Розовые очки

Розовые очки.
(Из цикла: сложно о простых вещах)

 Товарищ Работников – светлая голова Отечества, к несчастию, изредка, наивная, временами совсем дубовая. Какого Отечества? А сами и выбирайте, у каждого оно своё, то самое Отечество, впрочем, как и отчество, но то другая сторона песни.
В общем… Работников. Трудился работяга одновременно на заводах фабриках, школах и больницах, в офисах и структурах государственных. Работал рук не покладая, не складывая, а в состоянии одеревенения процессов мыслительных, в режиме «руки бы ему-то по отрывать», в целом трудился неплохо, двигал прогресс, регресс метлой поганой гнал, правда недалеко, у порожка, под коврик припрятывал, на тот самый Авось. И всё отлично и замечательно, пока не вызвал Виталика начальник самый главный его, самый наиверховнейший, в высокие палаты, дела государственной важности обсудить, так во все времена поручение обязательное к исполнению называлось, сроками «вчера» надо было быть исполненное.
– Так-с, Виталий, обдумал я давеча, новости поглядел, у народа мысли разузнал, чаяния выслушал. Дело предстоит давно откладываемое, и тем не менее, а может и более того, к чему я? Так вот, необходимо, всенепременно, в кратчайшие сроки, улучшить… благосостояние? Нет, национальное достояние? Нет, прхватизи-тьфу приватизировать состояние? Возможно, позже, тоже в кратчайшие сроки. Вот! Уверенность в завтрашнем дне! Повысить уровень комфортности проживания наших соотечественников, гарантировать не завтра и потом, а здесь и полностью! Поднять показатели вверх! Чтобы с послезавтра… – Выслушал Работников внимательно, голову почесал, затем бороду, улыбнулся, кивнул «Есть» сказал и с присущей такому вот Работникову, идейностью и горячностью и… и… всем возможным на свете белом трудоблудием, принялся корпеть над задачей важной.
«Не подвести Отечество» – размышлял Работников, перья, да карандаши зубами подтачивая в потолки в мастерских, кабинетах с окнами на всю стену, и комнатушках тесных, с мухой соседкой под потолком, у лампочки жужжащей, уставившись, все мысли строем ходить отчаянно собрать пытавшись.
«Дороги построить? Не то, не успеть до послезавтра, а ежели и успеть, так зима же, хотя, поговаривают. поверье есть зимой дорожное покрытие класть, экологи настаивают, пущай, говорят, к весне растает вместе со снегом, чтобы природу окружающую не засорять, да в первозданный вид местность приводить. Нет, и так делают уже, шире мыслить надобно. Дома строить? Не, и начинать не стоит, чего же такое эдакое, до послезавтра…» – И Отечество Работникову представлялось, правда, к стыду своему, не мог он всей головой своей охватить и представить Отечество, потому картинка всё чаще являлась в виде грозных бровей нахмуренных, а под ними лицо начальника рассерженное, опечаленное провалом, ехидно подглядывающим из послезавтра. Так часто представлялось, что, в итоге, слилось во едино: Лицо начальствующее и Отечество родное…
Легче работа пошла, цель перед глазами определилась, всё то лицо знакомое, скорби преисполненное. Заскрипели клавиши, полетели грузовики, груженные бумагою писчей Работникову на помощь. Исписал, исстрочил, и по комнате забегал, будто оголтелый! Решение прилетело к нему.
Пуще прежнего перья заскрежетали, макеты рисовали, теоретические аспекты выверяли. Работников затем на заводы отправился, на фабрики, опытные образцы изготавливать решения своего, испытывать, протокол испытаний подписывать.
Прилетело на крыльях послезавтра, расселось в первом ряду, трагедию ожидает, акт первый. А тут Работников, с коробкой, улыбку пряча в кабинет начальствующего входит.
– Вот оно, решение… – На удивленный взгляд горячо уважаемого руководителя с глазами, покрасневшими вещал Работников. – Позвольте, представлю. Очки. Розовые. «Нано технологии».
– И как же работает сей агрегат, как же он нам комфортность повысить позволит, чтоб уже сегодня.
– А мы их Соотечественникам раздадим и надеть обяжем. Технологии передовые чудеса начнут вытворять, добро людям нести, а ненужное скрывать будут, будто и нет его вовсе, ненужного. – не договорил Работников, не успел принцип весь рассказать, про то, что «ненужное» в само деле то и останется, куда ж ему деваться-то, но не успел. Посыпались на него хвалебные речи, дифирамбы обрушились неподъемным грузом. Оголело глядел по сторонам Работников и гордостью наполнялся. За себя, за Отечество. Слишком уж полон он был, эмоций положительных, чтобы колокольчик внутри себя услышать, дзинкнувший разочек – «ничего не перепутал ты, Работников, не подменил, не оступился?» а затем притихшего, от всплывшей картины из памяти, лица начальствующего радостного – Отечества, вроде как.