Волчья сказка

Он несся, подставляя ветру морду, наслаждаясь ночными запахами. Он был волком, он был молодым и сильным. Он был вожаком. И вся его стая неслась за ним, как шлейф крови, боли и силы. И казалось, что не было для него более ничего, кроме ветра, зова крови и Хозяйки. Хозяйка была прекрасна. Она создала его и каждую ночь в ее объятиях он старался показать свою преданность. Хозяйка была его Богом наравне с луной.  Той самой луной, что так будоражит душу. Сейчас над ним властвовала луна. И вой, полный жаркой страсти разносился по округе, заставляя стыть в жилах кровь. Люди прятались в своих каменных домах, но если бы он хотел их крови, то их бы это не спасло. Это была не охота, это был Бег. В ноздри ворвался запах человека. Молодого мужчины, от которого пахло кровью. Это понравилось волку. Человек не прятался, он спокойно шел по лесу.  От него разило уверенностью и бесстрашием. Вожаку было интересно. Так ли этот человек действительно уверен? Так ли бесстрашен? Так ли силен? Выдержит ли его взгляд? Если не выдержит, он разорвет его на куски со стаей и у них будет пиршество. Лунное пиршество. В честь ее серебристого света. Охотник насторожился, когда он выступил на его пути. Но ни капли страха не мелькнуло ни во взгляде, ни в запахе. А запах не врет. Волк оскалился, но человек только с удивлением и восторгом смотрел в его глаза. Он видел не бездушного зверя, он видел мощное, сильное, красивое и опасное существо. И человек зарычал в ответ. Не угрожающе, но приветственно, уважительно. И волк принял его. Сознание его на миг заворожил этот слабый человек. Таким внезапно красивым в лунном свете показался он зверю. Впервые о чем-то задумался он, кроме как о луне, Хозяйке и стае. Он задумался о том, каково это быть человеком.
* * *
Что отличало его от большинства? Если задуматься, то это были не чарующие синие глаза, не волосы цвета спелой ржи, не аристократическое положение, не богатство. Просто граф Мрак де Нерай знал когда умрет. Это было не размытое знание, а четкое осознание дня, часа, года. Он не был болен смертельной болезнью, он не намечал самоубийства, не верил словам какой-нибудь гадалки. Он просто знал. Хотя, наверное, родовое проклятье можно назвать и смертельной болезнью, сам Мрак считал, что это, скорее, отрава. В свои шестнадцать он уже был достаточно взрослым, если не сказать состарившимся. Так всегда получается, когда с детства знаешь, что умрешь в свое семнадцатилетние за минуту до полуночи. Когда-то ведьма наложила на Нераев проклятье. И теперь каждый второй сын рода умирает в свое совершеннолетие. А поскольку тогда оно наступало в семнадцать… Но одно радовало графа – он последний. Больше не будет мучительных страхов, поколениями нависших над домом. Больше не будет даже памяти о проклятье. А одно это делало Мрака счастливым.
- Ваше превосходительство, машина подана. – Луи, дворецкий уже у третьего поколения их семьи, как всегда подкрался незаметно. Наверное, эта привычка вырабатывается у дворецких с рождения. Луи гордился, что он, как и его отец и дед и прадед, служит этому роду. Он тоже знал о проклятье, но можно было надеяться, что он унесет его с собой в могилу.
- Спасибо, Луи. – он не хотел оставаться здесь в свой последний год. Он не хотел оставаться наедине с мыслями о смерти в доме, который поколениями хранил тайну многих смертей. – До встречи.
- До встречи, сэр. – однако дворецкий прекрасно понимал, что тот уже не вернется в свое родовое гнездо. Город манил смертника.
* * *
Зверь и сам не понимал, почему столь нерешительно мнется у опушки. Не то, чтобы он никогда не выходил из леса… просто на этот раз все было иначе. Вдали виднелся особняк. Даже не особняк, а небольшой замок. Голоса оттуда манили его. Но еще больше его манил тот запах. Или, вернее, человек. Уже третий день волк бродил вокруг имения, изредка пугая служанок, пошедших за дровами. Осень выдалась холодная, по ночам уже потрескивал первый морозец. Но погода не волновала вожака, толстый серебристый мех прекрасно согревал его даже в лютые морозы. Вдали послышалось нетерпеливое ржание. Он затаился, прекрасно зная, что последует дальше. И действительно, из леса вылетел красавец-гнедой. По мнению зверя, он совсем не годился для езды. Его собственная скорость была гораздо больше. Конь представлялся ему лишь сносной закуской. А вот всадник явно любил своего питомца. Волк прижал уши, с любопытством разглядывая знакомые черты. Его взгляд замечал малейшие детали: рыжий, едва заметный, отлив светлых волос, темно-синие глаза, которые человеку могли показаться черными, ровную светлую кожу. И что-то странное ворочалось в его душе, заставляя то трепетать от восторга, то раздраженно порыкивать на самого себя. Откинув сомнения, волк направился вслед за юношей. Волчьи следы внезапно стали человеческими.
** *
Мрак никогда не любил шумные вечеринки. Но, как оказалось, именно в них можно было забыться настолько, что даже забываешь свое имя, всецело подчиняясь толпе. Именно эти ненавистные вечеринки позволяли ему жить. Но, все-же он не мог прятаться вечно. Иногда накатывало такое отвращение к этим ополоумевшим сборищам, что он просто не мог себя заставить направиться на очередное пати. Хоть и прекрасно знал, что уже к вечеру этого дня захочет выть от тоски. Тогда граф шел в парк. Небольшой кусочек леса в каменных джунглях. Лес успокаивал его. Даже тоска уже не так грызла сердце и душа немного примирялась с неизбежностью смерти. Вот уже полгода этой жизни. Шесть долгих месяцев и никакого долгожданного покоя. Однако вернуться было бы еще хуже. По крайней мере в городе он не ловил эти жалеющие сострадательные взгляды. Ему не нужна жалость. И каждый день его решимость поддерживалась гордостью. Мрак де Нерай не будет молить о пощаде. Он и не просил. Просто шел, прикрыв глаза по аллее, наслаждаясь хрустом листьев под ногами. Здесь никогда никого не было. Парк был заброшен. Парень был удивлен, когда налетел на кого-то, споткнувшись. Наверное, они оба не следили, куда несут ноги. Он хотел извиниться, но и слова не мог сказать. Что-то было во взгляде незнакомца, в его неестественно зеленых глазах, что буквально завораживало. Черные с серебром волосы развевались на ветру. А сам незнакомец с жуткой смесью удивления, боли и восторга смотрел на графа.
- Ты в порядке? – он смутился, явно не зная куда себя девать. – Извини, не смотрел, куда иду. – незнакомец подал Нераю руку и представился – Вайл.
- Мрак. – парень поднялся, еще разглядывая неожиданного знакомого. Почему-то рядом с ним он чувствовал то самое долгожданное спокойствие. Поэтому не раздумывая пошел за Вайлом, когда тот предложил почистить запачканное во время падения светло-бежевое пальто. Впервые какая-то надежда затеплилась в сердце проклятого. Надежда на мгновения счастья.
* * *
- не пустите ли путника на ночлег?
- Назовите себя.
- Вайл. Я простой следопыт. – и действительно, молодой мужчина в простой охотничьей одежде с шикарной серебристой волчьей шкурой на плечах походил на следопыта. Другое дело, что, чтобы добыть такого волка надо быть очень опытным. Хотя, как подумал дворецкий, парню могло просто повезти.
- Заходи. Молодой господин как раз приехал с охоты. Ему будет интересно послушать твои рассказы.
- Благодарю. – глубоким красивым голосом отозвался неожиданный гость. Казалось, что он и сам привыкал к своему голосу. Волку действительно было непривычно говорить на человеческом языке. В нем было слишком много слов. Совершенно пустых и ненужных слов. Стены сдавливали его, на мгновение ему показалось, что он в клетке. Но вожак был сильным. Он не был бы вожаком, если бы не мог сохранять спокойствие. Успокоив себя, он спокойно прошел за человеком. От него пахло книгами и болезнью. Человек не мог представлять угрозу для зверя. Сердце волка странно билось, что-то трепещущее возилось в душе и от нетерпения ему хотелось подвывать в такт его биению. Сегодня он сможет поговорить с Тем Самым человеком.
* * *
Он не ушел ни в этот день, ни на следующий, ни через месяц. Больше не нужны были шумные сборища, чтобы заглушить тоску. Вайл. Одно только это имя заставляло Мрака улыбаться. Улыбаться, несмотря на то, что это счастье было мимолетным. Как они сблизились за несколько часов? Может, потому, что встретились два одиночества, может, потому, что оба страстно желали тепла и покоя. У каждого были свои причины. Приглушенная ли веками вина, обреченность ли смертника. А не все ли равно? Если жизнь взрывается красками удовольствия от простого прикосновения губ, если сердце стучит сильнее при мысли об одном единственном человеке… Они могли говорить часами, Вайл знал, казалось, все. И тогда, слушая его бархатистый, с нотками рычания голос темными вечерами, погружаясь в повествование, Мрак мог сказать: Вот он человек, рядом с которым я проведу жизнь.
- Скажи, Вайл, а если бы я сказал, что хотел бы провести с тобой всю жизнь?
- То я бы ответил, что ни за что бы не хотел тебя отпускать. Спи, малыш. – он целовал графа в макушку, и еще долго лежал, счастливо улыбаясь, когда тот засыпал в его объятиях. И казалось, что эта идиллия действительно будет вечной.
* * *
В зале пахло мясом и потом. Чуткий нос ловил запахи, и они ему не слишком- то нравились. Он торжествующе рыкнул, отделив от этой вони одну единственную нужную струйку аромата. Его человек не пах, как другие люди брагой и немытым телом. Стараясь не выдать радость и волнение, волк осторожно просочился меж людей и сел рядом с молодым графом.
- Позвольте представиться, граф Ниал де Нерай. – человек слегка склонил голову. От него по-прежнему пахло кровью, от него по-прежнему веяло силой.
- Мое имя Вайл, господин. – он представился в ответ. Что-то терзало его, заставляло голову склониться, но больше всего волка смущало то, что ему хотелось поклоняться этому парню. И уже ни Хозяйка, ни Луна не имели той власти, что обрело над его душой какое-то странное чувство. Вожак никогда не испытывал любви, он не знал, что это такое. Но за одно это чувство, за эти синие глаза он готов был перегрызть горло любому, кто осмелится на них посягнуть. Волки всегда влюбляются внезапно, и, как правило, навсегда.
* * *
Зверь не ушел из графского поместья. Пусть иногда волчья природа посмеивалось, мол, нашел себе конуру, сменил волю на клетку, но волк отмахивался от нее. Ведь теперь он мог каждый день видеть лицо Ниала, ощущать его запах. Они быстро сблизились. Наверное, потому, что в душе граф тоже был волком. Однажды, Нерай позвал его с собой на охоту. И волк не смог отказать. Да и как можно было устоять перед соблазном убить вместе с Ним, захлебнуться охотничьим азартом, глядя в эти бездонные озера, так опрометчиво назвавшиеся глазами. Столько труда и силы воли потребовалось, чтобы сесть на глупую лошадь. Гнедая кобыла, определенно чувствовала зверя, и так невыносимо хотелось загрызть несносное животное. Но, справившись и заставив ее слушаться, он чувствовал себя победителем. Потому-что Ниал ему улыбнулся. Снег призывно хрустел под копытами, зовя зарыться в него носом и позволить ласкать подушечки лап. Волк внутри игриво порыкивал, заставляя блаженно жмуриться яркому зимнему солнышку. Вскоре они спешились и продолжили путь, по колено проваливаясь в рыхлый снег. Зверь безошибочно чуял добычу и с восторгом смотрел на графа, который безошибочно следовал за ней, ведомый только предчувствием, ожиданием, азартом.Вайл двинулся вперед, увлеченный запахом крови молодого оленя, совсем не заметив, что не они одни жаждут этой добычи. Другой волк. Тоже вожак стаи, матерый, но не Такой. Его сердце было отдано только крови. Даже луна не могла достучаться до мертвого разума. Вайл почти схватил свою жертву, когда до чутких ушей донесся сдавленный стон боли. Ярость затопила сознание. Ведь кто-то обидел Его человека. Кто-то причинил Ему боль. Обидчик был обречен. Серый, покрытый шрамами волчара угрожающе зарычал, когда из леса вылетел собрат. Однако, что-то пугало старого убийцу в этом молодом, полном злобы волке. Но ведь вожак не должен отступать. Граф Ниал завороженно смотрел, как они сцепились друг с другом в слепой ярости, как серебристая шерсть покрылась чужой кровью, а острые клыки перегрызли старому вожаку горло. Серебристый красавец стоял перед ним, покрытый кровью и человек не мог оторвать от него восхищенного взгляда. А потом он обратился в Вайла.
**    *
Дверь в коридоре хлопнула, напустив в квартиру бодрящего морозца. Но холод не мог помешать Мраку кинуться навстречу вошедшему.Вайл. Он пришел, а значит одиночество снова окончено.
- Привет, родной. – волк обнял человека, который смешно поежился от холода. На улице, никак, мороз.
- Я скучал по тебе… - ничто так не грело давно застывшее сердце зверя, как эти слова. Они заставляли сердце колотиться , как когда-то давно. Так давно, что он совсем позабыл об этом. И ведь совсем ничего не знал об этом парне, с которым случайно столкнулся на улице. Только имя. Да и верное ли? «Кто же ты?» - он часто спрашивал это, но никогда не настаивал на ответе. Ведь любимый рядом. И уж его то он не потеряет. Не совершит ту же ошибку. Только вот слова, сказанные так тихо, что только волчий слух улавливал их, не давали покоя: «Это поможет…»
* * *
Зверь внутри боялся. Боялся так сильно, как никогда и ничего. Хотелось броситься куда-то подальше в лес, затаиться и больше ни о чем не думать. Но человек не убегал. Человек, которым он стал, просто с надеждой смотрел в глаза любимого человека. Он знал, что примет даже смерть из этих рук. И это было бы в сто раз милосерднее к себе, чем скрываться всю жизнь, ломая голову над извечным вопросом «Что если?..» Ниал подошел совсем близко. Так близко, что волк чувствовал его дыхание на своих губах. Граф не боялся волка. Да и сам зверь был бы разочарован, если бы Его человек боялся. Это было бы стократ больнее смерти и этого ожидания. А потом… Потом был поцелуй. Совсем не такой, какой ему порой дарила Хозяйка.Дикий, невероятный, с невообразимым привкусом вражеской крови на губах. Он снимал ненужную одежду, совсем не заботясь о холоде. Им было наплевать на все, кроме животной, хищной  страсти.
- Да как ты посмел, Раб?! – раздался звон осколков и зеркало разлетелось вдребезги. Где-то вдалеке бесновалась  ведьма, наблюдавшая за своим слугой. – Ты еще поплатишься…
* * *
- Ты выйдешь за меня? – вопрос застал совсем неожиданно. Залил весь мир яркими красками.Такими, что даже смертнику невозможно было не засмеяться.
- Конечно, Вайл. – совершенно искренне. Да, он выйдет за любимого замуж. Только если каким-то чудом останется жив. Но ведь об этом совсем не обязательно говорить. Иначе он может потерять и Вайла.  Проклятие не остановится, ели между ними будет кто-то стоять. Но если он выживет, если вдруг… Он обязательно выйдет замуж и сменит эту фамилию. Чтобы никогда не вспоминать о годах ужаса, проведенных с мыслью о дате собственной смерти. И если уже сейчас не упоминать об этой фамилии, может, проклятие минует? Ведь говорят, что вера всегда помогает. И это поможет.
- Я буду любить тебя, несмотря ни на что.
- Я тоже, даже после смерти.
* * *
- Я не могу оставить его, Хозяйка… я не могу без него жить.
- Вот значит, как? – в этот момент создание возненавидело создателя. Но что он мог сделать, против той, что дала ему волчье сердце? Разве мог вцепиться в руку, что крепко держит когтями за горло? Совсем не дотянуться. – Он не доживет до своего совершеннолетия! Ты убьешь его, собственными клыками перегрызешь ему глотку, как и каждому второму сыну их проклятого рода! Никто из них не будет жить… -  чувствуя, как приказ вливается в уши, волк бежал. Бежал, желая оказаться так далеко, чтобы никогда не достать до Ниала. Сердце зверя разрывалось от тоски и злобы. И еще чего-то такого непонятного… Люди бы назвали это разбитым сердцем. Приказ Хозяйки не нарушить. Он не вернулся в ту ночь к любимому, забившись в старый охотничий домик в глубине леса и поклявшись не выходить. Что угодно. Даже запереть себя в клетку, чтобы не навредить любимому.
* * *
- Ты куда-то обираешься, Мрак? – он, ка всегда неслышно подкрался к парню сзади, невесомо прикусив тому кончик уха. И как так сложилось, что именно этот жест стал Их жестом. Тем самым, который мирил и успокаивал, показывал всю любовь без единого слова.
- Да. Надо съездить на пару дней домой. Не переживай. Я скоро вернусь. Только закончу пару дел.
- Что за дела, если не секрет?
- Ты же мне веришь?
- Верю. – Тем более, что у волка тоже были дела. Одна из самых ужасных ночей. Та самая, которая повторялась уже давно. У каждого есть свои секреты в шкафу. Поэтому он не стал расспрашивать. Даже, когда сердце странно екнуло, стоило лишь закрыться двери за Мраком. Возможно, это просто из-за той ночи?
* * *
Он пришел сам. Темной ночью, неизвестно как нашел полузаброшенный охотничий домик в лесной глуши. Пришел в тот самый день.
- Ты ушел…  - спокойно подошел к сидящему мужчине, закутанному в серебристую шкуру, и обнял. Он знал, что перед ним волк, свободный и прекрасный. Его волк.
- Уйди, Ниал, иначе я убью тебя. Пожалуйста…
- Ты меня не тронешь. Я в это верю. – он доверчиво прижался к любимому, где-то далеко ведьма хлопнула в ладоши.
- Я верю тебе. – это были последние слова графа де Нерая, перед тем, как острые клыки вонзились ему в шею. Он только крепче сжал шею серебристого красавца, который давно покорил его сердце. Только вой, отчаянный, злой волчий вой разносился по округе. В этом вое не было ничего человеческого.
* * *
Дверь старого дома в лесу неслышно скрипнула, непривычная к человеческому приходу. Мрак устало прошел в гостиную, поскорее зажечь камин, чтобы не было холодно. Огонь совсем разгорелся, уже наполнив комнату теплом, но он так и не заметил этого, только скинув плащ. Тот самый, благодаря которому он встретил свою судьбу. Маленький каприз перед кончиной. В руках покоилась невзрачная бутылка с старым семейным вином. А еще с отравой. На случай, если смерть будет слишком мучительна. Красная, как кровь струя хлынула в фужер. Половина полуночи. Свет так красиво играет в гранях вина. Вот и шаги под дверью. Тик-так, Тик-так…  Тихий скрип, знакомый, потому, что так открывается дверь. Парень спокойно смотрел, как его смерть входит в комнату. Огромный, красивый волк, серебристая шерсть которого так красиво сочеталась бы с кровью. Только вот глаза… те самые, невероятно зеленые, такие любимые.
- Вайл… - Мрак чуть не задохнулся от боли. Той боли в человеческих глазах зверя.  Он явно хотел что-то сказать, но не мог обратиться. Сомнения куда-то подевались. Он никогда не позволит любимому убить его. Лучше сделает это сам. Сам, потому, что… он последний. И больше не будет этого страха, и больше не будет проклятья. И, самое главное, его любимый будет свободен. У них есть еще пять минут. А отравленное вино в граненом бокале светит единственным, таким верным выходом.
- Все в порядке. – улыбнулся, словно эта улыбка уже не принадлежит человеку. Зверю казалось, что он видит ангела. Одного из тех, всепрощающих высших существ, которым так долго и безуспешно молился. – Мне больно видеть, как ты страдаешь. Чертово проклятье, верно? Мы над ним не властны. Ты же знаешь, я последний в роде. Я всю жизнь ждал этой смерти. А ты подарил мне счастье жизни. Спасибо, любовь моя. Мне не страшно, поверь. Будь счастлив за нас обоих… - один глоток сладкой, терпкой отравы и вот вокруг уже только темнота.
- Нет, Марк, нет… - последнее, что помнил граф, это слезы волка, который стал в душе человеком.  Он был свободен от проклятья, но отдал бы эту свободу за одну жизнь.
* * *
Оборотень, ее самое прекрасное создание, вдруг оказавшееся бракованным. Красивый, как бог в любом обличье, отдавший сердце другому. Он так сильно злился и так невыносимо боялся, что убежал от нее. А ведь она его любила. Ведьма могла бы вернуть его одним словом, ибо являлась Хозяйкой своего творения, но только прошептала вслед:
- …Только если кто-то из этого проклятого рода не отдаст свою жизнь за твою свободу.Тогда ты сможешь вернуть его. Таково мое слово, – но волк уже не слышал.
 * * *
Серебристая шерсть отблескивала в солнечном свете. Волк безмятежно спал, даже во сне потрясая своей мощью. В нем сразу был виден вожак.  Только вот другого, черного, но поменьше вся сила красавца-вожака не волновала. Прищурив синие, человеческие глаза он нагло вцепился в ухо собрату. Тот тотчас же среагировал, подминая под себя довольно повизгивающего волка.
- Марк, солнце, дай поспать. – Миг и на черном звере уже возлегает красивый мужчина, с невероятно-зелеными глазами.
 - Вайл, мне скучно, – сообщает черный, тоже обратившись в человека. Он улыбается и солнце отражается в синей бездне глаз. Тогда Вайл понимает, что никогда не сможет ему отказать. И никогда не пожалеет, что в ту ночь в первый и последний раз обратил человека.