Кустик хрена

    В бытность мою ученицей седьмого класса меня по какому-то недоразумению делегировали на областной слёт юных натуралистов, где я с неподдельным интересом посещала практические занятия по выращиванию различных зелёных насаждений, что, однако, оставило меня почти равнодушной к ботаническим изысканиям.

     Чего нельзя было сказать о моём супруге – ему всегда нравилось разводить комнатные цветы (периодически заливая их водой по причине большого усердия) и бросать в почву семена и зёрнышки. Пристрастие его к этому занятию вполне объяснимо: он родился и вырос в небольшом тихом подмосковном городке, жители которого издревле любили землю и обихаживали свои огороды, что и поныне делают с большим успехом.

     - Сынок, ты хрен-то возьмёшь с  собой, а то, наверно, он там не растёт, – слезливым голосом спросила и одновременно предположила моя свекровь, когда узнала, что на следующий день мы улетаем обратно в Бангладеш (страну, расположенную в регионе Южной Азии), благополучно отгуляв на родине  свой первый отпуск.

Мы переглянулись – только хрена нам и  не хватало!
- Мать, ну ты скажешь тоже! – возмутился Евгений.
- А что, сынок, к стюдню-то как хорошо хренок подать, милое дело, – не унималась свекровь.

Я саркастически усмехнулась: « Можно подумать, что я этот «стюдень» так часто варю. Да и без хрена прекрасно можно прожить».  К тому же  мой слух резало слово «студень»,  потому что там, откуда я родом, его называют холодцом.

     Но не зря я про себя окрестила свекровь «Демьяновой ухой»: она гнула свою линию до тех пор, пока перспектива съесть кусок студня-холодца без хрена не показалась Евгению абсурдной, и он выразил согласие взять его в дорогу.

      Любовно упаковав только что вырытые с огорода свежие, хрустко-упругие корни хрена в кусок мокрой ткани и газетную бумагу, свекровь с довольной улыбкой, символизирующей чувство выполненного материнского долга, передала заветный свёрток мне. А я положила его в сумку с ручной кладью, которая, благополучно преодолев тысячи километров в салоне самолёта Аэрофлота, опустилась на каменный пол моей кухни в Дакке.

     Приведение корней хрена в вид общепринятой приправы было прерогативой  Евгения, что доставляло ему большое удовольствие и обставлялось как священный ритуал. Сначала он тщательно мыл и чистил хрен, удаляя тонкие усики-ростки (иногда эта процедура доверялась мне), резал его на короткие кусочки и укладывал их горкой на тарелку. Затем доставал электрическую кофемолку и мельчил в ней приготовленные кубышечки хрена. Полученная масса отправлялась  в специальную мисочку, а в кофемолку поступала следующая партия кусочков. Когда мисочка доверху наполнялась кашицей из хрена, Евгений добавлял в неё поочерёдно то уксус, то соль, то сахарный песок и постоянно пробовал создаваемый  им шедевр на вкус, пока не восклицал: «Хорош!» Тут начинался третий этап действа – он очень бережно перекладывал полученную приправу в стеклянную баночку, тщательно закрывал её крышечкой и торжественно ставил в холодильник. Иногда Евгений окрашивал кремовую кашицу в бордовый цвет, добавляя в неё перемолотый крохотными жерновами кофемолки кусочек свёклы. Мои обязанности в ходе данного процесса были весьма прозаическими: я мыла все эти мисочки, ложечки, баночки,  кофемолку и то безобразие, которое оставалось на кухне после того, как на ней славно потрудился мужчина, не привыкший убирать последствия своей готовки.  Когда баночка с великолепной приправой показывала нам донышко, всё повторялось сначала.

     Тем временем количество корней хрена в привезённом пакете неумолимо уменьшалось…

     Наконец наступил день, когда Евгений превратил последний крупный корень хрена в свою знаменитую приправу и взгрустнул. Посмотрев печальным взглядом на оставшиеся от знатного куска мелкие и жалкие очистки и занеся над ними руки, чтобы смести их со стола и выбросить, он вдруг застыл. Я удивлённо взирала на эту замедленную съёмку и ту непонятную борьбу, которую вёл мой супруг с неведомым мне противником. Через минуту лицо его просветлело, он собрал все очистки, взял столовую вилку и, не говоря ни слова, решительно вышел за дверь. Снедаемая любопытством, я последовала за ним.

     Под окнами нашей гостиной тянулся неширокой полоской кусочек земли, отвоёванный у травы чоукидаром (слугой) Коломее, который периодически и часто безрезультатно пытался украсить его цветами. Вот возле него и присел на корточки Евгений. Я закусила губу, чтобы не рассмеяться, когда увидела, что он вилкой начал царапать сухую землю. Но, не желая обидеть супруга, сдержалась. Изрядно повозившись с неподатливой землёй, которая отчаянно сопротивлялась его энергичному напору, он всё-таки сумел снять довольно глубокий слой почвы.  По его просьбе я сбегала за водой. Евгений распушил землю и в образовавшиеся ямки стал аккуратно укладывать кусочки хрена, после чего засыпал всё новым слоем земли и обильно полил успевшей нагреться на солнце жидкостью.
- Ты считаешь, он  вырастет? –  спросила я.
- Не знаю… Время покажет…Посмотрим… – неопределённо ответил он.

     Но смотреть нам пришлось долго, потому что  зелёные росточки не спешили высовывать свои носики из земли. Отчаявшись увидеть  положительный результат, мы из состояния нетерпеливого ожидания перешли в спокойно-созерцательное, а потом благополучно обо всём забыли.

     До тех пор, пока тяга к растениеводству вновь не проснулась в Евгении самым неожиданным образом, не обрела голос и не предложила ему срочно кинуть в землю семена щавеля, пакетик с которыми случайно обнаружился в привезённых из дома детских книжках сына. Желание попробовать на чужбине зелёных щей с щавелем было  велико, и я решила разделить с супругом его любовь к земляным работам.

     За время нашего бездействия знакомая грядочка выпустила на волю довольно разнообразную зелёную поросль, которую надо было частично убрать, чтобы вернуть этой полоске суши культивированный вид. Вот тут мы и вспомнили про хрен.
- Ба…А где же он? – протянула  я.

Мы сели на корточки и начали внимательно рассматривать раскинувшийся перед нами  травяной коврик. Однако широких листьев хрена видно не было.
- Да, не вырос, –  скупо произнёс  Евгений.   
       И  выпрямился.  Моё же внимание внезапно привлёк одинокий пушистый кустик, удивительно напоминавший крохотное декоративное деревце с многочисленными веточками, утыканными длинными листочками, похожими на швейные иголки.  Такого я ещё не видела, поэтому наклонилась над ним пониже и стала пристально его разглядывать.

- Странно, этот кустик очень похож на нашу полевую ромашку, только без цветов. Да и откуда бы ей здесь взяться, – удивилась я вслух.
Евгений присел рядом  и тоже  с любопытством посмотрел на кустик. Чем сильнее мы в него вглядывались, тем больше убеждались в том, что он чем-то знаком нам – какой-то характерной окраской, тонюсенькими прожилками на игольчатых листиках… И мы ахнули – да вот же он, наш хрен!

     К слову сказать, щавель Евгений посадил. Он взошёл дружной семейкой  и вида своего внешнего не изменил.

     А вот хрен наш бенгальской землице не глянулся: то ли не по нраву пришёлся, то ли не по силам оказался. Спросить можно было, конечно, так ведь она бы не ответила…