Уши опухли

20 лет я уже не курю. Но в юности курил много. Привязываешься к этой дурной привычке так, что без сигарет жить невозможно. Но на каждом судне бывают иногда моменты, когда с куревом  напряженка. Случилось такое и у нас на «Солнечногорске». И ведь рейс был хороший, порты шли один за другим. Нынешние моряки скажут: « пошли бы в город, да купили себе сигарет».

Представьте себе, и  ходили, и покупали. Но по пачке, по две. Зарплаты-то  у нас тогда были  на два блока сигарет в месяц. А ведь у каждого семья дома. Деньги мы предпочитали тратить по-другому.

Доставали курево в портах, на других судах.  Но тоже не помногу. Помню, как курил моршанскую махорку. Крупчатку! (С наслаждением говорили это слово). После махорки даже табачная смесь, добытая из найденных окурков, казалась слабенькой, не накуривались. Махорка – это вещь!

Доплавались мы до того, что уши у всех опухли, фигурально выражаясь. В то время среди моряков мало было некурящих.

У меня, как у ремонтного механика утро начиналось с чтения ночных распоряжений второго механика Большеченко. Обычно он писал так: « двоих на сепаратор, токарь к четвертому, сам руководи и помоги третьему на движке». Ну, примерно так. А тут читаю конкретные указания: «что хотите делайте, но чтобы к двенадцати мне хоть один окурок приличных размеров нашли».

Под руководством старшего механика (сам он не курил), вытащили  десятка три заброшенных окурков между перилами внутреннего главного трапа надстройки. Засохшие до невозможности, одна труха. Однако радовались каждому.

Весь день напряженно думаем об одном. - О!  Вспомнил! На ремонте работяги курили в румпельной и вот такие бычки бросали – показывает токарь размер с настоящего морского бычка. Помчались в румпельную. Ни-че-го! То есть совершенно.

Я, помню, кинул клич пересмотреть у артельщика все пустые бутылки, вспомнив, что у некоторых есть привычка бросать окурки в пустые бутылки. Подняли артельщика часов в 10 вечера. Перевернули ящиков 30 стеклотары. Ну хоть бы один «бычок» нашли!

Дольше всех держался запас  у старшего моториста Степанка. Он додумался перерезать все  свои сигареты пополам. Зайдя в каюту, комфортно присаживался, со  вкусом делал несколько настоящих затяжек, потом с сигаретой между пальцами выходил в коридор. На него всегда кто-нибудь бросался:«Вова, оставь покурить!». Вова оставлял, сделав на глазах у страждущего еще пару затяжек.

Я думаю, что капитан наш не курил. Потому, что если бы курил, не допустил бы он торжества низменных инстинктов. Ведь мы могли и… нет, убить, конечно не могли, но были к этому близки.

И вот стою я на вахте.  Я почему-то подменял вахтенного механика, кажется, второго. Хожу взад-вперед вдоль торца главного двигателя, где все приборы навешены, и думаю. О чем думаю, понять нетрудно. И вдруг вижу на плитах машинного отделения, прямо под моими ногами сигарету. Кинг сайз! С фильтром! Сгинь, нечистая сила! Это мираж! Подхожу ближе, наклоняюсь. Никакого подвоха, даже ниточки к ней не привязано. И это не просто сигарета с фильтром, и не просто кинг сайз. Это полновесное Мальборо!

Я оглядываюсь вокруг, не веря своему счастью. Откуда ее принесло? Упала? Я задираю голову и вижу фигуру старшего механика на верхних решетках. Я назову его фамилию. Такие люди достойны памяти потомков. Иван Павлович Грядунов. Оказалось, что он, сам не курящий, купил в Канаде блок сигарет для своей супруги. И весь его, по одной-две штучки, скормил своим подчиненным. Как мы добрались до Союза, трудно передать.