Insula liberos. Часть тринадцатая

Кадр 90.
Кто-то из взрослых отвел нас в спальний отсек. Им было не до нас. Было слышно даже за двумя дверьми, что там  царила дикая суета.  Изредка  доносились невнятные крики.
Нам даже не привезли ужин.  Ожидая его скорее по- привычке, чем по желанию, мы собрались в столовой. Пинна была несколько странноватой. Она стала рассказывать, как биоэнергетики играют слишком важную роль в жизни  острова и континента.  Этому было только одно объяснение:  она не смогла побороть клетки Октавиуса и он завладел её мыслями, склонил к своей идеологии. Я шепотом спросил у Пробуса:
- Почему Пинна не смогла сопротивиться донорским клеткам?
- Желание – это еще не всё. Нужна еще и духовная сила.
- Ты это  и про Кризанэ тоже?
- Да, никто бы из нас на такое бы не осмелился.
- Ты знаешь, мне это даже и в голову не пришло, - услышал наш диалог и вставил слово Хэйдес, - И…
Хэйдес не успел продолжить, как вошел Луций. Он принес нам еду.  Особо нам есть не хотелось, мы все взяли только напитки.
- Понимаю вас, - кивнул нам Луций, -  но оставлю ужин здесь, вдруг кто-то захочет ночью перекусить.
- Что ожидает нас? Вообще всех островитян? – поинтересовался Адрастос.
- Не знаю.  Администрация сейчас собирается на верхнем этаже. Приехали все: и сторонники Октавиуса и его противники.

Кадр 90 – а.
Верхний этаж подземной части острова. Он был самый просторный, к низу этажи немного сужались. Здесь даже крутились биоэнергетики, их, после внедрения интеллекта, со вчерашнего дня так и не отправили наверх.  Корабли и катера все прибывали и прибывали с континента. Аттиан велел настелить пол мягкими пледами и усаживал гостей прямо на них.
- Мы не варвары, но у нас нет столько стульев, да и на полу нас поместиться довольно много.
Приехали все, кто  занимал хоть какой-нибудь пост в администрации. Весь этаж был заполнен сидящими. Наконец, встала одна из женщин:
- Слухи распространяются моментально. К сожалению, Октавиус действительно нас оставил. Я всю свою жизнь была против этого острова и, поэтому, думаю его надо закрыть.
- Но мы привыкли к биоэнергетика! Они выполняют всю монотонную работу за нас! – вскочил довольно молодой мужчина.
- А ты пытался сам за них работать? – съязвила она, - дело не в занятости их, а то, что мы потихоньку тупеем и начинаем перекладывать на них часть нашей работы.
- Мы забываем главное: это дети!  С одной стороны, мы их дисциплинируем, но с другой, очерствляем! Прерывается связь с родными и домом. Думаю надо закрыть. – вскочила еще одна дама, - вы не представляете, как мучительно долго проходят эти десять лет!
Этаж загудел от напряжения. У многих были дети, которые побывали здесь, поэтому проблема была ощутимой. Люди стали кричать, и в этой суматохе и гаме невозможно было понять, кто, что предлагает, пока Аттиан  не гаркнул:
- Хватит орать! Давайте угомонимся! Завтра утром мы выведем всех жителей этого острова наверх. Те, кто захотят остаться, таких немало, пусть чтят память Октавиуса и дальше производят биоэнергетиков. Мы не можем просто так зачеркнуть весь опыт и практику, которые разрабатывались годами. Другие же будут свободными и едут домой.
- А дети? – вставила вторая дама.
- Дети уедут домой все: и красные и синие, но тоже по желанию. И в будущем, сюда будут приезжать только те, кто захочет, а не насильно.
- Неужели детям вводили клетки чужого мозга, как биоэнергетикам? – не унималась вторая дама. – Это преступление против наших законов!
- Покажите эти законы! – прорычал Аттиан, - Их нет! Когда был жив Октавиус, вы и слова боялись все сказать! Что же вы столько лет молчали и позволяли увозить детей из дома? Почему не спрашивали у Октавиуса: не является ли он донором клеток? Потому что боялись, что он вам введет свои клетки и вы станете марионетками в его руках! Только одна девочка пошла против него! Та девочка, про которую вы и не вспомнили!
Они кричали, ругались, спорили еще часа два. Наконец, решили утром всех собрать на поверхности острова.

Кадр 90-б.
Я все время видел перед собой лицо Кризанэ. Её грустные глаза не давали мне покоя, казалось они смотрят на меня отовсюду. Даже перо птицы не помогало. Когда я крутил перо в руке, в ушах звучал ее голос: «На память…».  Я спрятал обратно в карман перо, поднял Пробуса и мы пошли к Пинне.
Она сидела на кровати Кризанэ и плакала. Это было странно, я – то думал, что она не будет восприимчива к эмоциям.
- Пинна, что с тобой? – спросил я удивленно.
- Не знаю, но мне кажется, что я чего-то потеряла.
- Ложись спать, - спокойно сказал Пробус, - утром ты все забудешь, что что-то потеряла.
Я дернул Пробуса за рукав, не понимая, о чем это он. Пробус  тогда ответил уже мне:
- Ты думаешь, ее мозг сразу подчинился и всё? Нет, это будет долгий мучительный процесс, пока её память полностью не сотрется и не станет чужой. Да, и мы тоже долго будем мучиться во сне, нас будут преследовать кошмары в виде погони, удушья или что-то в этом роде.
Пинна продолжала плакать, Пробус присел к ней и обнял за плечи. Я сел на кровать Пинны. Мы сидели долго, пока Пинна не успокоилась и не уснула. Пробус медленно положил ее и укрыл одеялом. Мы вышли из спальни девочек в столовую. Там уже сидели Хёйдес и Адрастос. Они тоже боялись уснуть. Молча мы присели к ним и так незаметно уснули за столом.
Я увидел, как приближается ко мне Октавиус:
- Дорогой, Лакед, не переживай, это не больно! Ты просто станешь мной! Заменишь меня на острове. Я говорил так каждому, но никто не оправдал моих надежд. Аттиан уже стар, ваш Луций слишком робок, Адрастос заносчив, Пробус мягок. Давай твою голову, я сейчас…
Я закричал и проснулся от своего вскрика. Друзья во сне тоже: либо дергались, либо стонали, либо кричали. Мне казалось, что ночь не кончится никогда.

Кадр 91.
Рано утром нас разбудил монотонный звуковой шум. То отправлялись капсулы наверх острова, но в этот раз там были работники и дети острова. Отправлялись капсулы начиная с верхних этажей. Поэтому нас не будили, но при таком шуме спать было невозможно. К счастью, к  нам вошел Луций:
- Быстро собирайтесь. Я отведу вас наверх, а то боюсь в этой суматохе про вас все забудут.
Мы ринулись в спальню. Сбор был коротким, наших личных вещей уже практически не было, мы из всего выросли, поэтому просто переоделись в чистую сменную одежду с острова и вышли к Луцию. Я заметил у него за спиной сумку, которой не было, когда он входил:
- Что у тебя там?
- Здесь? Вот.
Он скинул сумку и раскрыл ее, там лежали расческа, заколка и вещи Кризанэ.
- Зачем тебе это? – удивился Хэйдес.
- Наверное, он хочет вернуть эти вещи ее родителям, - догадался Пробус. Луций кивнул.
- А Пинну? Оставим здесь или возьмем с собой? – остановил нас Адрастос.
- Надо взять с собой, - твердо сказал Пробус, - он развернулся и вошел в спальню Пинны, мы за ним. Она крепко спала, как мы ее не будили, сон был её крепким, как никогда. Так сонную мы подняли ее с постели, кинули в сумку Луция несколько мелких вещей Пинны и держа ее с двух сторон,  подошли к транспортной пластине.  Луций открыл панели и приказал пирамидке поднять нас наверх. Для всех было шокирующим, когда  голос равнодушным тоном ответил:
- Мне приказано никого с этого этажа не поднимать наверх.
- Кем приказано, - вздрогнул Луций.
- Октавиусом.
- Его нет, подними нас наверх!
- Мне приказано никого с этого этажа не поднимать наверх.
- Спорить бесполезно, - вздохнул Луций, - но есть еще аварийный выход – это лестница.
- Но ты знаешь, что по лестнице быстро не подняться, это во-первых, а во-вторых, мы не сможем контролировать счет этажей, - вздохнул Адрастос.
- Ерунда, на верхнем этаже будет само людно.
- Зачем гадать? Это единственный выход отсюда, идем, - приказал нам Пробус и первым двинулся к выходу, - через этаж поменяемся с Лакедом и Хэйдесом и понесем Пинну уже я с Адрастом.
Сколько мы шли наверх, я сбился с счета. Ноги гудели от непривычки. Мы уже два раза менялись друг с другом и перехватывали Пинну. Она, как нарочно, все не просыпалась. Неожиданно Луций остановился:
- Я догадался, что с Пинной!  Она не спит, она умирает!
- Как умирает! Не может быть!  Ты ошибся! – закричал Хэйдес.
- Нет, он прав. – тоже остановился Пробус, - клетки мозга Октавиуса тут же умерли, после его донорства Пинне.
- То есть как? Они погибли у Кризанэ, - не понял я.
- Клетки донора должны поддерживать волновую связь со своим оригиналом до тех пор, пока не переродят клетки реципиента в свои, тогда волновая связь прекращается. А  у Пинны мозг еще не адаптировался  полностью к клеткам Октавиуса, но уже наполовину погубил свои. А так как мозг Октавиуса погиб, то и клетки у Пинны, которые еще нуждаются в волновой поддержке, тоже погибли, а свои, оставшиеся в малом количестве, не в силах производить мозговую импульсацию и иннервацию тоже начинают умирать.
- А есть выход? – с надеждой спросил я.
- К сожалению, я поздно это понял, - горько сказал Луций, - на моем опыте такого никогда не было, Октавиус –то всегда был рядом живой-преживой. Не знаю, может уже поздно, но стоит попытаться.
- То есть?
- Надо ввести ей свои клетки мозга.
- Но, - содрогнулся Адрастос, - тогда нам надо вниз! Я не в силах! Я хочу домой…
- Пойду я один, - решительно сказал Луций, - мне все равно: быть здесь или быть дома.
- Я тоже с тобой, - развернулся Пробус.
Мы с Хэйдосом тоже решили вернуться. Адрастос колебался долго, но догнал нас.
Мы быстро поспешили вниз. Вниз мы спустились с помощью транспортной пластины, которая даже обрадовалась, когда мы приказали ей вернуть нас на нижний этаж. Молниеносно мы были в инженерной комнате.  На этаже никого не было. Луций скомандовал нам уложить ее капсулу, сам лег в другую. Тут я решительно сдернул его вниз и лег сам.
- Ты знаешь все тонкости, мы только вчера смотрели, и никто из нас не сможет это сделать, как ты.
Он закрыл Пинну и меня. Раздался писк. Я не почувствовал укола. Через  время я услышал голос Луция:
- Все нормально? Можешь вставать.
Я встал. Луций раскрыл Пинну. Она лежала неподвижно. Неужели, опоздали? Первыми стали дергаться веки, и через закрытые глаза стали сползать по бокам слезы. Луций вздохнул облегченно:
- Мы успели вовремя.
Затем мы услышали её хрип со стоном, Пинна дернулась и открыла глаза.
Мы закричали от радости и стали обниматься друг с другом.
- Вы почему не поднимаетесь наверх? И что вы тут потеряли? Я  вас искал. – удивленно спросил знакомый голос сзади. Это был Аттиан.
- Аттиан, долго объяснять, - вышел из положения Луций, - лучше помоги нам подняться.
- А как ты нас нашел? – обратился я к прадедушке.
Он подошел к стене, дотронулся и она стала прозрачной. Я увидел, что все этажи пустые, кроме нашего и самого верхнего. Наверху  было совсем несколько человек, остальные уже покинули
Аттиан повел нас к транспортной пластине. Тот же голос ответил:
- Мне приказано никого с этого этажа не поднимать наверх.
- Я Аттиан! Даже меня?
В пластине что-то щелкнуло, пирамида заиграла огнями и ответила:
- Аттиан является исключением. Ему можно.
- Тогда, они со мной.
- Хорошо.
Когда мы очутились на верхнем этаже, там было пусто и оставалась лишь она капсула. Аттиан затолкнул нас, включил шлюз и  сам  втиснулся сзади, закрыв за собой капсулу. Раздался гул и нас уволокло наверх.

Кадр 92.
Солнечный свет резко полоснул по нашим глазам, тем более, что мы отвыкли от его лучей. Когда капсула открылась, нас накрыло свежим морским воздухом. Такого блаженства я не испытывал давно. Мы легко выпрыгнули из нашего плена на открытую площадь. Ужасно многолюдная толпа гудела, как пчелиный рой. Аттиан приказал нам остаться с краю, а сам стал пробираться в гущу. Здесь были люди всех возрастов, сюда собрали и красных. Вот они стояли молчком, равнодушно оглядывая толпу.
     Наконец, кто-то из администрации подключил динамик и над площадью пронеслась речь. Говорила  занудная дама, она долго объясняла, что и зачем, почему и когда. Казалась, конца этому не будет. Я уже запутался, с чего она начала и к чему вела. В конце концов, теряя терпение её оттеснил Аттиан:
- Подводя итоги нашей уважаемой Клариссы, я хочу вынести такое предложение. Остров закрыться не может, слишком много в него вложено, но остаться и работать теперь на нем можно добровольно. Кто хочет продолжать дело, начатое Октавиусом, прошу спуститься к капсулам. А те, кто хочет домой, скоро подойдут еще корабли, те же корабли, что стоят здесь у причала возьмут столько людей, сколько смогут увезти.
- А биоэнергетики останутся здесь или тоже поплывут на материк? – спросил кто-то из толпы.
- Пока нужны будут биоэнергетики на материке, они будут отсылаться отсюда, - твердо ответил Аттиан.
Аттиана несколько раз прерывали, спрашивали – он отвечал, ругался, спорил, опять отвечал.  Наконец толпа вздрогнула  и началось движение на отсев. Я был удивлен, довольно много капсул отплывало обратно. Туда даже попали единицы красных.
Я спросил у Луция:
- Ты с нами? Или вернешься?
- Наверное, вернусь, но позже. Я так хочу увидеть папу с мамой!
- Прекрасно, - обрадовался я.  - Тогда пойдем на корабль. Кто-нибудь нас возьмет.
- Давай, спешить не будем. Пусть самые нетерпеливые отчалят, а потом мы.
Из-за Луция ждать пришлось долго. Мы опять оказались последними.  Со слабой Пинной мы, наконец, направились к свободному кораблю.  Но я тут же остановился,
- Подожди, а Аттиан? Давай у него спросим.
- Если не он, кто же останется?  Он тут был вторым главным, после Октавиуса, так что его лучше не ждать, - успокоил меня Адрастос.
Действительно, его на площади не было.  Наверное, он вернулся  в  толщу острова.
Мы взошли на корабль, когда  Луций закричал:
- Та кто-то бежит! Подождите!
Когда фигура подбежала ближе, то мы увидели, что это Аттиан.
- Я вас опять искал, - еле сказал запыхавшийся Аттиан.

Кадр 93.
Когда мы приплыли к материку, всех наших встречали родные, кроме меня, Луция и Аттиана. Пинна сразу попала в объятия мамы,  Хэйдес , Пробус и Адрастос -  отцов.
Луций разочарованно оглядел всех встречающих, не находя своих родителей.
- Что ты хочешь? Они так долго приходили тебя встречать, что им не верится, что ты придешь. – объяснил, как мог, я. – Пойдем те домой. Там и разберемся.
Мы трое направились к нашему дому.  Когда издали стало виднеться наше крыльцо, я увидел, что на пороге кто-то сидит. Это была наша прабабушка. Увидев нас ближе, она встала, прижала руки к губам и неподвижно ждала, когда мы подойдем ближе. Аттиан зашагал быстрее и  немного опередил нас:
- Мелисса, я дома! Я пришел к тебе!
Мелисса сделал шаг вперед, Аттиан подхватил ее тело и рывком прижал к себе. Мы с  Луцием заорали и подбежали к ним. Обняли их. На крик выбежали наши домашние. Крик усилился в тысячи децибелов: орали все! Тетя Алкеста,  от счастья никак не могла отцепиться от сына. Дядя стоял рядом и вытирал свои слезы. Мои мама и папа обхватили меня так, что я еле дышал. Пока бабушка Мнемозина не навела порядок:
- Так,  Алкеста, Анаэйтис, думаю детям надо помыться, поесть и отдохнуть! Быстро все в дом.  Отец, тебя это тоже касается.
- Ты меня узнала, Мнемозина? – извиняюще подошел к ней Аттиан, - к сожалению правнуков я знаю лучше, чем дочь и своих внучек.
- Конечно, сколько раз  ты приходил ко мне во сне. Я помню тебя и узнаю всегда.
Дочь и отец обнялись.
Мы клубком вошли в дом, так как никто не хотел разжимать толком объятия.
Я первым прошел принимать душ. Вода была теплой, солнечный свет играл в окне, набрасывая на стены причудливые тени от деревьев. Мне даже не захотелось покидать  ванную. Я вышел, обтерся и подошел к зеркалу. Взглянул в него. На меня пристально смотрел повзрослевший подросток с карими глазами. Чем дольше я смотрел, тем больше становились у отражения зрачки. Вдруг, в зеркале я увидел Кризанэ, её грустные глаза, она говорила: «Помни меня». Я мотнул головой, на меня смотрел я же.

Кадр 94.
Столовая залитая солнечным светом.  За огромным столом сидят 9 человек, из которых всего один подросток – это я.  Все  улыбаются, смеются, говорят невпопад и снова смеются.
Тетя Алкеста: - Луций, ты такой худой, давай еще пончик? – подкладывает в тарелку сына тетя.
Луций, с набитым ртом: - Мама, я лопну. Уже достаточно.
- Лакед, ты почему не кушаешь? Может, что-то другое принести? – это моя мама.
Только Мелисса ничего не говорила, а молча смотрела на  кушающего Аттиана и улыбалась.

Так закончилось моё кино. Кто знает, что нас ждет впереди? Но сейчас мы счастливы, как никогда.