Весна. Пасха. Радоница

Весь март длился пост: по-разному  бывает, когда поздняя Пасха, как в позапрошлом году, тогда в середине марта масленица.
   
У меня с осени была заготовлена большущая тыква, разрезала в начале поста: внутри ярко-оранжевая оказалась и сладкая, с тоненькой кожурой, волшебная просто. В карету не превратилась, но почти на весь пост хватило в качестве витаминной добавки, немножко не доела - скисли остатки.

Постилась с месяц по всем правилам, без масла, но потом изнемогла, стали заплетаться ноги, и йодомарин с витамином С не помог. Витамин С у меня в пакетиках по грамму, и я, бывает, по несколько грамм пью, но тут пришлось начать употреблять по будням масло, в начале зимы с перепугу целую канистру купила рапсового, в лампадке хорошо оно горит.

Когда в "Покаянии" воспоминания лагерников редактировала, то усвоила чётко, что главное - не допустить нехватки витамина С. Некоторые бывалые лагерники по весне еловые свежие побеги ели и зимой  иголки кипятили, пили отвар, и прочие зелёные хитрости применяли, поскольку цинга с пеллагрой - страшное дело. Крапива зело полезна. Но сейгод зима без снега была, сухо, разлива нет, и зелень не лезет пока.

Первого апреля был день птиц,  выглянула в окно: аистиное гнездо пустое. А второго утром пошла перед работой гулять с Тишкой к Днепру - и вот он, мой голубчик, ходит одинокий аист по травке. И по дороге на работу в тот же день из окна элетрички видела цаплю и трёх аистов.

Лебеди раньше прилетели, в конце марта, на пруду в Красном Береге целая стая плавает. Раньше всех, конечно, грачи, потом, по-моему, чайки с утками, потом скворцы. 

Обыкновенное весеннее чудо -  возвращаются птицы.   

Несколько дней отменяли пригородные поезда, возвращалась домой в город на школьном автобусе, петлявшем между деревнями, насмотрелась на поля, перелески и небесную лазурь.

Облака быстро бегут, ветер, солнце в просветы столбами светит, голые берёзы светятся. Красота неописумая.

Вредный водитель не захотел у вербы остановиться, пришлось в городе поехать на велосипеде искать вербу к Днепру в парк, с Рождества там не была.

Вместе со мной пришла за вербой супружеская пара, муж спрыгнул с мостика через протоку и залез на дерево, а то с мостика не достать было, обломали уже все ветки. На Вербное воскресение в церкви море верб, украшенных цветами и ленточками, колышется над людьми.

Все не помещаются в церкви, и батюшки ходят по церковному двору, освящают вербы. На севере за вербами приходилось по сугробам лазить, а в Беларуси всегда весна на Вербное.

Пасхальной ночью пришла в церковь, когда выносили Плащаницу и запели "Волною морскою". Днём, когда освящали на церковном дворе снеди, была теплынь, а ночью холод, звёздочки мерцают далеко-далеко.

Настоятель прочитал огласительное слово Златоуста "приидите постящиеся и непостящиеся", а потом вышел и сказал, чтобы стояли на исповедь лишь те, кто весь пост постился, кое-кто вышел из очереди.

Но всё равно много было причастников. И ещё больше тех, кто не успел накануне освятить снеди, с корзинками. Улицу у церкви с двух сторон перегородили длинными грузовиками, милиция со Скорой приехали, и за грузовиками с обеих сторон заставлена была дорога машинами. 

Впервые на Пасху четверть века назад была на севере на службе в деревенской церкви. Тогда поначалу  много было пьяных, но постепенно разошлись, к концу немного осталось людей. А здесь милиция со Скорой кажутся лишними, вполне чинно и благопристойно всё, пьяных почти нет.

Когда освящала снеди, мужичок в лёгком подпитии стал просить "на булку" денег, но я не взяла наличные, лежала в чехле от мобильника только банковская карта, о чём я ему с сожалением и сообщила, он тут же отстал - вот и все "инциденты".

В начале апреля белорусский президент издал закон о тунеядстве. Кто не работает, должен по итогам года заплатить налог в казну, 3,6 миллионов белорусских рублей, чтобы не платить, 183 дня надо отработать в том числе и постоянно проживающим иностранным гражданам. Столько же (183 дня) надо проводить в год в Беларуси, чтобы вид на жительство получить. Женщинам с детьми до 7 лет или если трое несовершеннолетних, можно не платить этот налог.

Водитель школьного автобуса всю дорогу ругал Лукашенко, рассказывал, что ездил прошлым летом под Одессу отдыхать, к белорусам на украинской таможне не сильно придираются, хотя не прочь и с белорусов хапнуть, ему пришлось дать взятку, чтобы не платить штраф на канистру с бензином, который нельзя провозить. И хвалил Путина за то, что не зажимает предпринимателей.

Что войну на Украине Лукашенко развязал, он (водитель) своими ушами слышал: после Крыма Лукашенко говорил Турчинову, что надо за свою землю воевать, а не как в Крыму - бросили и ушли.

Впервые такую версию услышала. На Страстной читала в жж у Дуни Шереметьевой про Первомайск, ребятишек в подвалах, стариках, брошенных детьми,  и женщин из общественных столовых и интерната для детей-инвалидов в Краснодоне, на которых всё держится.

По-моему, и у нас всё держится на женщинах. Вспоминала сегодня старика-старовера своего знакомого, Корнилия Ефремовича из Медвежки, ближайшей к исчезнувшему Пустозерску деревни. Сухонький такой, росточка небольшого. Воевал геройски, детишек было много, а как вырастил всех и овдовел - стал книгочеем и от пенсии отказался по идейным соображениям, кормился хозяйством и рыбачил на Печоре.

Не знаю, сейчас есть ли ещё где на свете такие. Я больше не встречала. Мужики-то хозяйственные есть поближе к земле, но не такие, вот именно приземлённые: поработать,порыбачить, выпить-закусить. Златоустом не зачитываются.


Про Корнилия Ефремовича ещё потому вспомнила, что слушала старые пасхальные  записи "Орфоса", там они 135-й псалом распевают:

       Хвалите имя Господне, аллилуйя!
       Яко в век милость Его, аллилуйя!
       Сотворшему небеса разумом, аллилуйя!
       Яко в век милость Его, аллилуйя!..
       Сотворшему светила велия Единому,
       Яко в век милость Его, аллилуйя!
       Солнце во область дне, аллилуйя!
       Яко в век милость Его, аллилуйя!
       Луну и звезды во область нощи, аллилуйя!
       Яко в век милость Его, аллилуйя!..

И так далее, кое-что подсократили, кое-что добавили, и я вспомнила, как на магнитофон записывала в исполнении Корнилия Ефремовича этот псалом. Лежит до сих пор, наверное, в университетском архиве плёнка. Долго уговаривала его, уговорила, хотя сразу ни в какую не соглашался, говорил, что даже поссорился с другом, который на "матефон" согласился петь из предыдущей экспедиции кому-то.

И вот теперь послушала запись "Орфоса" - и нейдёт она из ума.

Дивны дела Твои, Господи, всё Премудростию сотворил еси.

Ой, первый весенний гром гремит! Ветер качает под окном голые берёзы, доносится из церкви колокольный звон.
   
Христос воскрес!

   
Дописываю на Радоницу, Пасху мёртвых. Бабушка говорила:
 
- На Радуницу утром плачут, днём пашут, а вечером пляшут.

Перенесли рабочий день с понедельника на следующую за ним субботу, и у нас на Радоницу четыре выходных. 

Весенние "дзяды" у славян были и до христианства, и при советской власти, сейчас в Беларуси это второй - после Рождества - государственный религиозный праздник, выходной то бишь день. Осенние "дзяды" - Димитровская суббота - меньше народу собирают в церкви и на кладбищах. А на Радоницу все поминают своих "дзядов", прибирают после зимы могилки (бабушка говорила "мОгилки"), вешают на кресты рушники да веночки.

Живых цветов на могилах мало бывает, даже когда поздняя Пасха, а уж когда ранняя - совсем мало, везде яркие искусственные. Сегодня  только в одном месте на старом кладбище видела в банке живые тюльпаны. Холодно, крапива и та ещё не лезет, одуванчики только кое-где зацвели у самой земли.   

В той части кладбища оказалась на могиле Алексея Панина, царского ещё доктора. В войну он спасал детей от концлагеря, липовые справки про заразные болезни им давал, их же для забора крови туда свозили. И партизанам лекарствами помогал, и хотя работал под немцами - наши его не тронули, когда освободили город. Потомков его в городе не осталось, но могила под присмотром местной больницы .

А вокруг его могилы - детские могилки без оградок, холмики почти расплылись, чтобы совсем не потерялись, кто-то воткнул в каждый по несколько искусственных ярких цветиков, не поняла, из чего сделанных, но видно, что самодельных. Что за детки и чья рука украсила их затерянные могилки? Ох, недаром элегии именно на кладбИщах сочинялись.

На этом старом довоенном кладбище у меня прадед, два брата и две сестры бабушкины, один ребёнок её, младенцем умерший до войны, мамин братик, и другие родственники. И к подпольщикам расстрелянным хожу на могилу. Монумент побелили к Радонице власти, а цветы - мои первыми были. Но я сразу из церкви пошла, может, за день принесут ещё.

В церкви народу было - не протолкнуться, посреди сдвинуты столы с горой куличей и булок, красных яиц и конфет. Вспомнила про дядьку, просившего у меня на Пасху "на булку", взяла для него кулич, но его не было, другие нищие стояли у ворот.

В прошлом году на велосипеде поехала на дальнее кладбище к бабушкам. Потому что в позапрошлом году поняла, что на Радуницу с Тишкой лучше в автобусах не ездить, народу много, все уже навеселе, а он пьяных не любит, стал к нему цепляться один - Тишка тоже не смолчал, в итоге пришлось сойти и тащиться домой по жаре, ребёнок ныл, да и я еле дотащилась.

А в этом году холодно, с утра летели сначала мелкие снежинки, а потом крупные белые хлопья. Таяли, чуть коснувшись земли, солнце выглядывало из-за туч. И мы с Тишкой пешком пошли, у велосипеда колесо спущено. Я подумала: - Как крестный ход.

На дальнем кладбище народу было больше, чем на старом городском, оно хоть тоже закрыто, но недавно ещё хоронили, свежа память. Обошла свои могилы. У бабушкиных всплакнула, хоть и Радоница. Прочла затёртую надпись на памятнике рядом с бабушкой похороненного младшего маминого брата: "На всю оставшуюся жизнь,"- и вспомнила эту песню дальше: "нам хватит горя и печали, где все, кого мы потеряли - на всю оставшуюся жизнь".

Там рядом цыганский посёлок, и цыгане на Радоницу пируют на могилах: большие столы ломятся от еды и вина, сидят до вечера, цыганята бегают веселятся. Брала с собой Псалтирь, хотела почитать семнадцатую кафизму рядом с бабушками, но не смогла, шумели цыгане. Не люблю их за то, что собак своих не кормят.

Одна тощая цыганская собака ходила за нами с Тишкой, раскрошила ей яйцо с нашей могилки. Сколько не говорю родне, что не надо освящённые яйца на могилах оставлять, собаки или вороны съедят, всё равно оставляют. Ну так лучше самой отдать.

Подняла глаза вверх: на голой старой берёзе щебечут нарядные птички- чёрная шапочка, розовая грудка. И так высоко, до неба, тянется эта берёза, и там над ней - небесный свод, твердь.

Когда прибиралась на могилах - поколола руки волчцами и терниями. И думала об этом: на земле волчцы и тернии, а наверху - лазурный небесный свод. Что такое рай? Это когда всё плохое УЖЕ случилось, и не нужно со страхом ожидать войны, болезней, голода - смерти, одним словом. Особенно детей.

Раньше спрашивала у старух, схоронивших детей:

  - Как можно было это пережить?

Непонятно было, казалось, что не пережила бы. А потом погиб мой брат, и я увидела, как это бывает. Сначала кажется, что кончилась жизнь, а потом далеко не сразу, но становится легче, особенно когда полежишь на могилке. Или сходишь пешком туда и обратно на кладбище, далеко, устанешь - и становится как-то всё равно.

Когда и это не помогало, однажды пошла пешком далеко за город в сельский храм, сейчас бы не дошла, а тогда больше было сил, за день дошла ко Всенощной, километров 40 прошла. И полегчало.

Бабушка-то права была, чтобы плач в пляс перешёл, в серединке попахать нужно. Но где ж мне пахать, кто нынче пашет - трактора только.

Правда, на школьном субботнике перед Радоницей узнала, что в нашей сельской школе есть конь Юрчик. Пошла в сарай за граблями - и надо же! Его "сдают в аренду" местным жителям огороды вспахать, занимается этим школьный сторож. 

Субботник общий был, Президент, видела, поликлинику строил, министры деревья сажали. Ну а мы в школе просто убирали территорию, сгребали палые листья. Может, и не надо их все убирать, надо что-то и оставлять, чтобы не обеднять вконец почву, но тогда долго не растёт травка.

Сухую траву палят по весне или сама она загорается от брошенных спичек и сигарет, но сейгод что-то особое: снега не было, сухо, много пожаров, есть погибшие. Хоть бы сырое было лето!

Обычно мне жалко бывает аистов, что холодно им ночью, да и днём, когда холодно, а тут подумала: пусть уж лучше пух у них нарастёт, но погода сырая и холодная держится, а то ведь не миновать ещё пожаров.

Что там впереди, Господи?

Тишина, птичье щебетание, ветер налетает порывами и колышет голые ветви. К вечеру дело, но никто не пляшет. Из моих деревенских подопечных после Пасхи несколько в запой ушли, одну мамашу уже уволили за это с работы, прячется где-то, домой глаз не кажет, завтра нужно будет решать, что делать. Но там хоть папа был трезвый после Пасхи.

Когда мама в запое - плохо, и когда папа - тоже, без мамы в доме разоренье, папы буянят пьяные, а уж когда напару - приходится забирать в приют детей.

Была на пасхальной седмице в гостях у беженцев "своих". В Донецке они рядом с аэропортом жили и на шахте работали, муж в забое, жена медсестрой. Дом разрушен, шахта затоплена, возвращаться некуда. А в деревне дали им дом, жить там, правда, нельзя пока, ремонтируют, живут в квартире, вода есть, но надо топить печки. Работают на ферме дояркой и слесарем, мужу привычнее, он деревенский родом, а жене тяжело - не столько физически, сколько душе, ферма - это ж концлагерь для коров, жалко ей их.

Что периодически кто-то из доярок запивает - привыкла она за зиму, не удивляется, а первое время недоумевала, хотя я предупреждала её. Хозяйственная, напекла в печи куличей, подарила мне, очень вкусный.  Но освятить ей их негде было, а я из города привезла магазинный, но освящённый.

Завтра видно будет, кто ещё за праздники запил в деревне, и что делать.
 
А сегодня ещё праздник, Пасха мёртвых.
 

Христос у Марфы и Марии - Марфо-Маринской обители роспись Нестерова, по колориту - точь в точь наша нынешняя весна.