Эффект сто первой обезьяны. глава четырнадцатая

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

МИССИЯ

Иего встал во весь свой десятиметровый рост и осмотрел кратер недействующего вулкана. Его предчувствия оправдались: никого из членов синклита в обозримом пространстве он не увидел, и не удивительно, поскольку Логос Шаданакара вынужден был хранить тайну в отношении дальнейшей миссии и судьбы каждого из лимурийцев. Иего не без оснований полагал, что каждый из них в качестве изначальной монады объединился со своим рабочим образом, который он принимал в своей творческой мини-реальности. А вот в отношении дальнейшей судьбы их плотно-материальных тел – подобно своей трансформации – Иего оставался в неведении и прекрасно знал, что даже если бы захотел задействовать свою ментальную поисковую систему, которая позволила бы ему просмотреть дальнейшую судьбу каждого из его собратьев, Логос Шаданакара наверняка заблокировал бы этот процесс, поскольку в противном случае могло бы произойти непоправимое нарушение равновесия. Впрочем он и сам бы ни при каких обстоятельствах не преступил бы этот запрет – Иего слишком хорошо знал, что такое ответственность вселенского масштаба. Что ж, выходило так, что он остался на Олимпе последним в преддверии конца света, и все его собратья в плотно-материальной форме, возможно получив аналогичную миссию, что и он, укрылись в недоступных ни для какого катаклизма местах, наподобие того, где предстоит ему укрыться в ближайшие часы. Это наиболее логичный вывод, если нельзя выяснить истину непосредственно. Впрочем, все может быть и как-то по-другому – не следует на эту тему целенаправленно размышлять, иначе автоматически включится его ментально-поисковая система и пострадает общее грандиозное дело.
На Олимпе больше нечего было делать и Иего взвился в воздух и через полчаса уже стоял на обзорной площадке Синая. Все дальнейшие действия были ему теперь хорошо известны: соответствующий ментальный информопакет с полным инструктажем вложил в банк его сознания Логос Шаданакара. В его или ее сознание? Иего был уже теперь не совсем Иего и еще в меньшей степени Иегова, поскольку большей части его сознания уже не существовало, и на его место встроилось нечто новое, и он уже не мог определить, кто он в настоящее время в большей степени: Иего, ощущающий себя некой новой личностью сквозь призму Аниного я, либо Аня, воспринимающая себя через призму жизненного опыта и обстоятельств Иего до его трансформации. И то и другое характеризовало его состояние лишь отчасти, и ни то, ни другое не выражало это состояние полностью, однако в силу того, что комбинированное ментальное существо находилось в теле человеко-ящера, как-то не поворачивался язык назвать данного персонажа Аней Ромашовой. Впрочем, если учесть, сколько метаморфоз претерпела Аня за время своего путешествия по изнанке, подобно Алисе в Стране Чудес, то говорить о чем-то принципиально новом в ее состоянии пожалуй было нельзя. Если уж совсем отвлечься от форм и оболочек, то новой статус как Ани, так и Иего можно охарактеризовать следующей формулой: «Я» Иего окончательно переместилось в форму пантократора Иеговы, а «Я» Ани переместилось в тело человеко-ящера Иего, правда получив вместе с его телом весь объем его памяти, знаний и умений. И все же, поскольку у читателя по большей части представление о конкретной личности связано с конкретным телом, то для удобства будем в дальнейшем называть новое состояние Ани – «Иего».
Итак, иего теперь знал, что на данный момент его главная задача – уберечь свое физическое тело от разрушения и что для этого ему необходимо вначале перевести его в особое холодно-плазменное состояние, сотворив ментальную мандолу разборки(об этом процессе мы более менее подробно упоминали в третьей книге второго романа при аналогичных обстоятельствах в судьбе атланта Тора), а затем в этом нестабильно-ионном состоянии проникнуть сквозь толщу горы Синай, внутри которой имелась естественная полость, вполне подходящая для того, чтобы там мог разместиться такой гигант, как Иего. Ну и главное, что эта полость была абсолютно герметичной, не сообщающейся с внешней средой.
Иего сел в привычную медитативную позу (Ане не нужно было привыкать к особенностям анатомического строения Иего, поскольку ее монада приняла новое тело со всеми готовыми настройками, привычками и телесными ощущениями) и начал воспроизводить на ментале сложнейшую систему резонансов, условно называемую «мандолой разборки», при этом сила ментального процесса была такова, что обычный наблюдатель, не обладающий сверхчувственным восприятием, сумел бы наблюдать возникновение этой ментальной формы в режиме обычного цветного зрения. Правда, помимо видимой части спектра, мандола проявлялась и в звуковом, обонятельном и тактильном аспекте, а помимо этого, в определенных частотных диапазонах не воспринимаемых органами человеческих чувств. В момент, когда мандола была достроена, тело Иего вспыхнуло изнутри и превратилось в нечто подобное объемному солнечному зайчику – правда весьма внушительных размеров, затем этот световой шар начал погружаться в толщу скалы и вскоре полностью скрылся в базальте.
Не будем повторять подробных описаний прохождения Иего сквозь толщу камня, скажем только, что Аня, находясь в сознании Иего, не помнила своего аналогичного путешествия (правда тогда она двигалась снизу-вверх и заметила много непонятных артефактов, встроенных в каменную массу неведомо кем и каким образом). На этот раз никаких артефактов Иего по пути не встретилось – и не удивительно, поскольку эти артефакты должен был оставить в толще скалы он сам. Дело в том, что расчеты показывали: гора Синай не выдержит удара астероида и подвижек земной коры, поскольку содержит внутри естественную полость. Но поменять ее на какую-то более прочную гору было нельзя: в будущей библейской мистерии должна была фигурировать именно гора Синай, поскольку ее эмблематический образ уже существовал в затомисе метакультуры, в который преобразился буфер, созданный Иего в его творческой мини-реальности, а значит и менять главной религиозной мистерии будущего иудейского (и не только иудейского) этноса было уже поздно. Поэтому Иего был обязан поставить некоторые приспособления для создания цементирующего Синай силового поля внутри скалы, используя для этого исключительно ментальные, эктоплазматические конструкции (каковые и наблюдала в толще скалы Аня). что это были за конструкции и каков их принцип действия мы бы затруднились сказать, кроме того, что эти артефакты излучали определенные силовые поля, делающие камень не столь хрупким – ровно настолько, чтобы выдержать удар астероида. Для этого Иего совершил несколько зигзагообразных перемещений в толще скалы, что потребовало немало времени, затем вернулся к прежнему маршруту, и руководствуясь чем-то вроде внутреннего рентгена, отсканировав нужную полость, благополучно проник внутрь скрытой в базальте каверны, впервые за всю историю существования осветив ярким светом ее внутреннее пространство. Несомненно эта полость представляла бы немалый интерес для геолога (впрочем не только для него), поскольку стены были буквально усыпаны кристаллами разных цветов и форм, как мидиями и прочими моллюсками борт затонувшего корабля. Не исключено, что среди этих самоцветов могли оказаться и настоящие драгоценные камни – алмазы, сапфиры, изумруды. Впрочем для Иего эти блестящие камешки не представляли никакого интереса, а геологов на земле пока не появилось, поэтому все эти бесценные сокровища поверхности которых впервые коснулись лучи рукотворного света, так и остались на своем месте не вызвав своим блеском ничьей алчности, ничьего научного интереса. В иной ситуации возможно Иего бы и полюбовался их игрой, ведь лимурийцам было не чуждо чувство прекрасного, однако сейчас ему было не до этого. Для начала он вновь придал своему телу плотноматериальную молекулярную консистенцию с помощью мандалы сборки, затем убедился в том, что ничего не перепутал и в его новом прибежище действительно имеются ниши с необходимым оборудованием для алхимического процесса, которое поместил туда Логос Шаданакара (простая материализация биологической плоти, какой владели лимурийцы, для целей создания человеческого тела не годилась, поскольку любая материализация являлась по сути имитацией, подделкой внешнего вида с помощью ментальной эктоплазмы). Теперь оставалось лишь одно – войти в состояние анабиотического сомати и сидеть в каменном оцепенении до тех пор, пока последствия апокалипсиса не утрясутся и земля не  будет вновь пригодна для биологической жизни. Сколько времени на это уйдет – не важно, но когда соответствующие условия на земле возникнут – он будет об этом знать, поскольку его шельт все эти годы будет постоянно контролировать условия внешней среды Энрофа. Тогда душа вернется в тело и гигантский человеко-ящет вновь оживет. Впрочем, что будет потом не важно, разумеется после погружения тела в анабиотическое сомати его шельт выйдет в ближайшее к Энрофу отражение, чтобы понаблюдать за планетарной катастрофой из безопасного пространственного рукава. А сейчас… Иего сел в свою обычную медитативную позу и начал выстраивать мандолу консервации, которая обеспечит нетленное функционирование его физической оболочки на протяжении сотен, а может и тысяч лет, если возникнут какие-то дополнительные обстоятельства. После нескольких часов медитации – если бы рядом оказался наблюдатель, то он констатировал бы, что лимуриец перестал дышать и тело его – и так достаточно плотное в силу кожно-костяного панцыря, доставшегося лимурийцам от предков-динозавров – обрело плотность, сопоставимую с плотностью камня. Все жизненные процессы в нем практически замерли и наш человеко-ящер теперь больше напоминал статую, чем живое существо. Шельт же Иего, включающий информопакет Аниного существа, включая и ее монаду, мгновенно переместился в ближайшие атральные кольца, из которых можно было наблюдать Энроф онлайн, в режиме текущего времни, без пространственных и временных искажений. Иего застал тот момент, когда глыба уже входила в самые верхние слои атмосферы и… впрочем не будем повторяться, подробно эту сцену, увиденную глазами Тора, мы уже описывали во второй книге второго романа. Как мы знаем, это был тот самый астероид и та самая катастрофа, после которой на земле должна была возникнуть разумная раса, выведенная алхимическим путем. Напомним, что раса гуманоидов, возникшая естественным эволюционным путем от приматов, к тому времени уже существовала – это были неандертальцы – как оказалось – тупиковая ветвь. Небольшой группе, которой было суждено пережить Армаггедон в глубоких пещерах, где они имели обыкновение селиться, увы, предстояло постепенно погибнуть в силу малочисленности и невозможности конкурировать с более продвинутыми кроманьонцами – потомками Адама и Евы, ментальные проекты которых в настоящее время приводил в порядок пантократор Иегова в трансформированный и просветленный шельт которого окончательно переселилась монада Иего