюю форму, я даже похорошела! Но мне все время приходилось мириться с присутствием Сергея – маминого гражданского мужа. Он раздражал меня до зубовного скрежета своими нравоучениями и прочей ерундой.  Он сказал маме, что, возможно, я употребляю наркотики. Она, конечно, всполошилась и бросилась проверять мои вены: я была чистой и мама успокоилась. Глупая, она не знала, что существуют разные виды наркотиков, помимо герыча и винта, которые колются в руку. Меня водили к психологу, который сказал, что «у девочки депрессия, ей необходимо почаще выбираться на природу, отказаться от интернета и перестать слушать тяжелую музыку, перейти на классическую». Врач также выписал мне «Феварин» - слабый антидепрессант и «Хлорпротиксен» - успокоительное или что-то в этом роде. Я, естественно, попробовала вторе больше, чем было написано в рецепте, так как знала, что от некоторых антидепрессантов можно получить кайф, сравнимый с эффектом одного-двух косяков. «Феварин» действительно торкнул, а от «Хлора» я чуть не умерла!
Вкинувшись четырьмя таблетками, я стала ожидать прихода, который все никак не наступал. Разочаровавшись, я легла спать и уснула почти сразу, что редко со мной случалось. Проснулась я среди ночи от непонятного ощущения во всем теле. Мне казалось, что все мои части тела существуют в отдельности, а я не могла даже пошевелиться. Сердце сначала колотилось, как бешеное, а потом начало замедлять ритм. Я сильно перепугалась, еле- еле сползла с кровати и добралась до маминой комнаты. Мама, испугавшись так же как я, накапала мне сердечных капель и дала валидол. Я снова легла на кровать, попытавшись заснуть, но руки-ноги крутило, я не могла лежать. Промучилась я до утра и где-то часов в девять ломота исчезла. «Больше не прикоснусь к этой дряни» - решила я.
Но я сильно ошибалась, когда подумала, что все кончилось. Когда мы обедали, у меня вдруг начало сводить набок челюсть, лицо словно перекосилось.
-Анечка, что с тобой? – мама перепугалась не на шутку, увидев мое лицо.
Я не могла ответить, челюсти будто намертво сцепились друг с другом,  зубы терлись друг о друга. Просидев так несколько минут, я начала чувствовать мельчайшие крошки, отколовшиеся от зубов. Мама вызвала «скорую», те лишь развели руками, признавшись, что видят такое впервые. «Наверное, это побочные действия какого-то лекарства», - предположил один из них. Я упорно молчала. Сделав мне какой-то укол для очистки совести, они уехали.
Судороги продолжались два дня, потом все прошло, осталась лишь небольшая слабость. Таблетки я выкинула в окно.
                9
Остаток лета я просидела дома. На «круг» с каждым днем хотелось все сильней, хотелось повидаться с ребятами, особенно с Лехой. Моя любовь к нему не угасала ни на секунду, я постоянно рисовала его в своем альбоме, начала писать стихи от избытка переполняющей меня любви.  Каждую ночь я видела его во сне, но к утру, обычно, сон стирался из памяти, оставляя лишь общие фрагменты. Я мечтала, что мы с ним обязательно поженимся, у нас будет своя квартира, которую мы обставим вместе, а потом у нас родятся дети – мальчик и девочка. Мальчика будут звать Денис, а девочку – Ева. Иногда я плакала от счастья, представляя эту идиллическую картину. Я выбрала «нашу» песню и постоянно слушала ее, фантазируя о нашем совместном будущем. Это была песня группы «Последние танки в Париже», которая называлась «11 сентября».
Когда не прут наркотики из-за любви,
И день уже заранее достал,
Когда все вещи в комнате одни,
Закат на спицы улицы упал…
Я слушала эти строки и в моей душе все больше росла уверенность, что в один прекрасный день он скажет мне «Я тебя люблю. Давай встречаться?»
                10
Первого сентября я пошла в 11 класс своей элитной гимназии. После линейки, пользуясь тем, что мама вернется поздно, я отправилась на «круг». Ребята все тепло приветствовали меня, но Лехи с ними не было. Я немного расстроилась. Попросив у Шная сигарету, я с наслаждением затянулась, так как все недели своего заточения не курила. Все они были под шафе, а пить мне совсем не хотелось. Я отошла в сторонку и, расстелив на земле куртку, села, наблюдая за ними.
-Я присяду?- это был Шнай, который подошел ко мне спустя некоторое время.
-Валяй.
-Ты как, нормально?- в его голосе читалась тревога.
-Да, вполне. Слушай, что это у Чумы с руками?- спросила я, заметив, что они были туго забинтованы уже пропитавшимися кровью бинтами.
- А, ерунда. Тоже, что и у меня,- он задрал рукав толстовки, и я увидела пару свежих ран пониже локтя.
-Что это?- меня затошнило.
-Да это мы в бутылочку играли,- равнодушно сказал Шнай.
-Разве в эту игру ТАК играют?- я была в недоумении.
Он широко улыбнулся.
-Мы играем по своим правилам. Тому, на кого укажет бутылка, режут руку. Чуме не повезло, на него раз десять выпадала, а на меня всего два.
-Глупость какая-то. Вы садисты что ли?- я смотрела на его руку с нескрываемым отвращением.
-Мы - настоящие мужики,- гордо сказал он.
Я фыркнула и отвернулась. Идиоты.
Шнай попытался со мной заговорить, но я отвечала неохотно, и он отстал. Сегодняшний день прошел хуже некуда. Не дожидаясь, пока стемнеет, я отправилась домой. Никто меня не удерживал, и это было обиднее всего. За те несколько недель, что я провела дома, между нами снова появилось отчуждение, и мне надо было вновь завоевывать авторитет среди ребят.
У меня это получилось. Опять мы стали как одна семья. Теперь я старалась пить поменьше, зато начала много курить и травы, и сигарет. За день я выкуривала столько, что к вечеру меня начинало тошнить. Я вновь почти ничего не ела.
Из-за учебы и музыкалки я появлялась на «кругу» только по выходным. Ребятам не нравилось то, что я учусь, они говорили, что настоящий панк-маргинал не учится и не работает. «Предай школу анафеме!»- постоянно советовал мне Хирург, но я не решалась пойти на такое.
С Лехой за весь сентябрь я виделась только три раза. Он постоянно куда-то исчезал, а когда появлялся, то вид у него был осунувшийся и немного болезненный. Я ничего у него не спрашивала, потому что знала: он не ответит.  Ребята тоже ничего не знали о Лехе или упорно скрывали это. Со Шнаем отношения у меня стремительно портились, он, по-моему, ревновал к Лехе.
                11
Осень в этом году выдалась холодной. Ночью температура опускалась до минусовой отметки, днем стабильно показывала десять градусов. С реки дул пронизывающий ветер, который забирался под одежду и заставлял дрожать от холода. «Круг» опустел. Теперь мы тусовались в подземных переходах, а если оттуда нас выгоняли, то мы шли к баракам, где жили ребята. Зарабатывать они стали мало, прохожие почти не кидали деньги, пришлось им устраиваться подсобными рабочими в магазины и на рынки, чтобы заработать на коктейль и наркоту. Только Чума не пожелал нарушать «главное правило панка» и попрошайничал на улицах, зарабатывая в день около ста пятидесяти рублей. Холод чувствовался во всем: в их отношениях друг с другом, в жестких глазах Гоблина, в голосе Шная. Первый раз я невзлюбила осень. Оттепель была только в моих отношениях с Лехой.
Леха был единственный, кто не жил в бараке. У него была своя квартира, доставшаяся ему от бабушки. Иногда мы приходили к нему, он кормил нас и давал ребятам в долг траву или колеса. У него я попробовала валиум, который меня не особо вставил, но после него возникало приятно-расслабленное состояние, умиротворение. Он давал мне слушать совершенно запредельную музыку: «The Doors», «Theodor Bastard», «Случившийся сентябрь», давал смотреть фильмы, о которых я раньше не знала, показывал мне свои живописные работы. С ним мне было безумно интересно, он не казался мне занудным или скучным, все, что он говорил, я немедленно принимала за постулат.
-Тебя дома не ругают?- спросил он однажды.
-Нет, а должны?- с вызовом ответила я.
Он усмехнулся.
-Элли, только не ври, что тебе девятнадцать, самое большее, что тебе можно дать – семнадцать. Я угадал?
- Семнадцать мне исполнится через два месяца,- я покраснела.
-Мои родители бы меня убили, если бы узнали с кем я провожу все выходные,- задумчиво сказал он,- Но меня-то уже не исправить, к тому же я давно совершеннолетний. А вот ты еще маленькая девочка из благополучной семьи, почему же ты общаешься с нами?
- С вами я чувствую себя живой.
Он понимающе улыбнулся и легонько щелкнул меня по носу. Я улыбнулась ему в ответ. Потом он предложил погулять по набережной. Я согласилась. Это была незабываемая прогулка! Мы разговаривали обо всем на свете, фотографировались, пили дорогое пиво в кафешке, он подарил мне маленького плюшевого мишку, которого купил, пока я выходила позвонить маме, словом, мы вели себя как нормальные парень с девушкой, а не как маргиналы, курящие марихуану  и употребляющие колеса. Когда мы прощались,  стоя у трамвайной остановки, я думала, что он меня поцелует, но он ограничился коротким «Пока!». Мне было немного обидно, вот только сегодняшний день полностью скрашивал это маленькое разочарование. Я улыбнулась, и, прижимая к себе плюшевого медведя, села в подошедший трамвай.
После нашей незабываемой прогулки, он стал относиться ко мне несколько по-другому, перестал воспринимать меня, как ребенка.  Мы стали чаще тусоваться вдвоем, Леха рассказывал о своей жизни, о том, как он попал в этот город, в эту тусовку.
-Мне было восемнадцать, когда мы с родителями переехали сюда. Это было лет семь назад,- он закурил и продолжил,- Я без проблем поступил в художественное училище, на отделение монументальной живописи. Там я познакомился с Хирургом, хотя почему Хирургом? Тогда его звали Максим, он был довольно странным парнем, увлекался кибер-индастриалом и марихуаной. К тому времени я курил уже четыре года,  на почве нашего общего увлечения мы подружились. Потом его отчислили за прогулы, а я доучился до конца. Несколько лет мы с ним не виделись, но как-то раз, зимой, я встретил его на улице. Так все и закрутилось. Он познакомил меня с Чумой и остальными, мы тут же сдружились. Я рисовал их портреты, они угощали меня выпивкой и делились едой, когда я был совсем на мели. Потом я устроился подрабатывать к одной питерской рок-группе, оформлял их альбомы, разрабатывал афиши и прочее.  Сейчас я продолжаю с ними работать, отсылаю им по электронке свои разработки.
-Зачем же ты сейчас тусуешься с ребятами?
-Они – мои друзья, я не могу просто взять и разорвать многолетние отношения, хотя мне не очень нравится та жизнь, которую они ведут. А еще мне их жалко. У Чумы эпилепсия, ему нужны лекарства и я помогаю ему деньгами.
-Надо же, я и не знала,- пробормотала я.
-Он бы никогда и не сказал тебе об этом,- усмехнулся Леха,- Так что пусть это будет нашей маленькой тайной.
-А ты был в кого-нибудь влюблен? – задала я давно интересующий меня вопрос.
Его лицо помрачнело.
-Был,- ответил он через силу,- Там, в Питере, я познакомился с одной девушкой. Ее звали Лера. Она была героиновой наркоманкой и плотно сидела на игле, но я любил ее, наверное, больше жизни. Когда мы познакомились, ее зависимость была в начальной стадии, она была чертовски привлекательна! Мы были вместе два года. Два года безумной любви, страданий, резаных вен, поисков денег… Красавицей она быть перестала к исходу первого года, но я продолжал любить ее за горящие похотью глаза, густо накрашенные тушью, за худобу (она весила сорок два килограмма), за улыбку Лив Тейлор…,- он замолчал и отвернулся.
-Она умерла, да?- тихо спросила я.
-Нет. Она до сих пор колется, превратилась в ходячий скелет, но жива. Друзья ее не бросают, надеются на ее выздоровление. А я понял, что моя любовь к ней была ошибкой. Все. Давай закроем эту тему.
-Давай.
Мы сидели на парапете моста. Неловкость, связанная с откровенностью Лехи постепенно исчезла и мы продолжили общаться как ни в чем не бывало. Поздно вечером, после третьего маминого звонка, я все же собралась уходить. Леха предложил проводить меня до дома, я не стала отказываться. На прощание он поцеловал меня в щеку и скрылся в темноте двора. Я была счастлива.
                12
К исходу осени я уже плотно сидела на валиуме. Чтобы не светиться, таблетки мне покупали ребята, а Леха почему-то отговаривал меня. Я его не понимала: он же первый дал мне попробовать! Но его глаза смотрели осуждающе, когда Чума или Хирург приносили мне упаковку заветных таблеток. Он стал какой-то чужой и от этого меня просто переворачивало, я не могла нормально учиться или общаться в тусовке. Все мои мысли были заняты этой внезапной переменой.
В октябре Чума пришел на «круг» с незнакомой девчонкой. Судя по ее виду, она была начинающей алкоголичкой. У нее были неопределенного цвета волосы, которые явно давно не мылись, синяки под глазами, да и лицо было каким-то опухшим. Она была одета в длинный балахон с надписью «Сектор Газа» , потертые джинсы и грязные кеды.
-Знакомтесь, пипл, это Анжела, - гордо представил нам ее Чума.
-Можно просто Аджика, - сиплым голосом сказала она.
-Аджика- это ее погремуха,- Чума довольно заржал,- Прошу любить и жаловать.
Да уж, имя Анжела такой «красотке» никак не подходило. Аджика (буду звать ее так) оказалась довольно агрессивной. В первый же день Чума красовался с внушительным фингалом под глазом: ей не понравилось то, что он выпил остатки коктейля, не поделившись.  Чума, однако, не обиделся.
-Ты мой «Сектор Газа» маленький! - он схватил ее в охапку и закружил. Она смеялась, а ребята недоуменно переглядывались, глядя на странную парочку.
-По ходу, наш Игореша влюбился,- улыбнулся Шнай.
-Давно пора,- хмыкнул Хирург,- Только нельзя было выбрать кого-нибудь посимпатичней?
- Ребят, они мне Сида и Нэнси напоминают. И, судя по всему, так же как и они не доживут до пенсии,- мрачно сказал Гоблин,- Попал наш Игорек.
-Да ладно тебе,- я тоже внесла свою лепту,- Вы что, не можете просто за них порадоваться?
-Можем. Давайте активно радоваться!- иронично сказал Гоблин. Остальные поддержали его и стали бегать за Игорем и что-то кричать. Я молча стояла в стороне и улыбалась: я была рада за Игоря. Пусть она и алкоголичка, так ведь и он не мимо льет. Главное, что и Чуму – заядлого скептика не обошло это прекрасное чувство. Я украдкой взглянула на Леху. Он улыбался, но глаза его были тревожными.
На выходных Хирург, как главный растаман, предложил съездить в село Урик, запастись травой на зиму, так как сезон ее подходил к концу. Не за горами ноябрь, а покупать у барыг, которые нередко табака клали  в коробок больше, чем чистой травы, нам всем не хотелось. Я, Хирург и Шнай договорились встретиться завтра на вокзале в восемь утра.
                13
Мне непривычно было вставать так рано, но пришлось. Ненакрашенная, сонная, без пятнадцати восемь я уже стояла на площади вокзала, то и дело, поправляя рюкзак, в котором лежало пять бутылок растворителя. Их попросил купить Хирург, сославшись на то, что у него нет денег.
-Привет, - подошедший Шнай по-джентльменски взял у меня тяжелый рюкзак,- Хирург как всегда опаздывает?
-Похоже на то. Кстати, сколько до этой деревни ехать?
-Примерно час-полтора. Забыл тебя предупредить, мы траву сложим в твой рюкзак, и нести его будешь  ты. Девушки ведь не вызывают подозрений у милиции.
-Ну ну,- недоверчиво посмотрела я на него,- А если все-таки вызову подозрения и меня поймают?
-Тогда мы придем к тебе на выручку,- серьезно сказал Шнай.
-Возьмете вину на себя!?- поразилась я.
-Нет. Просто схватим за руку и быстро-быстро побежим. Ну или на руки, там как пойдет.
Мы оба рассмеялись. Минут через пять подошел Хирург ,и мы сели в электричку.
В вагоне было подозрительно тепло,  я сняла шапку и расстегнула пальто. Мы уселись на свободные места, Хирург расчехлил гитару, и наша компания дружно пела Гарика Сукачева, Цоя и Янку Дягилеву. Пассажиры сначала косились на нас неодобрительно, но потом успокоились, а некоторые даже начали подпевать. В общем, доехали мы весело.
Меня удивило, что трава росла прямо у жилых домов, рядом с магазинами и у здания местной почты. Деревня эта была Богом забытым местом и мы, не опасаясь, что на нас кто-нибудь заявит в милицию, спокойно набивали рюкзак. Когда он был полон, из чьего-то распахнутого окна заиграло: «…И сниться нам трава, трава у дома…» Ох, и смеялись же мы!
У Хирурга в кармане был коробок анаши. Мы раскурились и всю дорогу до станции по-дикому гнали, вызывая недоумение прохожих. В одном мужике мы узнали Брюса Уиллиса, а в тетке, несущей трехлитровую банку молока – Миллу Йовович. Успокоились только к вечеру.
На станции мы купили по три пирожка с картошкой, так как были зверски голодны. Я достала из бокового кармана бутылку негазированной минералки, и мы запили ей пирожки. Наша электричка опаздывала. Шнай предложил погулять по лесу и мы поддержали его в этом. Через десять минут должна была проходить последняя электричка до нужной нам станции, но мы как-то забили на нее.
Короче, домой мы добрались только к трем часам ночи, сев на электричку до главного городского вокзала. Маршрутки уже давно не ходили. Ребятам надо было идти на другой конец города, но было так холодно, что я пожалела их и предложила переночевать у меня (мама ночевала у Сергея на даче). Мой дом был, конечно, ближе, чем их, но все равно до него мы топали часа полтора.
-Ништяк фатера! - присвистнул Хирург, когда я включила в прихожей свет.
-Ага,- поддержал его Шнай, снимая куртку.
-Ребята, раздевайтесь,- я скинула с ног кеды,- Ванная и туалет в конце коридора, а я пошла ставить чайник.
-Слушай, Элли, у тебя предки когда вернуться? – в кухню зашел Хирург. Его волосы были влажными, а футболку он держал в руках.
-Ну завтра вечером, а что?
-Понимаешь,-он сел на подоконник,- Мы раствор зря что ли покупали? То есть ты покупала,- поправился он,- Давай химарь сразу сварим, а завтра его можно местной панкоте толкнуть по трешке за коробок или самим раскумариться?
-Не боишься влипнуть как Брадис?- поинтересовалась я, подав ему кружку с горячим чаем.
Он фыркнул.
-Брадис – лох. Он толкал наркоту непроверенным людям. Я же предлагаю только тем, кого знаю и доверяю на сто процентов.
-Ясно. Но из моей квартиры притон устраивать нечего!
Хирург подошел ко мне и обнял сзади.
-Че ты, че ты, детка, не гоношись. Предлагаю пятьдесят на пятьдесят. От тебя требуется только место, плита и посуда, все остальное сделаю я сам. Деньги-пополам.
Я отстранилась.
-А Шнай тоже в доле?
-Нет. Если честно, я не очень ему доверяю. Он какой-то странный, даже курит так, будто ему от этого никакого кайфа, так чисто за компанию.
-Ладно,- вздохнула я, поняв, что просто так от него не отделаться.- Вари свою химку, только кухню потом отмой.
-Уважаю, сестренка,- он шутливо шлепнул меня пониже спины,- Есть эмалированная кастрюля или таз, которые после не жалко выбросить?
-Есть,- я открыла шкафчик и достала маленькую кастрюлю,- Такая подойдет?
-Вполне. Еще пластмассовую миску дай, и окно открой: вонь будет ужасная!
Я сделала все, что он попросил , вышла и закрыла за собой дверь. Пусть делает, что хочет. В гостиной на диване сидел Шнай и бездумно щелкал пультом.
-Хирург собрался варить химку,- сообщила я ему, присаживаясь рядом.
-Знаю.
-Она правда так ужасно воняет, как он говорит?
-Да. Только воняет не трава, а пары растворителя, в котором ее вымачивают, а потом кипятят.- Шнай выключил телевизор.
-Пошли ко мне в комнату,- предложила я
Он не стал отказываться. Я включила компьютер, чтобы послушать музыку. Шнай рассматривал фотографии, стоящие на полках.
-Это ты? – он ткнул пальцем в изображение маленькой девочки на игрушечной лошадке.
-Да. Мне здесь два годика,- я заулыбалась,- Это папа фотографировал.
-Ты была очаровательным ребенком,- Шнай тоже улыбнулся.
Я открыла проигрыватель и включила свою любимую песню. Под нее у меня всегда поднималось настроение.
-«Биопсихоз»? – Шнай посмотрел в сторону компьютера.
-Он самый. Тоже слушаешь?
- Это моя любимая группа, я еще в 2001 начал ее слушать.
-Сколько же тебе лет? – мне стало любопытно.
- Тебе так важно это знать? – спросил он серьезно
-Думаю да.
-Еще рано,- он принюхался,- Похоже химка на предпоследней стадии приготовления. Ань, не ходи лучше на кухню.
-Я и не собиралась.
Мы еще долго сидели в моей комнате, слушая и обсуждая группу «Биопсихоз». Потом к нам присоединился Хирург, который заготовил около двадцати коробков, и был счастлив. Утром ребята ушли, а я, не раздеваясь, легла спать.
                13
В конце ноября я встретила Дженн.
Я шла из гимназии мимо старых блочных пятиэтажек, которые давно расселили, но не торопились сносить.  Мне было ужасно холодно, и я шла быстрым шагом, мечтая поскорее очутиться в тепле.
-Эй,- окрикнула меня какая-то девушка в длинном черном пальто, которая сидела на лавке возле подъезда,- Подойди ко мне.
Я подчинилась. Что-то в ее голосе показалось мне знакомым. Подойдя ближе, я с удивлением узнала в ней Дженн. Она сильно похудела, покрасилась в блондинку и коротко остригла волосы, но была узнаваема вблизи. Без макияжа она показалась мне ужасно некрасивой, губы потрескались, глаза выглядели больными.
-Привет,- робко поздоровалась я.
- Здорово, не думала тебя когда-нибудь увидеть. Продолжаешь тусоваться с ними?
-Продолжаю,- твердо ответила я, посмотрев ей прямо в глаза.
Она немного смутилась и начала теребить край своего заношенного пальто.
-Ты прости меня за ту глупую выходку,- тихо сказала она,- я… мне очень стыдно перед тобой, Аня. Правда стыдно.
-Забей. Я на тебя не в обиде, понимаю, что ты ревновала ко мне своего мужа и …
-Кого ревновала?- перебила она.
-Ну Брадиса. Он же твой муж.
Дженн хрипло захохотала.
-Ты дура! Он мне никогда не был мужем, он мой брат.
Я растерялась.
-Но ребята…
-Мы придумали эту сказочку, чтобы я влилась в их компанию. Брат был там с самого начала, они с Чумой – закадычные друзья, а я ужасно хотела с ними дружить. Долго я умоляла Брадиса взять меня с собой, но он был непреклонен. Тогда я пошла на хитрость: сказала ему, что без памяти влюбилась в Гоблина, ну просто жить без него не могу! А брат тогда страдал от неразделенной любви к одной чувихе, и согласился взять меня с собой. Но при условии: мы с ним как будто встречаемся и любим друг друга. Я не знаю, зачем ему это было надо, но в тусовку я влилась быстро, для порядка строила глазки Гоблину и все такое. Потом он стал всем говорить, что мы поженились втайне от родителей.  Мы обманывали всех шесть лет! Не могу поверить,- Дженн закашлялась,- А теперь Брадиса посадили, а мне приходилось врать мамке, что он уехал в Питер по работе и скоро вернется.
-Зачем же ты хотела от меня избавиться?
-Понимаешь, меня ужасно бесило то, что девочка из «высшего общества» стремиться смешать себя с грязью, то есть с такими как мы. Я считала тебя позеркой, которая примазалась к нам, чтобы чувствовать себя круче и хотела всеми способами от тебя избавиться. Я ненавидела тебя и таких как ты, не понимая, что ненавижу себя! Себя пятнадцатилетнюю, которая променяла привычный уклад жизни на этот чертов «круг», на это сборище гавнарей, которые мнят себя такими же, как Фишев или Свин! Мне уже двадцать один, а я никто! У меня нет ни дома, ни работы, ни любимого человека! – она закрыла лицо руками и зарыдала.
Я осторожно села рядом и начала гладить ее по спине, шепча слова утешения. Наконец ее отпустило. Она вытерла слезы рукавом пальто и закурила.
- Мамка выгнала меня из дома, узнав, что я уже давным-давно не учусь в своем долбанном институте,- она затянулась и выпустила дым колечками,- Приходится ночевать где попало, а чаще в этих полуразрушенных домах, где на ночь собираются наркоманы,- она задрала рукав и я увидела багровые синяки и едва заметные дырки на ее венах.
-Что это?- я была потрясена.
- Они делятся со мной героином. Я подсела недавно, месяца два назад. Есть там один мальчик, он влюбился в меня без памяти, и тайком от своих друзей дает мне порошок или колет сам. Знаешь, все эти ваши колеса и марихуана – говно, по сравнению с героином. Он дает просто нереальные ощущения и, знаешь, если ты решился на укол – ты самоубийца. Но очень смелый и изощренный самоубийца,- она усмехнулась,- Это как послушать настоящий дэд кор после розовой попсы, или посмотреть фильм Бертолуччи  после американской комедии. Сравнение всегда идет в пользу первого.
-Дженн, что же ты наделала? – я не могла поверить в реальность происходящего и чувствовала себя виноватой перед ней.
-Эй, только не надо жалости! Ужасно не люблю, когда меня жалеют,- она отбросила сторону окурок и повертела в руках пустую пачку,- Сигареты не будет?
Я молча достала нетронутую пачку сигарет и отдала ей. Повеселевшая Дженн закурила еще одну сигарету и сказала:
-Нашим не говори, что со мной. Наверно, они пытались звонить мне на мобильный, но его забрала мамка. Она вообще выставила меня из дома без вещей и денег, я успела прихватить только свою торбу, где была кое-какая одежда, косметика и деньги, которые давным-давно кончились,- она посмотрела на меня.
Я так же молча, вытащила из кошелька пару сотен, потом подумала, добавила еще пару и протянула ей.
-Спасибо, Анька,- она быстро спрятала бумажки в карман,- Век не забуду. Ты обращайся, если что, где найти меня знаешь. Мне пора.
Она встала с лавки, помахала мне рукой и скрылась в полуразрушенном подъезде. Я еще пару минут стояла и смотрела в одну точку, все еще не веря, что эта худая, грязная девушка – Дженн!
Я медленно добрела до остановки и села в первый попавшийся трамвай. Мысли в голове путались, мне было ее жалко и одновременно противно. Героин… Как же я боялась этого слова, оно ассоциировалось с чем-то грязным, болезненным и порочным. И вот, Дженн стала его первой жертвой в нашей тусовке.
Я вышла на сквере и пешком дошла до «круга». Мы снова собирались там, он притягивал нас, несмотря на холод и ветер. Ребята пили водку, чтобы немного согреться, когда подошла я. Наверно, на моем лице было жуткое выражение, так как Шнай тут же обеспокоенно спросил:
-Аня, что случилось?
-Я видела Дженн,- к горлу подступил комок,- Она…она колется.
Все зашептались. В глазах у Шная промелькнула жалость и он отвернулся. Остальные, пошептавшись, стали вести себя как обычно. Чума налил в стаканчик водки и протянул мне:
-Выпей, Элли, успокойся.
Я залпом выпила содержимое, отказавшись от закуски. Захотелось напиться, чтобы заглушить внутреннюю пустоту, которая образовалась от слов Дженн. Поражало, что ребята не придали этому особого значения, они уже через минуту по-прежнему шутили и смеялись!
-Элли, послушай, она сама выбрала такой путь. Дженн уже взрослая девочка, она может отвечать за свои поступки,- Гоблин похлопал меня по плечу,- Ни ты, ни ребята ей не смогут помочь. Поэтому я тебе советую забыть про нее.
Я разочарованно кивнула. Шнай по-моему, тоже сожалел о Дженн, так как он не принимал участия в общем веселье, а сидел один на каком-то валуне и бросал камни в реку, которые пробивали некрепкий ноябрьский лед. Я подошла к нему и увидела, что он плачет.
-Из-за Дженн?- спросила я.
Он молча кивнул и добавил:
-Не только. Мне сейчас вообще паршиво, я постоянно думаю, что с тобой может случиться что-то подобное и боюсь. Валиум, марихуана, алкоголь… Что будет дальше? Тебе нет восемнадцати, а твой организм уже отравлен! Аня, очнись! Мы – не те, кто могут научить тебя хорошему, от нас надо держаться подальше!
- Я понимаю, но…не могу. Я будто связана с вами невидимой нитью, мне по-своему дорог каждый из вас.
- Ты напомнила мне Дженн. Похожие слова она говорила года четыре назад, когда Игорь сказал ей то, что я сейчас пытаюсь донести до тебя,- он запустил руки в волосы и взъерошил их,- Но кто я такой, чтобы читать тебе нотации? Поступай, как сочтешь нужным.
Я кивнула и медленно пошла к ребятам.
                14
В следующие выходные я отправилась к Дженн. Она так же сидела на скамейке и курила. Со времени нашей последней встречи прошло четыре дня, а она успела похудеть еще сильнее. На белой коже лица проступали синяки, которые казались нарисованными.
-Я знала, что ты придешь,- она загасила окурок,- Привет, кстати.
-Привет.
- Слушай, подруга, я жрать хочу, умираю. Может, купишь чего-нибудь? – в ее голосе послышались жалобные нотки.
Я быстро сгоняла в супермаркет и купила ей курицу-гриль, батон хлеба, макароны, пару йогуртов, кефир и банку кофе. Подумав, прихватила еще и сигареты.
Поднявшись по выщербленным ступеням на пятый этаж, я открыла дверь с номером 56, который сказал мне Дженн. Она сидела на колченогой табуретке, на кухне и снова курила. Я выгрузила продукты на стол и осмотрелась. В помещении стоял жуткий холод, повсюду стояли пепельницы с окурками и валялись использованные шприцы. Запах стоял соответственный. Я открыла форточку, дышать стало чуть легче.
- Рассказывай, как дела,- Дженн с аппетитом поедала ароматное куриное мясо,- Как там наши?
-Нормально,- я помыла кружку и налила воды из чайника, насыпала пару ложек кофе,- Ребята все так же стритуют и бухают. Чума кстати влюбился, представляешь?
-Ну-ка, ну-ка,- ее глаза засветились любопытством,- Не в Аджику ли?
-Точно, в нее. А ты откуда знаешь?
Дженн прищурилась.
-Год назад мы с ним вдвоем ходили на концерт «Пургена». Деньги, что имелись в наличии были потрачены на билет, а выпить ужасно хотелось. Мы решили пойти к киоску, где нам иногда, если у продавщицы было хорошее настроение, давали выпивку в долг. У киоска стояла подвыпившая девица, которая покупала литр водки. Чума быстренько подошел к ней, прошептал что-то на ухо… В общем, мы и на «Пурген» сходили, и набрались хорошенько, и с девахой познакомились. Прикинь, она Чуму перепила! Вот за это она ему и понравилась,- Дженн рассмеялась.
-Да уж, романтики маловато. Вот сейчас он и ребятам ее представил.
-Ты им ничего не говорила?- подозрительно осведомилась она.
-Нет,- соврала я, стараясь не покраснеть.
- Я тут на днях Леху видела, он как-то болезненно выглядит в последнее время, ты не замечала?
-Замечала, - удрученно сказала я,- Но он же никогда не скажет, что с ним.
-Да, дела. Он тебе нравится что ли? – Дженн покончила с курицей и налила в стакан кефир.
-Ну да. А что, так заметно?
Она улыбнулась.
-Еще как! Только боюсь, тебе ничего не светит,- она погрустнела,- Я видела его с девушкой.
Я почувствовала, что сердце рухнуло куда-то вниз.
- С какой девушкой?- еле выговорила я
- Симпатичная. Лет двадцать на вид. Кудрявые волосы, высокая, в короткой замшевой куртке и «мартинсах». Ой, прости, наверно не надо было тебе говрить,- спохватилась она.
-Да ладно… Слушай, а ты злишься на свою маму? – перевела я разговор на другую тему
- Немного. Понимаешь, мама всегда больше любила брата. Ему доставались лучшие подарки на дни рождения, лучшая одежда, да все лучшее! Он был старше меня на три года, а меня всегда считали маленькой и приходилось довольствоваться тем, что останется после старшего. Удивительно, но мамина гиперзабота раздражала его, он даже ненавидел ее за это! Вот такой вот парадокс: мама не любит меня, а я наоборот, очень люблю свою маму. Она любит Брадиса, а он ее ненавидит.
-Дааа, сложная ситуация,- протянула я.
-Не говори. Иногда кажется, что мне было бы лучше совсем не появляться на свет,- горько сказала она.
-Не вздумай так говорить! У тебя все еще будет, Дженн…
-Не смей называть меня Дженн!- закричала она,- Меня зовут Даша! Даша!
Она заплакала. Я гладила ее по голове и что-то шептала. Она так же, как и в прошлый раз быстро успокоилась.
-Ты прости, что я на тебя накричала, но я перестала искать выход. Если мне суждено умереть в этой дыре, так тому и быть.
-Никогда не давайся,- прошептала я,- Ни-ког-да.
Дженн обняла меня и я почувствовала себя матерью, которой суждено спасти своего неразумного ребенка. И я знала, что обязательно спасу ее от зависимости.
Мы еще немного посидели, а потом я засобиралась домой. Эта девушка, которую Дженн видела с Лехой, не выходила у меня из головы.  Я хотела увидеть ее своими глазами, убедиться, что между ними ничего нет (или наоборот?). Я просто хотела ее видеть.
Долго ждать мне не пришлось.
                15
В тот день мы стритовали на главной улице. Кидали мало, нам едва хватило на полторашку коктейля и водку. Холод был жуткий, не спасало и то, что я надела два свитера. Ребятам приходилось еще хуже, особенно Чуме, который играл. Пальцы сводило от холода, он играл в перчатках, но от этого портилось звучание.
Я сидела на скамейке и курила. Мысли были только о Лехе, ревность занозой сидела в сердце.  Мы с ним виделись позавчера, но он был таким же, как и обычно: шутил, рассказывал интересные истории, проводил до подъезда. Вот только не поцеловал.
-Здорово, гопнички,- к нам подошел Леха, а с ним…стояла та самая девушка. У меня перехватило дыхание от боли, которую я испытала в тот момент.
-Привет, мужик,- Гоблин протянул ему руку,- Что это за герла с тобой?
- Знакомьтесь, это Тамара, моя подруга,- он легонько подтолкнул ее к остальным.
-Здравствуйте,- у нее оказался красивый голос, в нем словно звенели колокольчики.
-Очень приятно, Тамара, я Игорь, а это Гоблин, Хирург, Шнай и Элли,- представил Чума остальных.
Я украдкой разглядывала ее. У Тамары были зеленые глаза, длинные кудрявые волосы, перевязанные на лбу лентой (шапку она почему-то игнорировала), милая улыбка… Да, в такую можно без памяти влюбиться. Здесь сравнение было явно не в мою пользу.
-Будешь? – Гоблин налил ей водки.
-Нет, я не пью,- улыбнулась она.
-Ты где ее выцепил?- вполголоса спросил Шнай.
- Она – студентка художественного училища, которое я закончил. Мы на выставке авангардистов познакомились еще месяц назад.
-Влюбился?
-Все может быть,- загадочно ответил он и подошел ко мне.
-Элли, привет, почему скучаешь? – спросил он, как ни в чем не бывало.
- Так получается,- я говорила с трудом, слезы сдавливали мое горло,- Ты извини, я пойду.
-Ты куда? – вид у него был изумленный.
Я не ответила. «Только не заплакать» - дала я себе мысленную установку, попрощалась с ребятами и отправилась домой.
Дома, запершись у себя в комнате, я наконец могла дать волю слезам. Я плакала горько и безутешно, мне казалось, что жизнь без него не имеет смысла… Я ревела часа два, пока не пришла мама, которая крайне удивилась, что я оказалась дома в такое раннее время. Окончательно успокоившись, я разорвала все свои альбомы, где был нарисован он, все тетрадки со стихами, мишку, несмотря на то, что его было жалко, я изрезала ножом. Удивительно, мне стало легче! Словно тяжкий груз, много месяцев давивший на мои плечи сброшен. Оказалось, что забыть Леху легче, чем бросить наркотики.
                16
Тамара тусовалась с нами очень редко. Она не стремилась быть похожей на нас, в каждом ее поступке и жесте чувствовалась индивидуальность. С Лехой она вела себя, как подруга, не было видно, что между ними есть отношения, кроме дружеских. Я начала сомневаться, а есть ли эти отношения вообще, или я опять нафантазировала лишнего? Моя любовь начала расти с новой силой, я ощущала вину перед ним.
Между тем Леха худел, черты его лица заострились, глаза горели болезненным огнем. Иногда мне было за него страшно, но спросить я не решалась. Он был все так же беззаботен и весел, но я чувствовала, с каким трудом ему дается это. Я проштудировала кучу медицинской литературы, ища болезнь с похожими симптомами, но картина была слишком общей, чтобы понять болезнь.
Я продолжала приходить к Дженн после занятий. Она резко подурнела, глаза выглядели безжизненными, но в ней чувствовалась какая-то бесшабашная веселость. Если ее не ломало, она рассказывала мне о своей жизни, о первой любви, о маме. Я слушала и пыталась провести некую параллель между мной и ею. Пока получалось плохо.
Я всеми силами хотела помочь Лехе и Дженн. Они снова стали главными людьми в моей жизни.
Как-то раз мы с Лехой сидели у него дома и курили. На улице шел снег и, несмотря на общество Лехи, мне было тоскливо.
-Давай сыграем в одну игру,- предложил он, заметив, что я скучаю.
-В какую еще игру?
-Она поможет нам лучше узнать друг друга. Правила довольно просты: чтобы начать игру, надо говорить «вопрос или желание», выбрать что-то одно и либо отвечать, либо исполнять. Вопросы можно задавать абсолютно любые, а вот с желаниями надо быть поосторожней. Нельзя загадывать что-нибудь связанное с насилием или причинением боли. Согласна?
-Давай,- мне стало интересно,- Кто начинает?
-Уступаю девушке,- он шутливо поклонился.
-Окей. Вопрос или желание?
-Вопрос.
Я задумалась. Что же ему задать? После секундного раздумья решила задать что-нибудь простое.
-Ты любишь черный цвет?
-Нет. Моя очередь. Вопрос или желание?
-Желание.
- Налей в стакан воды и выпей.
Я засмеялась, но желание исполнила.
-Теперь я. Вопрос или желание?
-Вопрос.
-Я тебе нравлюсь?- выпалила я, прежде чем осознала, что я собираюсь сказать.
-Да,- просто ответил он,- Вопрос или желание?
Я молчала, его ответ все еще крутился в моей голове. Сердце стучало как бешеное, мне казалось, что оно разорвет грудную клетку и вылетит, словно раскаленный шар. Он молча ждал ответа.
-Поцелуй меня,- прошептала я еле слышно.
-Ты нарушаешь правила, но я так и быть исполню твое желание в качестве аванса.
Он встал со своего места и подошел ко мне. Его равнодушие сильно задели меня и я, оттолкнув его, выбежала на улицу, без верхней одежды Мне было холодно, снег летел прямо в лицо, тушь с ресниц переместилась на щеки, но я стояла и не собиралась возвращаться. Мне было так стыдно! Я первая начала буквально вешаться ему на шею!
Хлопнула дверь подъезда, и я почувствовала, что он обнял меня сзади.
-Пойдем, малышка, ты можешь простудиться.
Я высвободилась из его объятий и молча, вернулась в квартиру, чтобы забрать рюкзак. Он безропотно принес его из комнаты, но не спешил отдавать мне. В эту минуту я почти ненавидела Леху и проклинала себя за глупость.
-Отдай,- я протянула руку за рюкзаком.
-Извини, Элли, я не хотел тебя обидеть,- карие глаза выражали искреннее раскаяние,- Останься со мной. Пожалуйста.
Я удивилась той перемене, которая произошла с ним. Из самоуверенного, нагловатого парня он превратился в растерянного, очень трогательного мальчика. Он воспользовался моим замешательством и нежно провел рукой по моей щеке, стирая следы туши. Прикосновение его теплой руки будто прожгло меня насквозь,  мне захотелось прижаться к нему всем телом, но вместо этого, сказав, что мне надо умыться, я заперлась в ванной.
А потом мы сидели на полу, прислонившись спинами к холодной батарее, и долго молчали, слушая, завывание ветра . Мне казалось таким естественным быть в его объятиях и молчать. Не ощущалось той неловкости, которая возникает между людьми в такой ситуации. Он прижимал меня к своей груди, и я отчетливо слышала немного сбивчивый ритм его сердца. Леха был стопроцентно моим человеком, в эти бесконечно долгие минуты, я как будто сроднилась с ним. Меня не смущала разница в возрасте, эта странная Тамара, меня вообще ничего не смущало! Он был только моим и точка. Но в этот день дальше объятий у нас не зашло.
Уже поздно вечером, когда я собиралась уходить, он снял со своей руки кожаный, самодельный браслет и аккуратно повязал мне на запястье. «Он будет напоминать тебе обо мне, когда я не смогу быть рядом» сказал он на прощание.
                17
Всю неделю я не виделась с Лехой. Он не появлялся на «кругу», ребята его тоже не видели. Я скучала по нему. Подаренный браслет я так ни разу не снимала с руки, мне казалось, что между нами протянулась невидимая, связывающая нас нить, а ее источником был браслет. В тусовке тоже ничего не знали о Лехе, да и не до него им было.  Как-то незаметно, я сдружилась с Тамарой. Она оказалась вполне адекватной, и не имела никаких видов на Леху.
Приближался Новый год, а вместе с ним и мой день рождения, который был 29 декабря. Я хотела отметить свой день только с Лехой, но не решалась предложить ему это. На Новый год, по традиции, приезжал папа, и мы создавали видимость счастливой семьи. Сергей же в это время отсиживался на даче. Папа приезжал ненадолго, в восемь вечера он, обычно, уходил к своей другой семье, а мне всегда было больно видеть это. Но я упорно изображала радость.
Как-то, за неделю до дня рождения, я, проходя мимо сквера, услышала знакомые голоса. Разговаривали Тамара и Леха. Спрятавшись за телефонной будкой, я начала прислушиваться к их разговору, благо слышно все было довольно отчетливо.
-Тамара, пойми, я без тебя жить не могу, и это не пустые слова! – запальчиво говорил Леха.
Тамара молчала.
-Милая, ты – мое все, я не знаю, не знаю, что с этим делать! Не бросай меня, пожалуйста!
-Алеша,-мягко сказала Тамара, - ты мне очень дорого, но как друг, понимаешь? Мы познакомились совсем недавно, сначала, признаюсь, я чуть-чуть тобой увлеклась, но это ничего не значит. У меня есть Олег, мы любим друг друга.
-Томик, родная, я сделаю для тебя все, что захочешь,- казалось, он вот-вот расплачется,- Не отвергай меня, пожалуйста.
Она вздохнула.
-Леша, послушай…
-Нет, это ты послушай! – резко сказал он,- Может, ты не хочешь со мной быть, потому что у меня СПИД? Брезгуешь или боишься?
Меня словно ударили по затылку. У Лехи СПИД! Это потрясло меня больше, чем осознание того, что он любит Тамару, а заигрывает со мной!
- Алеш, не в этом дело. Хотя, когда ты мне в этом признался, я хотела прекратить с тобой общаться, но потом поняла, что с моей стороны это будет подло и глупо,- ее голос дрожал, - Пойми, я люблю другого человека, а он любит меня. Пожалуйста, не надо рушить мое счастье, если ты меня действительно любишь.
Леха закурил и сел на скамейку. Тамара чуть слышно всхлипывала. Он отбросил недокуренную сигарету и обнял ее.
-Прости, Тамура, я кретин. Я не должен был так поступать. Конечно, вы любите друг друга, я не должен вставать между вами.
-Ты серьезно? – она перестала плакать.
-Да. Еще раз прости,- он поцеловал Тамару в щеку и быстрым шагом пошел в другую сторону.
Я бросилась домой, и первым делом, огорошила маму новостью:
-Мама, у моего друга серьезная болезнь, можешь помочь устроить его в клинику?
Мама устало вздохнула и отложила журнал, который читала.
-Что за друг? Я его знаю?
-Нет, мам, но он очень хороший, правда! – я сдерживалась, чтобы не закричать: Леха болен, а она тормозит, вместо того, чтобы немедленно помочь ему.
-Ладно, допустим. А чем он болен? Что-то серьезное?
-У него СПИД.
Как я и ожидала, мама до одури перепугалась. Она кричала, что я совсем спятила, если общаюсь с такими людьми, грозилась отправить меня в закрытый колледж. Я молча все это терпела, ожидая, пока она немного остынет. И , действительно, мама все-таки успокоилась и, взяв свою телефонную книжку , ушла звонить на кухню. Через полчаса она вернулась.
-Я договорилась со своим хорошим знакомым, что он устроит твоего приятеля в частную клинику. Есть одно но: лечение дорогое, кто будет за него платить?
Я ожидала нечто подобное, поэтому сразу ответила:
-Я буду платить. Устроюсь на работу или…
-Что? Аня ты с ума сошла?! Платить за какого-то парня с улицы! Он тебе кто сват, кум, брат?!
-Мам, я люблю его…
-Еще не легче,- простонала мама,- Он же старше тебя на десять лет! Мозги то у тебя есть?!
Я заплакала. Я плакала горько и безнадежно, словно Леха уже умер. Пусть он не любит меня, но я в силах спасти его от смерти и должна сделать это! Мама тоже заплакала и обняла меня.
-Господи, доченька, что же это делается? Успокойся, слышишь, Анюта! Я заплачу за него, только при одном условии.
-Что за условие? – от удивления я перестала плакать.
-Мы немедленно уедем из этого города.
-А как же твоя работа? – я растерялась.
-Мне еще месяц назад предложили открыть филиал моей компании в Москве, так что с работой проблем не будет. Жаль, конечно, продавать нашу квартиру, но чего не сделаешь ради счастья дочери! – она слабо улыбнулась.
- И если я соглашусь на переезд, ты поможешь Лехе?
-Да. Я это тебе гаратнирую.
-А Сергей поедет с нами?
-Нет, конечно. Я поняла, что он просто-напросто альфонс, живущий за счет богатых женщин,- грустно сказала мама.
Я вздохнула. Мне было ужасно больно расставаться с ребятами, с городом, с «кругом», но если такова цена за спасение любимого человека, я согласна ее заплатить.
                18
Свой день рождения я отметила на «кругу». Ребята искренне желали мне счастья, подарили кучу нужных и не очень вещей. Леха тоже пришел, подарил мне мой портрет, который он, оказывается, нарисовал по памяти за одну ночь, и нежно поцеловал меня в щеку. Тамара больше не появлялась, но он вел себя как обычно. Я пока не говорила ребятам, что уезжаю навсегда, не хотелось портить себе им праздники. В этот день я пила очень мало и даже не прикасалась к таблеткам и траве, хотя все ребята, кроме Лехи и Шная вмазались. В клинику Леху должны были положить после того, как я уеду.
Оставалось еще помочь Дженн. После того, как я ушла с «круга», я отправилась к ней. Но на своем привычном месте ее не оказалось. Какой-то обколотый парень сказал, что она с утра ушла и до сих пор не появилась. Мне стало тревожно, я решила подождать ее, но она так и не пришла.
Новый год прошел невесело. Меня грызла тоска, ведь с ребятами я больше не увижусь. Леха переменился, со мной он вел себя немного заискивающе, словно догадывался, что я стала свидетелем его объяснения с Тамарой. Странно, но я не ревновала Леху, не держала и обиды на Тамару.
После новогодних каникул мы  с мамой, уладив все формальности с переездом, уже стояли в аэропорту, готовясь навсегда покинуть наш родной город. Я стиснула в руках Лехин браслет, зная, что сейчас он уже должен быть в клинике. Каким образом его туда положат – я не знала, полностью доверившись врачам и моей маме. Наконец, объявили посадку. Вот и все, я улетаю навсегда. Ребята, узнав об этом, пришли меня проводить, но в зал их не пустили. Они стояли и махали мне из-за стеклянной стены. Я тоже махала им в ответ, чувствуя, как по щекам катятся слезы…
                19
Прошло несколько лет. Я училась в МГУ на факультете журналистики, мечтая стать редактором в журнале. К наркотикам я больше не прикасалась, только курила сигареты, не собираясь бросать эту привычку. Я жила отдельно от мамы, и 25 апреля, в день, когда я впервые попала в тусовку, я приехала в свой родной город. Мама об этом ничего не знала.
Город изменился. По улицам шли другие люди, повсюду кипела другая жизнь, в которую я, почти москвичка, уже не вписывалась.
Первым делом я отправилась на «круг». Там тусовались уже совсем другие люди. Они предложили мне выпить, но я отказалась и отправилась дальше. На главной улице тоже никого не было. Мне стало безумно грустно. Я прошлась мимо бараков, мимо дома, где я жила, подчинившись внезапной ностальгии. Моя поездка прошла впустую, и я первым же рейсом вылетела обратно в Москву.
Жизнь потекла по-прежнему: учеба, дискотеки, подруги. Только парня у меня не было, ведь я до сих пор любила Леху.
Я ехала в метро, как вдруг кто-то закрыл мне сзади глаза. Я испугалась: вдруг на меня напал насильник или маньяк?
-Что за дурацкие шутки? – мой голос звучал тоненько и робко.
-Привет, миниатюрная,- раздался знакомый голос и руки убрались от моего лица.
Я обернулась. Передо мной стоял Леха и улыбался. В этот момент я думала, что умру от радости! Не стесняясь пассажиров, я взвизгнула и крепко обняла его за шею. Он обнял меня в ответ и поцеловал в висок. Я стояла, чувствуя его до боли знакомый запах и ревела, а он гладил меня по голове и шептал что-то успокаивающее. Никогда в жизни я не была так счастлива!
-Как ты меня нашел? – спросила я, когда мы вышли из метро.
-Военная тайна,- заговорщически подмигнул он.
-И все же?
- Ань, давай это останется моим маленьким секретом. Главное, что я нашел тебя, а остальное – вторично. Ты согласна со мной?
Я кивнула. Мы обнялись и пошли по освещенной площади, навстречу нашей новой жизни
                20
После того, как я закончила институт, мы с Лехой обвенчались. Он так и не вылечился до конца от СПИДа, но врачи подарили ему 30 лет жизни, которые мы, надеюсь, проживем счастливо. Теперь он зовет меня только по имени.
Чума сидит в тюрьме за кражу. Аджика его бросила.
Гоблин остепенился, завел семью, и лишь изредка приходит на «круг», чтобы поучить уму-разуму молодежь.
Шнай уехал в Питер и основал свою рок-группу. Одну из песен он посвятил мне.
Брадиса давно выпустили, он до сих пор живет с матерью, а она продолжает сдувать с него пылинки.
Хирург с винта перешел на героин. Он пропал два года назад, и больше о нем не было вестей.
Дженн умерла в ту ночь, 29 декабря. Ее убили наркоманы, которым не хватило денег на дозу, а у нее с собой была небольшая сумма. Из всех ребят, мне ее жалко больше всех, я до сих пор чувствую свою вину перед ней.
Если у нас когда-нибудь родится ребенок, если это будет девочка, я обязательно назову ее Дашей. В память о девушке, которую сгубил героин.