На перепутье

     Мне часто приходилось откладывать решение
какого-нибудь вопроса на будущее. Потом, выкроив
в один прекрасный день время для раздумий,
я вдруг обнаруживал, что у меня уже всё продумано,
выход найден и решение вынесено. Так, вероятно,
бывает со всеми, просто мне не дано этого знать.
Будто в тёмных, необитаемых пещерах сознания
сошлись какие-то безликие судьи и приговор готов.

                Джон Стейнбек.
                Зима тревоги нашей.



     Когда жуликоватая команда, организовавшая под флагом демократии и всеобщей свободы всеобщее ограбление страны, закамуфлировав все это благозвучным термином Перестройка, Артём Викторович работал научным сотрудником в одном из оборонных институтов. Зарплата была вполне удовлетворительная, работа интересная и увлекающийся работой Артём Викторович был в целом всем доволен.
     Но вот оборонные предприятия, а следом за ними и работающие на них научно-исследовательские институты стало трясти, словно грузовики со щебнем на разбитой дороге, при этом щебень начал рассыпаться, пока в кузове не осталось ничего. Быстро отданные жуликам заводы лишились финансирования и стали моментально разделбаниваться - демонтировались оборудование и станки, которые тут же сдавались в металлолом, который вывозился за границу. Раскуроченный завод продавался, а новый владелец раздербанивал то, что еще можно было продать т тут же избавлялся от обнаженного, как кладбище, предприятия, срамного, как после атомной бомбардировки.
     Погибшие заводы, естественно, не могли подпитывать научно-исследовательские институты и те стали также быстро умирать, выбрасывая ученых на улицу. Кто-то из них сумел уехать за рубеж и неплохо там устроился, кто-то с ученой степенью торговал хлебом, доктора наук торговали мясом, тряпками, цветами и прочим необходимым в жизни товаром, находясь, по-сути, в рабском положении у новоявленных предпринимателей.
     Артём Викторович попытался устроиться в ЖЭК, но туда, как оказалось, брали только по протекции, которой у него, естественно, не было.
     С большим трудом ему удалось устроиться в киоск торговать кассетами для видеомагнитофонов. Киоск представлял собой некое подобие не то сарая, не то кассы на железнодорожной платформе. Владелец киоска, ушлый молодой человек, сам записывал фильмы в домашних условиях, и ему нужен был сбытчик продукции. Им и оказался безработный учёный.
     Но уже через пару недель трое здоровенных бритоголовых бугаёв предупредили продавца, что он должен отстёгивать несколько тысяч в месяц им, иначе...
     - Простите, а за что? - вежливо поинтересовался наивный продавец.
     - Ты новенький? - спросили его.
     - Да, только начал работать, - ответил Артём Викторович.
     - А где раньше работал?
     - Научным сотрудником в НИИ.
     - Так вот, профессор, если хочешь и дальше торговать, то плати, - объявили ему. - Если не хочешь однажды сгореть вместе со своей будкой.
     - Но она не моя, - попытался объяснить новоявленный торговец. - У нее есть хозяин.
     - Вот и передай ему. Завтра мы зайдем, а ты приготовь деньги.
     Закрыв торговую точку раньше обычного, он поехал к хозяину и объяснил тому ситуацию.
     - Придется прикрыть лавочку, - сказал тот. - С этими парнями шутить нельзя.
     - Простите, а как же я? - спросил Артём Викторович.
     - А что ты? - пожал плечами молодой хозяин, годившийся ему в сыновья. - Как пришел, так и ушел.
     - Но мне надо где-то работать, - попытался объяснить свое положение Артём Викторович.
    - Это твои проблемы, - жестко ответил тот и бросил ему несколько денежных купюр.
     Артёма Викторовича покоробило такое отношение к нему, но не нашелся что-либо сказать, а только повернулся и побрел домой.
     Заметив состояние мужа, жена Зоя Филипповна спросила:
     - Выгнали?
     Он объяснил ей ситуацию и признался:
     - Я не знаю, что делать. Мне больше сорока пяти, а на работу принимают только тех, кто моложе этого возраста. И пенсионный возраст еще не подошел...
     - Дожили, - всплеснула руками жена. - Талантливый учёный, изобретатель, находившийся в самом расцвете сил, стал не нужен стране. Парадокс!
     - Хоть воровать иди, - грустно произнес Артём Викторович. - Но я этого не умею делать, да и конкуренция в воровском мире большая...
     - Ты с ума-то не сходи, - осадила его жена. - Ладно, садись есть, что-нибудь придумаем!   
     - А ты-то как? - спросил он. - Господи, что за времена такие? Кандидат химических наук торгует тряпками! Тебя-то не вгоняют, лавочку не прикрывают?
     - Да нет, хозяин намеревается открыть еще один магазин, - ответила она.
     Помолчав немного, раздумывая, говорить или нет, она все-таки решилась:
     - Судя по всему, меня оставят заведовать этим магазином.
     - Это и правильно: ты - человек ответственный, скрупулёзный и довольно жесткий. Кому, как не тебе, заправлять в нём?
     - Не говори "Гоп", пока не перепрыгнешь, - остановила она мужа. - Это только предположение.
     - Да у тебя всё получится, - заверил ее Артём Викторович. - Ты у меня молодец, не то что я, неудачник...
     - Ладно, пошли обедать, - предложила она.
     - Слушай, а вам в магазин не нужен сторож? - спросил за обедом муж.
     - Придумал! - возмутилась она. - Учёный и пойдет работать сторожем. Совсем голову потерял?
     - Ну, ты же видишь ситуация. Даже в дворники не берут - нанимают таджиков или узбеков.
     - Пока мы не голодаем, так что бегай, ищи работу, - ответила Зоя Филипповна.
     - Да я уж и не знаю, куда обращаться, - как-то безнадежно ответил он.
     - Ты, главное, не теряй надежды и будь настойчивей, а то совсем расклеился.
     - Зоя, - спросил он жену. - А каким образом твой хозяин стал владельцем магазина?
     - Я не интересовалась, - отмахнулась та.
     - А кем он был до этой бандитской Перестройки?
     - Я слышала, что инструктор райкома партии. А вот как они стали владельцами "домов-пароходов", не знаю, да меня это и не интересует. Надо исходить из того, что есть на самом деле.
     - Как-то резко и неожиданно  все это случилось, - проговорил Артём Викторович. - Мы оказались морально не готовы к таким резким переменам. Вся эта перестройка и передел награбленной собственности напоминает внезапный бандитский налёт с многочисленными жертвами, после чего среди бандитов начался делёж награбленного с поножовщиной и новыми смертями уже среди бандитов.
     - Хватит тебе философствовать, - остановила его жена. - Надо принимать все, как должное, тем более, что мы не в силах ничего изменить. Поэтому надо приспосабливаться к новым реалиям.
     - А если я не хочу приспосабливаться? - взорвался Артём Викторович.
     - Тогда тебя выбросят на свалку истории, как ненужный элемент, - жестко ответила жена.
     - Но я специалист и хочу работать по своей специальности, - возразил муж. - И, как бы это громко не звучало, приносить пользу своей стране!
     - Не скули. Сейчас стране твоя "польза" не нужна. Ей нужны предприимчивые люди, а не размазня, вроде тебя, - закончила разговор Зоя Филипповна. 

     Недели мелькали одна за другой, а Артём Викторович так и не смог найти постоянную работу, которая могла бы удовлетворить его. "Пришла беда - отворяй ворота", - постоянно вертелось в его сознании.
     В конце концов он устроился ночным сторожем в небольшую фирмочку, занимающуюся ремонтом и обслуживанием компьютеров, и практически не виделся с семьёй: он возвращался с дежурства, когда жена и сын Владик уже ушли, и уходил на смену, когда те еще не вернулись с работы или учёбы.
     Случайно он узнал, что сын учёбу в институте совмещает с работой официантом в каком-то кафе. В один из выходных дней, когда Владик оказался дома, Артём Викторович смог поговорить с сыном. Но разговор получился неприятным для отца.
     Сын как-то мимоходом и даже с какой-то ноткой брезгливости заявил:
     - Ну, и какой же толк от того, что ты надрывался на своей прежней работе? Изобретал, без конца торчал на заводах, внедряя свои изобретения. И что ты получил? Выбросили тебя, как ненужную вещь. И сейчас оказался на обочине, не нужный никому.
     - Владик, но тогда было другое время и я честно трудился...
     - Да кому нужна твоя честность? И что ты получил взамен? Шиш с маслом...
     - Но я не совсем понимаю, как теперь жить, производить что-то нужное.
     - Надо просто хапать, где только возможно.
     - Это как? - искренне изумился отец.
     - Просто. Вот мы в кафе, например. Не доел посетитель - остаток не выбрасывается, а используется в блюде для другого посетителя.
     - То есть, вы подаёте объедки вместо нормального блюда? - удивился тот. - Одно и то же продаете несколько раз?
     - А чего, там же всё съедобное, зачем выбрасывать добро? Это раньше объедки отправляли свиньям. Или, например, дорогое вино можно разбавить более дешевым.
     - Но это же жульничество! - возмутился Артём Викторович.
     - Когда клиент поддаст, он уже плохо разбирается в том, что ему подали.
     - И конечно, обсчитываете, - укоризненно произнес отец.
     - А как же. Поддатый клиент, да если он еще с дамой, счет не проверяет Он небрежно платит да еще и на чай швырнет немалую толику.
     - Господи, мой сын работает половым в кабаке да еще и жульничает, - огорченно произнес отец. Прямо XIX век какой-то!
     - А мне все равно, где и кем я работаю, лишь бы бабки платили, - небрежно отмахнулся сын.
     - А как же институт? Для чего ты учишься, если тебя устраивает работа официанта?
     - Диплом мне нужен для престижа. А официант - это временно. Вот закончу институт, получу диплом и открою свое дело.
     - Какое, если не секрет?
     - Пока не знаю, присматриваюсь.
     В один из дней, уходя из дома на работу, он обнаружил на подоконнике в подъезде кем-то положенную старую книжку с пожелтевшими страницами и без корок. Из чистого любопытства он взял ее и попытался узнать ее название. Но листы с выходными данными были вырваны, а по содержанию он определил, что это, скорее всего, поэтический сборник малоизвестных поэтов XIX века. "Почитаю на дежурстве", - решил он и прихватил книгу с собой.
     И действительно, дождавшись, когда все сотрудники фирмы разошлись по домам, он запер помещение и, устроившись возле настольной лампы, принялся за чтение. Фамилия стихотворца Мерзлякова была ему знакома - ее иногда упоминали в мемуарной литературе, но ничего из его произведений ему не приходилось читать. А они были созвучны с его настроением:

                Куда бежать, тоску девать?
                Пойду к лесам тоску губить,
                Пойду к рекам тоску торить,
                Пойду в поле тоску терять...
                В густых лесах она со мной!
                В струях реки течет слезой!
                В чистом поле траву сушит!
                От батюшки, от матушки
                Скрываюся, шатаюся...

     И далее:

                У тоски моей нет крыльев полететь,
                У души моей нет силы потерпеть,
                У любви моей нет воли умереть!

     "Что же он тоску-то нагонял на читателей, - подумал Артём Викторович. - И строй, рифма... Понятно, почему его не печатают".
     Перевернув произвольно страницы, он начал читать стихи другого, уже совершенно неизвестного ему поэта Хмельницкого:

                Не бойся ничего, есть средство пособить,
                Я, право, от души готов вам услужить...

     "Пособить - услужить", - примитив, - проворчал Артём Викторович и, перебросив страницу, прочел:

                - Что ты за человек?
                - Художеств столько я имею за собою,
                Что, кажется, рожден всеобщим быть слугою.
                Весь свет моя родня, я свет прошел кругом;
                Достатка не имея, кормлюся языком;
                Живу же, как и все, согласно с нашим веком.
                То плутом иногда, то честным человеком.

     - Хе, - хмыкнул он. - А ведь верно подмечено. У нас людей, кто кормится языком, что собак нерезаных. В телевизоре толкаются, каждый свое верещит, не слушая другого. И каждый мнит себя если не пророком, то непременно мессией. А уж плутов развелось... Этими даже слово честность забыто...
     Он отложил книгу, наводящую скуку, и уставился в телевизор, где транслировали футбольный матч.
     А когда он возвращался с работы, едва открыв дверь, услышал громкий разговор жены с сыном. Порой они даже переходили на крик.
     - Что случилось? - встревоженно спросил он.
     - Спроси вон у него, - коротко бросила жена. - А мне на работу пора, я и так задержалась.
     Она ушла, громко хлопнув дверью.
     - Владик, что произошло? - сел он рядом с сыном.
     Помолчав немного, тот  нехотя ответил:
     - Что, что! Нагрели меня, крупно нагрели...
     - Как это? - не отставал отец.
     - Я все деньги, что скопил за два года, мама добавила, вложил в аванс на строительство однокомнатной квартиры. А строительная фирма выкопала котлован и исчезла вместе с деньгами. Кого теперь искать, владельцы исчезли.
     - Аванс большой?
     - Половина стоимости квартиры.   
     - Значит, несколько сотен тысяч рублей, - прикинул Артём Викторович. - В       суд обращался?
     - Обращались, - ответил сын. - Оказалось, что фирма была открыта на подставных лиц. Сейчас эти жулики балдеют где-нибудь на Сейшелах и посмеиваются над нами.
     - Крепко, - вздохнул отец. - Ну и страна! Ты жульничал в ресторане, а тебя нагрели другие жулики. Вор у вора дубинку украл...
     - Не смешно, - проворчал Влад.
     - Да какой уж тут смех, плакать хочется, - ответил отец. - А зачем тебе нужна была однокомнатная квартира? Что, тебе у нас с матерью места не хватало? И почему я ничего не знал о твоей затее?
     - А зачем тебе надо было знать? - усмехнулся сын. - Получаешь гроши...
     - Выходит, и считаться со мной уже не нужно? И можно послать куда подальше?
     Сын промолчал, а потом грубо спросил:
     - А чего с тебя взять, неудачника?
     - Это почему же - неудачника? - начал сердиться отец. - Потому что я не вписался в эту криминальную схему? Так ты считаешь?
     - Какая бы не была, а в ней приходится жить, - ответил Влад.
     - А ты не подумал, что все эти заводы, дома, метро, гидростанции, нефтепромыслы, шахты, каналы, железные дороги, мосты, аэродромы, которые у нас украли, построены вот этими руками. Тебе ни разу не приходило в голову, что мы стали жертвой, и что нас только не загоняют туда, где Макар телят не пас, и не расстреливают, хотя в результате этой чертовой перестройки погибли десятки, если не сотни тысяч людей, что страну разорили сильней, чем ее Гитлер разорил? Ты не задумывался, или у тебя в голове только одно: бабки, бабки, бабки... Ты не задумывался, что телевидение, эстрада, современная литература и прочая шелупонь специально делают из таких, как вы, дебилов с одной целью - такими проще управлять. Стремление к наживе стало целью вашей жизни. А надо не только брать, но и отдавать. А у вас ничего не свято - ни совести, ни честности, ни человеколюбия, ни, в конце концов, любви к родной стране. Правильно пословица говорит: "Глупому сыну не в помощь богатство". Одно только на уме - хапать, хапать, хапать. Уже и в глотку не лезет, а им все мало.
     - А я-то тут причем? - растерянно проговорил сын.
     - При том, что ты таким же растёшь: дай тебе возможность богатеть, ты пойдешь по трупам, как остальные. И плевать тебе на нищих: ты им ни копейки не подашь, лучше купишь себе пару-тройку особняков в Майами или на Лазурном берегу во Франции, накупишь яхт размером с авианосец...
     Артём Викторович схватился за сердце и откинулся на спинку дивана.
     - Папа, ты чего? - забеспокоился Влад.
     - Ничего, ничего - сейчас пройдет...
     - Я вызову Скорую? - предложил сын.
     - Не надо, я просто полежу, отдохну, - ответил отец.

     Боль постепенно ослабла и Артём Викторович, лежа на диване, размышлял о том, что делать ему дальше. Зараза накопительства явно проникла в его семью: жена только и говорит о доходах магазина, которым она заведует, постоянно упоминая, что получает процент от дохода, сын тоже так и глядит, где бы ему, как он выражается, "срубить бабки".
     "Я действительно становлюсь их нахлебником, - размышлял он. - Только не пойму, зачем нам столько денег? В доме есть всё, есть счет на сберкнижке, машину купили, можно всей семьёй съездить за границу... Ну, куда еще больше? Всех денег не заработаешь. Вон, жена как-то сказала: "У американцев правило - деньги должны делать... деньги!" А зачем? Неужели это единственное, ради чего стоит жить?"
     Незаметно он уснул, а когда проснулся, окончательно решил для себя: найти еще одну подобную работу, чтобы не чувствовать себя иждивенцем и хотя бы финансово не зависеть от жены.
     К счастью или несчастью, ему это удалось. Он теперь практически не ночевал дома, приходя только днём, чтобы выспаться, помыться и снова отправляться на очередное дежурство.
     Жену свою он практически не видел, а та, узнав по мобильному телефону, где он пропадает, как-то равнодушно сказала:
     - Ты хоть изредка позванивай, чтобы мы знали, что ты жив...
     - Не волнуйся - если что, тебе сообщат, - неприветливо ответил он.
     - Дурак ты, - бросила Зоя Филипповна и отключила телефон.
     Через некоторое время от сына он узнал, что она улетела в командировку в Италию и Грецию заключать договора на поставку новых моделей одежды. А через две недели, обнаружив на диване красивый свитер и записку "Это тебе", он понял, что жена вернулась.
     Затем он обнаружил, что зарплата, которую он приносил домой, остается нетронутой в шкатулке. В недоумении он позвонил жене:
     - Зоя, а что ты деньги не берешь?
     - Какие деньги? - недоуменно спросила она.
     - Мою зарплату, - пояснил он.
     - Оставь эту мелочь себе. Извини, мне некогда, - она прервала связь.
     Потом он с удивлением обнаружил, что днем, когда он отдыхал дома, стали приходить какие-то люди - они представлялись грузчиками из Зоиного магазина и приносили то посудомоечную машину, то пушистый ковёр на пол, то плазменный телевизор с огромным экраном, то новые люстры, то какие-то безделушки, заставляя этим квартиру.
     "Это же сколько она зарабатывает? - недоумевал он. - Мне надо несколько лет работать, чтобы оплатить всё это".
     А потом у сына появился автомобиль "Опель", которую подарила ему мама на день рождения. Стопка же денег, которые он приносил и складывал в шкатулку, оставалась нетронутой.
     В редкие дни, когда на несколько часов вся семья оказывалась дома, он почувствовал, что стал не интересен ни жене, ни сыну. Они ни о чем не спрашивали его и вообще смотрели, как на приживальщика.
     И вот в один из дней он не смог открыть входную дверь - в ней сменили замок.
     Артём Викторович недоуменно постоял возле двери, позвонил, но дома, видимо, никого не было. Тогда он позвонил в квартиру пожилой соседки Ирине Даниловне и спросил, не передавали ли ей ключи от его квартиры?
     Та почему-то смутилась и ответила:
     - Да нет, Артёмушка, ключ не передавали, а вот твои вещи у меня. И шкатулка с деньгами.
     - Не понял, - растерялся он. - Меня выселили?
     - Не знаю, милый, не знаю. Только вечером, как только ты ушел на работу, Зоя передала мне все это и попросила передать тебе.
     - И куда я с этими вещами? - совершенно расстроенно проговорил сосед.
     - Не знаю, я сама в недоумении. Вроде у вас все хорошо было, не скандалили, не ссорились...
     Подумав немного, он взял деньги и попросил:
     - Ирина Даниловна, можно вещи побудут у вас, пока я квартиру не подыщу?
     - А чего же нельзя? Пусть лежат. А ты-то куда теперь? - сочувственно спросила она. - Ты в полицию сходи - как же так, живого человека выбросить, словно щенка бездомного.
     - Да нет, пусть живут, как хотят. Если меня по закону вселят, все равно жизни не будет, - отмахнулся он.
     - Если так, то да, - также растерянно проговорила соседка. - Только как-то это не по-людски... А ты позвони жене-то. Мало ли что. Может всё образуется?
     - Не образуется, слишком разными мы стали, - решительно сказал он. - Разные у нас понятия.
     - А сын-то как?
     - Его мамочка воспитала в своем духе. Чужие мы с ним стали. Ладно, так я зайду за вещами?
     - Конечно, конечно, - торопливо проговорила она.   
     И уже спускаясь по лестнице, он услышал, как Ирина Даниловна бормотала:
     - Господи, что же это творится? Где это видано - живого мужа не пускают домой...
     Выйдя на улицу, Артем Викторович сел на скамейку, мучительно соображая: как же это вышло, что, прожив более двадцати лет вместе в мире и согласии, он стал не нужен своей семье?
     Но, просидев так почти до вечера, он так ничего и не придумал и отправился на дежурство...
     На дежурстве, дождавшись, когда все служащие разойдутся по домам, он сел за компьютер, написал объявление о съеме жилья и распечатал его на принтере в нескольких экземплярах. А утром, закончив смену, он захватил эти объявления и тюбик клея и начал расклеивать их на столбах и стенах возле подъездов.
     В тот момент, когда он прилаживал очередное объявление, к нему подошел дворник.
     - Иногородний? - сочувственно произнес он.
     - Да нет, местный, - ответил Артём Витальевич. - Вон, на соседней улице живу... жил.
     - А что так? - снова поинтересовался словоохотливый пожилой человек. - Человек-то, я вижу, солидный, сурьёзный, на пьющего не похож...
     - Вот так вышло, - не стал вдаваться в подробности Артём Викторович.
     - Бывает, - согласился с ним дворник. - Отдельную ищешь?
     - Да хоть угол какой, лишь бы побыстрей, не на улице же ночевать...
     - Крепенько, знать, тебя задели, - посочувствовал дворник.
     - Что уж теперь, - вздохнул Артём Викторович. - Коли так вышло, так ничего не попишешь.
     - Это уж точно, - согласился с ним неожиданный собеседник. - Тебя как зовут-то?
     - Артём. Артём Викторович.
     - Пойдёшь пока ко мне жить?
     - Куда?
     - А мне выделили дворницкую. Правда, полуподвал, но с окошком и комната чистая. Посмотришь?
     Подумав, Артём Викторович согласился, тем более, что другого выбора у него не было.
     Комната оказалась в этом же доме. Пройдя по коридору с какими-то трубами, они оказались в довольно просторном и обустроенном помещении. На узком окошке почти под самым потолком висела ситцевая занавеска, у стены стоял небольшой холодильник с телевизором на нём, в середине стол и два потертых венских стула, в одном углу располагалась деревянная без спинок кровать, напротив него - диван, видимо, ставший ненужным каким-то хозяевам и подобранным дворником.
     - Вот, смотри сам, - повел рукой дворник. - Двоим места хватит, да и мне сподручно - одному-то тоска зелёная, уберешься часам к десяти, а потом хоть волком вой. Поговорить даже не с кем. Ну, что?
     - Клопов, тараканов нет? - спросил Артём Викторович, покосившись на диван.
     - Избави бог, нет и не было.
     - Дорого возьмёте?
     - А чего с тебя взять - ты такой же сирота, что и я. Сговоримся. Зови меня дядя Исай.
     - Считайте, что сговорились, - улыбнулся Артём Викторович. - Только мне нужно вещи перенести.
     - Так пошли, помогу, чего одному корячиться?

     Течет время, словно вода в реке, и нет ему дела до людей, суетящихся со своими заботами, горестями и радостями, с их сердечными переживаниями и влюбленностями, с их извращениями и жестокостями...
     Артём Викторович вполне прижился в каморке дворника дяди Исая, да и много ли ему было нужно? Есть крыша над головой, есть место, где можно отдохнуть, есть внимательный собеседник, которому можно излить душу. Да и пожилому дворнику сосед был в радость. Стоило ему прихворнуть, сосед выходил вместо него убирать двор, а то и на рынок сбегает, и уберется в комнатушке. Так по очереди и по желанию они и делили домашние обязанности. А деньги? Что деньги - пыль, не в них счастье. Да и много ли им надо, двум взрослым непьющим мужчинам?
     Дядя Исай нередко говорил:
     - Ты, Артёмка, деньги-то не транжирь, мало ли как дело-то еще повернётся? Ты молодой еще супротив меня. Я-то что, станет совсем невмоготу, уйду в дом инвалидов, а тебе еще жить да жить. Глядишь, бабёнку себе найдешь подходящую, женишься...
     - Один раз уже женился, - обычно отвечал сожитель. - Наелся досыта. Вон, даже сын не хочет общаться со мной.
     - Не все такие, хороших-то людей больше. А это - выродки, богатство-то не всегда к добру.
     В один из дней дядя Исай занемог, и  Артём Викторович, едва вернувшись с дежурства, напоил его лекарствами, а сам пошел подметать двор.
     Увлеченный своим делом, он не заметил, как возле него остановился черный "Мерседес". Стекло со стороны переднего сиденья опустилось и выглянувшая из машины женщина насмешливо сказала ему:
     - Бог в помощь, труженик!
     Артём Викторович повернулся к ней и узнал свою бывшую жену. На водительском месте рядом с ней сидел здоровенный красавец-мужчина лет тридцати пяти, явно ее любовник и по совместительству водитель.
     - И вам не хворать, Зоя Филипповна, - в том же тоне ответил он.
     - Хорошо устроился: свежий воздух, ненормированное время - красота! А куртку-то дворницкую на помойке подобрал?
     - Само собой, - ответил он. - Чего добру пропадать?
     - Как живёшь-то, пролетарий?
     - Отлично, - ответил он. - Свежий воздух, свобода! А ее ни за какие деньги не купишь.
     Зоя Филипповна покопалась в сумочке и, вытащив пятитысячную купюру, протянула бывшему мужу.
     - Возьми, купи себе новую форму, а то эту до тебя человек двадцать носили.
     Артём Викторович усмехнулся:
     - Вы ошиблись, мадам, приняв меня за побирушку.
     - Бери, не выкобенивайся, - она бросила купюру перед ним на тротуар и приказала водителю трогаться.
     Артём Викторович некоторое время смотрел на валяющиеся деньги, а потом решил: если не возьмет он, то они попадут кому-то другому. Так зачем делать такие подарки незнакомым людям?
     Перед Новым годом, когда дядя Исай начал приводить комнату в порядок и приукрашивать ее к празднику, Артём Викторович смущенно объявил ему:
     - Дядя Исай, извини, но меня пригласили отпраздновать Новый год в другом месте.
     - Это где? - поинтересовался тот.
     - Женщина с работы, бухгалтер. Она одинокая...
     - Ну, я же говорил, что все наладится. На свадьбу-то пригласишь старика?
     - До свадьбы еще далеко, - улыбнулся сосед.
     - А ты не тяни. Оба вы уже не молоды, тут каждый день ценится.
     - Договорились, - снова улыбнулся Артём Викторович.
     - Все правильно - человек не должен жить один. Это мне, старому, уже все равно, а вам жить да жить.
     И уже через месяц старый Исай почистил свой единственный костюм, в кои веки одел белую рубашку и галстук.
     Едва он вышел во двор, тут же встретился с жилицей с третьего этажа.
     - Это ты куда собрался в таком виде, - спросила она. - Уж не жениться ли собрался?
     - Женить, - уточнил старик.