От масленицы до Святой Пасхи отрывок

Страстная неделя.

В последнюю, страстную, неделю, перед праздником пасхи, булочные и кондитерские не успевали выполнять заказы на куличи и пасхи. Торты, пирожные, конфеты и печенье расходились сотнями пудов. Магазины, пассажи,  лавки  напоминали муравейники.
Сапожники, портные и портнихи не разгибали сутками спин. Посадские модницы завивались у известных и модных посадских парикмахеров  Рохальских, за два-три дня вперед. К празднику белились дома, заборы. Квартиры оклеивались новыми шпалерами (обои). Десятками красились яйца. Запекались окорока. Хозяйки и прислуги хлопотали до полного изнеможения. В последние дни страстной недели ребятишки получали столько подзатыльников, сколько не получали за весь год. Зато в страстную субботу у всех все горело, блестело, лоснилось. Последним начищался усердный помощник всех хозяек – самовар, и уборка на этом заканчивалась.
- Уф!  Кажется, все – устало говорила “сама”, оглядывая убранные комнаты и установленный всевозможными закусками стол.
Вечером посадчане спешили в церковь. Многие несли святить в храм завернутые в белые скатерти куличи и пасхи. Не слышалось ни разговоров, ни грохота извозчичьих пролеток. Чувствовалось в этой тишине какая-то торжественность и та весенняя бодрость, когда и дышится легко и особенно жить хочется.

Пасхальная ночь.

Пасхальная ночь с многоярусной колокольни Александра Невского храма, куда я в очередной раз забрался, -  это незабываемое зрелище.
Внизу поблескивали посадские пруды и речка Мелекесска, светился центр посада, редкими электрическими фонарями (первая электростанция заработала в посаде еще в 1894 году).
На паперти Свято-Никольской, святых Софии и Алексея и во имя Святого Благоверного князя Александра Невского толпился народ.
Вдруг тишину прорезал свистящий звук,  и в темном небе загорелась зеленая ракета. Одновременно с ракетой ухнул и самый большой колокол Александра – Невского храма, за ним загудели остальные колокола. Звон их заложил уши, колокольня зашаталась, и  я невольно ухватился за парапет. У меня было такое ощущение, что вот-вот колокольня обрушится.
В праздничном перезвоне всех трех посадских церквей потонул весь Мелекесс.   
Так начался знаменитый посадский пасхальный “красный звон”.
Он проникал в каждый дом, в каждый угол и был слышен на десяток верст.
Христос Воскресе, Христос Воскресе – слышалось всюду.
Одновременно с колокольным звоном начинался, вокруг всех посадских церквей и собора, местный крестный ход. Загорелись повсюду бенгальские огни, в воздухе плыли резиновые шары с подвешенными к ним китайскими фонариками. На тротуарах горели глиняные плошки.
На окраинах посада доморощенные пиротехники, запускали “римские свечи”.
А колокола гудели и гудели.
Но, мне надо уже спускаться вниз.
Хлебная площадь была заполнена праздничной публикой. Слышался везде  смех и остроты молодежи. Все поздравляли друг друга: “Христос Воскресе”, “Воистину Воскресе”.
Церковные паперти были заняты нищей братией, монахами и монахинями. Из храма доносилось замечательное пение хора.
Но в собор теперь не попадешь. 
Я направился в сторону дома купца Бурцева (ныне кожвендиспансер). Пока я шел, колокольный звон не прекращался ни на минуту. “Тили - бом, тили - бом…” названивали колокола. По улицам шли группами, возвращавшиеся из церкви, богомольцы. Настроение у всех было праздничное. Несмотря на глубокую ночь, окна во всех домах были освещены.
Мелекессцы разговлялись.
Проходя мимо кучки гимназистов, услышал, как один из них читал прекрасный стих Апполона Майкова.
Повсюду благовест гудит,
Из всех церквей народ валит.
Заря глядит уже с небес…
Христос воскрес! Христос воскрес!

С полей уж снят покров снегов,
И реки рвутся из оков.
И зеленеет ближний лес.
Христос воскрес! Христос воскрес!

Вот просыпается земля,
И одеваются поля,
Весна идет, полна чудес!
Христос воскрес! Христос воскрес!

Справляли пасху целую неделю, которая так и называлась “пасхальной”. 
                Пасха. 
Посад в эти дни не торговал. Были закрыты все магазины, склады, пассажи, банки, торговые конторы. Фабрики, мельницы и заводы становились на ремонт. Ходили в гости, на народные гулянья и заполняли многочисленные трактиры, питейные заведения и пивные.
На первый день пасхи не нанести визита и не поздравить с праздником начальство, родных и знакомых значило потерять по службе, заслужить упрек родственников и обидеть друзей. Поэтому первые два дня праздника отдавались визитам. Все почти лихачи и извозчики были заняты визитерами.
То и дело слышались прибаутки, типа:
Ну-те, братцы, собирайтесь до кучечки!
Пойдем в село, поздравим с праздником,
С Христовым днем, с красным яйцом.
В пасхальные дни не забывались и усопшие – родственники и друзья.
И каждый мелекессец считал своей святой обязанностью навестить их на посадском кладбище и отслужить по ним литию.
Ходили туда обычно всей семьей (кстати, этот обычай существовал еще в 60-х годах ХХ века) Приходили, крошили на могилку куличи, пасху, яйца и наманивали ими на могилу божьих птиц. Голуби, воробьи, галки тучами носились над кладбищем.
Церковный причт не успевал справлять треб. Служили наскоро, на ходу.
В обычае у мелекессцев было сажать в этот день у изголовья могилы, проросшие за неделю ветки вербы. Из веток вербы, молодых тополей, липы и клена вырастали деревья, и кладбище превращалось в тенистую рощу.
Уважение к покойникам внушалось мелекессцам с раннего детства. И когда по улице двигалась похоронная процессия, ни один мелекессец не проходил без того, чтобы не снять шапки и не поклониться покойнику.
Заканчивались праздничные пасхальные дни, пользующей  большой славой, ярмаркой, которая собирала народ на 7-8 пятницы после пасхи.
Торговали разными крестьянскими изделиями, «красными, периными и панскими товарами. Торговали здесь по рядам, каждый из которых был специализирован на определенных товарах. Были ряды: ветошный, сапожный, медовый, седельный, овощной (зеленые ряды), котельный, перинный, щепетильный (галантерейный). Своеобразны были и торговые нравы. Покупатели, торгуясь, перекрикивали продавцов, те не отставали от покупателей. Нередко вступали в ожесточенные споры продавцы одинаковых товаров, желая перехватить покупателя. От всего  этого на площадях стоял неумолчный шум и гул.
Но,… но эта уже другая история.   
Словно сон промелькнула для меня экскурсия в прошлое.
Я прощаюсь с тобой мой родной Мелекесс. Досвидания, моя малая родина.