Глава шестая

 Эта легкость во мне, словно тысяча пузырьков заполняют пространство внутри,
лопаются, снова возникают, теснятся. Я взлечу вверх, буду парить, пока не
достигну дома Роберта Морсса, а потом тихонько спущусь к его двери, чтобы
войти и быть рядом. Знаю, он нуждается во мне, как ребенок нуждается в ласке.
Мне хватает всего. Не надо большего. Хочу видеть его, стоящего у окна,
прогуливающегося по лужайке около дома, хочу слушать  слова и записывать
их, превращая в роман собственной жизни. Он пишет обо мне, молчит, лукаво
поглядывая на меня. Чудак! Я давно догадалась, просто не стала говорить, что
знаю его тайну. А могу ли я знать все его тайны. Он глубокий и бездонный,
мой писатель. Странное слово МОЙ, я никогда не называла никого этим
загадочным МОЙ, потому что не было МОЕГО. А теперь есть! Есть робкая лань,
осторожно пробирающаяся сквозь деревья на лужайку. Она так нетерпелива,
подрагивая всем телом, вытягивая шею. Лань хочет солнечного тепла, оно 
необходимо, словно воздух. Тепло везде, окружает лань, легким покрывалом,
касаясь тонкой розоватой кожи. Ноздри дрожат, впитывая запах тепла. 
Пахнет сладким пленом, манящим, раздражающим каждую клеточку тела...


Оказалось, я стою на крыльце дома, мой велосипед валяется на траве, а в руке
ключи. Роберт давно мне дал их, тем самым привязав к дому на краю поля
еще сильнее. Тогда я открываю дверь, привычные два поворота в право, и
чуть слышный скрип петель, похожий на шепот. Забавно, словно дом каждый раз
говорит со мной. Краска совсем облупилась на стыках. Я провожу по ее шершавой
поверхности пальцем. Кусочки падают на пол.
 

Натыкаюсь на сапоги. Они стоят прямо за дверью, мешая открыть ее до конца.
Чужая обувь, такой нет у Роберта. Я много раз чистила его ботинки. На
сапогах металлические накладки, покрытые дорожной пылью. И подошва вся в
грязи. Зачем эти сапоги здесь?
 - Роберт, я пришла.-Иду на кухню поставить чайник и сделать тосты с вареньем.
Куда-то подевались пузырьки, может все лопнули?
Ставлю чашки на поднос, и тосты уже готовы. Роберт, наверное, пошел к озеру
прогуляться.
 - Значит Роберт нашел себе новую прислугу!
Чашки с золотой каемкой ползут с подноса и падают на пол. Раздается  звон
разбившейся посуды, и горячие брызги обжигают мне ноги.
В дверном проеме стоит парень, склонив голову на бок. Руки в карманах.
 - Это были его любимые чашки...-Он медленно подходит и начинает собирать
осколки.
Я так и стою с опрокинутым подносом, глядя на его макушку. Сапоги в
коридоре. Кожа на руках обветрена. Он поднимается с осколками, бросает их
в ведро с мусором.
 - Даже не порезался.
Как же он не похож на Роберта, полная противоположность.
 - Ты говоришь по-английски, шоколадка?-Он протягивает руку, хочет потрогать
волосы, но я отвожу голову в сторону.
 - А-а, понятно... Ладно, Тобайс Морсс!
 - Тэми.
 - Миленькая... Сделай и мне чашечку чая, если ты еще не перебила всю
посуду здесь.- Уходит из кухни.


Что со мной случилось? Как-будто слабость во всем теле, сама себе кажусь
крошечной, букашкой, а кухня - огромное пространство, которое мне не одолеть.
Тобайс Морсс... конечно же, Роберт говорил, у него есть семья или была
когда-то. И как я могла надеется, что он будет делить жизнь только со мной?!
Вдруг стало так смешно, нелепая ситуация получилась! А я  испугалась его
внезапного появления, разбила любимые чашки, дуреха! Чувствую, как
лань метнулась в чащу, прочь с поляны! Бешено колотится сердце. Тук-тук-тук,
потом замерло, тук-тук. Не мое сердце бьется в груди, дикой кошки. И давно
не было ее рядом. Хоронилась в кронах деревьев, лежала на ветке, свесив хвост.
Шерсть дыбом встала на спине. Злая, отчаянная, дерзкая! Не зря появилась
теперь. Хочет поохотиться, чувствую, как когтями проводит внутри меня,
оставляя красные полосы.

Достаю новые чашки, несу их в комнату, ставлю на столик перед ним и молча
ухожу обратно. Он провожает меня глазами, курит. Роберт не разрешает курить
в доме. Ненавижу Тобайса Морсса! Нет, я хотела сделать и сказать другое!
Я возвращаюсь в комнату и громко говорю, чтобы он понял:
 - Никогда не смей трогать мои волосы!
Тобайс Морсс смеется беззвучно, запрокинув голову на спинку дивана.