Затмение

Я шла по парку, рядом с человеком, больше чем вдвое старше меня. У меня в кармане лежали две пары солнцезащитных очков, с прикрепленными к ним плёнками от старых компьютерных дискет. Весна потихонечку набирала обороты, повсеместно пробивала зелёная дымка, щебетали вездесущие воробьи. А мы неспешно шли к набережной, потому что времени у нас было предостаточно.
Мы вели тихий и ленивый, как и наша походка разговор, суть которого не скажет вам ни о чём, потому что её, по-сути, и не было. Это было что-то, понятное только двум людям, и только им. Только нам.
Любила ли я этого человека? Неоднозначный вопрос, как и само слово, составляющее его суть. Любовь. Химики вывели точную её формулу, философы тысячу раз её обсудили, писатели написали миллионы книг, а скептики и те, кто обжёгся о неё слишком сильно, уверены, что её нет. И все друг другу противоречат.
Но не смотря на всё это, я знала однозначный ответ.
Но тогда,  когда мы размеренно вышагивая по парку шли под лучами вечной и незыблемой, самой яркой нашей звезды смотреть на то, как эта самая звезда почти на семьдесят процентов скроется в тени спутника нашей планеты, это совсем не имело значения.
Я не могу передать, о чём мы разговаривали, но могу рассказать, о чём я тогда думала. О времени. О том, что если вот в эту самую секунду наше солнце потухнет, мы узнаем об этом только через девять минут. О том, сколько поколений человек вот так же как я сейчас, наблюдали то, что мне только предстоит увидеть. Как тысячу лет назад прятались в дома и крестились. Как пятьсот лет назад начинали как-то пытаться найти затмению объяснение. И сто лет назад нашли. И что всех этих миллиардов уже давным-давно нет в живых, а солнце – вот оно. И оно тоже всё это видело, всё помнит. И какой же ничтожной и короткой показалась мне тогда наша жизнь, и все мы, люди. Как муравейник под лупой школьника.
Мы подходили к набережной. Я взяла под руку человека, который больше чем вдвое старше меня и тепло ему улыбнулась. Мне было немного грустно, потому что задумавшись о времени, и его скоротечности и таком ничтожном количестве его, отмерянном кем-то свыше для человеческого рода, я вспомнила о том, что человек, которого я держала тогда за руку, следующего затмения уже не увидит. И оно будет не через сотню лет, всего через 18, но мы оба знали, что он его уже не увидит. А я – да. И это, наверное, очень странно - осознавать, что сегодня у тебя что-то в последний раз. Последняя рюмка может быть не последней, последняя сигарета, последнее обещание, последняя у попа жена, и бабушка надвое сказала про это там последнее. А вот тут – точно. Без шансов и вариантов.
А оно тем временем набирало обороты. Примерив очки, мы увидели уже наполовину скрывшееся за луной солнце, и присели на лавочку, наслаждаясь его ещё не такими яркими как летом, лучами, да ещё и за луной.
Мы не говорили. Нам не было это нужно. Просто находится рядом друг с другом и смотреть на солнце, этого было вполне достаточно.
Тут и там проходили люди и пялились в небо. Тыкали пальцами, пытались фотографировать. Кто в очках, кто без (те кто без завтра слягут с ожогом сетчатки), кто как мы, с дискетами, кто с чем. Но в небо в тот солнечный день смотрели все.
Наверное, солнцу было приятно такое к себе внимание, потому что туч не было, и оно лениво нам улыбалось, лаская лучами, почти полностью скрытое при этом луной.
А когда всё пошло на спад, человек, вдвое старше меня вспомнил о том, что следующее – оно только аж в две тысячи тридцать третьем. И что я-то его увижу, а он… Тут он промолчал, а я перебила молчание, ведь есть острова в океании, полюса, экватор, страны, те части планеты, которые сегодня всего этого не увидели, есть. И там оно будет через два года, три, что нужен только загранпаспорт и билеты…
Я шла, держась за руку человека, больше чем вдвое старше меня. Уже полностью вышедшее из-за луны солнце начали закрывать лёгкие как вата облака, название которых я постоянно забываю.
Я не могу передать вам, о чём мы говорили.
Но мы улыбались.
И самый первый вопрос о любви тоже значения не имеет.
Просто в тот самый момент, первый раз в жизни увидев, как самой яркой нашей звезды становится на время чуточку меньше, первый раз в жизни почувствовав, что это такое, когда слова не нужны, я была абсолютно, целиком,и сполна, счастлива.