Превыше всего долг перед Родиной

     Сначала был телефонный звонок. Потом из Брагина приехала пожилая женщина, отличающаяся от своих сверстниц осанкой, одеждой и манерой разговора, Надежда Алексеевна Введенская, в прошлом учительница младших классов. Она принесла фронтовое письмо дяди – Александра Николаевича Поройкова. Треугольник, конечно, пострадал от времени, буквы выцвели, сгибы потёртые. Очевидно, его брали в руки очень часто. Не сразу, но удалось письмо прочитать.

 
     «Дорогая мама! Письмо получил, но не отвечал, так как всё время в пути, шёл на запад. Сейчас имеем короткий отдых. Расположились под ёлкой, натянули палатку, поставили «железку», и поскольку всё время топим, то сравнительно тепло. Да, уже прошёл свыше 500 км. На пути немец всё сжигает, оставшееся население живёт в землянках. Встречают хорошо, угощают, кто чем богат. У одной бабки я попил замечательного молока, а то я его давно не вкушал. В январе мес. я выхлопотал себе отпуск, но так как началось наступление, то побывать у вас не удалось.

     Я пока здоров. Желаю тебе здоровья. Люб. тебя сын. 6.3.44. Александр».

     Такое вот письмо, написанное под ёлкой. В нём всё интересно. Во-первых, писал его уже немолодой человек – 54 лет.  Он писал со своей третьей войны – кроме Отечественной были ещё Первая мировая и Гражданская. По профессии бухгалтер, он был, видимо, отличным снабженцем. На Гражданскую уходил, будучи служащим московского банка. Тот боевой период его биографии отмечен и удивительным романтическим событием. Он и двое его однополчан познакомились на военном перепутье с тремя сёстрами-артистками и женились на них.

     Свою Анну Александр привёз в Данилов, потом добился перевода в Ярославль.

     После третьей – уже на Отечественную войну – его мобилизации Анна стала работать в танцевальном кружке во Дворце пионеров.

     По письму видно, что писал его человек, хорошо образованный, с чувством юмора и умением сказать человеку самое главное. Вот и к матери обращается, как почтительный, от неё во многом зависящий сын (а уж лет-то порядочно, таких солдат, наверное, в войсках было мало). И пишет о якобы не очень тяжёлых маршах, и о привале под ёлкой, с тёплой печуркой, об удивительном молоке – всем матерям важно: сыт ли ребёнок, неважно, каких лет и где он молоко пьёт.
После капитана остались в семье награды, все дочка Калерия отдала в музей боевой славы.

     А Введенские давно «выращивают» родословное древо. Очень ветвистое получается. Есть в нём священники, родоначальники-греки. Есть прадед – профессиональный начальник тюрем в Ярославле, Рыбинске, Данилове, после революции заботливо сбережённый властями. Опытом с новой сменой тюремщиков делился, а перед массовым красным террором был лишён всех прав, хорошо хоть не посадили. Отец Надежды Введенской Алексей Мельников работал машинистом в Данилове и однажды после очередной поездки в декабре 1937 года был из дома взят под арест – враг народа что-то «заморозил» в паровозе, «вредитель». Посадили на пять лет, потом отправили на поселение, умер, оставив пятерых детей, младшему было два года.

     Судьба у детей сложилась трагично. Первый сын Борис непонятно пропал во время службы в армии. Семья зря искала его следы, везде натыкалась на преграду: сын врага. В семье живёт такая быль-предание. Якобы проходил через Данилов состав в 1942 году и кто-то из окна вагона выкрикнул их фамилию: я еду на двадцать пять лет на Дальний Восток. Мать бегала по дворам, искала тех, кто слышал голос сына.

     Второй сын – Николай рос на редкость умным мальчиком, мечтал стать лётчиком, но в военное училище из-за отца не взяли. Поступил в Ленинградский университет. В девятнадцать лет умер от туберкулёза. Надежду, как члена семьи врага народа, не приняли в пединститут, экстерном окончила училище, увлечённо работала в начальных классах, стала отличником народного просвещения.

     Обо всём этом, конечно, знал интендант Поройков. Но превыше всего был для него долг перед родной страной. Он, например, всю жизнь проходил в военной форме: гимнастёрка, сапоги, фуражка – и ещё в 70 лет говорил:
     – Случись заваруха, я бы пошёл в действующую армию.

     Но в армию пошла его внучатая племянница Ольга Мельникова. Она работала хирургической сестрой в железнодорожной больнице и однажды ошеломила мать своим решением поехать в Афганистан – это был конец восьмидесятых. Увещевания родных и близких ни к чему не привели. Ольга два года служила в одном из госпиталей Кандагара. А из Афганистана пришло письмо от начальника госпиталя – благодарность матери, хорошо воспитавшей дочь.

    
     Сев. край,  11 августа 2010