Лютодар, гл. 1 исправленная

После замечаний, присланных мне в письме Внимательным читателем, за что ему огромное спасибо, я решила немного переделать первую главу. В частности наибольшей критике подверглись два момента: "Начало не заинтересовывает" и "Диалог с разбойниками слишком банален". Надеюсь, мне удалось хоть немного сгладить огрехи первой редакции.
Если кто-то из терпеливых читателей найдет время и желание сравнить оба варианта, буду очень благодарна за отклик в рецензиях или письмах.


Черное озеро


Скулил и рвал цепь мохнатый пес Резвашка, вскапывая когтями землю. Стан подошел к князю сзади и тихо спросил: «Приказать псарю утихомирить собаку?» Князь отрицательно покачал головой.
 
- Вторую ночь не спим, - пожаловалась Дария. – Что мы будем делать, когда Тотис умрет? Как жить без известий?

 Лой - видец  добирался до усадьбы князя Чернозерского уже пятый день. Бока мула натерли на внутренней стороне его ляжек мозоли, копчик, когда-то поврежденный при падении, ныл от непрерывной тряски. Но больше всего терзала жара. После того как день назад он перешел по ущелью сквозь твердыню Зеленых гор, солнце словно сошло с ума. Земля летонов, о которой видец столько грезил, проверяла его на прочность. Сейчас он с тоской вспоминал, как дружелюбно встретила его родина – уютный Осен с его прохладными днями и такими же ночами, когда каждый селянин считал за честь пустить на постой уважаемого человека.

В Летонии даже ночи были душными и не приносили ощутимого  облегчения, а спрятаться от жары было негде – маленькое княжество Пригорное состояло из усадьбы и двух прилепившихся к ней деревушек, которые видец миновал среди бела дня. Дальше тянулись бескрайние поля, время жатвы на которых уже прошло. Поэтому Лой ночевал в редких придорожных рощицах.

Этот день превзошел все предыдущие.  Как только видец выбрался из зарослей, где пытался хоть немного поспать, солнце обрушилось на него с небывалой яростью. Свинцовый шлем нагрелся в течение нескольких минут и грозил запечь мозг, как жаркое в котелке. Не спасал даже полотняный чепец, надетый под шишак. Лой спешился, развязал сидельный мешок и, порывшись, извлек белую овечью шапку. На несколько секунд снял горячий шлем, и в голове сразу загудело. Видец поспешно нахлобучил головной убор из овчины и водрузил свинцовый шлем на место. Через плотную прокладку металл больше не обжигал голову. Но все равно было жарко, по слипшимся рыжим волосам тек густой обильный пот.

Тогда видец достал все из того же мешка кусок желтого шелка и соорудил подобие чалмы. «Ну и нелепый же у меня вид, должно быть», - подумал он. Он был еще молод и мнение окружающих ставил выше собственного удобства. Однако дорога была слишком пустынна, чтобы напрасно терпеть такие муки.
Не мешало бы окунуться, но рядом не было ни рек, ни озер, даже крохотного ручейка.

Лой заставил себя немного подремать в седле – так легче переносить жару, и в полдень, когда зной стал абсолютно непереносим, остановился на обед. Место для трапезы он выбрал под развесистым дубовязом, дававшим густую  тень, по краям украшенную ажурными завитками, падавшими от свежей поросли. Не смотря на постоянный жар, деревья и травы в Летонии радовали глаз зеленью – их корни питали бесчисленные подземные источники.

Обед составили сыр, сухари и сыворотка. Небольшой мех с вином видец открывать не решился – еще чего доброго и удар хватит, в первый день после выпитого на жаре очень болела голова. Поспав час или чуть больше, он продолжил путь, надеясь к вечеру увидеть Золотую реку, за которой, как следовало из выученной им наизусть карты, начиналось княжество Чернозерское – вотчина Великого князя летонов.

Ровная дорога и питательная сочная трава, съеденная мулом во время стоянки, сделали свое дело, и река появилась перед измученным путником еще засветло. Окунувшись, он почувствовал себя гораздо лучше, поэтому решил продолжать путь без остановок, пока не стемнеет окончательно.

Ближе к Великой Усадьбе стали попадаться путники. В основном крестьяне – чистокровные летоны, смуглые, светловолосые, с синими или серыми глазами. Одежда их не отличалась разнообразием – головными уборами служили широкополые соломенные шляпы или завязанные сзади платки с длинными концами, ниспадающими по спине почти до пояса. И мужчины, и женщины носили туники, доходящие до колена или до середины икр, узкие полотняные штаны и плетеные из кожи или соломы сандалии. Кое у кого из мужчин на поясах болтались короткие мечи или ножи, но в основном люди были безоружны. Маленькие ребятишки – лет до пяти – часто и вовсе бегали голяком или в легких повязках-юбках. Дети постарше одевались так же, как взрослые.

На Лоя летоны либо не обращали внимания, либо улыбались – приветливо и весело. Ему нравились эти люди – высокие, красивые, и, видимо, не знающие, что такое нужда. После угрюмых зимцев с их тяжелыми взглядами исподлобья и подозрительных островитян расположение летонов согревало душу.

Сам Лой был из Осена, но его забрали в Вид трех лет отроду, как только проявился дар, поэтому он мало что помнил о своих сородичах. Поначалу мечтал, чтобы его после окончания обучения отправили на Родину, хотел повидать мать и братьев, лица которых давно стерлись из памяти. Но судьба распорядилась иначе. Настоятель Острова поручил ему ехать в усадьбу Великого князя Летонского Чернозерского. Товарищи завидовали Лою – еще бы, получить назначение в Летонию! Кто не мечтал о таком. И видец не противился. Он знал, что путь в Чернозерское лежал через Осен, а значит можно будет ненадолго заехать в родное село. Да и после вечной стужи Вида возможность оказаться в княжестве, где приветливо светит солнце, на деревьях растут диковинные фрукты, а в реках и озерах можно купаться круглый год, казалась сказкой наяву. Лой усмехнулся своим мечтам. Вожделенное тепло обернулось жестокой жарой, а водоемы встречались слишком редко, чтобы облегчить участь путника. Но самым большим разочарованием стал пустой дом в на околице осенийского села. Здесь Лой появился на свет, и здесь надеялся найти родных. Односельчане рассказали, что много лет назад его мать с двумя сыновьями снялась с места и по неизвестной никому причине уехала на Север. Может быть в Зимец. А кто-то говорил – к карникам.

От грустных воспоминаний его отвлек приветливый окрик. С ним поравнялся загорелый летон лет тридцати, также ехавший на муле. Впереди наездника, крепко держась за гриву животного, сидел мальчик лет восьми-девяти, в  белом платке на голове и длинной темно-голубой рубахе безрукавке. Летон направлялся в Чернозерск, и видец решил, что попутчик, знающий дорогу, ему не помешает. Мужчина тоже был рад обществу. Он представился Ресаном Долговязым и сказал, что живет в деревеньке в полудне пути отсюда, не преминув отметить к легкому смущению Лоя – «шапка у тебя очень смешная». Поначалу он засыпал видеца вопросами, ему, никогда не ездившему дальше княжества Чернозерского, было любопытно узнать, что творится за пределами Летонии.

Но и сам попутчик говорил охотно. От нового знакомого Лой узнал, что князь Черного Озера – человек хороший, не злой, любитель состязаний и охоты. Крестьян и ремесленников не притесняет, судит по справедливости. Летон направлялся к нему получить разрешение на беспошлинный сруб нескольких деревьев по случаю рождения дочки. «За сына землю дают, - пояснил крестьянин, ласково потрепав мальчика по голове, - но кроме него у меня одни девчонки. А за них или саженцев можно взять, или деревья – не густо». Правда, Долговязый признался, что поначалу князя не слишком-то в народе любили. «Ты, верно, знаешь, что он из вёсов, а жена его – вообще из смешанных, зато высокой крови. Но мы на человека смотрим, а не на его корни. Если хороший человек, отчего не принять, пусть у него и волосы черные. Лишь бы душа светлая была». Лой не мог не согласиться с мудрыми словами летонского крестьянина.

У него отлегло от сердца. Если он чего и опасался, то тяжелого характера хозяина.  Все-таки рядом с ним видецу придется провести всю оставшуюся жизнь.
Конечно, ему хотелось узнать и о лекарке, но летон ее никогда не видел. Он лечился у деревенского знахаря, а тот, по несчастью, был нем от рождения, поэтому не распространялся о своей патронше. «Плохо, - пожаловался Долговязый, - отвар и примочку может сделать, а заклинания произнести – нет. Разве ж это знахарь…»

Путники решили спешиться, только когда совсем стемнело, и мулы стали мотать головами и спотыкаться, не видя пути. Ночлег устроили недалеко от дороги – в лесочке. Ресан Долговязый достал из мешка небольшой плетеный коврик и расстелил постель для мальчика. Когда принялись за легкий ужин, он отрезал сыну большой ломоть и обильно смазал его маслом, зеленым от сока добавленных в него трав. Во всех действиях и словах Долговязого, касающихся сына, сквозила нежность, смешанная с гордостью. Маленький летон, которого звали Ресой, не в пример отцу был молчалив. Только однажды он спросил Лоя, видел ли тот летающих людей и, получив отрицательный ответ, потерял к нему интерес. Дожевав свой хлеб и запив его свежей водой из родника, малыш свернулся клубочком на своем коврике и, казалось, мгновенно заснул.

Лой уже собирался последовать его примеру, его клонило в сон после обильно ужина. Впервые за несколько дней он отведал свежего хлеба, который только утром вынули из печи, за что был очень благодарен своему неожиданному попутчику. Со своей стороны он пытался предложить Ресану осенийского вина, но тот отказался, удовольствовавшись водой.

Видец вынул из своего мешка продукты – их осталось всего нечего, кулечек с орешками, завернутые в платок сухари и сыр, да неиспользованное вино - и взбил оставшееся содержимое, пытаясь соорудить подобие подушки. Но только он пожелал своему доброму спутнику спокойного сна, как вдруг услышал совсем рядом хруст ломающейся ветки. Из темноты перед ними выросли три силуэта – крупные высокие мужчины. Луна светила из-за их спин, поэтому рассмотреть лица не представлялось возможным.

- Гляди-ко! - сказал один из них глубоким хриплым голосом, слегка растягивая слова на осенийский манер, - Никак заблудшие овечки».
- Мир вам, добрые люди, - заговорил летон приветливо, но видец почувствовал, что в голосе его шевельнулся страх, - не хотите ли разделить с нами ужин?
- Кому дались твои объедки, глупец, - рассмеялся хриплый.
- Что же вам нужно?

- Если умный – догадайся сам, а дурак, так придется подсказать - отдай нам золото и мы, может быть, тебя не тронем.

- Какое золото? Вы же видите, что я простой крестьянин.

- Да ладно? Слышал, Ржавый? У него нет золота. Ну тогда вынимай бриллианты и рубины. Так и быть, мы и на сапфир согласны, если он станет размером с твою глупую башку.

Видец понял, что говорившие просто издеваются.

В разговор вступил верзила, на фоне чернеющего неба казавшийся почти квадратным.

- Деньги выкладывай. Все, что есть. Даже крестьяне не идут в Чернозерск с пустым кошельком. Вытряхивай, что у тебя там. А вот дружок твой, смотрю, не из простых. Купец?

Лой разглядел в темноте, что хриплый потянулся к нему каким-то длинным предметом, который он сначала принял за палку. Но мгновение спустя его шеи коснулась прохладная сталь, а лунный луч, выбелив клинок, подтвердил пугающую догадку. Видеца прошиб пот – холодный, липкий, не имеющий ничего общего с тем потом, который его тело источало на жаре уже пятый день. Если разбойник не рассчитает расстояние в темноте или случайно поскользнется, меч проткнет его тощую шею.

- Уберите это, - он старался говорить как можно спокойнее, но голос предательски задрожал, а в конце сорвался на писк. – Я видец, у меня в мешке кошелек и две перемены платья.

- Видец? – товарищ хриплого, самый высокий из троицы, присвистнул. - Лучше бы, конечно, купец. Но так и быть, давай сюда свой мешок.

Лой почувствовал, что меч подался назад, позволив ему потянуться за мешком и бросить его разбойникам. Быстрым движением высокий высек огонь и при свете неясного пламени осмотрел пожитки Лоя.

- Не густо, но сгодиться, - подытожил он, размяв в пальцах добротную шерсть теплой рясы и перебросил мешок через плечо.

- А с этими что делать? – спросил хриплый.

- Как обычно – ты же не хочешь, чтобы они рассказали князю о нашем маленьком свидании?

Смысл его слов дошел до Лоя мгновенно. Он открыл рот, чтобы возразить, но не успел произнести ни звука. В неясном свете огонька, который все еще горел  в руке высокого, в сторону летона метнулась фигура третьего разбойника с обнаженным мечом. Лой успел подумать, как странно тот нападает, словно пытаясь задавить сидящего Ресана своей квадратной тушей. И одновременно видец мысленно попрощался с жизнью, так как увидел, что над ним занес меч хриплый. Лой зажмурился – он не принадлежал к числу храбрецов. Кожей, волосами и даже многочисленными веснушками видец почувствовал, как на него несется тяжелое чужое тело, пахнущее ужасом.