К товарищу Булгакову

«Однажды  весною, в час небывалого жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах…» - одними дорожками ходим, товарищ Булгаков!Время-то, оно, конечно, другое, а вот Москва изменилась мало. Ей-Богу, ей времена нипочём! Стоят, насупившись, скверные домики, в которых много хороших и «нехороших» квартир. Непременно, живут в квартирах и Иваны и Аннушки, правда вот, трамвайчики не ходят и, судя по архивам транспортных схем и маршрутных справочников 20-х  - не было трамвайных путей в здешних окрестностях…На Чистых ходят, но это другое…
Стоит Москва. Кое-где крепко стоит, а где-то всё-таки покачивается. Не осушили Вы Москву, товарищ Булгаков, и за вас её никто не осушил – вот и качается всё теми же двориками-домиками. Зато, смею признаться, казино запретили… Эво как…
Принципиально серая, но не так, как прежде. Кое-где даже пестрит по первой моде, но, в общем и целом…Москва встречает степенно, даже равнодушно.Ощущение, что застал её врасплох своим приездом, и стыдно, и хочется закрыть глаза, отвернуться, мол: «Вы приводите себя в порядок, ваше Высочество, я подожду…»
И город шуршит в режиме привычного ему распорядка.  С семи утра на улицах появляются синие торговые киоски «МОЛОКО», где, собственно молоко «всегда натуральное и всегда свежее!» -обещает «внутрикиосовая» работница.Москвичи любят теперь всё, что дразнится подобием на «натуральное и свежее»,и посему – каждое утро очередь в киоск серьезная. Но куда интереснее «молокоматы»: за некоторое количество рубликов из автомата выкатывается бутылка белого нектара. Такие вот забавы…Лишь бы на здоровье!
Одними дорожками… По Арбату?!
Поскольку совершенно невозможно получить подсказку: «как добраться до…», - постольку вышагивай себе по коридорам длиннющих улиц, врезайся в перпендикулярный разрешающий коридор, а дальше – извольте-с, как угодно разбираться. А всё потому, что на Арбатских улицах едва ли не все – приезжие…И более того, можете себе вообразить: Москва теперь мало говорит по-русски- интернационализировалась однако!
Стихи читают по-прежнему: стоит артист-студент, окруженный своими же товарищами студентами да ещё некоторыми совсем случайными прохожими, и читает на память, да ещё и с интонацией! Некоторые даже читают хорошо, убедительно. А если чтение вызовет изжогу – можно нырнуть в границу Арбатских коридоров – и спастись! Границами не зазря служат общепитовские заведеньица. Не было здесь таких прежде, а там, откуда я родом – нет таких и теперь. Охотно верю, что кот Бегемот утолит голод в одном из «граничных» заведений, где кормят, и, не иначе, как магическим способом внушит, наконец, господам официантам, что правильнее всё-таки предлагать «тЕфтели», а не «тефтЕли»!
По-прежнему сказывается пристрастие к заграничному, поэтому, в меню в основном: итальянские спагетти да пицца (и то и другое с Питерской курицей и малосольными огурцами); и армянская шаурма, приготовленная скоро-наскоро излишне услужливым китайцем.Ну а вывески, конечно, на английском…
Смоленского рынка и Торгсина (торговля с иностранцами) уже нет. Здесь теперь размещается внушительных размеров Гастроном.
……………………………
По-прежнему, самым ужасным вопросом в Москве остается квартирный! Серые затхлые комнатушки с пошарпанными обоями и изодранными диванами, всё ещё пользуются спросом, и владельцы всё так же не стесняются гнуть цены, чтобы уж наверняка. «Любят деньги…Но ведь так всегда было» - не так ли?
Снимает эти комнатушки приезжий «кто-нибудь» и, слушая ночами соседские разборки, радостно надеется, что стены вот-вот растают, и воцарится  пятое измерение, где изобилие и роскошь осветят просторные хоромы. Вслух такого, конечно, не признаешь – «не правильно это»! Не вымерли «триллионеры», - устраивают роскошные балы, не иначе как с участием самого Сатаны (прежде эти балы были невидимы для ОГПИ, как и теперь они не видимы для серьезнейших органов полиции, – точно не без участия лукавого!)
Не зазря тревожился профессор Преображенский: «В начале каждый вечер пение, потом в сортирах замерзнут трубы, потом лопнет котел в паровом отоплении и…», - так всё и было, как по маслу!Наелась Москва Шариковых и «с кашей» и насухо!
И бывает, горят «нехорошие» квартиры, но это не рукописи – возрождаются и снова сдаются втридорога.
Из изменений:
Кажется, меняется обстановочка в литературной жизни: просвет!Членский билет, конечно, по-прежнему ооочень важен в определении степени «талантливости», но обижают осторожнее и отвергают хитрее, а это, согласитесь, товарищ Булгаков, - уже приятно.
По Москве расхаживают литературные гении-современники,конечно же, пока не признанные таковыми, ибо ещё живы! А разве живой, который так близко и по времени и по местности, может быть гением? Гениям положено быть неживыми и далёкими!Пусть пишут, а там глядишь – и памятник установят, из благодарности, так сказать.Москва-то она вон, какая вместительная на мраморные благодарности!
…Кстати о памятниках: «Пушкина»переставили на другую сторону площади.
Если бы сегодня «черная птица-шофер» посадил машину на месте некогда «совершенно безлюдного кладбища в районе Дорогомилова», то оказался бы в центре Кутузовского проспекта – не иначе!
Не сохранился каменный спуск к воде на Кропоткинской набережной, так что сложно представить Ивана Николаевича «на гранитных ступенях амфитеатра Москва-реки».
Имена меняются – а всё то же. Трехпрудие 19 века, переименовали сперва в Пионерские пруды, а нынче это - Пруды на Малой Бронной, но Трехпрудный переулок имени не сменил.
… Теперь Москва «цветочная» - в том смысле, что на каждом углу торгуют цветами, да ещё и за сущие гроши! Это новая Московская причуда, что из хороших причуд…Только вот, казалось бы: гении уже и не живы, а значит можно и благодарить – а подножия памятников пустые и паршивенько серые, - ни цветочка…И снова стыжусь: наверняка застала Москву врасплох: «Вы приводите себя в порядок, ваше Высочество, я только цветочек оставлю для товарища Булгакова и … я подожду…»
Москва как есть предстала предо мной,
Такой её портрет писал Булгаков:
Столица дорогих фиктивных браков,
И бедолаг с протянутой рукой.
Не поняты при жизни мудрецы,
А те, кто понаглее-ходят в злате...
Как прежде вечерами на Арбате.
Талантом блещут местные творцы,
Солидные туристы признают:
Кафе у Гума: чинно и богато.
А за углом нерусские ребята
«Горячий кукуруза» продают.
Характера Москвы не изменить!
Не девочка! К чему казаться милой?
Она не станет благородной дивой,
И в этом, право, некого винить…
Земля купцов, торговцев и менял,
Но каждый двор по-своему приметный:
Взять, например, "шальной Большой Каретный",
Который так Высоцкий восхвалял.
Черкизовская, Чистые пруды,
Цветной бульвар, Крестьянская застава…
Москву всегда преследовала слава
Как лучшая награда за труды!
...За этот город тихо помолюсь…
Пора домой…Билет скрипит в ладони.
Монету обронила на перроне:
Для встречи на монеты не скуплюсь!