Однажды в метро

Московское метро, одна из станций, в разгар рабочего дня. Народу не так много, в основном студенты. Некоторые стоят парочками, общаясь привычно повысив голос, кто-то одиноко стоит, облокотившись о мраморную колонну, с медным барельефом над головой, и слушает музыку.

 Молодой парень, проходящий мимо, с небольшой сумкой в руке, и надвинутом на голову капюшоном, внимательно озираясь вокруг, но стараясь не привлекать к себе внимание. Он что-то ищет.

 И та парочка друзей, что громко общалась у края платформы, и тот парень, что слушает музыку, облокотившись о мраморную колонну, успевают забыть о случайном прохожем в капюшоне, если вообще обращали на него внимание.

 Станция наполняется гулким эхом, из тоннелей вырывается, поток влажного, холодного воздуха, вытолкнутый из-под земли тупым носом вагона.

 Люди собираются в небольшие стайки, дожидаясь, когда двери вагонов с выдохом откроются, а забравшись внутрь, привычно хватаются одной рукой за поручни, и спинки стульев, держа в другой руки смартфоны и планшеты.

 Вагон трогается с места, и наполняется гулом огромной динамо машины,  резво набирая скорость, и унося в тоннели согретый человеческим дыханием воздух.

 Едва вагон скрывается в непроглядном мраке, те немногие, кто ещё остался на станции, или успел подойти, становятся свидетелями громкого хлопка, подхваченного эхом, от чего кажется, что ты находишься в самом его эпицентре, и деваться просто не куда. А через секунду, всё вокруг стала проглатывать густая дымка, тянущаяся с дальнего конца станции, скрывая растерянных и напуганных людей.

 К эху от взрыва, прибавились крики, стоны, глухие удары о мраморные колонны. Кто-то звал своего сына, дочь, любимую девушку. Со стороны эскалатора донеслись быстрые шаги; кто-то смог выбраться из марева, и теперь крепко держал любимую за руку, или нес на руках перепуганного ребёнка. А кто-то, выбрался один, и теперь плача, и сотрясаясь всем своим существом, порывался броситься обратно вниз, зная, что где-то там, в дымке, полной страха, боли и отчаяния, остался кто-то ему очень родной. Но эскалатор его не слышал, и уносил всё выше, к безопасности.


   *  *  *


 Небольшая комната, три на три метра, бетонные стены, с установленным в нише
широким, прозрачным зеркалом, прочная дверь с толстым засовом, и дежурным с автоматом за ней. Из убранства, только железный стол, да пара стульев.

 На одном из них, сидит молодой парень, двадцати пяти лет, его внешний вид неряшлив, всклокочен, но взгляд спокоен, и задумчив. Он сидит почти на самом краю стула, опустив плечи, и спрятав под стол руки, скованные наручниками. 

 Напротив него, крепко схватившись за спинку стула, возвышается мужчина, с уверенным взглядом, рубашке с засученными рукавами, и дорогих наручных часах, кидающих серебряный блеск от установленной над головой лампы.

 Он смотрит на парня строго, но не угрожающе. Что-то не даёт ему сорваться с места, подойти к парню, и спихнув его со стула, начать втемяшивать нестриженую голову в бетонный пол, пока её серый, безжизненный оттенок, не окрасится ярко алым.

- Зачем ты это сделал? - спрашивал мужчина, продолжая крепко сжать спинку стула.

- Вы мне всё равно не поверите, - сказал парень, опустив глаза, на сковывающие его запястья, украшения невольников.

- И всё же?

- Я хотел уберечь свою сестру! - ответил парень, подняв печальные глаза, в которых, однако не было сожаления.

- Каким же образом, ты хотел уберечь свою сестру, устроив теракт в метро?!

- Видите ли, - начал парень, и звякнул цепью наручников, машинально пытаясь поправить чёлку. - Недавно, моя младшая сестра, получила работу в Москве, и теперь, ей приходиться каждый день пользоваться метро.

- И что такого? - спросил мужчина, стараясь не сильно давить на парня, но не из жалости, а от того, что тот и не пытался врать, увиливать, или строить из себя душевно больного.

- А дело в том, - продолжил парень, - что неделю назад, она пригласила меня в гости. Я конечно приехал, и всё было здорово. Мы гуляли по Москве и всё такое, но потом, когда мы отправились в Домодедово, где она снимает квартиру, мы конечно использовали метро, и тот шум, сумбур, скопление народа, и теснота, царящая в подземке - меня просто привела в ужас. Я чувствовал себя как в западне. Особенно, в несущемся  глубоко под землёй вагоне метро, переполненным людьми, каждый из которых может оказаться бандитом, психом, маньяком. А полицейских, в метро было так мало, да и что они могут сделать? Разве что, констатировать уже случившееся.

- Но ведь я не могу всегда быть со своей сестрой, пытаясь уберечь её от бед. Тогда я и вспомнил старую поговорку, что пока гром не грянет, мужик не перекреститься. Другими словами; я понял, что пока не случиться что-то
чрезвычайное, никто и не подумает об усилении безопасности. Так уж мы устроены.

 Крепкая хватка, сжимавшая спинку, ослабла, и мужчина присел на скрипнувший под его весом стул, положив локти на гладкую поверхность стола, и опустив подбородок на сомкнутые руки.

- И ты решил, сам стать этой "чрезвычайной ситуацией" - констатировал он.

- Да, именно так. Я воспользовался самыми обыкновенными шутихами, купленными в магазине "Всё для праздника" и отправился на станцию, где каждое утро выходит моя сестра. Я знал, что в это время, там будет не так много людей, ведь большая толпа, опасна даже без взрыва, а я, не хотел, чтобы кто-то пострадал.

- Дождавшись, когда вагоны наполняться, и состав скроется в тоннеле, я подорвал заряд в дальнем углу станции, чтобы люди успели среагировать, и даже если кто-то в суматохе кинется на пути, пытаясь спрятаться, у него было бы достаточно времени, чтобы выбраться, и убежать, прежде, чем из темноты вынырнет следующий поезд.

 Парень замолчал. Неизвестная полиции часть истории, была откровенно рассказана, и надёжно состыковывалась со второй частью, где парня вычислили через камеры, и уже через час задержали на квартире сестры, пока та была на работе.

- С твоих слов, - сказал мужчина, -  можно подумать, что ты ещё и награду ждёшь.

- Нет, - ответил парень. - Я знал, на что шёл. К кому же, свою задачу я выполнил. И, несмотря на то, что никто не пострадал, теперь, в любом случае, охрана будет усилена, а внимание повышена. Ведь, хоть и с петардами, но станция была атакована.