Вспышки. Часть вторая

Николай в жизни кем только ни работал. Как после армии пошёл набирать квалификаций, так и монтажничал-высотничал, и бульдозерил, и шоферил, и сварщиком ГЭС-ы варил, и коттеджи для крестьян строил...
Остановился он в электриках на заводе. Женился, получил квартиру от завода, купил гараж, как лучшему в профессии дали талон на "Жигули"... Работал, жизни радовался. Один ребёнок родился, второй. А потом жена сказала: "А не пошёл бы ты, Коля, отсюда... Я с тобой жить не хочу, ты дома не бываешь и вообще я тебя разлюбила. Развод!". "Самый гуманный суд" моментально отсудил ей обоих детей и квартиру. И сразу же все соседки, все женщины с работы вылили на Колю столько дерьма, что и на работе стали на него поглядывать несколько искоса. Тут же выяснилось, что не коммунист, не профсоюзный деятель, в работе культурной не участвует... А тем временем бывшая супружница уже получала с того Коли тридцать три процента алиментами. Коля перевёлся работать на другой завод сварщиком, но денег всё равно перестало хватать, поскольку размеренная семейная жизни в квартире с советскими тарифами сильно отличалась от жизни "перекати-поля". Остались у него от бывшей семейной жизни только "жучка-двойка" (она же ВАЗ-2102) и гараж. Пока он жил в семье, гараж служил тем, чем и должен был служить - хранилищем для машины и ремонтной мастерской. Оставшись без крыши над головой Коля часто ночевал в гараже, когда было больше негде. Иногда ночевал на работе, иногда у друзей, у знакомых, у женщин... Но, в гараже он стал ночевать всё чаще.
Я этот гараж видал, когда он уже перешёл в фазу постоянного жилища. Дело в том, что моя сестра тусила одно время с хорошим знакомым того Коли и, когда я приехал в отпуск с армии, меня туда просто позвали побухать в хорошей компании. Ничего не могу сказать плохого, бо компания была на удивление хорошая.
Когда-то в гараже была только смотровая яма и погреб под землёй перед воротами со входом из неё. Николай тот погреб расширил насколько смог и сделал жилой комнатой. Погреб он вырыл как граф Монте-Кристо ниже смотровой ямы и гаража в третьем ярусе целиком лопатой. Один. Ну и довёл его до ума, даже перекрыв потолок снизу.
Комната, которая когда-то была погребом, стала метров пятнадцать площадью, облагородилась в лучших традициях той поры (хрусталя не было, правда, но сервант был). Система вентиляции от пассивной до принудительной, стены увешанные нагревающимися панелями, телевизор, радио, плита и даже полноценная аудиосистема. Спальных мест штук шесть, пожалуй. Стены были защиты модным тогда пенопленом и чем-то ещё под ним. Вода - как в деревнях, во флягах, привозная. Туалет сам же Николай и соорудил в тупичке тех гаражей. Системы "сортир", но варенный из стали-шестёрки, на замке. У местных у всех были ключи, разумеется.
Была в гараже и печечка хитрая варенная. Вся в трубах и каких-то заумных конвекционных воздуховодах. Он рассказывал, что сначала печки не было, но однажды зимой ночью выключили свет в районе. И он ночью изрядно выпивший с вечера, трясущийся от страха и проходящего опьянения пробирался какими-то дворами на машине к другу в другой район. Доехал... Но, печку сделал потом.
Вообще, пил Николай очень мало. То есть, один он вообще не пил, а с компанией выпивал раз в пять меньше остальных. Но, компании очень любил и был очень гостеприимным.
Когда ехал с работы, привозил несколько досочек от строительных поддонов и набирал во флягу воды.
Очень любил готовить пищу и весьма недурственно.
Когда оставался один, изготавливал чеканки, резал по дереву и ремонтировал разную технику знакомым.
Мне он показался очень симпатичным.
***
Одним из странных и вспоминаемых моментов в деревне была обувь. Вообще, если сильно подумать и вспомнить, в деревне применялось всего три-четыре типа обуви. Валенки - как универсальная обувь для зимы, болотные сапоги - как универсальная межсезонная мужская обувь, резиновые короткие сапоги - женская и детская межсезонная обувь. Тапки - как обувь летняя вообще универсальная.
Вообще, в тапках ходили все и везде. На разного рода работах их заменяли на кирзовые сапоги, скажем, но, если нужно было просто куда-то пойти, то тапки были универсальной обувью.
Приятели Сергея вполне ездили в тех тапках с деревни, отмахав два десятка километров пешком и три часа на электричке в крайцентр, а потом в них же ходили в магазины и кинотеатры.
Попытки заяснить им, что, например, кеды за четыре-пятьдесят несколько лучше тапок заканчивались неудачей.
Вообще, тема популярности именно тапок остаётся до сих пор непонятной до конца. Если с сапогами всё вполне ясно и в двадцати-сантиметровой грязи ничего лучшего не найти, то тапкам замена существовала в разных форматах. Правда, сложно сейчас оценить баланс "цена-долговечность", а зряплаты села тогда не всегда впечатляли.
С валенками всё куда проще. Нет лучше обуви в сибирской деревне и никогда не будет. Унты намного дороже, требуют долгого изготовления и аж нескольких не самых дешёвых материалов, они тяжелее, они дольше сохнут. Выбор очевиден...
***
Точно помню, когда в городе появились трубки. 1983. Буквально первый же год после премьеры "Остров сокровищ". Первое же лето, когда появилось время для воплощений и реализаций.
Никаких ядов, как у Бена Ганна! Только обрезанные лыжные палки, утянутые у бабушек спицы, поролон и нитки!
Я был не первым и даже, как мне думается, не сотым. Но, я был очень вдумчивым и последовательным. Трубок у меня было три. Лыжная палка - не самый удачный формат. Лучшей была медная десяти миллиметровая длиной 1,3 метра. Меньше лобовое сопротивление поролоновому оконечью, меньше расход по воздуху... И спицы с "цыганскими иголками" я не воровал ни у кого, поскольку почти сразу же нашёлся канал на шёлковом комбинате, через который можно было почти неограниченно получать полутора-миллиметровую предельно углеродистую проволоку с каких-то машин для шёлка. Всё упиралось в наждак и руки. Наждака не было год и точить стрелы бруском было просто убийственно. Через год он сделался. Из двигателя от трамвайных дверей, трансформатора и диода. На том наждаке было выточено после штук пятнадцать ножей ещё...
Но, первыми были стрелы для трубок. Заточенные "авторски" под трёхгранку, с поролонкой перемотанной оранжевой ниткой, длина стрелы - 111 мм ровно. Потом ещё были "копья" длиной 121 мм, для ближнего боя, но они себя не проявили должным образом.
Вообще, с трубок ещё и ранетками мелкими плевались, но это - так, между делом...
Обычно с них либо стреляли в мишень, либо охотились. Для меня мишени никакого интереса не представляли и я только охотился.
Страсть к охоте и рыбалке - сильное влечение.
На заре появления трубок, когда в теме было много дилетантов и просто дебилов, по городу летала масса голубей и (даже!) воробьёв, утыканных стрелами. Воробьи дохли быстро, а голуби летали аж месяцами, загнивая зачастую от этого. Этаких "ёжиков" было одно время очень немало. Я занимался охотой на тех голубей целенаправленно и не потехи для, а вполне обоснованно и организованно. То есть, просто шёл после школы, бил трёх-четырёх (если получалось больше, морозилка выручала), добавлял к ним кусок сала и варил суп.
Одно время, когда "ёжиков" стало особенно много, целенаправленно отстреливал их, чтоб жалость, переходящую в агрессию, в вегетарианцах не генерировали. Правда, потом волна увлечения трубками пошла на спад и "ёжики" пропали.
Когда уходил в армию, на самой результативной трубке было свыше полутора тысяч насечек. В вопросе принимала участие ещё и рогатка с жгутом во всю аптечную ширину и ещё две трубки. По кругу должно бы получиться около трёх тысяч, наверное.
***
Славку вырастила в деревне тётка. Отец его, вор-рецидивист, сгинул в лагерях неизвестно как и где именно. Мать, беспутная и сильно пьющая, оставила сестре и растворилась в утреннем тумане, когда Славке было пять лет. С тех пор она так и не объявилась. Тётка Агния была женщиной тихой, предельно трудолюбивой и жила одна с тех пор, как погиб в несчастном случае её жених. Она не была красавицей и порог её новые претенденты в мужья не стремились преодолеть, а сама она просто жила, просто трудилась, просто воспитывала Славку. Славка до совершеннолетия испробовал и изучил все виды крестьянского труда. Сложно сказать, чем он не занимался и чего не умел. Тётка гнала его учиться в институт, но он отчего-то так и не поехал. Школу закончил в посёлке вместе с остальными деревенскими живя в интернате станционном. Ушёл в армию. Тётка умерла пока Славка был в армии. В деревне она умерла предпоследней. Уснула и не проснулась. Замёрзший труп нашли спустя несколько недель привезшие продукты со станции трактористы с соседней деревни. Скотину держать сил у неё уже не было, а кошка умерла в вымерзшей избе вслед за Агнией. Никто Славке ничего не сообщил и похоронили тётку на кладбище соседней деревни в общем потоке покойников слаженным коллективом копальщиков могил. В то время хоронили почитай чуть не каждый день...
Славка демобилизовался, приехал в деревню, посидел на могилке, заглотнул стакан водки, с укором посмотрел на пьянчуг, которые хоронили за то, что не сообщили и уехал в город.
Времена были мутные и с работой было очень нелегко. Он много кем успел поработать. То снимал жильё, то спал в бытовках, то вообще на каких-то блатхатах ночевал. Одновременно умудрялся то учиться, то числиться обучающимся в паре "фазанок" (ГПТУ, то бишь). Получил все категории водительских прав. корочки сварщика, стропальщика, автослесаря и ещё какие-то. Работал на одном заводе, жил на нём же. Но потом его забанкротили и распродали каким-то торгашам. Копил деньги. Работал в автосервисе, спал в техкомнате. Работал сварщиком на массовом потоке обеспечения населения стальными дверями, спал в бытовке.
Списанный ПАЗ-ик он перекупил у маршрутчков. Он был убит почти совершенно по двигателю и чуть меньше по ходовой, но кое как передвигался. Начав его делать на заднем дворе бывшей стройбазы, на которой варились стальные двери, через полгода он, полностью перебрав ходовку и двигатель, приступил к переборке салона.
Заварил лишние окна, переделал дверь, выкинул изнутри все поручни и сиденья. Салон "с нуля" делался под жильё из того, что можно было достать. В той версии было там и подобие кухни, и трёхвариантное отопление, и даже некое подобие умывальника. На крыше одно время базировался плот ПСМ, предназначенный для гостей.
Пока он жил в городе, ПАЗ-ик ставил просто во дворах. Потом, когда нашёл работу с командировками "две недели через две недели" стал на отдыхе выезжать в деревню или вообще в чисто поле, накидывать пару удочек с проводами на электролинию, и жить там. Продолжения и окончания этой истории я не знаю
***
Костик был самым хитрожопым на всём курсе. Он происходил из семейства, которых особо изощрённые лингвины определяли в категорию "ново-ивановы". Да, Костик имел очень русскую фамилию, но мама была-таки Иосифовной, а папа Самуиловичем. Ну и закон "битья не по паспорту" тоже наглядно себя подтверждал во всех нюансах.
Мама до седьмого пота трудилась завбазой, папа был скромным преподавателем музыки (не в средней школе, да).
Сам Костик окромя обычного обучения ещё и промышлял ди-джейством и в учебном заведении и ещё в каких-то лакунах культуры, параллельно мутя чё-то звукозаписывающее за очень дополнительные деньги появившимся во множестве страждущим очень зарубежной роковой музыки. Но, это было не всё. Кроме того, Костик был вообще очень деятельным мальчиком и ухитрялся находить заработок там, где его никто в упор не находил. Он, собственно, даже в детстве сдавал на "круг по двору" за рубль свеже купленный велосипед тем, кто таковым не обладал. С маминой базы разного рода дефицитные шмутки тоже непрерывно находили своих покупателей среди соучеников Костика. Слаб был Костик в совершенно неожиданном моменте - он совершенно не понимал и не разбирался в основных дисциплинах той профессии, на которую учился. То есть, он мог экспромтно чё-то там нести по литературе, по истории... Но, вообще не впиливал в значительную часть предметов, в которых были цифры, логика и конкретика. Этот слабый момент не шибко был понятен на первом курсе, но потом, когда уклон в специфику усилился, скрывать это стало невозможно. Сам Костик профессию не тянул. Он, правда, не особо и скрывал, что работать по ней он не собирается, а нужны ему лишь "корки", но и получить их в те времена было не сказать, что просто без хотя бы хоть каких-то знаний и понимания вопроса.
Поэтому, серьёзную часть заданий по профильным предметам Костик был вынужден покупать у сокурсников тем или иным методом. Впрочем, сокурсники чаще соглашались на бартеры всех типов и это было обоюдовыгодно.
Сергей не часто договаривался с Костииком, бо тот предпочитал обращаться к тем, кого можно было уболтать написать какую-нибудь работу за дефицитные записи, а не переводить оплату в материальные ценности или, тем более, деньги. Да и деньги Сергея интересовали не очень остро, бо серьёзного их недостатка он тогда не ощущал. Своя повышенная стипендия, пара случайных приработков и очень неплохо зарабатывавший отец вполне перекрывали скромные его запросы и потребности.
Но, однажды интересы сошлись. Костику его какой-то многочисленный "ново-ивановый" родственник, проливающий пот каким-то руководителем на золотом прииске, сообщил, что им по спецснабжению пришёл очень большой груз разного "вкусного" шмотья, включая сильно заграничный товар, который в городе просто ни в каком виде не продавался.
Дело осложнялось тем, что прииск этот находился очень-очень далеко в тайге, не считая того, что до того нужно было ещё добираться поездом и автобусом. В общем, предложение Костика было таково, что нужно было пособить ему вывезти с того прииска то шмотьё за долю в виде того шмотья. Процедура это была физически не простая и связанная с определённым риском. Северная тайга в начале января - не самое спокойное и приятное место для прогулок, если подумать.
Но...
Всё прошло гладко и легко. Поехали они втроём. Поезд, автобус, а потом, как оказалось, на прииск регулярно гонял туда-сюда гусеничный тягач. Забрал он их без вопросов.
На прииске самым интересным было такое обилие одновременно увиденных бичей, которого предельно криминальный район города не предоставлял одномоментно. Именно бичей, то есть - бродяг, мотающихся по стране от шабашки к шабашке через зону и, возможно, недолгий роман с оседлостью. Очень специфичный тип прямоходящих, надо заметить. В нынешнее время в именно таком виде то ли вообще не встречается, то ли встречается очень редко.
Ещё там был условный "сухой закон", который, не особо и скрываясь, преодолевался завозом ящиками одеколона и вымораживанием его скатыванием по ломику в кастрюльку.
Очень много разнообразной дичи, которую добывали в тайге тут же. Зимой работы там какие-то технические, подготовительные и их не очень много, поэтому контингент частично съезжал "на большую землю". Однако, многие оставались, поскольку съезжать им было просто некуда, а деньги заработанные имелись. Плюс, имелось очень серьёзное снабжение продовольствием, не особо учитываемое жильё и тайга, которая сама по себе - кормилица та ещё.
Там были два дня. Попарились в местной бане, нахавались от пуза всякой вкуснятины, Костик забрал у родственника тюки с шмотьём, которые тот для него притырил, и поехали назад тем же маршрутом. Тюки были не сказать, что тяжёлые, но объёмные.
На дороге назад, ночью, первый раз Сергей ощутил мороз за -50 градусов. Если термометр не врал, было -51. Плевок в борт тягача звенел долетающей до него льдышкой.
За ту поездку удалось выжать с Костика "Аляску" (она же Parka-N3B, только японская, а не американская) и кроссовки "Адидас" немецкие. Это было весьма недурственно.
В одной из следующих поездок, в которых Сергей уже не участвовал, Костику бичи с прииска капитально начистили его носатый "непаспорт" и родственник никак не повлиял на неотвратимость сего. Причина произошедшего осталась тайной, лишь зафиксировался факт.
***
Население деревни состояло из примерно равных по величине третей. Первая и вторая были переселенцами столыпинской реформы, одна - русская, вторая - чувашская. Третья треть состояла из тех, кто по той или иной причине приехал в деревню уже в хрущёвские-брежневские времена.
Витя по прозвищу "водолаз" был действительно когда-то водолазом и входил как раз в эту самую третью треть. Самым настоящим водолазом он был на Балтике. Из тех, которые в тяжёлом водолазном снаряжении погружаются для каких-то работ на большой глубине. Оттрудился он водолазом немало. Однажды, без предупреждения вернувшись домой, застал жену с любовником. Ну и нанёс "повреждения средней тяжести" обоим им. А они возьми, да и накатай полновесные заявления на него. И поехал Витя с Балтийских берегов на лесоповалы "КрасЛага"...И, отсидев то, сколь ему прописали за физическую коррекцию супружеской неверности, остался Витя один посреди малолюдной Сибири и без хоть кого-то, кто бы его где-то ждал.
С чувашкой Валей он познакомился на станции, когда та там продавала поросят. Валя была не красавица и жила старой девой одна почитай чуть не сорок лет уже. Витя был невелик росточком и тоже отнюдь не красавец-жених. Ну, в общем, как-то так получилось, что он с ней и приехал в деревню жить.
Собственно, самое интересное в нём было то, что я не видал, пожалуй, в жизни человека, настолько не соответствующего внешне внутреннему содержанию. То есть, разница была настолько разительна, что зачастую приводила в смятение даже тех, кто его знал давно.
Витя имел внешность то ли злобного бандита, то ли вообще маньяка-убийцы. Вот, прям, каждая чёрточка его внешнего вида как будто кричала: "Сколько я зарезал! Сколько перерезал... Сколько душ невинных загубил!".
Глаза, те, что "зеркало души" пылали каким-то запредельным чем-то. Глянешь в них и уже хочется вот прям быстро-быстро куда-нибудь деться.
На самом же деле я очень не многих людей знаю, настолько безконечно добрых, отзывчивых, безкорыстных и каких-то обострённо чутких, что ли.
Витю любили в деревне все. Ну, не сразу, потому как его внешность этому не способствовала...
Но, очень быстро он стал пожалуй самым любимым и совершенно безконфликтным человеком в деревне.
Никакой иной профессии, кроме водолазной, он не имел, а потому брался вообще за всё подряд и нахватывался очень быстро. Коренной горожанин стремительно научился всем покосным делам, заготовке дров, пастьбе скота, плотницко-столярным делам и многому другому... Он даже печку, в их с Валей доме, вроде как сам перекладывал без консультаций чьих либо.
Кроме того, Витя был безотказен абсолютно. То есть, любая просьба, к нему обращённая включала его немедленно в режим осмысления, как её выполнить. Очень хорошо, что хитрозадых личностей в деревне не водилось и никто это не использовал в своих корыстных целях целенаправленно, а, если и просили о чём, то старались ответно отблагодарить.
Если каким немощным старушкам нужно чего было такое, что они сами сделать уже просто не могли, Витя был тут как тут и делал всё считай, что за накрытый скромный стол.
Сделал кто-то какую-нибудь игрушку детворе на улице? Можно не сомневаться, кто это был.
Пособить при нехватке рук на какой-то объёмной работе? Витя уже тут.
Да, выпивал, конечно, не без этого. Но, я как-то и припомнить не могу, чтобы хоть кто-то был такой, кто не выпивал бы совсем. А Витя выпивал довольно скромно и ничего такого, дурного, за ним и за выпившим не водилось.
Деревенское стадо коров пасли "по кругу". То есть, каждый следующий день один дом выделял пастухов для стада. В больших семьях никаких трудностей и вопросов не возникало, отряжали старших детей конечно же. А, вот, у тех старушек, что остались доживать свой век в одиночестве и дети чьи съехали в город, такой возможности не было. И, если сама она на весь день уходила на покос, или просто сил на нарезание кругов вокруг стада не было, тут всегда на помощь приходил Витя "водолаз". Пока я был слишком мал, чтобы пасти в одиночку, я пас с ним несколько раз по просьбе моей бабушки. Как сейчас помню, закрою глаза и слушаю истории, которые он рассказывает... Интересно. И голос у него такой спокойный, приятный. А, как открою глаза и взгляну на него, так аж вздрагиваю.
Валя, Витя и моя бабушка были последними жителями деревни. Первой умерла Валя, потом он. Бабушка прожила одна ещё полгода и умерла, когда я был в армии. Её звали дети и на станцию, и в город. Не поехала она.
***
Примерно до 91-го года проституток на Улице и вообще во всей доступной мне округе не было. Не было их и в деревнях, в которых я бывал. То есть, были шлюхи, да. Но, они не брали денег от тех, с кем спали. Позже, осмысливая этот момент истории я поначалу сомневался в своей осведомлённости и специально решил уточнить тему у тех, кто был значительно старше меня. Перекрёстный опрос подтвердил то, что я не ошибаюсь. Кто-то говорил, что что-то такое вроде как бы слышал... Но, никто не мог утверждать конкретно, что знал хоть одну проститутку.
Они появились сразу же после развала Союза и довольно много. Учитывая насыщенность Улицы маргиналами всех мастей количество проживающих там проституток было очень велико. Повспоминав, я определился с полутора десятками тех, кого я знал точно. Обретались в ту пору они в основном при ресторане и гостинице, что находились в полукилометре от Улицы.
Я не могу однозначно сказать, что прям вот уж все стали сильно хуже жить на этом самом рубеже, а поэтому такая вот социальная трансформация мне видится довольно удивительной.
Лично я к ним всегда относился с лёгким презрением и брезгливостью, и вряд ли даже очень пьяный сподобился бы воспользоваться представляемыми ими услугами. Но, в ту далёкую пору я с ними находился в примерно одном "финансовом режиме". Деньги и у меня, и у них были этакими эпизодами. То их много, то их нисколько вообще. Поэтому, занимали друг у друга время от времени.
Примерно половины из них уже нет в живых. Наркотики. Вторая половина влачит жалкое существование, как правило паразитируя на стариках-родителях. Ни одного случая перехода проститутки в какую-то иную и приличную жизнь мне лично не известно.
***
-Товарищ майор, разрешите обратиться?
-Да. Чего тебе боец?
-Товарищ майор, а можно в каптёрке нового огневого сделать обогреватель. Холодно уже по ночам там. Пар изо рта идёт.
-М-м... Может, вас вообще в роту уже перевести оттуда? Будете днём ходить работать, а ночевать в роте.
-Товарищ майор, далеко же! Пока разводы, завтраки, построения... К обеду, почитай, только и доберёмся. И назад тоже загодя придётся. Сколь там работать-то?
-Да, знаю я... Ладно. Оставайтесь там. Что тебе нужно для обогревателя?
-Нихром нужен и всё. Труба там асбестовая есть, ноги к ней сварю. Лучше, конечно, спираль нихромовая.
-И, где я тебе её возьму?
-Не знаю...
-Слушай, а, как считаешь, как электрик, оно в магазине продаётся?
-Ну, у нас в городе продавались спирали. Тут не знаю.
-Десяти рублей хватит?
-Ну, смотреть надо... Должно хватить.
-Держи червонец. Скажешь взводному, что я велел тебя завтра в увольнение отпустить. Съездишь в Рустави, посмотришь. Как понял?
-Есть пойти в увольнение и посмотреть нихром!
-Выполнять!
Сергей с утра двинул в Рустави пешком. Можно было и автобусом поехать, но три километра - не то расстояние, на которое хотелось тратить весьма скудные солдатские сбережения. Потратить их на чего-нибудь вкусное было куда, как интереснее.
Целый день он обходил все и всяческие места, где хотя бы теоретически можно было купить нихром. Магазины, рынок, какие-то мастерские... Ничего. Один грузин сказал, что может привезти с Тифлиса, но только на следующей неделе. Сергей сказал, что попробует добраться на следующей неделе, но уверенности в этом не было. Увольнения давали крайне неохотно и то, что ротный расщедрился в этот раз, было прям чудом каким-то.
Ближе к вечеру зашёл в местную хинкальную. Своих денег было только на кружку пива. Днём было больше, но они стратились на пироженные с мороженными. Хорошо, что во всём грузинском общепите хлеб стоял в корзинах на безоплатной основе. Душистый и ароматный грузинский хлеб, слегка подсоленый, под кружку пива пошёл просто замечательно. Солдат голоден всегда. Когда он не голоден, он просто недостаточно сыт.
За соседним столиком трое мужчин что-то оживлённо обсуждали. Двое русских и один грузин.
-А я тебе говорю - Омск! Там он и сидел. Говорит, что ничего там и не холодно. Просто, холод другой, не как у нас.
-Эй, солдат!
-А?
-Ты откуда родом? Светлый такой и загар у тебя странный какой-то.
-С Красноярска.
-А Омск от Красноярска далеко?
-Ну, не сказать, чтобы за огородами, но и не шибко уж дальний край. Сутки ехать поездом.
-Суууууутки? Это - мало?
-Ну, не много. До Москвы, вон, четверо суток езды.
-Надо же... Я даже и не думал. Хотя, я дальше Баку не ездил никогда. Чё мне там делать...
А давай к нам за стол! Чё ты там один толчёшься и хлеб жуёшь!
-Да, не, мужики... Мне уже скоро в часть двигать надо.
-Ну, хоть чуток нам кое чё расскажешь, а? Насильно держать не станем, как надо будет, так и иди.
Потом Сергей им рассказывал про Сибирь и сравнивал её с Грузией. Мужики удивлялись. Русских обоих звали Сашами, а грузина - Гия. Один Саша был молокан, а второй сказал, что он - казак. Тот, что заявился молоканом был очень приятный и открытый парень.
-А ты чё, вообще, в городе-то? Ради кружки пива, что ли с Яглуджи тащился?
И тут Сергей рассказал про то, зачем он приходил.
-Опапашечки-па-па... А, сколь у тебя, говоришь, времени ещё есть?
-Ну, мне к разводу вечернему надо вернуться. И опять на огневой...
-А чё ты там на том огневом делаешь, что вы там ночуете?
-Ну, мы старый разбираем, а новый оборудуем. На старом режем сваркой несущие и ломаем на куски, а на новом я проводку делаю, как электрик, а ещё трое там кто штукатурит, кто доски строгает.
Я электрик и мне поручили проводку сделать и подъёмники настроить. Ну, знаете, которые мишени поднимают?
-Да, да... А, сколь, говоришь, денег тебе ротный на нихром дал?
Сергей привычно сместился чуть в сторону и правая рука скользнула ближе к ножу.
-Червонец.
-Короче так. Если я тебе сейчас той нихромовой спирали метров десять притащу, на червонец пива с шашлычком возьмём?
-Да, запросто. Но, спираль первее!
-Э, ты за кого Сашку Осьмерика держишь!
Саша широко улыбнулся.
-Саня, руки в ноги, поможешь мне. Вы тут с Гией пока пивко пейте, мы быстро.
Они вернулись где-то через полчаса. В обрезанном бумажном мешке Саня притащил клубок бэушной, но отличной нихромовой спирали величиной с футбольный мяч.
-Хватит?
-Конечно! Спасибо тебе, Саша! Ты даже не представляешь, как ты меня выручил!
-Да, ладно... Я же не просто так, а с корыстью! Гони червонец!
Все рассмеялись. Потом ещё попили пива, Сергей съел аж три шампура превосходного шашлыка и мужики посадили его на автобус. Перед самым отъездом Саша отозвал его в сторону.
-Серёга, а ты патроны к "макарову" достать сможешь?
-Не знаю. Ну, мы бываем на складах, но уверенно сказать не могу пока.
-Понимаешь, последний год становится всё неспокойнее... И местные нацики чё-то мутят, вроде. У меня же семья, мне их защищать надо. А на ментов грузинских надежды никакой. Они у нациков на коротком поводке. В общем, стволы у меня есть, но вот с патронами к пистолету совсем тухло. Есть у вас в части несколько знакомых, но они что-то гузном крутят. В общем, если как-то так вот получится, чтоб самому не спалиться, буду благодарен. Только глупо не рискуй. Оно того не стоит, всё же. Будешь в городе, заходи, если что. Мой дом восьмой слева вон по той улочке. Там флюгер с петухом, не спутаешь. Ну, бывай!
Сергей уехал. На следующий день он собрал двухрежимный "козёл" и сделал на нём сверху сетку для варки и кипячения. Ночевать стало сильно комфортнее, а пищу стало можно разогревать.
***
Вообще, разница между городом и деревней проявлялась очень во многом. Но были и такие моменты, которые, спустя треть века, сильно озадачивают меня и поныне.
Например, детско-юношеские игры. Я участвовал в них и там, и там. Пытался переносить их из одного места в другое, но безрезультатно. В деревне среди уличных вариантов игр были популярны лапта, "чижик" и волейбол. В городе были популярны "козёл" (футбольно-мячевой), "битабанка", "чика" (пробко-бутылочная, а не монетная). Ну, это из основного. Были ещё "классики", карточные игры, "трясучка", шахматы... Но они были менее массовы и менее азартно рецидивирующи.Почему игра битой на асфальте по бутылочным крышкам с присвоением им игровых ценностных эквивалентов была популярна только в городе, это объяснимо вполне просто отсутствием в деревне тех крышек, как явления. Всё остальное просто не хотело приживаться почему-то. Помню, что ни раз, и не два некоторые пытались внедрять "городки" и там, и там. Тоже ничего не получилось.
Ещё в городе нами был придуман этакий зимний микс хоккея с футболом. Играли за домом пустой консервной банкой в двое ворот, но с элементами силовой атаки и защиты плечами и бёдрами. Банка ходила низом и отсутствовала опасность запнуть её в окошко чьё-нибудь.
***
Август в тот год выдался сухой и солнечный. Урожай жёлтых пихтовых груздей был просто рекордный. Их вывозили из лесу уже неделю всей деревней, но они всё лезли и лезли. Однако, груздь - не сыроежка и его много не бывает. Сергей с тётей Леной поехали в очередной раз на "Минске" уже около восьми вечера, когда тётя отторговала и закрыла магазин.
Лес был уже изрядно потоптан грибниками, но свежие жёлтые головки шли на смену срезанным. Прибежавшая за мотоциклом Ириска весело и бодро задавила двух молодых тетеревят и притащила Сергею. Эта её привычка ловить птичий молодняк была хоть и браконьерской, но списывалась на недостаток собачьего понимания сути вопроса. Хитрая псинка знала, что потроха с птицы вечером отдадут именно ей.
Вёдра наполнили менее, чем за час. Ещё за полчаса насобирали небольшой рюкзак. На мотоцикле увезти больше не получалось, да и не планировалось.
- Ну, давай домой, Сергей...
Сергей взял вёдра, тётя Лена накинула рюкзачок. Она пошла.
-Эм-м... Тёть, Лен, а ты куда?
-Домой же.
-Так, нам в другую сторону.
Тётка задумчиво посмотрела на него. Оглянулась.
-Да, чё ты выдумываешь! Я в этом лесу с детства почитай что... Вон туда нам.
-Тёть Лен... Там Терлезино, слияние там, тайга дальше. До самого Лесосибирска, мимо Дальнего.
-Да, нет же! Там третье поле и дальше деревня.
В высоком хвойном лесу было плохо понятно, где именно заходящее солнце. Уже опускались отчётливые сумерки.
-Тёть Лен... Если мы туда пойдём, мы успеем до речки дойти и ночь начнётся. Ночью идти не сможем, ночевать придётся на речке. Не надо нам туда.
-Да, что ты выдумываешь-то! Мы вон оттуда пришли же!
Сергей растерялся и не знал, что сказать, чем убедить.
-Тёть Лен... Давай так сделаем. Тут всего километра два до края леса. С километр пройдём, там взгорок будет. Я на дерево залезу, гляну.
Тётка недоверчиво посмотрела на него, потом на небо. Покачала головой. Пошли.
Столько всякого Сергей передумал за то время, пока они шли до опушки... Были, были сомнения в том, а не ошибся ли он. Но, уверенность в себе была выше.
На опушке стояла высокая раскидистая берёза. Он чуть ли не бегом на неё взлетел примерно до середины. И ожидаемо увидел край поля.
-Вон оно! Поле вон оно! А чё я говорил?
До поля он чуть ли не бежал от радости, оглядываясь лишь время от времени, чтобы тётя не отстала сильно.
Вышли, он завёл мотоцикл и уже через полчаса они чистили грузди во дворе.
***
Андрюха тогда хозяйничал, как раз, в аккумуляторке ПТОР-а. Прапоры заведовать ей не хотели, поскольку поживиться там было нечем, вот Андрюху туда, как сержанта ответственного и надёжного, и засунули. Всему взводу от того была одна радость, поскольку в аккумуляторке можно было чайку попить и погреться будучи в парке по какой-нибудь надобности. А надобности такие возникали очень не редко. Сергей при пересменках в бронегруппе, при заправке БТР-а и при пополнении боекомплекта тоже в том парке бывал чуть ли не через день. Можно, конечно, было и на КТП посидеть, но там постоянно тёрлось офицерьё всех уровней, а в аккумуляторку редко кто заглядывал.
Слякотные межсезонья горной Грузии просто убивали мокрыми ногами и постоянным напрягом с перерасходом сапожного крема. Можно, конечно, было мазать ваксой, но тогда и ноги, и портянки становились совершенно чёрными, что не добавляло ни радости, ни уважения, ни самоуважения. И, если вакса была в каптёрке в любом количестве, то крем приходилось покупать в военторге за деньги. Первые сапоги Андрюха сделал себе.
Танковые аккумуляторы заливались сверху чем-то, что называлось "мастика". Вроде как это нечто было смесью гудрона с соляром и чем-то ещё. Словом, оно было похоже на гудрон или битум, но с элементом эластичности.
Андрюха растопил ведро этой штуки и макнул туда на всю глубину хорошо отмытые сапоги. Сапоги покрылись этим и стали слегка похожи на новые резиновые. Шов между подошвой и верхом сапога заполнился и влагу пропускать перестал. Чистка производилась сначала тряпкой, потом кусочком фланели и после чистки они блестели куда сильнее и лучше, чем начищенные кремом. Хватало одной обработки как раз на один сырой сезон. Сразу же после этого улучшенной версией сапог могли похвастать друзья Андрюхи. Чуть позже ими могли похвастать и те, кто мог финансово замотивировать Андрюху. В общем, всем от того сделались сплошные "плюсы", сухие ноги, а кое кому и обедики в хинкальной с ужинами-чаепитиями с горячим хлебом.
***
КЗакВО по каким-то циркулярам и стандартам считался регионом тёплым и переводили в зимнюю форму одежды тамошнюю армию с календарным наступлением зимы. То, что долинные регионы совершенно не были похожи на горные отчего-то адептов календарной зимы не озадачивало и не волновало. И вот стоят солдатики на плацу "жаркой Грузии" в какой-нибудь горной части, а им по летним шмоткам снежной метелью шуршит и зубы выбивают "На Колыме, где тундра и тайга кругом..."... Офицеры не шибко этим всем грустили обеспечивали себе под хэбэ поддёвочку шерсятную свитерком и штанишками, носочками шерстяными в сапожки кожаные. А были и такие, кто не стеснялся шарфик на горлышко намотать.
Поскольку первую половину срока службы Сергей провёл в долинных частях, подобная "радость" поздней осени для него была несколько неожиданной. Так же впечатлила она и тех, кто попал в часть с выведенных из ГСВГ частей. Но тут повезло им просто вовремя и просто очень.
В бане выгорела проводка. Выгорела она основательно и почти вся. Нужно было восстанавливать, да ещё и под приёмку приезжей противопожарной комиссией, под все нормативы. Специалистов, кто мог бы это сделать, в оскудевшей, после отъезда по новообразованным государствам солдат, части осталось всего двое. Сергей и радист второй бронегруппы Юра Иванов. Причём, и один, и другой тянули боевое дежурство "через день на ремень". Сначала даже хотели вообще просто закрыть баню, а солдат отправлять в поселковую общественную баню. Но, какой-то высокий чин запретил такие фортеля и начали решать, как быть. Просто тупо приказать в междусменок ещё и впахивать на хозработах по монтажу проводки что-то всё же мешало. Возможно, здравый смысл подсказывал, что "тяготы и лишения военной службы" подобного вида будут саботированы по максимуму.
Поэтому, предложено было почти с ласковым уговариванием и сулением чуть ли не коньяк и женщин. Обсудив вопрос меж собой с Юрой пришли к выводу, что открутиться не получится и решили по максимуму взять, по минимуму жертвуя. Были затребованы два узбека-штукатура и молдаван, который по образованию был электрик, но из всего электрического знал только, что в розетке может током долбануть. Это не мешало ему быть исполнительным и прилежным. Прекрасно понимая, что молдавана придётся по ходу обучать тому-сему, взялись за дело. Честности для стоит отметить, что БТР "Орёл-101" Юры стоял напротив ворот части, в то время, как "Орёл-107" бронегруппы Сергея мотался с сопки на сопку, с позиции на позицию и в части Сергей бывал куда реже Юры. Несмотря на то, свою часть работы и инструктирования молдавана Жоры Сергей тоже выполнил. А она, хоть и была пореже, включала в себя простенький, но проект. Штукатуров инструктировать особо не в чем было, поскольку они только долбили штробы по нарисованным линиям и потом их закрывали. В общем-то, закончили рекордно быстро. Всего за одиннадцать дней. Прапор-банщик мухлевать не стал и отблагодарил кого, кто чем попросил. Узбеки и молдаван согласились на обещание ходить в баню в любое время. Юра себе штук десять простыней заявил на подшиву. Он и сворачивал её потом чуть ли не по полпростыни на воротник, хотя и пораздал много. Сергей же взял большой рулон зимней байковой портянки. Вообще, с той ткани, по сведениям, заслуживающим доверия, офицерские и прапорские жёны резали тёплые детские пелёнки и себе прокладки. Хорошая была ткань, мягкая, тёплая.Уже в первый же вечер Сергей шил подклад на камуфляжку из этой портяночной ткани. Шил иголкой, кроя на глаз. За пару часов получилось нечто, хоть и уступающее бушлату, но значительно превосходящее тонкую хэбуху "камка". Через два дня все друзья Сергея уже не тряслись на разводе и с сочувствием поглядывали на обладателей "камка" без подклада. Офицеры поглядывали на них подозрительно, но целенаправленно не цеплялись.
***
Их можно было бы назвать "осёдлыми бичами". То есть, паразитически-общественной сутью они обладали (хоть и в разной мере), но от классических бичей отличались тем, что имели какое-никакое, но постоянное жилище или пристанище. На Улице их было много, поскольку всё там их существованию способствовало. Несмотря на крайнюю скромность жилищных условий гостинок средства там вращались очень немалые. Во-первых, потому что жившие там довольно нередко зарабатывали вполне не маленькие деньги, а во-вторых потому что там вращалась солидная часть преступного мира города.
Часть "осёдлых бичей" была бичами циклически. То есть, работает-работает некто, а потом уходит в запой и бичует. По прошествии какого-то времени опять "завязывает" и начинает усиленно трудиться. Периоды подобного могли быть сильно разными. И неделя, и год, и больше.Но, были и "осёдлые бичи" постоянного бичевания. То есть, они вообще нигде не работали годами и не просто как-то выживали, но и постоянно пьянствовали, и голыми не ходили. Само существование подобных выглядит загадочным только на первый взгляд. Ничего необычного, на самом деле, в обеспечении их существовании не было.
Ну, вот, для примера можно взять парочку...
Витя Косолапый и Лорик жили в девятиметровке у лестницы. Витя был ростом около полутора метров и с кривыми ногами колесом в результате детской болезни. Когда-то давно Витя работал таксистом, но постоянные пьянки никак не сочетались с такой работой и работу пришлось отменить, чтобы она не мешала. Да, у Вити была большая семья, он был в ней младший и ему тем-сем помогали братья и родители. Но, кроме того на квартире у Вити проходили катраны игровых, коие он и обеспечивал всем необходимым, типа спиртного, чифиря и прочего. С этого ему тоже что-то перепадало постоянно. Кроме того, он просто мастерски умел "падать на хвост". Скажем, идёт в пятницу подвыпивший мужичок с работы, а тут Витя навстречу. "О, Василий Иваныч! Давно тебя не видал!". Пьяный добрый, пьяному нужна компания. И он рад Вите, поскольку "составлять компанию" - один из ведущих витиных талантов. А когда выпивший Василий Иванович вырубится, Витя может щипнуть у него пару червончиков невзначай и пару консервов с бутылочкой за пазуху пристроить. Поскольку, не вспомнит назавтра Василий Иванович, сколь чего было пропито и съедено. А и вспомнит, если, то разве может быть уверенным? А, если и будет уверенным, то разве подумает на улыбчивого и завсегда готового помочь Витю? Кстати, да... Помочь Витя тоже никогда не прочь. Не сказать, чтобы всё, но очень многое. Найти нужных людей, помочь договориться с кем-то, помочь чё-нить притащить-утащить... Ну, а потом обмыть сделанное дело, разумеется.
Лорик - витина сожительница. Она - хитрая дурочка. То есть, она действительно глуповата, постоянно хихикает по-идиотски и ничего умного сказать не способна. Но, она хитра, никогда не упускает своей выгоды и точно знает, что можно украсть так, чтобы потом было не слишком явно и чтобы не было понятно, что украла она. Кроме того, Лорик очень умеет выпрашивать что-либо, будучи просто беспрецедентно убедительной и располагающей к себе. Она отнюдь не миловидна, покрыта сетью мелких шрамов и гидроперитно обесцвечена, писклява. Вечерком прошвырнуться по комнатам "Тётя Танечка, у вас пары картошек не найдётся? Так вот получилось... Хотела супчику Витюше сварить, глядь, а картошки-то и забыли купить. Вы не волнуйтесь, нам картошки привезут на следующей неделе, я сразу же отдам...". Она не отдаст. И у ней не спросят. Но, вполне полноценный суп она в этот вечер сварит, изначально обладая лишь кастрюлей, плиткой и водой из под крана. Впрочем, она бы сварила его и если бы всего этого у ней не было...
У Вити с Лориком телепатическая связь. Если Витя "падает на хвост", то минут через десять там же появляется Лорик. "Ой, дядя Миша, а мой козёл не у вас?". Далее следует нечто, типа спектакля "воспитание жены" и вот уже дядя Миша наливает и Вите, и Лорику. А уходя Лорик зажимает под мышку бутылку с шампунем. Потому что её гидроперитные волосы мыло не берёт, а дяде Мише шампунь зачем, вообще? Вон, у него мыло лежит, им и помоется.
Лорик нередко оказывала сексуальные услуги особо небрезгливым соседям. Причём, это особо не скрывалось и считалось чем-то, типа само-собой разумеющегося. Кроме того, она чуть ли не вместо "здравствуй" любила порассуждать на тему "у моего-то козла всё-равно не стоит". Впрочем, Витя был, на удивление, совершенно не ревнив и ни одного инцидента на этой почве вспомнить не удаётся.
Они оба не дожили до пятидесяти.
***
В хинкальной они были вдвоём. На улице стоял хмурый ноябрьский будний день. Саша взял отгул с утра и они хлебали пиво, заедая ароматными сочными хинкалями.
-А он чё?
-Говорит "боец, пожрёшь, помоешь посуду и полы. потом мне форму подошьёшь".
-Гы! А чё это за придурок такой дерзкий?
-Да, "черпак" один... Пригоруйко. Мы же как начали огневой делать, так с Лёшкой вдвоём там постоянно были, а ещё двоих нам меняли каждую неделю. Типа, в помощь, угу. Ну, разные люди были. "Деды" тоже были. В общем-то со всеми уживались как-то. Просто, старшие призывы от работы косили, как могли, а мы работали. Но, таких бурых не было раньше. Да, у нас с ним давние тёрки... Он сразу чё-то на меня зуб точил. Не знаю почему, если честно. Просто, невзлюбил почему-то и всё. Но, в казарме "черпакам" буреть "деды" бы не позволили. А тут он и Шушарин с первого дня, с развода заехали и, пока мы с Лёхой резали сваркой остов старого огневого, весь день в карты проиграли. К вечеру Лёху отправили за ужином с котелками, а я до темна резал. Пришёл чуть живой, вообще. Я настолько уставший был, что даже огрызаться сил не было.
-И дальше чё?
-Ну, подошёл к нему, говорю: "Встань".
-А он чё?
-Ну, "Ты чё скаааазааал?" и встаёт. Я сам себе сказал "Только нож не трогай!". У меня уже адреналин погнало, я и вложил ему от всей широты души раз несколько. Шушарин сначала глаза выпучил, но сориентировался быстро и сквозанул на выход, как ракета. И этому я пинка в ту же сторону спроворил. Тоже ломанулся на выход. Лёха сидит, глазами хлопает. "Серый, ты чё? Они же сейчас толпой прибегут, уроют тебя!".
-А дальше?
-Ну, а дальше я посидел, выкурил пару сигарет. Прикинул, что Лёха может оказаться прав, забрал из тайника блокнот, гостинцы тебе, сказал Лёхе "Бывай, друг!" и ушёл через сопку в Рустави. Смысла сидеть и дожидаться толпу старослужащих, прибежавших мстить зарвавшемуся "молодому" я как-то не находил.
-Ясно... Чё за "гостинцы"?
-Ах, да... Ночью, дома у тебя, забыл отдать... На.
Три картонных упаковки перекочевали на стол, а оттуда в карман куртки Осьмерика.
-Ай, спасибо, дружище! Выручил. Искать не будут?
-Да, не... Там земляк у меня. В общем, ничего такого. Ушло под списание расходов.
-Ещё раз спасибо. Буду должником твоим.
Через огромные стёкла хинкальной было видно, как подъехала чёрная "Волга" с военными номерами. Открылись двери. Из машины вылез ротный и два бугая в спортивных костюмах.
-Опаньки... А вот и за мной машина приехала, Саш...
-Уйдёшь через кухню? Я тут всех знаю.
-Нет, Саш... Я бегать не стану. Всю жизнь не набегаешься. Пойду сдаваться. Ладно, не поминай лихом. Сохрани.
Он быстро отстегнул с руки ножны с ножом и пошёл к выходу. Они встретились с ротным на крыльце.
-Здравия желаю, товарищ майор!
Взгляд ротного ничего хорошего не предвещал. Два бугая рванулись к ним. Он вспомнил, где их видел. В дивизионной спортроте. Ротный остановил их жестом.
-Бойцы, подождите возле машины!
Бугаи отошли к машине. Ротный заговорил тихо.
-Что ж ты натворил, боец...
-Эм-м... А, что я натворил, товарищ майор?
-А ты не знаешь?
-Знаю. Но, не понимаю, что я сделал неправильно.
Голос ротного начал эмоционально усиливаться, но потом тот себя остановил.
-Ты хоть представляешь, как сейчас Подгоруйко выглядит?
-Ну... В общих чертах.
-Чё повздорили-то?
-Ужин не поделили.
-Да, ладно свистеть... Хотя... Не важно.
Они помолчали. Ротный закурил.
-Доклад о происшедшем уже ушёл в дивизию. Я не был до конца уверен, что ты меня в хинкальнях дожидаешься. Решение комдива будет к вечеру.
-И, как думаете, товарищ майор, что он решит?
-Драка и самоволка... В общем, факт дедовщины не установлен... Точно не знаю, но меньше недели не выпишут. В лучшем случае.
Они ещё помолчали.
-Ладно, пошли... Дурить не будешь больше?
-Нет.
-Ну и ладушки...
Ротный сел на переднее сидение, бугаи втиснули Сергея меж собой. Доехали быстро. Пока шли до здания штаба, Сергей поймал на себе весь спектр взглядов, от ненависти через удивление до восторга. Специализированной гауптвахты в части не было и её функцию выполняла небольшая комната в самом конце коридора штаба. Туда его и заперли. Через пару часов пришли две караульных и отвели в кабинет ротного. Там уже сидел Пригоруйко с физиономией, заплывшей и синей по всей площади. Зыркнул на Сергея со смесью испуга и ненависти. Писарь записал объяснение Сергея. С объяснением Пригоруйки оно не совпадало в части того, что тот утверждал, что Сергей на него напал немотивированно и необъяснимо для него, Пригоруйки. Двое других просто "ничего не видели". Но, судя по всему, выяснение истины не входило ни в чьи планы. Сергея опять увели караульные. Поздно вечером ему принёс остывший котелок с перловкой и кружку пустого чая дневальный по штабу. Переночевал он на панцырной сетке стоявшей там кровати, а утром в сопровождении двух караульных пришёл весёлый прапорщик Чихидзе и велел ему идти в казарму и собирать вещи. Ротный их встретил у "санитарки" ГАЗ-66.
-Старшина, отпусти караульных. В общем, так, боец. Комдив тебе прописал две недели гарнизонной и в войска потом. Посчитал нужным, что оставлять тебя тут небезопасно на будущее. А нам тут лишние проблемы не нужны. Если честно, мне жаль, что так получилось. С работой у тебя всё складывалось удачно. И зачем было глупить... Но, тут ничего не изменить. В общем, прощай, боец.
"Санитарка" покатила по подмёрзшей дороге в Вазиани. Прапорщик Чихидзе тихо пел какую-то грузинскую песню.
***
Жизнь Гали была строго циклична. Полный цикл её превращений занимал около полугода и был неизменным на доступном для анализа промежутке. Она жила с мужем Толе в деревне, у них было трое детей. В максимальной фазе своего жизненного цикла она трудилась завклубом, была примерной матерью и женой и вела себя в стиле "она знает себе цену". Вообще, она, пожалуй, моднее всех одевалась среди деревенских женщин и культурней всех себя вела. Месяцами не употребляла спиртное и не курила. Спустя месяца три она начинала слегка пригубливать спиртное и редко курить. Потом она терялась. Её не было обычно месяца полтора-два. То есть, она вообще пропадала из деревни в неизвестном направлении. Появлялась она через пару месяцев в исключительно запитом, а то и избитом состоянии и полмесяца-месяц проводила в режиме реабилитации, выглядя и ведя себя примерно, как забитая собака. Потом начинался новый цикл "культурной женщины". Где именно и как именно проводит Галя свои два месяца рассказывали очень разные люди, которые встречали её в двух ближайших городах и не только. На блатхатах с уголовниками, на строках с шабашниками, на перевальных базах с "камазистами". Пьянство и промискуитет, промискуитет и пьянство. Её мужа подкалывали постоянно мужики, её детей тоже дразнили некоторые. Но, всё шло своим чередом и не менялось. Потом они уехали все семьёй в соседний небольшой город и дальнейшая судьба Гали и её семьи мне неизвестна.