Искупление

Зоя Павловна не без труда справилась с подъездной дверью и вышла на сонный утренний проспект. Аппликатор-дождь усердно массировал усталый асфальт, раз за разом отправляя часть своих капель-игл на встречу с корневой системой города, чью бетонную ботву, подобно хмелю, уже крепко обвила проворная дымка от находящегося неподалёку завода. Путь Зои Павловны лежал к ближайшему отделению почтовой связи. С палочкой в одной руке, старым разноцветным зонтиком в другой и сумкой, надетой через плечо, восьмидесятиоднолетняя старушка начала медленно переставлять ноги. Путь был неблизким — около восьмисот метров в одну сторону. «В детстве до школы и обратно по несколько километров в день пробегала, лыжные марафоны бегала, тут и подавно справлюсь, не впервой», — вслух проговорила бабушка. Людям в таком возрасте пенсию должны приносить на дом, но Зоя Павловна от услуги категорически отказалась. Всё что угодно, лишь бы не находиться лишние пару часов дома наедине с алкоголиком-сыном. А сегодня ещё и давно разведённая с ним невестка позвонила и сообщила, что снова переезжает с дочерью к ним, так как очередной ухажёр выставил её с чадом на улицу вследствие бытовой ссоры. Пенсионерка вздохнула, продолжая идти. Дождь не унимался.

* * *

В дверном проёме одной из двух комнат небольшой квартирки показался огромный силуэт мужчины. Сушившийся на полу в прихожей зонтик с шумом отлетел в сторону. Покачиваясь, человек направился на кухню, где возле окошка сидела Зоя Павловна.
— У тебя, никак, пенсия сегодня!? Я ничего не забываю, третье число.
— Пенсия. Да не про твою честь!
— Дай на пузырь, затряхнёт щас.
— Ты бы, Вова, кран посмотрел. Уже неделю капает. Там прокладка прохудилась. Я бы сама, да сил нету раскрутить. Посмотри, а я тебе на бутылочку дам.
— Дай денег, старая, а то пришибу щас!
Увалень ударом наотмашь сбросил со стола кружку с чаем. В его глазах не было ничего от человека. Засаленная кожа на лице, щетина, взлохмаченные волосы — таким старушка видела его каждый день. «Ещё одно лишнее слово и ударит, — подумала Зоя Павловна, — потом ещё и ещё, пока не получит своё. Это мы уже проходили». Она достала из кармана приготовленные заранее двести рублей и подала. «И так раз за разом, пока не вырубится, а как проспится — всё по новой, по кругу. И так от пенсии до пенсии», — прокручивала в голове привычный распорядок Зоя Павловна.

* * *

— А что это там у тебя в телефоне, Танюш?
— Ничего. Отстань, не до тебя.
 Шестнадцатилетняя девушка с избыточным весом, вульгарным макияжем и недовольным лицом сидела на кухне, погрузившись в свой мобильный телефон, рядом стояла бабушка, а мама девушки тем временем ковырялась в морозилке. Уже набравшийся Владимир спал в своей комнате. — Ну, Танюш, мне ведь тоже интересно.
— Отвянь!
— Танечка, я тебе и денежку, и угощения, и домой к себе пустила, а ты вот так с бабушкой?
— Как вы все достали! Оставьте уже меня в покое! Чего ты пристала, дрянь старая!? Ненавижу тебя! Скорей бы вы уже подохли с отцом! Мы бы с мамой здесь вдвоём жили! Зажили бы!
Девушка кипела. Моложавое лицо перекосила гримаса злобы. Закончив речь, она вскочила и исчезла в свободной комнате, а Зоя Павловна уже слышала холодный тон невестки.
— А чего это вы говорите, что внучку к себе домой пустить соизволили? Мы с ней тут прописаны и находимся законно. А если я захочу, то вообще без крыши над головой останетесь, Зоя Павловна.

* * *

— Ну что, Зоя Павловна, будем рассказывать, как всё было?
— Будем, сынок, будем... Мышьяк у меня ещё со времён Леонида Ильича лежал. Мы им раньше крыс в подвале травили, чтоб картошку не жрали. Светка с Танькой варенье моё любили очень, по полбанки за обедом съедали. Ну, я возьми да и подмешай туда яду то. Не заметили, слопали. Светка легко ушла, а Танька мучилась, ой, мучилась. Ну, я и помогла. Мешок для мусора ей на голову накинула да и задавила. Вовка у себя спал пьяный вдрызг. Я руки полотенцем обмотала да две спицы вязальные взяла. В кулаках их сжала покрепче и к нему. Спицы Вовке тихонько в ноздри вставила да вогнала внутрь со всего маху, чтоб до самого мозга дошли. Он и понять-то толком не успел, что случилось, взвыл, скрутило его всего, а я в угол упала. Сидела-дрожала, пока не помер.
Последовала недолгая пауза.
— Я покоя хотела! Дожить хотела спокойно! И смерть не шла! Я всю жизнь за станком фрезеровочным простояла! Лыжами всю жизнь занималась! А они! Нельзя так! Нельзя!
— Вы знаете, что вас за это ждёт?
— Сынок, у меня сестра в Ижевске, она родственник ближайший, сообщи ей. У неё внук институт заканчивает, пускай сюда едет, в моей квартире живёт. Москву хоть посмотрит.