Тёплый карцер

                Артур Олейников
             ТЁПЛЫЙ КАРЦЕР
Посвящается Светлому Воскресению
Этап в тюрьме для заключённого, всё одно, как день рождения и Новый год. Не когда не знаешь, что ждёт тебя, приговор суда и срок, изменение меры содержания или... Да всё что угодно. Нож под ребро тоже не редкость, это как заслужил. Что я заслужил, подняв руку на святыню? Кто со мной не знаком и не знаком с моими произведениями,  расскажу,  моя мама поднялась на колокольню нашей церкви и стала звонить в колокола, её волоком спустили, оскарбили ударили и здали в полицию. Я зделал взрывное устройство и попытался взорвать церковь, взрыв состоялся, но не такой разрушительной силы на который я думал. Церковь уцелела и я оказался в самой Великой тюрьме России Новочеркаске. Здесь был этапом сам Королев и в ней приведен высший приговор Чикатило. И я Ваш покорный слуга, что только не вытворял, как только не сводил с ума всех, от простых постовых и заканчивая волевым Колгановым. Ведь сколько воли надо было иметь, чтобы меня не застрелить на месте. Однажды я может быть про то напишу, а вообще за чем писать, когда не будь люди сами расскажут, например как в 306  камере я снял с окна решку( стальная решётка) весом в двести килограмм и поставил на бронь ( входная дверь камеры) и подключил к ней электричество. Собирался бежать... Через окно, второй этаж, красота! Но сейчас про этап в Ростов на Дону, на медицинскую комиссию.
Сначало на Ростовском централе всё шло хорошо. Я скрыл от оперативника знаменитого на всю Ростовскую область, Баге, своё приступление. Дакументы на этап приходят запечатаными. Нет когда следуют делают особую пометку, шифр, из которого всё ясно как вести себя с заключённым, в какую камеру поместить и прочее. Но  видно Колганов, начальник Новочеркасской тюрьмы захотел утаить. Чёрт его знает за чем. Значки так было надо. Надо сказать, что всё, что связано с моим уголовным делом, вообще темная история, как и с судьбой. Все кругом хотят всё скрыть. И вот меня определили в приличную камеру и всё шло как нельзя хорошо... Вот именно как нельзя. Кругом блатные, которых презирал Великий Шаламов и которым я всё время указывал на место. И во  тогда тоже не выдейржал и признался в приступление.  В камере случилась потасовка, я не стал вдоваться в подробности почему я хотел взорвать церковь, тогда бы меня поняли, у блатного мать святоё, но я не хотел, чтобы из меня делали героя, а объявил...
-Слышите вы урки? Какие вы к чертям преступники! Преступники были Чернышевский с Достоевским! Ленин! По тому что за правду, за народ, потомучто против режима! А вы шелуха!  Грабёж и кражи, кражи и грабёж и всё на пропой!
И конечно после таких слов случилась драка. Прибежали на шум постовой с корпусным  и меня вывели в отстойник. Пришел Бага, он уже всё про меня знал. Он был с влюченной камерой на телефоне и сигаретами Винстон в руках. Он меня снимал на видео и улыбался.
 - Пойдешь в "Теплый Карцер"-объявил знаменитый оперативник.
 -Что это?- безразлично спросил я. Думал, что нет больше ничего на свете что можит меня напугать.
 -Скоро узнаешь!!
-Есть хочю,- нагло сказал я.
 -Есть?-обрадовался Бага, он словно в чем то еще сомневался, словно пока я не попросил есть, что то такое оставалось, чтобы его остоновить.- Сейчас! Подожди!!!
Через 10 минут меня покормили и не просто,а из офецирцкой столовой, помню были катлеты, кортошка и томатный сок. И еще Бага сквернув своей знаменитой белоснежной улыбкой угастил меня блатной сигаретой, все ровно что осужденного на смерть.  И меня темными коридорами повели в подвал, я шел спокойно. Меня подвели не к камере, двери были деревянными и, с пласмасовым окошком. Я смутился...
 -Давай-зловещи скомандывал Бага, - Раздевай его!!!
 И не успел я опомниться как с меня стали стягивать сначала одежду, потом нижние белье и я остался голый. Меня волоком втащили в нутырь "теплого карцаря" стены которого были обиты матрасами, с тем отличием, что пол стен было голых, кто то ломая и разрывая пальцы в кровь срывал на мертво прибитые матрасы к стене. В полу были вбиты в битон два штыря. Меня положили на ледяной  пол животом, одели наручники на обои запястья и распяли голого на холодном каменном полу.
Я бился, пускал пену. Не помню через сколько, но я запел, запел что есть мочи самую главную песню из детцва о светлом будущем, почему именно эту песню? Не знаю.
 -Прекрасное далеко не буть ко мне жистоко, не будь ко мне жистоко жистоко не будь.
 Не помню сколько я пел, но за дверью раздались шаги и голос.
 -За что?
 -За маму! - ответил я и стал рассказывать... И ко мне стали ходить один за другим, чють ли не со всех карпусов страшной тюрьмы.
 Приходили, слушали, приносили сигареты и подкармлевали, чтобы я только выжил. Однажды даже принисли горячий суп с копченой калбасы. О какой это был суп в ледяной камере" теплом карцере". С меня сняли наручники только через три дня. Всё это время я был распят на полу с кровавыми запястьями от стальных браслетов.
По тюрьме прошел цинк, что я прошёл в теплом карцери и что я возращаюсь в камеру, меня приняли иначе.
 Уже спустя месяцы на Навочеркаском централе, в отцтойники после суда я встретился с этапом с Ростова и меня узнали...
 Мужики зашептались.
 -Герой...-сказал один другому.
 А я подумал, да какой я герой? Вы те кто ходил ко мне в " теплый карцер" вот кто настоящие герои...
Герой лишь тот, кто сам испытал, сам прошёл!!! И конечно Иисус герой из героев. И не Вам меня судить, я был распят и воскрес! И воскреснув , сейчас пишу Вам, вам мои жалкие учителя, что ищите грамматические ошибки в моих сакральных текстах.  Учите жить и любить так, чтобы не кому не мешать, чтобы было от этого всем спокойно.
Слышите, знайте, что я не желал, сегодня в Светлое воскресенье, что либо писать, теребит память, задыхаться от сердечной боле, но вот, одна женщина... Она вышла из себя на меня, что я удалил её святые слова, её комментарий к моей Маме, о том, что за чем я такой секой,  выложил свою повесть Мама накануне Пасхи? А сегодня как я посмел удалить эти слова.
 Я не удалял, я просто переустановил произведения отредактировав и комментарий удалился сам собой. Извините, но так устроена на программа.
 Эй, Ирина Луцкая или как Вас там, у Вас на вашей странице животное в место фотографии, а не человек! Что вы знаете про меня? Пыль, крупицы, песок! Я айсберг! Вы считали, у меня грамматические ошибки в моем кошмаре Третий Рейх, а я писал про Геббельса и думал, как можно так любить своих детей, чтобы сначала  обрести на смерть миллионы, а вслед разделаться и с детьми, с теми кого любишь больше жизни? Только представьте кем надо быть? А вы упрекнули меня, обозвали неграмотным, словно,  я ни что не стою! Меня который нёс бомбу в церковь которой меня крестили во имя Отца Сына и Святого Духа. Я всё помню, мне было тогда 8 лет.
 Ирина Луцкая, редактор раздела прозы, Fabulae, Бессмертие! Бессмертие! Я дарю Вам вечность! Все мы, Геббельс и его отравленные матерью дети, Иисус и Теплый Карцер! Мне бессмертие ни к чему, я и без того проклят...
12 Апреля 2015 Пасха Святое Воскресения