Парижские улицы и японский мусор

АРТЁМ АФАНАСЬЕВ - http://www.proza.ru/avtor/krosh - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "УДОБНО ЛИ СЕЙЧАС БЫТЬ ДУРАКОМ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

 Все идет своим чередом. Жизнь продолжается, даже если все умирает, что то все равно продолжает дышать, продолжает надеяться на что то. Даже когда фильтр начинает тлеть, и ты отбрасываешь сигарету от себя, кожа начинает заживать сразу, хотя мертвые клетки навсегда останутся мертвыми. Он не заметил момента, когда все начало умирать вокруг него. Просто вещи уже не радовали, стремления больше стремали нежели стремили, надежды не обнадеживали. И все чаще сигарета обжигала пальцы. Женя отбросил ее от себя, посмотрел на то, как она падает на асфальт и не почувствовал греха мусорщика. Взгляд его упал на Эйфелеву башню, макушка которой торчала ближе к горизонту. Он увидел Париж, наверно теперь можно и умереть. Два дня назад он был в Праге, и в одном из самых грязных кварталов он нашел одну из самых грязных проституток и переспал с ней. Он понимал, что скорее всего она чем-нибудь болеет, думал, что это подстегнет ощущения, но, в итоге, он просто молча лежал и даже в конце не издал ни звука. Так же как и сама проститутка – все это было довольно дешево.
Его кофе остывал, он сделал всего пару глотков. Одеваться не хотелось, но он натянул джинсы, натянул рубашку, белую конечно, он же в Париже. Он не знал французского, но на английском говорил довольно хорошо. Простота его скитаний за последние три года приводила его в самые разные места, но в Европе он чувствовал себя ближе к дому. В его кровати спала женщина, но будить ее он не стал, она достаточно сообразительна, чтобы добраться до выхода. Он открыл свой портфель, посмотрел на свой старый ноутбук, который сделал его знаменитым, и который он так ненавидел. Но разбить его сил не находилось.
Девушка на кровати перевернулась, Женя посмотрел на нее и вспомнил, как на презентации своего пятого романа он слушал одного журналиста, который осыпал его хвалебными эпитетами, а ему было скучно, почти так же, как и писать этот пятый роман. Когда в Японии, где он провел четыре месяца, он убирал мусор с улиц, ему было веселее, чем презентовать «очередное гениальное творение нового русского Достоевского». Он помнил, как однажды в Японии один старик бросил ему мелочь, когда Женя подметал улицы, как на Гоа его избили арабы, а в Германии его узнали в лицо и бегали за ним.
Женя нацарапал на листке бумаги «спасибо за ночь», положил его на столик  кофе и тихо вышел. Расплатившись на ресепшне за номер, он нырнул в красоту парижских улиц, вдыхая воздух, наполненный чем то похожим на аромат цветов, но этот воздух был слишком сладковат.  Он мог пойти в Лувр, но лишь улыбнулся этим мыслям, ругая себя за них. Он поступил как всегда: позволил ногам нести его по улицам без цели. Мелькавшие вокруг люди не трогали его созерцательный талант, который он считал своим проклятием. Складывать строки, создавать сюжеты, которые потом критики измусолят до изнасилования. В Испании он встречался с одним американским писателем, одним из тех, с кем его сравнивали, и этот писатель тогда сказал, что «публиковать роман, это как отдавать свою женщину на растерзание толпе, но мы же все извращенцы. Да и деньги мы все очень любим». Женя не любил презентации, пресс-конференции, издатели настаивали на этом, всегда, когда он пропадал, они делали из этого пиар, говоря, что он поехал за новыми впечатлениями, или разрабатывает сюжет для очередного романа, в то время, как он просто прятался ото всех. Но его неизменно находили, каждый раз кто-то его узнавал, и приходилось возвращаться домой.
Его окликнули. Какой-то мужчина в футболке и джинсах, европеец. Женя ускорил шаг, но мужчина пошел за ним, периодически пытаясь до него докричаться. Поклонник? Журналист? Это было неважно, важно, что на пешеходном переходе загорелся красный, и ему пришлось остановиться. Может этого навязчивого ударить, и он отстанет?
-Стойте, пожалуйста подождите!! Прошу вас!!!
Мужчина догнал его, тучный, но проворный. Загорелся зеленый, Женя тут же двинулся через переход, мужчина последовал за ним:
-Вас было нелегко узнать, вы теперь без бороды. – Мужчина улыбался. Женя вспомнил, как после третьего романа он уехал в Индию и там бродяжничал, отрастил бороду. Но журналисты все равно сумели узнать его и выложить его фото в интернет.
-Что вам нужно?
-О, боже, я никак не ожидал, что встречу своего кумира!! У меня есть все ваши книги, на русском, на французском и на английском. Я даже брал уроки вашего родного языка, чтобы глубже вникнуть в то, что вы пишете!! Вы даже не представляете, как я хотел поговорить с вами!!
Женя представлял. Его книги считали откровением, особенно вторую, какую-то антиутопичную хрень, сюжета, которой он не помнил, но права на экранизацию уже проданы толи Sony, толи еще кому-то.
-Простите, но у меня есть некоторые планы на сегодня. Я не настроен общаться с поклонниками.
-Я понимаю, но если бы вы уделили мне буквально час своего времени сегодня, я был бы безмерно благодарен. Я пытаюсь быть вашим биографом, изучаю ваш творческий путь, и бесценно было бы поговорить с вами. Я готов заплатить вам, готов встать на колени.
Мужчина упал на колени и посмотрел на Женю.
-Что вы делаете, встаньте немедленно!
-Евгений, пожалуйста, это сама судьба свела нас!! Не лишайте меня этой возможности!!
-Встаньте! Или я вас ударю!!
-Можете ударить, но я не могу вас просто так отпустить.
-Хорошо, хорошо, только поднимитесь!!
Окрыленный, мужчина поднялся и посмотрел на Женю.
-Как вас зовут?
-Пьер Морель.
-Хорошо, Пьер. Вы знаете наверняка кафе на Эйфелевой башне?
-Конечно!
-Сегодня вечером в 21 мы с вами встретимся, я уделю вам 2 часа и не более. Но если я увижу журналистов или еще кого-то, то немедленно уйду.
-Я согласен, - Пьер улыбался. – Конечно, никаких журналистов!! Это для моей книги о вас.
-Теперь мне можно пойти дальше?
-Конечно! Я буду вас ждать!!
-Столик будет заказан на Джона Крейна. Я не стану на свое имя это делать. До вечера, Пьер.
Женя быстро пошагал дальше по улице. Счастливый Пьер побежал к своей машине, улица гудела, Париж просыпался и готовился бодорствовать.


Женя так до конца и не понял, почему он согласился на эту встречу, возможно, потому что это было не так скучно, как слоняться по парижским борделям, или созерцать людей на улицах. Пьер подошел ровно к 21, Женя уже сидел за столиком, официант тут же принес бутылку виски и разлил напиток по стаканам.
-Выпейте?
-Благодарю, если только немного и со льдом если можно.
Официант понял намек и отправился за льдом.
-Я, если честно думал, что вы не придете.
-Я тоже.
Женя посмотрел на окружающих его людей. Он снова чувствовал эту легкую форму агорафобии, которую он всегда глушил виски.
-Вы говорите, что пишете книгу обо мне, Пьер? Вы считаете, она будет интересна людям?
-О да! У нас во Франции очень многие хотели бы понять вас и узнать о вас больше, чем пишет пресса.
-А вам что даст это? Славу? Деньги?
Пьер улыбнулся и отпил виски:
-Я не знаю. Я не думал об этом, если честно.
Женя отпил еще виски.
-Вы не против диктофона? Не хочу упустить ни одной детали нашего разговора.
-Да, конечно. Давайте выпьем и начнем.
Они чекнулись и осушили стаканы, которые были тут же снова наполнены вежливым официантом.
-Я прочитал все ваши 5 романов и рассказы, ваши критические статьи. Непонятно, как вы, начиная произведение, формируете сюжет, это просто рождается?
Женя хмыкнул:
-Обычно это что-то вымученное. Не верьте писателям, которые говорят, что любят свои произведения.
-Вы их не любите?
-Я не считаю, что делаю что-то полезное.
Женя глотнул еще виски и ощутил горечь благородного напитка. Вокруг была суета ресторан, кто-то ел, кто-то кому то сделал предложение, все шло своим чередом.
-Но вы влияете на умы людей!
-Политики тоже на них влияют, только это не приводит ни к чему хорошему.
-Вы влияете на них в положительном ключе, заставляете их задуматься.
-О чем, Пьер? И нужно ли это? Или все-таки людям было бы лучше, если бы я был строителем, врачом, или архитектором, помогал им, а не мешал им своими вымученными опусами, которые вы называете «великими произведениями современности».
-Людям нужна пища для ума, нужны фантазии, нужно окунаться в другие миры, которые создают писатели.
-Мы плодим наркоманов, Пьер. Мы отрываем их от их мира и погружаем в мир грез.
-Нет, не могу с вами согласиться.
-В Японии я убирал мусор с улиц, и был счастлив, что делаю что-то дельное. Каждый раз садясь за ноутбук, я хочу разбить его, но чертовы пальцы продолжают писать, чертовы глаза продолжают искать, мозг продолжает рождать что-то. Писатели – наркодилеры, которые торгуют легально. Критики, рассматривая каждую строку, ищут глубину, философию и смысл. Сотни бездарей пишут вместо того, чтобы работать, сотни молодых людей и девушек мнят себя великими поэтами и писателями, вызывая лишь скорбь и усталость. Чувство упадка. Я с большим удовольствием пообщаюсь с вами, нежели с другими писателями, поэтами, критиками. Вы – настоящий, в отличие от меня и мне подобных.
-Вы меня шокируете. Зачем же тогда публиковаться?
-Просто каждый раз меня кто-то находит. Я начинал, думая, что пролечу, но кому то понравилось то, что я написал. Я стал богатым и знаменитым, но потерял душу, потому что тот краткий оргазм от творчества забывается под тоннами говна, которое падает на тебя потом. И сколько бы я не прятался, меня всегда снова затягивает в пучину этого говна, я бы мог писать полную ахинею, жестокие сумасшедшие произведения, от которых всех тошнило бы, но кто-то наверняка нашел бы в этом «метафоричность, аллегории на то, про что все боялись сказать» или что-то подобное.
-Теперь я вижу многое в вас, что видел в ваших произведениях. Эту депрессивность.
-Вы ничего не поняли. Постройте дом, Пьер, заведите семью, детей, сделайте что-то полезное.
Женя уже видел подобный взгляд. Он мог послать его, но Пьер бы не воспринял этого, потому что верил в то, что это лишь образ его любимого писателя, что так надо. Ах, как жаль, думалось, что общение будет откровенным. Женя выпил еще стакан виски, рассудок туманился, но сохранялся.
-Это будет очень ценным в книге о вас.
-Пьер вы знакомы с выражением «в мире глухих кричать бессмысленно»?
-Я признаю, что мы все глухи, поэтому и пытаюсь понять вас и ваше творчество, чтоб перестать быть глухим, чтоб услышать.
Женя глубоко вздохнул и принялся лить в уши своему поклоннику ту чушь, которую тот хотел услышать. Про то, что его талант – это свыше, что все те вещи, что он написал это смысловой ответ на современное общество, на действительность и тд. Пьер слушал его, внимая каждому слову. Жене становилось смешно и грустно одновременно.
Полтора часа прошли, Пьер благодарил его еще пятнадцать минут и потом ушел. Женя чувствовал себя пьяным и уставшим. Он спустился с Эйфелевой башни и поплелся по неизвестному маршруту, в надежде, что его кто-то заберет в кутузку, или что-то типа того. Через три квартала он встретил старенького японца, который подметал улицу, и отдал ему почти 200 евро. Японец что-то говорил ему вслед, но Женя его не слышал. Он думал о том, что ноутбук разбить ему сил не хватит никогда, как и выбросить или купить новый. А потом он подумал, что возможно на Елисейских полях ему удастся вырубиться, и возможно его там не ограбят.