Верность

Сигарета тлела сама по себя. Третья сигарета. Дэвид сидел на скамейке в саду, которую смастерил его отец во время летних каникул. Он вспомнил, как он помогал ему и пришиб себе палец молотком. Эту боль, пронизывающую всё тело в доли секунды, он запомнил навсегда, так же как он запомнил сильные руки отца, горячие и загорелые. Маленький Дэвид, к своему удивлению, не издал ни звука. Было ужасно больно, но почему? Почему он не расплакался, не разревелся. И еще он помнит глаза отца. Отец обрабатывал его рану, и крепкими, ловкими движениями забинтовывал распухший палец и он иногда посматривал Дэвиду в глаза. Он видел, что боль нестерпимая, но сын не издал ни звука, ни стона. Это сейчас, будучи взрослым, Дэвид понимал, что отец чувствовал, когда оказывал ему помощь. Это было ощущение гордости за сына. Отец тогда уже знал, что Дэвида ждут успех и испытания.
Так и случилось.
- Но откуда это мог знать отец? Откуда? - это вопрос  Дэвид задавал себе ни раз.
Это сейчас, спустя десятилетия, он уже знал ответы на многие вопросы, и на этот тоже. Его достижениям могли позавидовать многие, но какой ценой он пришел к успеху, знал лишь только он сам. И только один вопрос ему не давал покоя, особенно последние два года. Он пытался вспомнить тот день, тот час, ту минуту, когда этот вопрос, эта неудовлетворенность, эта потребность стала давать о себе знать. Он прокручивал в голове массу событий, которые могли как-то прояснить память, но всё было тщетно, и он перестал капаться в прошлом. Дэвид просто принял решение, и уже только от этого ему стало несоизмеримо легко на душе. Билет на самолёт и лететь. Да, лететь! Завтра же! Он сейчас ясно чувствовал, в глубине своей души, это ощущение правильности и верности, что тянуть с этим ему уже не в моготу и это было бы просто предательством с его стороны.
Перелёт длился несколько часов. Дэвид был спокоен. Смотрел на крыло самолёта, на облака, смотрел на пассажиров, иногда листал журнал, совершенно не читая его и практически не думая ни о чем. И лишь ступнув на землю, всё внутри у него заклокотало, потому что осталось совсем чуть-чуть. Таксит оказался молчаливым. Седовласый мужчина с загорелым лицом,  словно понимал, что разговоры неуместны именно в данный момент и именно с этим пассажиром. Вёл он машину аккуратно. Иногда их взгляды встречались в зеркале заднего вида и мужчина видел в глазах Дэвида нотки благодарности за его молчание и аккуратность на дороге.
Расплатившись, Дэвид вышел и вдохнул полной грудью, как будто всю дорогу ему не хватало воздуха. За спиной раздался свист покрышек, машина рванула с места, словно за рулём был совершенно другой водитель. Дэвид широко улыбнулся и пошел по склону вниз… Он уже слышал его запах. А он его. До встречи оставалось пять минут хотьбы. На побережье никого не было. Только они – Дэвид и Океан.
- Ну, здравствуй! – почти неслышно сказал Дэвид, - вот я и приехал к тебе.
- Здравствуй, Дэвид! Я ждал тебя,  - ответил Океан шумом прибоя, я знал, я точно знал, что ты обязательно приедешь.
- Как ты мог это знать?
- Понимаешь, Дэвид, дорогой мой друг, я просто очень хорошо тебя знаю. А ты помнишь нашу первую встречу?
- Да, конечно.
- И я помню. Я все наши встречи помню и помню каждое твоё слово. Когда мы с тобой познакомились, ты мне сказал, что сбылась твоя мечта – увидеть меня. Но тебя так долго не было. Я скучал.
- Прости.
Волна чуть больше остальных обдала пеной туфли Дэвида.
- Прощаю, мой друг. Я так рад тебя видеть. Рассказывай. Я так соскучился по твоим рассказам, - Океан стал тише и приготовился слушать.
Дэвид рассказывал одну историю за другой, а Океан становился то тише, то шумнее… Так он реагировал на истории Дэвида. Истории были захватывающие, и чем больше он их рассказывал, тем  сильнее росло в его душе чувство спокойствия и умиротворенности.
Вот и всё. Самолёт набрал высоту. Дэвид летел домой. Он посмотрел в эллюминатор, посмотрел в самый низ. Там был Океан. Он помахал ему волнами и как-то волны стали всё тише и тише… Океан успокаивался…
- И я теперь спокоен, мой друг, - сказал про себя Дэвид, - прощай.
11 апреля 2015 г.