Монография. Социальная наука

       Социальная наука и теория

Оглавление

1. Введение
2. Основная часть
2.1. Происхождение и развитие мышления
2.2. Преодоление концептуальной оторванности общества от природы
2.3. Структура социальной науки
2.4. Социологический критицизм
2.4.1. Идеализм социологии (позитивной философии) О.Конта
2.4.2. Идеализм и культурологизм понимающей социологии М. Вебера
2.4.3. Социальные факты Дюркгейма – материальны ли они?
2.4.4. Кабинетные фантазии В.Парето
2.4.5. Междисциплинарность социологии П.Сорокина
2.4.6. Аналитика системы действия Т.Парсонса
2.5 Политологический критицизм
2.5.1. Политология как самостоятельная социальная наука
2.5.2. Политическое управление как предмет политологии
2.5.3. Почему у политологии нет своего метода
2.5.4. Существуют ли политические теории
2.5.5. Четвёртая политическая теория М.Горбачёва
2.5.6. Новая политическая теория
2.6. Философский критицизм
2.6.1. Происхождение (генез) философии
2.6.2. Проблема философии
2.6.3.  Происхождение социальной философии
2.7. Антропологический критицизм
2.7.1. Проблема человека
2.7.2. Проблема нового человека

Заключение

Введение
        Человеческое общество возникло значительно раньше, чем началось его изучение, продолжавшееся как в донаучный, так и в научный период. В донаучный период понятие «общество» смешивалось с понятием «государство», например, в социальных концепциях Платона и Аристотеля. У этих философов в государство входили социальные классы.
         Когда в Европе рухнул монархизм, представители нового, буржуазного класса обнаружили существование гражданского общества и заявили, что общество и государство не одно и то же.
         В научный период изучения общества появились теории, точнее, научные концепции государства, а также и концепции общества. Так зародились две новые научные дисциплины, теория государства и права и наука об обществе, названная стараниями О.Конта социологией, а не социальной наукой.
         Вместе с социологией появилась плеяда первых социологов, являвшихся одновременно философами. Они обозначили объектом социологии социальную, а не социологическую реальность, действительность и задумались над тем, чем же она отличается от философской, объективной реальности или действительности, называемой бытием. Материалистический подход подсказал им, что если бытие – это природа, то социальное бытие – это либо часть природы, либо совершенно другая природа, названная ими «второй природой». Она создана человеком, а не возникла и существует сама по себе. Так открылась проблема возникновения общества, уходящая корнями в проблему происхождения человека. Появились социальная философия и антропология.
         С появлением социальной философии образовалась ещё одна проблема: считать ли социальную философию частью философии? Если да, тогда социальную реальность, действительность – социальное бытие нужно считать частью объективной реальности, бытия. И это предполагает, как минимум, концепцию развития бытия в свою противоположность.  Если нет, тогда социальное бытие следует принимать за инобытие. Или в данном случае социальная реальность – это нечто совершенно другое, оторванное от бытия, что предполагает либо иную, не философскую методологию формирования понятия «социальная реальность», либо разорванность мышления, наблюдаемого, например, в антиномии «нечто из ничто». Тогда надо думать, что социальная реальность возникла на пустом месте.
         «Нечто» формально логически не может происходить из «ничто», значит быть родственным, тождественным ему. Это нарушает закон тождества, А есть А. Точно также социальная реальность или социальное бытие формально логически не может происходить из объективной реальности, бытия, если признать, что они противоположны как А и Б. Кривая же логика позволяет социальной реальности происходить из бытия и быть её частью. Но ею в научном мире не принято пользоваться.
         Вот и получается, что если социальное бытие считать частью бытия, то социальную философию следует считать частью философии. Если не считать социальное бытие частью бытия, происходящей от него, от бытия, то социальную философию не следует принимать за часть, раздел философии. Тогда она часть науки. Наука и философия методологически не одно и то же, у науки и философии методы имеют существенные отличия. Наука же по сложившемуся мнению выделилась из философии, отпала от неё, гипостазировалась как нечто иное ей во время индустриального перехода. Помогли науке выделиться из философии отец индукции Ф.Бэкон и О.Конт, обнаруживший спекулятивность философии.
         В общем, получается, что социальная философия должна относиться к наукам, подразделяемым на естественные и гуманитарные, социальные науки. Она – часть науки, точнее, часть социальной науки, являющейся классом родового понятия «наука», в которое входит также и класс естественных наук.
         Таким образом, перед нами открывается классификация наук с родовым понятием «наука» и двумя её классами, «естественная наука» и «социальная наука». В каждом классе содержится ряд подклассов. В классе «социальная наука» можно обнаружить такие подклассы как экономика, политология, культурология, социология, антропология и др. Социальная философия по логике также должна являться подклассом социальной науки.
         Но не так всё просто. Сложность возникает, когда объект общей социальной науки начинают делить на предметы и раздавать их частным социальным наукам. Она возрастает при подразделении, классификации научного метода как родового понятия на общенаучный метод и методы частных наук, естественных и социальных. В разрезе диады «общее-особенное», каждая частная наука должна иметь метод, имеющий специфику, особенность. То есть каждая частная наука в чём-то должна быть особенной, также как её предмет и её методология.
         Проще говоря, мы подходим к тому, что социальная философия по логике должна иметь свой в чём-то специфический предмет и свою, в чём-то специфическую методологию.
         Предметы социальных наук – это специфические аспекты социальной реальности, изучаемые и освещаемые социальными науками. Многообразие социальных аспектов сказывается на многообразии социальных наук с их методами, так как специфика аспекта требует специфики метода исследования его. Но если социальную философию принять за науку социальных наук, социальную метанауку, то тогда становится понятно, что она претендует на роль общей социальной науки с её социально-общенаучным методом. Тогда её предметом становятся предметы всех наук как аспекты социальной реальности. То есть она должна изучать социальную реальность как объект во всех его аспектах, подвергать его всестороннему анализу. Она должна изучать социальный объект в его единстве и многообразии, как нечто одно единое многое – континуум. Поскольку ей одной это не по силам, использовать социальная философия может ту информацию, что накопили социальные науки. То есть она скрепляет научное многообразие, систематизирует его, превращает разрозненные социальные знания в систему, нечто целое, не разорванное.
         Социальная философия должна преодолевать научную «окрошку». Поскольку это же пытался сделать К.Маркс, рассматривавший общество под углом общественного воспроизводства, то его учение часто относят к социальной философии. Однако он не до конца был понят его учениками, смешивающими философию с социальной философией. Социальная реальность у Маркса – это деятельность, другая действительность, не та, что именуется природой. Это трудовая, созидательная, в том числе, изобретательная, креативная деятельность. Она и есть социальная действительность или социальная реальность. Здесь человек рассматривается не как биологическое существо, изучаемое биологией, а как социальное существо, изучаемое социальными, а не естественными науками.
         Итак, мы пришли к заключению, что социальную науку как класс родового понятия наука представляют подклассы частных социальных наук вместе с социальной философией, выполняющей роль связки. Увы, данная ограниченность применения социальной философии не позволяет социальным наукам соединиться в одну систему с естественными науками, создаёт научную проблему.
         Но если полагать, что бытие – это природа, изучаемая не только философией (натурфилософией), но и естественными науками, то можно бы было натурфилософию принять за науку естественных наук, если бы не одно но: методология. Бэкон и Конт изрядно потрудились для того, чтобы наука отпала от философии и образовалась проблема разрыва, оторванности философии от науки, натурфилософии – от естественных наук, социальной философии – от социальных наук. Проблема разорванного мышления вновь вышла на передний план. Чтобы преодолеть данный разрыв в науке, необходимо стало соединить философию и науку, а также естественные и социальные науки и сами социальные науки, чтобы сформировалась одна единая философско-научная система. Для этого вначале следует разобраться, почему произошёл разрыв мышления, отрыв друг от друга таких его стадий развития, как религиозная, метафизическая и научная.

2. Основная часть.

2.1. Происхождение и развитие мышления

         Мышление – одна из психических функций. Следовательно, появление мышление связано с появлением и развитием психики, которую в донаучный период называли душой. Душа человека, по некоторым древним представлениям, например, у гностиков – это часть мирового Духа, заключённая в тело человека, как в некую темницу. У христиан Дух и жизнь не одно и тоже, они не тождественны друг другу, но объединены понятием Бог. Бог это жизнь и Дух, а вещный, предметный мир, прах отделён от Бога, как полная его противоположность. 
         Происхождение Духа отображено в мифологии Древнего Египта. История его происхождения такова. Имеется начало, нечто, то, из чего является Дух. Это вещное пространство – предвечный безграничный мировой океан. Из океана, словно остров, появляется Бог, следовательно, живой Дух. Дух не отделён от жизни. Они едины в Боге. То есть здесь имеет место неосознанно используемый силлогизм: тезис-антитеза-синтез: жизнь-дух-бог. Океан стоит особняком, но он в то же время связан с Богом: Бог выныривает из воды, является, а до этого времени он был скрыт в мировом океане. Поскольку в Древнем Египте бог Ра это солнце, то вполне понятно, что мифологические спекуляции древних египтян коренятся в наблюдении за тем, как утром солнце встаёт, а вечером садится в море. Поэтому бог, во-первых, явленный и скрытый, во-вторых, как явленный он триедин – утренний, дневной и вечерний: атум, ра, хепри. Бог является в ипостасях.
         Как можно видеть, появление религиозного представления у древних египтян вполне объясняется существованием у людей невооружённого техническими средствами наблюдения, созерцания – восприятия, основанного на экстраверсии. В данном восприятии нет ничего иллюзорного, искажающего реальность и нет ничего галлюцинаторного, подменяющего реальность. А вот при создании космогонического и теогонического представления, основанного на интроверсии, наблюдается не индукция, идущая от данных восприятия, а спекулятивный отрыв от конкретной действительности, реальности. В мифологическом представлении картина восхода солнца гиперболизирована: конкретное восприятие превращено в абстрактное представление. В то же время здесь абстрактное связано с конкретным при помощи сравнения: бог, словно светящийся остров поднимается из воды. То есть здесь отрыв фантазии от действительности не полный благодаря амбивалентному мышлению: бог Ра – это конкретное солнце, и в то же время символ духа и жизни. Налицо предметно-символическое мышление и анимизм, форма религии, следующая за колдовством, магией – магическим мышлением.
         Предметно-символическое мышление – этап в развитии человеческого мышления. Ему также предшествует чисто предметное мышление, при котором данные восприятия, конкретные образы не служат одновременно абстрактными символами. В предметном представлении нет символических образов. Все образы, идеи предметны, конкретны. Предметное мышление, таким образом, является конкретным. Нет в нём и никакой магии: оно связано с предметным миром не магическими действиями, а практическими.
         Магическое мышление, в отличие от предметного мышления паранойяльно, основано на заблуждении, что магически можно воздействовать на природу. Данное заблуждение привело к религиозному положению, что Бог, Дух создал мир из праха, а также к философскому утверждению, что мир создан путём отчуждения духа в природу. Но вера, духовное ослепление позволяет не видеть его ошибочности. Вера по своей природе зиждется на непоколебимом убеждении, которое обычно вытекает из очевидного опыта, не требующего доказательств – аксиомы. Так ещё ребёнком каждый человек убеждается в том, что пламя вызывает ожёг. В то же время есть люди, способные ходить по раскалённым углям.
         Необычные способности отдельных людей выделяли их из основной массы. Они чудили и назывались кудесниками. Но дело не только в этом. Случайно употребляя в пищу растительные галлюциногены, а также и во сне люди открывали другой, скрытый от глаз мир. Кроме того причинно-следственные связи убеждали их в том, что причины скрыты за явлениями, и они составляют второй, скрытый за первым планом явлений, план. Так возникло представление о потустороннем мире и его сущностях, духах, идеях. Убеждённость в том, что это именно так было зерном нарождающейся веры, религии - политеизма. Ну а выделение из религии философии подсказало, что в ней, религии, есть зёрна логики и абстрактного мышления. Сплав заблуждения (паранойи) и формальной логики и лёг в основу религиозного мышления. Доказательством паранояльности религиозного мышления служил языческий ритуал жертвоприношения богу плодородия (Деметре, Осирису). Во время этого ритуала в отдельных племенах жертву, человека, заживо резали на куски, которые разбрасывали по полям. Люди верили, что поедая плоды природы, они поедают части тела живого бога. Поэтому необходимо эквивалентно возмещать ему человеческой плотью то, что отнято, для предотвращения неурожая в следующем году.         
         Надо сказать, предметное и магическое мышление идёт вслед за чисто животным, сенсорным мышлением и связано с действиями с предметами обихода и культовыми предметами. Для хищника его жертва это не только сенсорный образ, появляющийся в его сознании при восприятии и хранящийся в памяти, но и воспроизводимый в представлении для сравнения и узнавания.  Это естественная вещь, предмет, который хищник стремится использовать для удовлетворения своей нужды в пище. Случается, животные и птицы манипулируют предметами неживой природы. Особенно это заметно у шимпанзе, использующих камни и палки. Однако они не обрабатывают их так, как делали это первобытные люди, превратившие палки в копья, а камни – в каменные топоры.
         У высших животных анализ развит не так сильно, как у человека. Они не способны изобретать. Обезьяны, в отличие от первобытного человека, не смогли вычленить, что острая палка колет больней. Они от опыта не пришли к выводу, умозаключению, что если острую палку прицельно метнуть, то можно смертельно ранить жертву, находящуюся  на некотором расстоянии. И чтобы иметь такую острую палку, можно путём обработки превратить в неё палку с тупым концом. Изготовление первобытных орудий труда указывает на появление зачатков технического мышления, приведшего к изобретению техники, материального производства и нового материального мира.
         Примером предметно-технического мышления может служить изобретение автомата Калашникова. Здесь нет никакой паранойи, в отличие от изобретения вечного двигателя и изобретения религий, испытать которые на практике нет никакой возможности из-за беспредметности религиозных образов. Вера требует аксиоматичности, следовательно, посюсторонности Бога. Бытие бога – это религиозная аксиома, хотя И.Кант и пытался найти доказательства существования Бога, создать религиозную теорему, теорию. Увы, Бог трансцендентален, потусторонен, и его существование не является аксиомой. Он как абсолютная противоположность праха оторван от него, потусторонен.
         Бог в монотеизме не имеет родства, тождественности с прахом. Их невозможно формально логически соединить, также как нечто и ничто, А и Б. Между прахом и Богом такая же пропасть, как между нечто и ничто, которую пытались преодолеть древнегреческие философы, утверждавшие, что нет двух одинаковых вещей, это одна вещь, а одно, следовательно, Бог не существует. То есть они, античные философы, как бы отрицали закон тождества А есть А, приходя ко кривой логике А есть Б, нечто есть ничто. Из чего следует, что, согласно кривой логике, Бог есть прах или наоборот – то, чего не допускает ни одна религия. Поэтому же в философии прах, вещь, материя, природа не тождественна духу, сознанию. Они оторваны друг от друга, и эта оторванность привела к появлению монизма, материализма и идеализма, двух враждующих между собой  основных философских течений. Данный разрыв между природой и духом открыл не только противостояние данных основных философских направлений или течений, но и проблему, называемую основным вопросом философии.
         В христианстве разрыв между Богом и прахом, из которого, согласно Ветхому  Завету, создан человек, привёл к появлению апокалипсического учения. В результате люди в ожидании конца света прекратили работать и продолжать свой род. Стало ясно, что материальное производство и воспроизводство населения может зависеть от духовного производства, его целесообразности. Поэтому в Новом Завете появилась идея спасения человека путём вочеловечивания Бога, непорочного зачатия святой девы Марии. Христос проделывает жизненный путь человека и умирает на кресте. Бог уподобляется человеку, хотя до этого говорилось, что человек подобен богу. Бездуховность человека ритуально-символически была преодолена, но был ли преодолён формально логический разрыв между Богом и прахом? 
         Поскольку в религии не было заявлено, что Бог тождественен праху, а человек тождественен Богу, то о формально-логическом преодолении разрыва не могло быть и речи. Это служило бы признанием кривой логики, ошибочности заявления о тождественности Бога и человека, праха. Поэтому был избрано амбивалентное мышление. Человек был и не был тождественен Богу. Так не вполне осознанно в христианстве была использована диалектическая логика, состоящая из формальной и кривой логики. Но до открытия Г.Гегелем диалектики было ещё далеко.
         Диалектика открылась, когда возник метафизический кризис. Чтобы понять суть его, необходимо вспомнить, что Аристотель превратил формальную логику в метафизику, можно сказать, перенёс её из мира природы, физиса, в мир идей, и тем самым завершил создание трансцендентальной философии. Согласно этой философии, мир при воспроизводстве не изменяется в силу формальной логики, закона тождества, А есть А. Мир воспроизводится в точности таким, каким первозданно был создан. Ну а открытия в естествознании, появление эволюционизма опровергли данное положение.
         В то же время согласно философии Платона, природа, физис – кажимый, посюсторонний мир лишь подобен его вечному и неизменному, недостижимому и потому потустороннему образцу, парадигме из идей. Следовательно, только парадигма полностью основана на формальной логике, на законе тождества и поэтому совершенна, не содержит ошибок. В силу несовершенства, отклонений от образца кажимый, посюсторонний мир не вечен, а бесконечно изменяется, стремится в свою противоположность, А;Б, но не может её достичь, что допускает кривую логику А есть Б и не допускает. В сущности Платон разместил между А и Б бесконечность. Так родилась амбивалентная философия, открылось амбивалентность мышления, от которой мышление стремится избавиться. В результате Платон предрёк явление изменчивости и тем самым предпослал открытие диалектики, сделанное Г.Гегелем и открытие эволюции, сделанное плеядой великих биологов, ботаников – Ламарком, Линнеем и Дарвиным.
         Г.Гегель, заметил, что метафизики в своих концепциях постоянно нарушают формальную логику, закон тождества и предложил официально признать это. Сформулировав диалектические законы, он предложил считать, что развитие Духа (мысли) совершается в соответствии с этими законами. Тем самым Гегель подорвал метафизическое положение о совершенстве и неизменности, следовательно, вечности Духа, парадигмы из идей. Но если в законе перехода количества в качество, так сказать, А в Б проявляется кривая логика, то в законе единства и борьбы противоположностей вполне просматривается амбивалентный подход, допускающий в диалектической логики и кривую логику и формальную логику. Согласно этому закону противоположности А и Б и едины, тождественны и нет одновременно. Кроме того, введя в оборот термин «скачок», посредством которого количество А превращается в качество Б, Гегель тем самым предложил преодолевать формально логическую пропасть между А и Б, нечто и ничто скачкообразно. Он не увидел той бесконечности, которую не вполне осознанно положил Платон между А и Б, миром и образцом, природой и мышлением. Поэтому он не предложил считать скачок ничтожным, что позволяет им пренебречь.
         Скачок, что предложил Г.Гегель паранойялен, кривологичен и совершён в мышлении. Сказав, количество скачкообразно превращается в качество, Гегель не расшифровал этого высказывания, не предложил  уравнения 0,999… = 1,0. Также им не предложена замкнутая бесконечная дробь 0,000…1, обозначающая величину данного скачка в уравнении 0,999…+ 0,000…1, = 1,0. Поэтому им не было сказано, что 0,000…1 это бесконечно малая величина, она ничтожна, почти ничто, нуль 0, поэтому ею можно пренебречь.
         Как известно, считается, что К.Маркс «поставил диалектику с головы на ноги», перенёс её из сферы Духа в природу. Тем самым он материализовал диалектические законы, предложил считать, что по этим законам развивается, эволюционирует природа. То есть он предложил данные законы естествознанию, науке, предложил принять их за научные. Маркс даже попытался применить их в политэкономии, в теории товарно-денежного обмена, при объяснении, как товар, вещь одного качества превращается в товар, вещь другого качества при помощи опосредованного превращения их в количество золотых денег, служащих универсальным эквивалентом.
         В сущности Маркс пытался сказать, что универсальный ряд перечисления по одному уникалий - б,в,г,д, … тождественен единому ряду перечисления по одному единичностей – а,а,а,а, … , что А тождественно Б, универсум един, но не сделал этого. А можно было оба ряда превратить в один ряд, представленный перечислением по одному диад – б/а, в/а,г/а,д/а, …  Это позволяет увидеть, что в каждой диаде есть единая золотая субстанция, единое качество, которое можно дробить на равные, эквивалентные части, превращая в измерительную – количественную – систему используемую для измерения качеств.  И хотя исторически товары измерялись на рынке при помощи золотой субстанции, Маркс предложил использовать вместо неё рабочее время, так как, по его мнению, во время работы, рабочих действий,  овеществляется время.
         Получалось, что работа - это движение материализации одного из атрибутов материи, времени. При работе будущее время наполняется материей вместе с другим её атрибутом, пространством – течёт или превращается в настоящее время. Материя А перетекает из настоящего в будущее, но не остаётся в новом времени прежней А, а обновляется, как изменяется, становится  - Б. Это движение не механистично. Здесь есть диалектика. В каждом времени одна и та же и не одна и та же материя, то есть здесь соблюдается то, что А есть А и что А есть Б: диалектическая амбивалентность.
         Поскольку Маркса интересовала идея равенства, он использовал рабочее время в качестве измерительной субстанции для приравнивания разных вещей, продуктов труда и рабочих. Маркс искал гармонию рационализма, чтобы построить в теории образец общества, названного коммунизмом. Поэтому он отбросил кривую логику, хотя признавал материалистическую диалектику. В теории образец он создал. Этот образец, по замыслу, венчал социальное развитие. Поэтому при дальнейшем общественном воспроизводстве всегда должен был являться миру один и тот же образец, что вело к метафизике. В реальном, изменчивом мире, как сказал Гераклит Тёмный, всё не просто течёт, но и изменяется. То есть за образец нужно было брать не то или иное устройство общества, а систему показателей  жизни общества, ориентация на которые позволяло её, жизнь стабилизировать, делать устойчивой.
         Ну а, в общем, следует сказать, что возникновение науки указывает ещё на один путь преодоления метафизического кризиса. И поскольку научный метод отличается от метафизического и диалектического методов, необходимо решить, в чём заключается это отличие.
         Как известно, научный метод стал закладываться после того, как английский философ Ф.Бэкон открыл индукцию, противопоставив её дедукции Декарта. Считается, что дедукция (выведение) – путь мысли от общего (от начал, принципов) к частному. Благодаря дедукции появились субстанционализм и атомизм. Если субстанционализм вёл к монизму, то атомизм – к плюрализму.
         Принимая индукцию за движение мысли от частного к общему, мы оказываемся в плену обратной дедукции. Индукция неотделима от опыта. Но опыт философами того времени, в котором жил Ф.Бэкон понимался сенсуалистически и двояко, идеалистически и материалистически. Чувства одними принимались за идеи, другими - за «отпечатки на чистой доске».
         И вот когда О.Конт, предложил считать наблюдение специфическим методом науки, вот только тогда метод индукции открылся в полную силу. Опыт перестал быть субъективным, чувственным. Он стал объективным, предметным. Исходным материалом для индукции, обобщения стали результаты наблюдений, факты, события. Они наводили исследователя на те, или иные мысли, идеи. То есть дедукция стала связываться с рефлексией и интроспекцией, интроверсией, а индукция – с отражением (рефлексом) и экстраспекцией, экстраверсией.
         Короче говоря, началом в науке служило объективное, независимое от сознания множество, континуум, который нужно было силой мысли привести к одной системе, сказав: многое – это одно единое. Нужно было открыть систему. Началась систематизация растений, животных, химических элементов и т.д. И чем больше появлялось наук, тем больше становилось научных систем, и тем дальше от всеобщей системы оказывались учёные. Научный процесс становился бесконечным. Пирамида научного знания не могла завершиться, не венчалась всеобщим понятием, или хотя бы двумя-тремя принципами. Пирамида оставалась усечённой. Целостной системы не было, и это открывало метанаучную проблему.
         Кроме этого, наука представляла рациональное знание, опирающееся на формальную логику. Оно стремилось освободить человечество от всех заблуждений, от религиозного и метафизического, в том числе. В метафизике же есть формальная логика, которую затащил туда Аристотель. Поэтому суть метафизики не только в оторванности её абстракций от наблюдения, от реальности, но и в том, что формальная логика, закон тождества предполагает при воспроизводстве мира исключение его изменчивости. Мир в метафизике один и тот же. Он дан раз и навсегда одним и тем же.
         Поскольку наука, теория и практика по воплощению теоретических идей опираются на формальную логику, борются с заблуждениями, ошибками, паранойей и откровенным бредом, то не замечает того, что сама находится в плену, похожем на метафизический плен. То есть кризис науки в логической части похож на метафизический кризис.
         Если посмотреть, как используется индукция в мышлении, можно обнаружить следующее. Множество, континуум фактов путём нумерации располагают в ряд простого перечисления их по одному. Затем ищут ту сторону в каждом факте, которая позволяет факты объединить. В результате один ряд превращается в два ряда. В одном ряду перечисляются по одному единичности, а,а,а, … , в другом – уникальности, б,в,г, … . Затем эти ряды превращаются в один ряд перечисления диад, а/б, а/в, а/г … . Называя ряд единичностей Единым, а ряд уникальностей – Универсальным, можно составить континуитивную диаду Е/У, которая силлогична. В ней Е тезис, У антитеза, а сама она – синтез.
         Поскольку единое ассоциируется с закономерным, а уникальное, особенное – со случайным, можно по количественному соотношению закономерного и случайного в диаде вывести степень хаоса в ней. Посчитав, что равновесие закономерности и случайности позволяет разделить множество вариантов их сочетания на две группы, можно одну из них назвать хаотичной, другую закономерной. Согласившись с тем, что в обеих группах одинаковое, равное число противоположных вариантов сочетания закономерности, прядка и хаоса, беспорядка, можно в модели Вселенной равномерно смешать представителей обеих групп, предположив обмен между ними и хаосом и порядком.
         Известно, что порядка больше в твёрдых телах, нежели в газообразных и жидких телах. Принимая жидкое состояние за переходное состояние, можно в модели Вселенной различать соответствующие зоны состояний реликтового вещества. Вся Вселенная будет мыслиться как динамическая континуитивная диада энергетических состояний. При этом превращение твёрдого состояния в газообразное состояние можно ассоциировать с уменьшением упорядоченности, единого и увеличением неупорядоченности, хаоса, случайного в той или иной области модели Вселенной.
         Обозначив порядок как А, а беспорядок как Б, можно превращение порядка в беспорядок связать формулой А есть Б, то есть с кривой логикой. Назвав данный процесс прямо поступательным, противополождный процесс  можно назвать обратно поступательным. Эти движения можно связать движением кругообращения. То есть превращение А в Б и превращение Б в А можно урановесить, и это станет противоречить появлению превращения Вселенной в сверхсжатую точку перед Большим Взрывом. Ведь равновесие не позволяет А полностью превратится в Б и обратно, как это возможно при маятниковом типе превращения .
       В общем, в стационарной модели Вселенной процесс превращения А в Б уравновешен процессом превращения Б в А. В итоге А превращается в А. Нечто подобное совершается в эквивалентной модели товарно-денежного обращения. Данное движение записано формулой Т-Д-Т и состоит из двух уравновешенных противоположных движений, Т-Д и Д-Т. Данный тип товарно-денежного обращения закладывается в экономический базис социализма и называется хозрасчётом. Социалистический опыт России по созданию такого базиса был обозначен как застой.
         Введя в цикл товарно-денежного обращения ошибку, называемую в психиатрии паранойей, можно обнаружить, что формула Д=Т=Д меняется на формулу Д меньше Т меньше Д. Она раскрывает то, что оба противоположных движения Д меньше Т и Т меньше Д основаны на кривой логике, которая в этом случае ведёт к кризису роста. Кризис указывает на то, что рост бесконечно продолжаться не может. Самовозрастание стоимости не бесконечно. Действие закона стоимости ограничено действие диалектической системы законов, в которую он входит. Рост останавливает спад, противоположное направление движения развития. Одно неравновесное состояние социально-экономической системы сменяется другим, противоположным. Открывается закон, действующий противоположно закону самовозрастания стоимости. Закон самоубывания стоимости.
         Если бы обращение состояло из Д меньше Т (А меньше Б) и Т больше Д (А больше Б), то в итоге можно было бы получить Д=Д (А есть А). Кризиса роста не было бы. Но всё есть так, как есть. В условиях товарного производства товарно-денежный обмен, основанный на коммерческом расчёте и кривой логике, погоне за прибылью приводит общество к кризису перепроизводства и остановке его, так как по формуле самоубывания стоимости Д больше Т больше Д, приводящей к убыткам никто из предпринимателей работать не хочет.   То есть всё дело в расчёте, следовательно, в мышлении. Расчёт показывает, что во время экономического кризиса банкротятся убыточные предприятия. Выявляется, что они не нужны обществу, лишние. И это происходит не в мышлении, а в жизни.
         Природа не мыслит так, как человек. Но в ней перепроизводство, например, травоядных приводит к истощению восстановления (воспроизведения) трав, а затем к голоду и обвальному росту смертности животных. Уменьшение численности популяции – депопуляция – способствует восстановлению трав, трофической цепочки и равновесия процессов воспроизведения животных А и растений Б.        То есть в живой природе на данном примере можно зафиксировать существование естественной регуляции связанных между собой зависимостью процессов воспроизводства в растительном и животном мирах, А и Б, составляющих одну систему 1,0.  В этой системе А+Б=1,0 и А/Б=1,0. Увеличение численности А ведёт к уменьшению численности Б и затем к перевороту: к увеличению численности Б и уменьшению численности А, к равновесию. Такое равновесие не статично, а динамично. Оно не ограничивается действием одного закона тождества, А есть А, одной формальной логикой. Здесь присутствует кривая логика, обеспечивающая смену противоположных неравновесных состояний, А;Б и А;Б. 
         Нечто подобное Т.Мальтус обнаружил в мире людей. Здесь также относительное перепроизводство населения ведёт к голоду и депопуляции,  демографическому кризису, служащим механизмом восстановления равновесия системы: материальное воспроизводство – воспроизводство населения.
         Кризис перепроизводства товаров также приводит к спаду производства – рецессии. Здесь А и Б это спрос и предложение. Спрос рождает предложение и рост производства товаров до определённого уровня, до состояния насыщения рынка или равновесия спроса и предложения. Здесь спрос – это нужда в продуктах материального производства, их недостаток.
Как можно видеть,  равновесие между спросом и предложением динамично.
         Существует учение о динамическом равновесии, как механизме гомеостаза, способности открытых систем сохранять постоянство внутренней среды – саморегуляции. Ввёл в научный оборот термин «гомеостаз» Уолтер Кеннон в 1932 году. Однако представление о постоянстве внутренней среды было сформулировано ещё в 1878 году французским учёным Клодом Бернаром.
         Известно, что у живых организмов или биологических систем существует саморегуляция обмена веществ. Организм берёт из внешней среды вещества, использует их по назначению, перерабатывает и отдаёт. В обмене веществ различают составные части, синтез и распад или ассимиляцию и диссимиляцию. В молодости в обмене веществ преобладает синтез над распадом веществ А ; Б, в зрелые годы они уравновешены А=Б, а в старости доминирует распад над синтезом А;Б. То есть соотношение синтеза А и распада Б в организме на протяжении цикла онтогенеза меняется. При этом в смене фаз обмена наблюдается смена типов логики его процесса. В первую фазу отмечается прямая кривая логика А ; Б, во вторую фазу – формальная логика А=Б, а в третью фазу обратная кривая логика А;Б. После смерти организм как система перестаёт существовать и как бы растворяется во внешней среде. А это значит, что превращается организм после смерти в то, из чего он когда-то, при необходимых условиях образовался, актуализировав потенцию реликтового вещества к усложнению своей организации.
          Организмы делятся на одноклеточные и многоклеточные. Кто из них раньше появился на земле, трудно сказать, быть может, одновременно. Важно другое. Органическая химия свидетельствует о существовании органических соединений, а биохимия – о существовании живых соединений молекул. То есть при определённом способе соединения определённых химических веществ, химических элементов возникает явление жизни, потенция реликтового вещества актуализируется.
         Принято считать, что главный признак явления под названием «жизнь» – это воспроизведение себе подобных. При этом ускользает от внимания другой, не менее важный признак живых тел – обмен веществ. Без обмена веществ невозможен рост, следовательно, регенерация и разновидности её – вегетация и половое размножение (воспроизведение, воспроизводство) биологических организмов. Рост идёт за счёт синтеза, производства. Циклически возобновляемое (повторяемое) производство – это воспроизводство. Таким образом, повторение самопроизвольного синтеза лежит в основе жизни, биохимии, редупликации ДНК. Но ведь и в основе возникновения неорганических химических соединений из химических элементов тоже лежит самопроизвольный синтез. Из этого вполне может следовать предположение, что синтез – основа любых соединений, в том числе, неорганических и социальных.
         В то же время необходимо сказать, что без ограничения синтез, например, химического элемента может привести в логике экстраполяции тенденции к тому, что он вырастет до размера Вселенной. Самопроизвольный радиоактивный распад тяжёлых химических элементов указывает, что синтез ограничен распадом. То есть данное направление развития Вселенной было тупиковым.
         Дойдя до тупика, направление синтеза изменилось: лёгкие химические элементы стали соединяться и синтезировать химические соединения, мелкие и крупные, такие как белки и ДНК. Цепь ДНК не смогла расти бесконечно, поэтому для преодоления тупика роста, синтеза появилась редупликация, удвоение цепи ДНК. Появилась жизнь, новый уровень синтеза. Жизнь уравновесилась смертью, также как синтез распадом.
         Для объяснения прогресса в эволюции ранее мной была предложена концепция тупиков эволюции. Дело в том, что когда-то, по-моему, Ламарком было предложено считать, что ступенчатость эволюции обеспечивается идеей прогресса. Затем концепция однолинейного развития уступила место концепции многолинейного развития. Без тупиков непрерывное многолинейное равитие, например, животного мира не привело бы к ступенчатому его многообразию. А оно позволяет видеть рядом с простейшими, рептилиями и т.д. млекопитающих и человека. То многообразие животного мира, которое мы видим – это лишь актуализировавшаяся часть потенции мутации и отбора. Именно эволюционные тупики помогли человеческой ветви сформироваться на дереве биологической эволюции. Тупики направляли эволюцию в сторону прогресса. Природа развивалась путём проб и ошибок, стихийно. К этому её толкала нужда.
         Возвращаясь к теме цикличности онтогенеза, следует заметить, что возникают, образуются, синтезируются и распадаются объекты не только микромира, но и макромира. Загораются и тухнут звёзды на небе. Синтез и распад касается галактик во Вселенной. Вечна лишь сама Вселенная как место, где бесконечно идут на разных уровнях организации, скажем так, «мировой субстанции», «мирового эфира», реликтового вещества процессы синтеза, генерации и распада, дегенерации. Градация сложности организации реликтового вещества позволяет различать его уровни, физический, биологический и социальный.
         Из соединений людей образуется, генерируется общество, воспроизводящаяся социальная система. Не смотря на воспроизводство людей, населения, а также продуктов труда, вещей, общество, согласно концепции английского историка А.Тойнби проходит в своём развитии стадии генеза, надлома и распада. Надлом – переходное состояние, указывающее на изменение направления  развития, на смену синтеза распадом, дегенерацией. Здесь маятник цикла существования качнулся из точки А в одну сторону, к точке Б и затем в обратную сторону, к точке А, как бы от ничто к ничто. Произошла флюктуация социальной субстанции. «Всё возвращается на круги своя», к началу. Социальная субстанция представлена социальными синтезом и распадом, соединением людей и разъединением.
         Началом общества являются люди. Они собираются вместе, соединяются тем или иным способ воспроизводства и благодаря этому создают социальную систему. Они же и разрушают её, если считают устаревшей. На месте старой системы вырастает новая система, в чём-то похожая на прежнюю систему, тождественная ей  и в чём-то не похожая на неё, иная ей. На создание и разрушение нужны противодействующие, созидательные и разрушительные силы F1 и F2. При этом силы равны и не равны одновременно. Неравенство выявляется  в фазах, равенство – в целом. В фазе синтеза F1 больше F2, а в фазе распада  F2 больше F1. В целом F1 = F2. Без неравенства нет развития. Неравенство – нарушение равенства, гармонии, тождества. Нарушение равенства А=А указывает на кривую логику А = Б.
         Известно, что выражение «сила действия равна силе противодействия» формулирует третий закон Ньютона. Это фундаментальный закон физики. В социологии социальное действие лежит в основе социального взаимодействия – базового понятия. О силе же социального противодействия нет ни слова, видимо, от того, что в социологии нет понятия социального противодействия. Если понимание социального взаимодействия свести к третьему закону Ньютона, то, тем не менее, социального развития мы не получим. Третий закон Ньютона основан на формальной логике. В нём силы, хотя и противоположно направлены, равны. Силовая система находится в состоянии равновесия,  устойчива, застойна. Для развития силовой системы не хватает неравенства, кривой логики: амбивалентности мышления, преодолеваемого путём превращения одновременности в последовательность. Вначале устанавливается неравенство сил взаимодействия, затем – их равенство (переход), затем противоположное их неравенство. В конечном итоге выявляется равенство сил.  Проще говоря, одно неравенство сменяется другим, противоположным – переходит, превращается в него, - чтобы в итоге открылось равенство или, точнее, аннигиляция, обнулёвывание сил, указывающее на состояние динамического покоя силовой системы, на исчезновение силы развития.
         Пусть силовая система представлена антиномической диадой из силы расширения Fб. и силы сжатия Fa. Система амбивалентна: неравновесно-равновесна. В одной половине диады одно состояние неравновесия, в другой половине – другое состояние неравновесия. Пусть в первой половине антиномической диады отмечается преобладание силы сжатия Fa над силой расширения Fб. При этом  в начале сила расширения Fб ничтожна, почти нуль - 0, которым можно пренебречь. Система сжата. По мере развития системы в первой её фазе происходит превращение  сжатия Fa в в силу расширения Fб и система расширяется до тех пор, пока Fa не станет равна Fб. Это состояние равновесия указывает на переход. Теперь  сила расширения Fб превращается в силу сжатия о тех пор, пока не станет ничтожной, почти нулём - 0.
         Пусть чёрный цвет символизирует Fa, а белый цвет – Fб. Теперь переходное или пограничное состояние Fa = Fб имеет идеально серый цвет, происходящий из равномерного смешения равного количества точек белого цвета и точек чёрного цвета. Тогда одна половина антиномической континуитивной ( континуум – множество) диады будет представлена рядом перечисления тонов светло серого цвета, доходящего почти до белого цвета, отличающегося от него содержанием одной чёрной точки. Вторая половина этой диады будет представлена рядом перечисления тонов тёмно серого цвета, доходящего почти до черного цвета, отличающегося от него содержанием одной белой точки.
         Поскольку трудно представить превращение чёрного цвета в белый цвет и наоборот, то можно допустить двухцветность точек. Поворачивая точки то белым боком, то чёрным боком в поле зрения, можно имитировать превращение выше обозначенных цветов друг в друга.
         Это допустимо также как и то, что электрон, с одной стороны считается корпускулой, а с другой – волной, последовательно, а не одновременно имеет два противоположных состояния. Введение последовательности позволяет преодолеть амбивалентность мышления, то, что электрон может мыслиться амбивалентно, одновременно и корпускулой и волной. Заявлять же, что корпускула А есть волна Б, не позволяет формальная логика.
         В заключении хочется сказать, что мышление стало изучаться, когда появилась логика: мышление о мышлении. Мышление, идеаторная функция, генерация идей стала предметом научного изучения.
         Вышло мышление из условного рефлекса, устанавливающего причинно-следственные связи. Но если ошибка в рефлексе, порой, стоит жизни животному, то ошибка в рефлексии ничем жизни человека не угрожает. Для появления угрозы необходимо связать идеаторную функцию с моторной функцией, рефлексию с рефлексом, мысленное действие с действием опорно-двигательного аппарата, при помощи которого совершаются манипуляции с предметами, а не с их сенсорными образами, знаками, из которых при помощи речи были сформированы символы, конкретные и абстрактные.
         В общем, без восприятия, представления, памяти, сознания мыслить человек не может. Мышление – сложная функция. Оно необходимо для формирования мысленного ответа перед тем, как дать моторный ответ, связывающий организм с реальностью, также как и восприятие.
         Проще говоря, мышление появилось в результате эволюции рефлекса. Оно стоит над безусловным и условным рефлексами в качестве рефлексии. Чтобы не ошибиться с ответом, ситуация мысленно, интроспективно проигрывается с символами предметного мира. Исследуются варианты ответа. При этом если мысленных ответов может быть много, моторный ответ может быть только одним.
         Если, допустим, есть необходимость опорожнить мочевой пузырь, нормальный человек не может метаться между двумя противоположными решениями. Решение может быть одно. И это налагает определённые обязательства на мышление. Оно не должно быть амбивалентным. Тем не менее, рефлексия, в отличие от безусловного и условного рефлексов неоднозначна. Если человек находится в камере в качестве подопытного существа и для него перед обедом включат в камере свет, он знает, что это связано и нет с обедом. Поэтому слюна и пищеварительный сок у него должны выделяться лишь при виде еды. Хотя одно не исключает другого, так как человек наполовину, или больше биологическое животное.

2.2. Преодоление концептуальной оторванности общества от природы

         Создавая учения об обществе, учёные разделились на две группы. Одни, используя только формальную логику, считали общество частью природы, другие, использующие только кривую логику, наоборот, полагали, что общество – это нечто иное, нежели природа: это не А, но Б.
         С точки зрения философии, двух её противоположных течений, идеализма и материализма, природе противоположен дух. Поэтому, если общество – не природа, то оно не материально, а духовно в своей основе. Вот и стали философы идеалисты искать душу народа, так сказать, некий социальный дух или общественное сознание, мышление как социальный базис. Общественное сознание в социальных концепциях философов, социологов идеалистов не то, что в объективном идеализме, иное.
         В то же время материалисты, марксисты сумели создать своё видение общества. Они социальной основой, социальной материей назвали производственную деятельность по созданию вещей, материальное производство, труд. Но они не назвали деятельность разновидностью текущей действительности, так как деятельность состояла не из стихийных действий, не была стихийной. Деятельность не была тождественна действительности, социальная реальность - объективной реальности.
         В общем, нужно сказать, что социальной концепции, использующей одновременно и кривую и формальную логики – диалектическую логику не возникло, так как никто не догадался взять за начало амбивалентное понятие, соединяющее в себе смысл нечто и смысл ничто. Это начало должно было служить движущей силой.
         Амбивалентным понятием является понятие «нужда». Нужда реальна и нет, так как это то, чего нет. Но если то, в чём есть нужда будет найдено, то это то, что есть. На нужде основан обмен веществ и обмен вещей. Нужда соединяет химические элементы и социальные элементы. То есть речь идёт о концепции нужды.

2.2.1. Социальная концепция нужды

Первая часть         

         Чтобы построить концепцию, нужно с чего-то начать, что-то взять за начало как за основу, или как за исходную точку. Будет этим началом философская спекуляция типа бытие, или эмпирический факт – другой вопрос. Главное, человечество, с чего-то возникнув, почему-то стало пытаться объяснить происхождение человека и общества, уводящее его в то время и  туда, где не было ни человека, ни общества, а также и в те области и слои мира, где их нет. Для этой цели поочерёдно были созданы метафизика, диалектика и наука как методы и области знаний, используемые в концепциях прошлого и настоящего. Метафизика и наука схожи тем, что используют традиционную логику, при помощи которой метафизика рационализирует спекуляции, а теория рационализирует опыт. Диалектика стоит от них особняком, так как представляет собой синтез традиционной логики и кривой логики.
         Диалектика интересна тем, что при помощи закона отрицания отрицания обнаруживает стремление развивающегося – «текущего и изменяющегося» -  мира к идеалу, который недостижим и поэтому не являем, не дан в ощущении при восприятии. В результате формируется дуалистическое представление. В нём есть два мира, тот, который воспринимается, даётся в ощущении, опыте - кажется и тот, который выводится логическим путём из множества форм развивающегося мира. Кажимый или реальный мир принят за копию образца, парадигмы. Копия имеет отклонения, неточности. Стремление к образцу  и недостижимость его принуждает к бесконечному преобразованию. Точно также в дуализме формируется представление о реальном обществе и идеальном обществе типа небесного царства, или коммунизма. Ну а реальный человек, оказавшийся в плену дуализма, мечтает о всесторонне развитой личности. В общем, диалектическое мышление обнаруживает, что реальный мир не идеален, имеет отклонения от рационального образца, принимаемые за погрешности, неточности, ошибки, от которых следует избавиться. Так появились селекция, евгеника и коммунистическое движение. Улучшение общества, считали коммунисты, это путь к всесторонне развитой личности. Однако, устранив диалектику, мы устраняем мечту в светлое будущее, а с ней нужду в лучшей жизни и стремление к ней. Согласно концепции Л.Гумилёва люди в этом случае теряют пассионарность, страсть к изменению ландшафта  и социальной жизни.  Согласно концепции А.Тойнби в этом случае в обществе исчезает мутация, ориентация новых поколений на изобретения, новации. Ну а общества, ориентированные на мимесис, считал Тойнби, не развиваются и превращаются в реликт.
         Поскольку научный метод отличается от диалектического метода, отличаются и соответствующие подходы к освоению мира. Так практическая социология советует социологу при исследовании проблемных ситуаций в обществе и составлении рекомендательных мер по решению проблем переводить проблемную ситуацию в научную проблему в целях обнаружения в ней противоречия, которое следует устранить. Устраняется противоречие путём устранения противоположности. Так всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) определяет здоровье как отсутствие болезни. Она, рассматривая здоровье отдельно от болезни, разрушает диаду «здоровье-болезнь», а с ней – диалектический подход. В результате здоровье не может иметь развития, хотя ВОЗ советует его укреплять. И это нонсенс.
         Устранение противоречия по диалектическим меркам означает устранение источника развития. Что устраняет социологическая наука на самом деле – вопрос. Ведь исчезновение противоречия в мышлении означает избавление от кривой логики, ошибок и заблуждений, паранойи. То есть речь идёт к вопросу, от «копии», или от «образца» нужно избавиться науке при формировании научного представлении о мире, обществе и человеке. Если допустить, что наука пытается освободиться от «копии» ради «образца», это значит, что она опирается на традиционную логику, закон тождества и тот ведёт её к рационализации не только в области мышления, но и на практике. В этом случае получается, что мир, общество и человека в научном мировоззрении правильно, рационально, закономерно образуются. Они, можно сказать, образцовые, относимые к «образцу». Ведь закономерность исключает в природе, обществе и человеке всё то, чего нет в мышлении, основанном на традиционной логике.
         На самом деле наука уходит от диалектического вопроса, объявляет, что она эмпирична, отталкивается от конкретных фактов и использует индукцию при формировании представлений и понятий природы, общества и человека. Именно поэтому она точна, то есть безошибочна, а не потому, что использует рациональное мышление с традиционной логикой. Последняя ссылка существенна, так как благодаря ей обнаруживается, что при познании как отражении наука стремится в точности копировать то, что в философском дуализме называется «копией образца», то, что не идеально и содержит различные отклонения, то есть неточности. Так возникает предположение, что наука стремится освободиться от «образца» и таким путём от самого дуализма. В этом случае объект исследования, кажимый мир перестаёт быть «копией», принимает значение одного единственного оригинала, подлинника. При этом считается, что точность копирования обеспечивает тождественность объективной реальности самой себе, положенной вне ощущения и положенной в ощущении, а также соблюдение закона тождества. В результате можно было бы заключить, что наука стремится к индуктивному монизму, в противовес дедуктивному монизму философии, если бы не одно обстоятельство. Объявление, что в предмет науки включена закономерность ведёт к исключению из объективной реальности незакономерных фактов или явлений, которые неустойчиво повторяются или регистрируются. Ведь факт – это зарегистрированное явление, событие. Опыт при этом становится абсолютно закономерным. В то же время в теории и практике разрешаются «допустимые погрешности». Они раздваивают копию объективной реальности, что дана в ощущении, и сводят индуктивный монизм к индуктивному  дуализму. В научном представлении возникает две копии объективной реальности, одна без погрешностей, вторая с погрешностями. Та копия, что с погрешностями, относится благодаря практике вовне и тем самым отождествляется с объективной реальностью, объявляется подлинной, а практика объявляется критерием истинности. Так образуется индуктивный дуализм, указывающий на то, что наука не может обойтись без диалектики, хотя призывает бороться с противоречиями. Он методологически или формально противоположен дедуктивному дуализму, относимому не к науке, а к философии.   
         То, что «всё течёт и изменяется» подмечено ещё в античное время философом  Гераклитом. Если течение указывает на перемещение всего в пространстве, то изменение – на его трансформацию. Трансформация не связана с возникновением и исчезновением. Так, например, бабочка капустница, трансформируясь из яйца в личинку, куколку и половозрелую особь не возникает и не исчезает. Возникновение и исчезновение связано с воспроизводством. А воспроизводство – это тоже движение. В обществе оно представлено  циклически повторяемым производством. В процессе производства что-то возникает и затем при потреблении утилизируется, исчезает. В живой природе производство называется воспроизведением себе подобных. Воспроизведение живых существ необходимо, так как старение возникших существ ведёт к смерти, исчезновению.   
         Возникают, живут и исчезают и звёзды, галактики. Но если при  движении воспроизведения всё в точности начнёт повторяется, то, не смотря на движение всего во времени и пространстве, ничто в нём не изменяется. Кажимый, являемый в настоящем времени мир всё время будет одним и тем же. Он не будет стремиться к своему образцу, улучшению, усовершенствованию. Да и образца-то, в общем, не будет, так как постоянная однотипность непрерывно воспроизводимого мира его не предполагает. Такой мир создан раз и навсегда, как в библии, например. Здесь нет парадокса и дуализма.
         Другой древнегреческий философ Эмпедокл своим учением, в котором всё или космос представлен смесью стихий, создал условия для постановки вопроса, могут ли стихии раз и навсегда, навечно смешаться при помощи logos mixeos, чтобы дальнейшее перемешивание их прекратилось? А если принять во внимание, что реально процесс перемешивания стихий бесконечен, то можно ли сделать вывод о том, что смешение постоянно идёт немного не так , как требуется, что-то нарушает логику, закономерность и от этого logos mixeos не достижим? То есть можно ли сказать, что в природе нет той точности, что возможна в мышлении? Ну, а в общем, появляется мысль, что бесконечность движения предполагает постоянную причину, из-за которой оно, движение не переходит в свою противоположность, покой. Она понуждает к достижению недостижимого.
         В современной науке закон сохранения энергии указывает на то, что энергия не может ни возникнуть, ни исчезнуть, она может только переходить из одной формы в другую - трансформироваться. Отсутствие возникновения-исчезновения подводит к заключению о её вечности. Нет возникновения-исчезновения – нет начала и конца, а также первоначальной и последней форм при осуществлении процесса трансформации, если только не предположить аморфность энергии вначале. Но аморфность энергии не предполагается. Поэтому процесс трансформации бесконечен как при бесконечном числе форм, так и при конечном числе форм. Переход энергии из одной формы в другую – трансформация – подводит к заключению о невозможности энергии пребывать в одной форме. В то же время переход из одной формы в другую сопряжён с исчезновением одной формы и возникновением другой. Одновременное существование энергии во всех формах исключает трансформацию. Следовательно, реальная форма энергии предполагает потенциальную форму, в которую она перейдёт. Потенциальной формы реально нет, так как она в будущем.
         Тем не менее, речь об исчезновении старой формы и возникновении новой формы у энергии не принято вести. Поэтому, если потенциальная форма энергии отличается от реальной формы, а трансформация предполагает это, то речь будет вестись об изменении одной и той же формы, а не об исчезновении старой формы и возникновении новой формы, тем боле, что  энергия не исчезает и всегда находится в форме. Сама энергия как бы и не изменяется при трансформации. И это говорит о том, что она исполняет роль субстанции, пластического начала, требующего другого, активного начала, формирующего субстанцию то так, то этак. Поскольку такого начала в учении об энергии нет, то энергия сама должна выполнять функцию формирования самой себя. Поэтому самодвижение, перетекание энергии из одной формы в другую можно объяснить нуждой, отсутствием в формах чего-то, что необходимо энергии для прекращения этого. Быть может, энергия не может достичь полного рассеивания, к которому стремится. Невозможность полного рассеивания и стремление к нему делает данный процесс бесконечным или устойчивым, если выражаться научно, то есть закономерным. И данное обстоятельство подводит к формированию закона, утверждающего, что энергия рассеивается. При этом другой закон утверждает, что энергия сохраняется, не смотря на рассеивание. Закон сохранения не позволяет энергии полностью рассеяться, как исчезнуть. Из этого следует, что процесс рассеивания не тождественен процессу исчезновения. Тогда возникает предположение, что рассеивание энергии связано со стремлением её к равномерному распределению в пространстве. Однако выведение понятия тепловой смерти препятствует распределению энергии закончиться. Получается, что существующее пространство не обеспечивает равномерного распределения энергии. И это ведёт к предположению, что реальное пространство не такое, как надо. А надо какое-то другое пространство, отличное от того, которое есть. Какое пространство при этом брать за образец, вопрос. Если мы вспомним о высказывании А.Энштейна, что реальное пространство кривое, то за образец придётся брать не кривое, идеальное пространство. Связав кривое пространство с «кажимым миром», не кривое пространство придётся связать с «образцом».  В этом случае неидеальное, реальное кривое пространство явленного, кажимого мира придётся считать неточной копией пространства  образца, парадигмы этого мира.
         Чтобы сравнить, можно мысленно пространство парадигмы спроецировать на кривое пространство её копии и убедиться, что пространства совпадают не полностью или не в точности. Выявляется пространственное отклонение то ли парадигмы от копии, то ли копии от парадигмы. Величина отклонения – мера ошибки. Она может быть ничтожной и ею тогда можно пренебречь, но поскольку она не даёт копии угнездиться в парадигме, то пренебречь ею невозможно и ничтожной её не назовёшь. Здесь то ли копии слишком много, есть излишки, то ли в ней чего-то не достаёт, имеется дефицит. Поскольку попытки копии совместиться с парадигмой не имеют конца, процесс этот не останавливается и идёт бесконечно. В результате бесконечность не может совпасть с вечностью. Измерять же нечто непрерывно текущее невозможно и в то же время нужно. Поэтому был предложен выход: представлять поток в виде срезов, остановок, состояний. Состояния предложено подразделять на упорядоченные и неупорядоченные. К неупорядоченным состояниям относить те, в которых хаоса больше, чем порядка.
         Меру беспорядка, бывает, называют энтропией. Чем больше беспорядка, тем больше возможных состояний у системы. Если в мировой системе нет беспорядка, хаоса и энтропия поэтому равна нулю, то по логике у системы станет возможным одно состояние. Это остановка, конец, который можно принять за начало, а состояние системы за точку отсчёта.  В этом состоянии мировую систему можно принять за референтную систему – эталон или образец, парадигму. Вот и получается, что образец мира находится там, где есть покой и нет движения - в вечности. Покой, а с ним и образец конкретно недостижим, иначе не быть бесконечности. Поэтому понятия «покой» и «образец» абстрактны и спекулятивны, не связаны с индукцией. Поскольку наука исследует конкретные зарегистрированные явления, факты, она находится в области конечного, а не вечного и бесконечного времени, то есть в мгновениях настоящего, которые можно изображать точками. 
         Известно, что в целом макроскопическая картина космоса изображается равномерно размещёнными точками в бесконечном пространстве. Точки обозначают сгущения космического вещества в разряжённом пространстве. Своим существованием они как бы указывают на единственный путь к равномерному распределению вещества во Вселенной, состоящий в его локальных сгущениях. Сгущения обеспечивают более-менее равномерное разряжение пространства.
         Почему вещество и энергия  Вселенной стремятся равномерно распределиться в её пространстве? Потому что есть какие-то силы у этого вещества, принуждающие его к этому. Назовём их светлыми силами, поскольку они ведут кажимый мир к парадигме. Невозможность равномерного распределения вещества и энергии также можно объяснить силами, но противоположными. Назовём их тёмными силами. Избегая теософского подхода, изображающего борьбу света и тьмы, можно прибегнуть к термодинамике с её законам и сказать, не будет разности температур, не будет и работы. Равномерное распределение энергии во Вселенной приведёт её к тепловой смерти, к тому концу, который уже не может служить началом и точкой отсчёта. Поэтому и парадигма, как конец трансформации системы, пришедшей к полной гармонии, упорядоченности и состоянию равновесия, не может служить началом и точкой отсчёта. В общем, не должно быть того, на чём всё заканчивается. Так у гностиков полнота, «плерома», к которой стремился Нус, Нойя, привела к созданию мира архонтов и борьбе противоположных миров – к противоречию. А это говорит о том, что полноты достичь нельзя, или её реально не должно быть. Вечно быть может только нужда – отсутствие того, в чём есть необходимость. С одной стороны, она то, чего не хватает для полноты, всестороннего развития, с другой стороны,  она то, от чего стремятся избавиться. Нужда понуждает и принуждает, заставляет действовать, для её ликвидации, хотя сама движущих сил не имеет, так как она есть отсутствие присутствия. Она как бы то ничто, которое есть, существует. Бытие ничто указывает на то, что существует не только нечто. Нужда как ничто не относится к небытию. Но это не потенция. Нужда бытия, взятая за начало, обеспечивает ту монокаузальность, которая не исключает диалектики. Дело в том, что нужда амбивалентна и нет. Она есть то, чего нет. Она как бы есть и нет одновременно и в то же время она не диадична. У неё нет противоположности, так как полнота недостижима. В общем, есть нужда в бытие. И это вечное начало. Есть нужда в бытие, поэтому есть бытие, которое нуждается в себе. Нужда бытия в себе ведёт его к воспроизведению. Поэтому всё воспроизводится. Космос мерами гаснет и воспламеняется. Люди умирают и рождаются.
         Чтобы представить, как в 15 веке нужду понимали индейцы, можно обратиться к фильму Мела Гибсона Апокалипсис, вышедшему на экран в 2006 году. В нём есть такая сцена. Жители индейской деревни собрались вечером у костра, и им  старый индеец рассказал одну притчу. В ней животные джунглей обсуждали, почему человек грустен. И один из них поведал, что у человека внутри появилась дыра, похожая на неутолимый голод. Ему всего мало. Он брал и брал у мира, пока мир не сказал ему: мне больше давать нечего, меня нет.
         Так мы подошли к тому, с чего начали. В истории мышления смена метафизики на диалектику, а диалектики на науку указывает на отчуждение от традиционной логики и возвращение к традиционной логике. Отчуждение от метафизики было связано с кризисом метафизического мышления, основанного на традиционной логике. В настоящее время идёт кризис теоретической науки, следовательно, теоретического мышления, основанного на той же традиционной логике. То, что социология провозглашена эмпирической наукой, косвенно указывает на такой кризис. Социология, убегая к теориям среднего уровня, а теперь и от них в эмпирию, по сути дела убегает от диалектики и диалектического мышления. 
         Думается, подвигнули социологов к такому бегству неудачи строительства коммунизма в странах социалистического лагеря и разочарование в марксистско-ленинской теории, предложившей образец общества, к которому стали стремиться. Отказ от теории, следовательно, от практики в пользу эмпирии означает предоставление жизни общества стихии. Что это такое россияне познали в конце 1980-х и начале 1990-х, когда социализма уже не было, а капитализма ещё не было. В настоящее время усилия государства направлены на стабилизацию жизни в России, но мировой кризис, начавшийся в 2008 году, препятствует этому. В общем, возникает такая же ситуация, что подтолкнула О.Конта создать идеалистическую социологию, а К.Маркса – материалистическую социологию. Современный мировой кризис указывает на нужду в новых концепциях, объясняющих кризис. Не зная его сущности, невозможно понять, что это такое и зачем он нужен. Является ли он порождением нужды.
 
Вторая часть
      
         Общество возникло намного раньше, чем такая наука о нём, как социология. И поэтому общество имеет свою историю, а социология – свою. И хотя социология, изучая общество, избегает пользоваться историческим методом для своей методологической чистоты, уйти от освещения возникновения общества она не может. А история указывает на то, что было время, когда общества не было. Не было тогда и человека, поскольку возникновение общества и возникновение человека взаимосвязаны и взаимообусловлены.
          Отсутствие общества в прошлом указывает на нулевую отметку в хронологии общества. Однако трудно прийти к мысли, что общество могло произойти из ничто и ни с того ни с сего. То есть в истории нужно положить что-то предшествовавшее обществу, какую-то основу, то, из чего оно произошло, возникло, с чем исторически связано. Поскольку появление общества исторически связано с появлением людей, а до этого существовали только стаи животных, то невольно возникает зоологическая концепция происхождения человека, следовательно, общества. Не желая того, историки обращаются к эволюции, биологии. Они вынуждены использовать междисциплинарный подход, которого не любят все социальные науки.       
         Стремление социальных наук отгородиться друг от друга толкает их на изобретение оригинальных концепций. В результате появляется классификация концепций происхождения общества. В естественнонаучной концепции человеческое общество происходит от двух стай человекообразных животных, составивших два рода одного племени. При матриархате между родами шёл обмен молодыми мужчинами, при патриархате – молодыми женщинами. Так осуществлялся запрет на инцест, кровосмешение. В семантической или культурологической концепции акцент делается на языковую коммуникацию. Но она уводит в психологию и психологическое объяснение происхождение человека и общества. В свою очередь, психологическая концепция происхождения человека и общества уводит к изобретательской концепции, а та – к инструментальной и трудовой концепциям. Эти концепции водят нас по кругу, так как сцеплены соответствующими способностями человека как существа, отпавшего, гипостазировавшего от биологического мира, биосферы. Каждая способность, позволившая человеку отпасть от животного мира, взята за основу той или иной концепции. Ну а в социологи в основе общества лежит «социальное взаимодействие», и общество происходит из данной основы. При этом не обращается внимания на то, что социальное взаимодействие не имеет своей истории, но имеет более общую основу. Социальное взаимодействие относится к одному из классов родового понятия взаимодействие.       
         В общем, каждая из выше перечисленных концепций происхождения человеческого общества, найдя своей основой соответствующую не зоологическую, а человеческую способность не могут избежать того, чтобы не  включить в начало ту движущую силу истории, которая бы могла дать импульс возникновению и затем развитию этого общества. Без неё любая концепция урезана. Так античным философам для объяснения происхождения мира потребовалась не только субстанция, служащая пластическим началом, но и Творец, формирующий из неё мир. В трудовой теории происхождения человеческого общества труд создал человека и соответственно общество. В пассионарной концепции Л.Гумилёва страсть к реформаторству стала причиной возникновения общества. В концепции А.Тойнби ею была мутация.
         В социологии пусковым механизмом возникновения общества является «социальное взаимодействие». При этом мало обращается внимания на то, что социальное взаимодействие имеет много разновидностей, в частности, такую разновидность, как распределение средств существования и богатства между людьми в обществе, так как оно, это распределение, входит в предмет экономики. Избегая затрагивать распределение и потребление благ в обществе, социология удаляется от воспроизводства социальной жизни, корнями уходящего в биологический пласт воспроизведения жизни и даже в биохимический пласт. Она становится куцей, без достаточной глубины и широты. На важность распределения благ в обществе указывали все «социалисты-утописты», которых почему-то не относят к социологам, хотя среди них есть такие, кто строил социальные проекты и концепции и есть такие, кто реализовывал социальные проекты, экспериментировал. Объединяет концепции социалистов-утопистов идея социального равенства, которого они не смогли достичь на практике.
         Крах теории всеобщего равенства на практике в ХХ веке наводит на мысль, что окончательного и бесповоротного равномерного распределения богатства в обществе, также как и вещества и энергии во Вселенной быть не может. И эта мысль как бы подчеркивает утопичность концепции социального равенства Шарля Фурье. Хотя он был прав в том, что счастье человек заключается в удовлетворении его потребностей. Состояние удовлетворённости, внутренней гармонии возникает у человека, если восполняются его нужды. Человек, когда дышит, пьёт, ест, спит и т.д. восполняет свой организм тем, в чём нуждается. А нуждается он, в первую очередь, в воздухе, воде, пище, одежде, крове – в личном самосохранении ну и конечно в продолжении, сохранении рода, так как не может жить бесконечно долго. Когда во время дикости человек, как и дикие животные, находился в непосредственном отношении к природе, чувство утоления голода, жажды и т.п. - внутреннего комфорта служило ему критерием той внутренней гармонии, которая в гедонизме является целью жизни.
         Гедони;зм (др.-греч. ;;;;; — «наслаждение», «удовольствие») — этическое направление,  основоположником которого считается древнегреческий философ Аристипп (435—355 гг. до н. э.). Аристипп учил, что чувственное удовольствие является высшим благом и целью жизни. Нужно жить в своё удовольствие. Другой гедоник, Эпикур полагал, что желания вызывают страдания, если они не удовлетворены. Удовлетворение плотских желаний ведёт к удовольствию, атараксии. Атараксия в понимании Эпикура – это состояние внутренней безмятежности, невозмутимости, покоя, вызванное удовлетворением чувственных желаний. В современном представлении избавление от плотских нужд избавляет от физических страданий, можно сказать, от болезней. С научной точки зрения удовлетворение нужд, жизненно важных потребностей необходимо для гомеостаза, постоянства внутренней среды. Гомеостаз зиждется на подвижном равновесии между приходом и расходом, синтезом и распадом веществ в организме, ассоциацией и диссоциацией и т.п.
         Эвдемонизм (rpeч.eudaimonia— блаженство, счастье)  - другое этическое направление близкое к гедонизму, считающее счастье, блаженство высшей целью человеческой жизни. Оно также проявилось еще в этических теориях античного мира (Демокрит, Сократ, Аристотель). У средневекового схоласта Фомы Аквинского, счастье — это нечто противоположное земным радостям. Следовательно, это – духовные радости, отсутствие душевных страданий. В современном представлении это психическое здоровье.
         Сравнивая гедонизм и эвдемонизм, можно заметить, что обращение гедоников к чувствам, ощущениям уводит их к сенсуализму, иррационализму, а обращение эвдемоников к духу (демон – это дух) обращает их в идеалистов, рационалистов. В итоге мы имеем два философских учения о счастье, иррационалистическое и рационалистическое. Наука категорией счастья не оперирует.
         Возвращаясь к понятию гармонии, баланса, установления динамического равновесия, нужно сказать, что появление излишков внесло в жизнь людей дисбаланс. Нарушилось подвижное равновесие между производством и потреблением продуктов труда. Дисбаланс указывает на то, что у людей появилась нужда в излишках средств существования – богатстве. С этого момента начинается ликвидация нужды в богатстве путём погони за богатством и история обогащения. Эта история связана с историей первых цивилизаций, товарообмена, денег, эксплуатации человека человеком.
         Винить человека за то, что он стремиться к состоянию гармонии, внутреннего равновесия, покоя нельзя, та как он нуждается в нём. Ведь и химические элементы стремятся путём химического соединения друг с другом прийти в уравновешенное состояние, в котором пребывают инертные газы. Они стремятся восполнить недостаток электронов, нужду в них. Другое дело излишки. Если бы некомплект электронов на крайней орбите атома расценивался в качестве излишка, от него бы для достижения состояния внутреннего равновесия следовало избавиться тем или иным путём. Но этого не происходит.  Поэтому в природе есть только нужда и бесконечное стремление к внутренней сбалансированности, которое в масштабах Вселенной недостижимо, иначе бы «инерциальное движение», символизирующее динамический покой, прекратилось.
         Общество же – это другая реальность, другая природа, не физическая и не биологическая. Почему-то так получилось, что и в обществе излишки приняли значение недостатков - нужды и стали побуждать людей к дальнейшему обогащению, как средству избавления от нужды. Погоню за богатством можно было бы объяснить нуждой в прибыли, проявившейся в виде сверхценной идеи, захватившей сознание людей, но это было бы уходом в социальную психологию. А человек – не общество и не его какая-либо формация и даже не конкретное общество, в котором он живёт.
         Системный подход на основе материалистического понимания общества ведёт к представлению, где общество – неравновесная материальная система, которая производит вещи для внутреннего потребления. Конечно, общество может сбалансировать производство и потребление и прийти к застою, но как показывает историческая практика, не желает этого. Оно стремится к расширению производства, к безудержному, безграничному  количественному росту, называемому почему-то развитием. То, что оно встречает на этом пути проблему, называемую перепроизводством – производством излишков, указывает именно на отсутствие развития - отсутствие появления у общества нового качества: отсутствие превращения А в Б, количества труда – в новое качество продуктов труда.
         Если мы назовём излишки электронов у атома натрия Na недостатком электронов у атома хлора Cl, и наоборот, то ликвидацию излишков как недостатков за счёт синтеза поваренной соли NaCl отнесём к переходу количества в новое качество. Поваренная соль имеет другие химические свойства, нежели натрий и хлор. Также и в общественном производстве излишки - материализованную в деньги идею прибыли нужно использовать для получения качественно новых продуктов. Они изменят образ жизни. Так смена конных повозок автомобилями указывает на изменение образа и жизни и общества.
         Считается, что это новое качество  общества и образа  общественной жизни открывается при изменении взаимодействия человека с природой. Оно связано с появлением новых технологий данного взаимодействия.  Так овладение ископаемыми предками  человека огня превратило их из диких животных в дикарей – диких людей. Дикари научились не только разводить костры, но ловить рыбу и охотиться – заниматься собирательством. Для рыбной ловли они должны были иметь сети, а для охоты - лук со стрелами и копьё. В свою очередь, гончарное искусство, по мнению Л.Моргана, указывает на то, что дикари превратились в варваров. Здесь хронология существенных изобретений раскрывает их классификацию, требующую бинарности – второго классификационного признака и его хронологии, в данном случае – хронологии образа жизни, связываемого с культурой. На вопрос, изменился ли образ жизни дикарей, когда они научились разводить костры, можно ответить - да и нет, в зависимости от того, при помощи какого признака мы станем градуировать образ жизни и отношения в обществе. Если им будет производство, то изменение качества производственных отношений станет той линейкой, которой мы станем измерять изменения общества.
         Как известно, есть учёные, которые придерживаются того мнения, что переход от собирательства к производству, следовательно, производство является тем существенным признаком, при помощи которого варваров отличают от дикарей. Считая так, варварство, а не дикость следовало бы брать за начало возникновения общества, первоначальной его  формы, или фазы. Ведь у варваров уже было производство, натуральное хозяйство. Так как в это время зарегистрирована общественная форма собственности на предмет труда, орудия труда и рабочую силу, форму общества варваров следовало отнести к первобытнообщинной общественно-экономической формации. При этом если у дикарей, как и у варваров, был родоплеменной строй, то и организацию дикарей можно было бы отнести к первобытнообщинной формации. Тем не менее, этому мешает то, что у дикарей не было производства, следовательно, производственных отношений. У варваров же были производство и производственные отношения,  и их можно было включить в систему общественно-экономических формаций, в отличие от дикарей.
         Теперь надо сказать, что если дикарей и варваров объединяет родоплеменная организация их популяций, а разъединяет собирательство и производство, то есть наличие и отсутствие производства, то можно ли только по запрету на кровосмешение относить организацию дикарей к обществу? Ведь запрет на кровосмешение является отправной точкой родоплеменной организации ископаемых предков человека и показателем их сознательности, появления мышления и воли. Отвечая на вопрос, следует сказать, что, относя продолжение рода не к воспроизведению себе подобных, а к производству человека – вообще к производству, родоплеменную организацию дикарей можно отнести к обществу. А это наводит на мысль, что производство человека появилось раньше производства средств существования. Фаза дикости, таким образом, свидетельствует о том, что собирательство сочеталось с запретом на кровосмешение, с половым отчуждением близких кровных родственников. Это время матриархата. В племени, состоящем из двух родов, происходил обмен молодыми мужчинами: они изгонялись к женщинам другого рода.
         Известно, что из прайдов львиц изгоняются половозрелые самцы. Но прайды не объединяются в племя. Львы выполняют роль приходящих самцов. При  выборе полового партнёра во время овуляции львицы ориентируются по запахам, ферамонам, источаемым телами самцов. Так они определяют близких и дальних родственников. То есть половое поведение высших животных объясняется не только половым влечением, инстинктивной нуждой в продолжении рода, но и половым отчуждением как инстинктивным запретом на кровосмешение. Силы полового притяжения и силы полового отталкивания влияли на половое взаимодействие животных и формирование зоологических соединений.
         Итак, мы можем сказать, что появление в диких племенах материального производства, производительного труда указывает на переход от дикости к варварству. Нужда в труде определялась нуждой в средствах существования, жизнеобеспечении, так как климатические изменения вызвали отчуждение условий существования, природы. Посредством труда как самосохранительного поведения преодолевалось отчуждение природы, удовлетворялась нужда в средствах и условиях существования, благах. Но если бы у ископаемых предков человека не было естественных задатков трудоспособности, нужда не актуализировала бы их. Труд бы и с ним производящий вещи человек никогда не возникли бы.
         Переход от варварства к цивилизации связан с появлением товарообмена, отчуждением продуктов труда. При натуральной форме производства, во время варварства имело место только присвоение продуктов труда. В цивилизации продавать стали и людей, возникла работорговля, а с ней и охота на людей. Открылось явление социального отчуждения. Кровные и родственные связи начали рушиться, а вместе с ними и родоплеменной строй. Появились патриархальные семьи и патриархат. Мужчина стал приводить в свой дом женщину, отчуждаемую от семьи, родного дома. Возникшая анархия общественных отношений, исчезновение института старейшин вызвала нужду в новом общественном порядке и органе принуждения к нему – государстве. Фрагментация родоплеменной общины на семьи связалась с уничтожением  общественной собственности и возникновением частной собственности. Из поселений выросли полисы, из объединений полисов – государства, из объединений государств – первые империи. Нужда в выгоде, росте производства, расширении земель и увеличении численности рабочей силы, рабов вели к захватническим войнам. Существование рабовладельческих, феодальных и капиталистических империй указывает на явление империализма, возникающего в общественном развитии на разных его этапах.
         Рабовладение вело к отчуждению людей – проблеме. Об этом свидетельствует первая реформа афинского политика Солона сисахфия, которую он считал своей главной заслугой. Отменялись все долги, освобождались из рабского статуса кабальные должники и запрещалось долговое рабство. Сисахфия должна была значительно облегчить социальную напряжённость и улучшить экономическое положение государства. Но она не уничтожала рабства и возникшего социального отчуждения.
         В общем, отделение градации обществ по форме производственных отношений от градации их по форме кровнородственных отношений вносит ясность в социальную историю.  При этом уточняется, что производственные отношения – это разновидность общественных отношений, раскрывающая то, что факторы производства являются собственностью, которая может быть общей и поделенной между членами общества, частной. Природа в системе производственных отношений не та, что вне этих отношений. Она предмет труда и собственность, принадлежит людям. Поэтому когда производственные отношения трактуют как отношение к природе, следует не забывать, что они не имеют отношения к технологиям преобразования природы, производства материальных благ. В противном случае производственные отношения как технологии материального производства нужно отделить от производственных отношений как общественных отношений с их методологией.
         Итак, если мы станем градуировать общественную хронологию при помощи производственных отношений как практического освоения, преобразования природы, то тогда такие вехи, как обработка камня, глины, металлов и другого природного сырья даст одну картину развития или выделения общества из природы. Другая картина развития общества возникнет, если мы станем использовать понятие «производственные отношения», подразумевая общественные отношения, в частности, распределение земельных угодий между землепользователями.
         Делят между собой территорию проживания, ареал обитания и хищники. Травоядные животные этим не занимаются. База прокормления у них другая. Из этого следует предположение, что охотники должны делить между собой охотничьи угодья, жизненное пространство. Их примеру последовали землепашцы, занявшие заливные низины рек, так как ил, наносимый на берега, служил препятствием истощению плодородности пахотных земель и гарантировал хороший урожай. С присвоением земельных угодий и их защитой от нашествия других племён возникли первобытные производственные отношения. Они состояли в собственническом отношении к земле как предмету труда, основной производительной силе. Деление земельных угодий внутри родов племени началось с их фрагментацией на патриархальные семьи. И это указывает на связь производственных отношений с кровнородственными отношениями, отвечающими за производство поколений, продолжение человеческого рода. Развитие половых отношений и производственных отношений, основных общественных отношений указывали на развитие общества. Как уже теперь общепризнано, возникновения семьи, частной собственности и государства связаны между собой и с возникновением цивилизации.
         Если А. Тойнби в основу типологии цивилизаций кладет два признака: наличие «универсальной церкви» и степень удаленности от того места, где зародилась предшествующая ей  цивилизация, то Г. Чайлд находит десять признаков цивилизации. Известно, что в 1958 г. в Чикаго имела место дискуссии по вопросам цивилизации. На ней была поднята проблема о сокращении числа её признаков. Из списка Чайлда были выделены три основных признака цивилизации: появление городов, письменности, монумен¬тальных сооружений. По мнению А.Витязева, ярким признаком цивилизации является товарно-денежный обмен, указывающий на товарное производство лежащее в основе товарного общества. Цивилизация – это товарное общество. До него было бестоварное общество, основанное на бестоварном производстве, натуральном хозяйстве.
         В рамках цивилизации или товарного общества произошли переходы от рабства, к феодализму и затем к капитализму. Поменялись производственные и общественные отношения, а также и классы. То есть, стремление общества как неравновесной системы к устойчивости ведёт его к постоянным изменениям, преобразованиям, движению от А к Б и т.д. При этом у некоторых мыслителей возникает идея достижения обществом, в конце концов, социальной устойчивости - идея конца истории, связываемая с возникновением божьего града на земле, или коммунизма. Небесное царство это то, куда попадает душа человека после его смерти. В противовес этому, истинно диалектическое понимание истории общества, закон отрицания отрицания предполагают не только различие, но и общую тождественность старых и новых форм общества. При этом наиобщая форма общества не должна пониматься как недостижимая, метафизическая и трансцендентальная  парадигма, так как она связана с родовым понятием общества, имеющим классы. Общества должны иметь признак, позволяющий их объединять. Также они должны имеет и разъединяющие их признаки. Так речь, является признаком человеческого общества. Животные, общаясь, не разговаривают и не переписываются. Подразделяясь на устную и письменную, речь позволяет отделять варварство от цивилизации, так как появление письменности связывается с появлением цивилизации. Другой признак общества – это экономика. Она градуируется на непроизводящую и производящую экономики. Производящая экономика подразделяется на товарную и бестоварную экономики. Благодаря такой классификации главного признака, общество подразделяется на производящее и не производящее, товарное и бестоварное классы обществ, имевшие место в истории.
         В социологии, относимой современными социологами к эмпирическим наукам, почему-то изучается общество вне связи с его историей. Ими изыскана модель общества, которая в чём-то напоминает планетарную модель атома.  В этой модели структурные неизменные элементы накрепко соединены путём взаимодействия. В результате общество не изменяется. Оно всегда одно и тоже, хотя в нём есть движение. Это механистическое движение, не предполагающее изменений, превращений. Мутации данная модель не предполагает.
         Как известно, в точном научном опыте между ощущением и объективной реальностью поставлен прибор. Он не только регистрирует факт явления объективной реальности, но и рационально преобразует эту данность для ощущения, измеряет и таким путём уточняет, позволяет её классифицировать, отводить ей то или иное место в научной системе представления о мире, вселенной. У социологов нет таких приборов, которыми оснащены точные науки. Они ведут наблюдение, обрабатывают полученные данные в соответствии с разработанной научной методологией. Затем анализируют и обобщают их при помощи индукции, делают выводы. То есть они не доверяют своим ощущениям из-за биологического происхождения анализаторов зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса. Они не животные. Социологи при изучении проблемной ситуации в обществе предлагают превратить её в научную проблему, найти в ней противоречие и предложить меры по его устранению. В этом они похожи на К.Маркса, предложившего устранить противоречие между трудом и капиталом. И всё для социальной гармонии, ради того, чтобы социальное взаимодействие не носило характера конфликта из-за отчуждения классов. Социологи разрабатывают концепцию социального взаимодействия, имеющего характер сотрудничества классов, а не отчуждения.
         Говоря об «отчуждении», следует остановиться вот на чём. Понятие «отчуждение» появилось в философской литературе в  16 веке. Его разрабатывали разные философы: в отношении права - Т.Гоббс, в отношении религии – Л.Фейербах. Г.Гегель предложил концепцию отчуждения духа в природу, К.Маркс – концепцию отчуждения человека. Психологический аспект социального отчуждения рассматривали З.Фрейд, Э.Фромм. Пользовались термином «отчуждение» и психиатры.
         Обычно «отчуждение» связано с «человеком». Отчуждение – становление человека чужим себе, или социальному миру, отторжение его им. Но ведь и природа часто отторгала человека от себя, делала его чужим. Разве не об этом в своей концепции писал А.Тойнби? Соглашаясь с Тойнби, в том, что климатические изменения воздействовали на организм человека, нельзя отрицать и того, что они также влияли и на организмы животных, вызывая то или иное реактивное состояние как ответ. К ответной реакции животных на климатические изменения можно отнести смерть, страдания (болезни) и биологическую мутацию, дающую возможность их видам выжить, сохраниться.
         То есть в родовом понятии «отчуждение» можно выделить два его класса: естественное отчуждение и  социальное отчуждение. Объединяет эти классы общее определение, в котором отчуждение – это внешние изменения, представляющие угрозу человеческому существованию. Так катастрофические климатические изменения на Земле не раз создавали апокалипсическую угрозу не только для человечества, но и для биосферы. Угрозу жизни человека может представлять и социальный мир, если он тем или иным образом препятствует ему взаимодействовать с природой для получения средств существования, или, как сказал К.Маркс, отчуждает человека от труда и его продуктов. Общество может представлять угрозу жизни индивида, если он начинает жить не по установленным правилам. Община могла изгнать нарушителя обычаев, забить камнями. Остракизм, экспроприация, проскрибция, исправительные работы и другие виды насилия применялись в обществе. Но насилие – не отчуждение. Отчуждение проявлялось в принятии обычаев и законов общежития, в подчинении личных интересов общим. Вначале это были интересы рода и племени, затем – государства. Государство возникло как организация отчуждения воли народа. В бесклассовом обществе весь народ  добровольно отчуждал волю, соглашаясь жить под властью аппарата  управления по  правилам или законам бестоварного общества. В классовом обществе аппарат управления - государство принуждало всех жить по законам товарного общества: стоимости, конкуренции, расширения производства, анархии или свободы предпринимательства.  Оно возникло  с распадом общинного строя и появлением класса, отчуждённого от собственности на те или иные факторы производства и поэтому принуждённого работать на хозяев. В товарном обществе одни испытывали нужду в прибыли, другие – нужду в средствах существовании. Нужда заставляла одних создавать продукты труда, других – присваивать их себе.
          Для полноты представления об отчуждении, нужно сказать, что в психиатрии изучается эндогенное отчуждение человека. Это симптом или признак душевного расстройства, возникающего по внутренним причинам. Если учесть, что в русской психиатрии существовало понятие шизофреноподобного реактивного состояния, вызываемого внешними факторами, то можно, переименовав его в экзогенную шизофрению, соединить с эндогенной шизофренией, образовав два класса шизофрении. В результате появляется два класса отчуждения, экзогенное и эндогенное. Класс экзогенного отчуждения станет иметь два подкласса: естественное отчуждение и социальное отчуждение. В завершение нужно сказать, что в психиатрии ярко выраженное реактивное состояние человека называется психозом, а мягкое его течение – неврозом. Из этого следует, что отчуждение может сопровождаться психозом или неврозом. Ну и поскольку пока ещё нет такой науки, как психиатрия животных, то говорить о неврозе и психозе животных не имеет смысла.
         Поскольку современная социология занимается изучением социального взаимодействия, в которое включены люди, то возникает вопрос, не скажется ли на социальном взаимодействии людей то или иное их психическое состояние, реактивное состояние, в том числе, вызываемое социальными причинами. И если на него ответить положительно, то положительный ответ потребует разъяснения и уточнения. Для этого можно обратиться к историческим примерам.
         Московское восстание 1648г., «Соляной бунт», одно из наиболее крупных городских восстаний середины XVII века в России, массовое выступление низших и средних слоёв посадского населения, городских ремесленников, стрельцов и дворовых людей (среднего класса). Дело заключалось в следующем. Налогом была обложена соль, что вызвало её подорожание, резкое сокращение её потребления и потому недовольство населения. Ведь без соли человек жить не может. Он нуждается в ней. Её отсутствие создаёт угрозу жизни. Нужда толкнула москвичей подать челобитную царю. Но Алексей Михайлович вместо того, чтобы принять челобитную отдал приказ стрельцам разогнать толпу. На следующий день горожане ворвались в Кремль и  вновь пытались вручить челобитную, но бояре, разорвав челобитную в клочья, бросили ее в толпу челобитчиков. Поведение элиты вскрыло классовое отчуждение и вызвало реактивное состояние у низших и средних слоёв.  В тот же день, 2 июня 1648г народ ворвался в Кремль, требуя выдачи инициатора соляного налога. Царю пришлось пожертвовать Плещеевым, который 4 июня был выведен палачом на Красную площадь и растерзан толпой. Восставшие подожгли Белый город и Китай-город, разгромили дворы наиболее ненавистных бояр, окольничих, дьяков и купцов. Царь пошел на уступки восставшим: было отменено взыскание недоимок и созван Земский собор для принятия нового Соборного Уложения. Уступки бунтарям были сделаны в связи с переходом стрельцов на сторону восставших.[1]
        В отличие от этого, во время медного бунта произошедшего в Москве 25 июля 1662 г. Восставших загнали в реку, более семи тысяч человек были перебиты и захвачены. Несмотря на беспощадное подавление бунта в 1663 г. по царскому указу в Москве была возобновлена чеканка серебряной монеты. Медные деньги изъяли из обращения.
         1905-1907гг. – время первой пролетарской революции в России.  Летом 1899г. в России разразился денежный кризис. Он сопровождался массовыми банкротствами. За 1900-1903гг. закрылось до 3 тысяч предприятий. Страну захлестнула волна безработицы. В 1901г. только в обрабатывающей промышленности было уволено около 35 тысяч человек. Заработная плата почти повсюду снизилась на 20-30%. Безработица – результат полного отчуждения рабочих от труда и его продуктов, без которых жизнь не возможна. Это угроза жизни. Она вызывает реактивное состояние у безработной массы. В результате
9 января 1905. в Петербурге около 140 тысяч рабочих колоннами направились к Зимнему дворцу. Они несли петицию, обращение к российскому царю Николаю II. Разгон шествия, повлёк гибель многих людей. В «кровавое воскресенье» 9 января 1905года отчетливо проявилось отчуждение правящей элиты от не элиты. 19 января 1905 года, через десять дней после «кровавого воскресенья», в Александровском дворце в Царском Селе император Николай II принял депутацию рабочих столичных и пригородных заводов и фабрик в составе 34 человек, сказав им, в частности: «Я вызвал вас для того, чтобы вы могли лично от Меня услышать слово Моё и непосредственно передать его вашим товарищам. Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Но мятежною толпою заявлять Мне о своих нуждах — преступно. Я верю в честные чувства рабочих людей и непоколебимую преданность их Мне, а потому прощаю им вину их». Итог – свыше миллиона пролетариев поднялось на борьбу с экономическим и политическим отчуждением. Вначале была организована всеобщая всероссийская стачка, затем она переросла в вооружённое противостояние.
         Восстание дало следующие отдалённые результаты.  Были проведены реформы. Создано самое передовое для того времени рабочее законодательство. На фабриках, имеющих более 100 рабочих, вводилась бесплатная медицинская помощь, охватившая 70 процентов общего числа фабричных рабочих. В 1906 году в стране создаются рабочие профсоюзы. Законом от 23 июня 1912 года в России вводится обязательное страхование рабочих от болезней и от несчастных случаев. Заработки русских фабрично-заводских рабочих стали одними из самых высоких в мире. Уровень безработицы в России в 1910 году  стал значительно ниже, чем в других странах.
         Возвращаясь к тому времени, когда молодой Маркс в 1844 году написал «Экономическо-философские рукописи», в которых дал набросок концепции отчуждения человека, следует сказать, что рассмотрение им отчуждения коснулось лишь сферы «производства средств к жизни». Отчуждение в сфере «производства человека» Маркс не рассматривал. Не то было время. Но он не отделял эти производства друг от друга как составные части «производства жизни».
         В конце ХХ – начале ХХI веков появление суррогатного материнства возвестило о появлении найма, следовательно, об отчуждении продукта репродуктивного труда и самого репродуктивного труда от производителя. Это подмечено мной, А.Витязевым. В своих  монографиях «Здравоохранение как аспект производства жизни» 2005г., в «Манифест научного преобразования общества», 2006 г. «Общественное производство человека» 2009г. я связал отчуждение в сфере воспроизводства населения и отчуждение в сфере материального производства одной объяснительной концепцией, дающей выход к управлению общественным воспроизводством в широком смысле. Была высказана мысль об опережении развития способа производства средств существования, и об отставании развития способа производства человека в системе товарного производства. В результате влияния переходов от патриархальной цивилизации к индустриальной цивилизации и затем к постиндустриальной цивилизации произошли два демографических перехода, изменился тип воспроизводства населения. В развитых странах он стал суженным вместо расширенного.
         Объяснительная концепция отставания сферы производства населения в развитии состояла в том, что нужда в средствах существовании и нужда в продолжении рода связаны обратно пропорциональной зависимостью. Поэтому труд по удовлетворению этих нужд связан аналогично. Погоня за прибылью вызвала развитие труда в материальной сфере производства, а с ним нужды в богатстве, в излишках средств существования. Нужда в продолжении рода ослабла, репродуктивный труд – тоже.
         Появление найма в репродуктивной сфере связано с открытиями, изобретением искусственного, экстракорпорального оплодотворения и вынашивания беременности суррогатными наёмными матерями, а также спросом населения в репродуктивных услугах. Под влиянием нужды, спроса и предложения возник рынок репродуктивных услуг, товарно-денежный обмен. В сферу производства населения проник коммерческий расчёт, а вместе с ним погоня за прибылью и капитализм. Численность населения стала рассчитываться. Появилась нужда в управлении производством населения – в приведении численности и состава населения в соответствие с нуждой в нём, а также с экологической ёмкостью территории проживания и величиной валового внутреннего продукта.
         Расчёт ВВП, производительности труда, численности населения и других количественных показателей жизни указал на то, что общество начало приобретать научную форму. Количественный расчёт «производства жизни» подвёл к попытке сформировать качественные показатели и измерять качество жизни  Система этих научных показателей составляет референтную систему, те ориентиры, которых нужно придерживаться                государству при управлении производством жизни. Своим появлением данная система указывает на склонность общества к планированию общественного производства и потребления, плановой экономике, обузданию закона анархии, вытекаемого из закона стоимости.
         Обуздание закона стоимости связано с нормированием прибыли, её количественного показателя в рамках страны, предполагает планирование прибыли. Переход же от стихийной рыночной экономики к плановой экономике ставит проблему. Дело в том, что             традиционно плановая экономика связывалась с социализмом. Социалистическое общество занимает промежуточное положение между товарным и бестоварным обществами. Кроме того в истории бестоварные общества не имели государств. Стремление же прийти к бестоварному обществу с государством – государственному коммунизму - не увенчалось успехом. Тем не менее, нужда в госплане и планировании сверху осталась. Планирование сверху охватывает то, что не дано планированию снизу. В то же время соединение планирований в одну систему ведёт к проблеме скрещивания социализма и капитализма, социальной гибридизации.
         С точки зрения теоретического марксизма социальная гибридизация или конвергенция невозможна, так как код материального производства в капиталистическом обществе существенно отличается от кода материального производства в социалистическом обществе. При пролетарском социализме существует одна единственная форма собственности – общественная. Факторы производства – предмет труда, орудия труда, рабочая сила находятся в общественной собственности. При капитализме существует только частная собственность на средства производства.
         Тем не менее, разнообразие способов производства не исключает их сочетания на практике. Так мы в конце 1990-х и в начале 2000-х видели стихийное появление рабства на Кавказе. Во время правления Л.Брежнева в СССР была провозглашена продовольственная программа и развёрнуто строительство дач, то есть натуральных хозяйств, основанных на натурально-хозяйственном способе производства. Земля давалась в бессрочное пользование. Хозяйство налогом не облагалось. В это время образовывались строительные кооперативы. Они создавались людьми, желающими за свои деньги построить в складчину жильё. Кооператив жильцов нанимал государственное строительное предприятие. Жильё было дешовое, так посредников этом деле не было. Налогами такой кооператив не облагался. Сейчас таких кооперативов нет, хотя проблема жилья стоит остро. Им мешает дух коммерциализации, погони за прибылью.
         Попытка М.Горбачёва в конце ХХ века в России перейти к разнообразию форм собственности, а также к долевому или паевому делению общественной собственности на средства производства посредством ваучеризации – то есть эксперимент по социальной гибридизации был сорван из-за неготовности элиты, в том числе, мировой элиты к новому мышлению. Горбачёва не поняли. Плюрализм способов производства и основанных на них социальных соединений, занимающихся материальным производством, был похоронен в зародыше. Реформы в России сорвались в капиталистическое прошлое, где тотален один единственный способ материального производства.
         В настоящее время скрещивание капитализма и социализма продолжает Китай. На этот путь может свернуть и Северная Корея. Однако результаты социальной гибридизации в Китае не просачиваются в СМИ. Также и труды М.Горбачёва сложно отыскать в книжных магазинах, библиотеках и интернете. Тем не менее, поиск новой социальной парадигмы идёт. К нему подвигнул коммунистический и капиталистический опыт, недостатки этих форм общества.
         Практика строительства коммунизма в России показала, что деньги, отчуждение и государство неуничтожимы, поскольку это ведёт общество назад в прощлое, к мелким натуральным хозяйствам, распылению рабочей силы. Общественное развитие идёт быстрее при концентрации производительных сил, капитала. Поэтому историческая практика коммунистического строительства подводит к мысли, что на деле социализм-то и был коммунизмом. Но этот коммунизм был не бестоварным, а  товарным обществом, экономика которого базировалась на хозрасчёте.
         При социализме не работали закон стоимости, анархии, конкуренции, расширения производства, но существовали наёмный класс, деньги, и государство являлось одним единственным работодателем и распорядителем общественной собственности. Государство не было собственником средств производства, но управляло ими от имени народа. Благодаря этому менеджмент находился в руках государства, был государственным. В этой ситуации разрешение государственным предприятиям планировать прибыль и добиваться её могло бы стать тем рычагом, который бы сдвинул социалистическое производство с мёртвой точки «застоя». Однако почему-то создание планирования снизу связали с разгосударствлением предприятий, созданием свободного, неконтролируемого государством рынка, товарообмена. Результатом стала бесконечная борьба государства с коррупцией и бегством капитала из страны, подрывающим национальную экономику. Концентрация капитала и производительных сил уменьшились. Государство измельчало.
         Резюмируя, следует сказать вот о чём. Существовали следующие предпосылки возникновения общества:
1. ископаемые предки человека были стадными животными;
2. они имели особое строение опорно-двигательного аппарата и гортани;
3. они имели способность символически, следовательно, амбивалентно мыслить;
4. существовала нужда в жизни – самосохранении, продолжении рода и общении.
- Нужда в продолжении рода побудила к запрету на кровосмешение – половой культуре и превращению стада в первобытное родоплеменное общество, появилось половое право, закреплённое обычаем;
- Нужда в самосохранении побудила к изобретению орудий охоты, рыбной ловли, возделывания земли – материальной культуры.
- Нужда в общении побудила к созданию устной и письменной речи – духовной культуры.
         Общество, возникнув, начало развиваться. Нужда толкала его к этому. Нужда в средствах существования побудила к их производству, труду. Разделение труда побудило к продуктообмену. Существование продуктообмена побудило к изобретению денег. Деньги способствовали превращению бестоварного производства в товарное производство. Когда предметом купли-продажи стала рабочая сила, в обществе появились отчуждение и государство. Дальнейшее развитие общества во многом стало связываться с развитием государства и права. При этом у отчуждённого класса существовала нужда в разрушении общества, основанного на отчуждении человека от природы посредством отчуждения его от средств производства. Она декларировалась как нужда в свободе. Эта нужда толкала на бунты, восстания и создание концепций свободного общества, анархического коммунизма. Однако совместное проживание людей требовало правил общежития и отчуждения личной воли в угоду общественной – политического отчуждения и появления института власти, контролировавшего соблюдение установленного порядка в социальном взаимодействии. Так открылось основное противоречие между свободой, независимостью  и необходимостью, зависимостью, взятое за источник развития. Нужда в свободе стала не только источником борьбы за свободу. Она толкнула на поиск социальной парадигмы, общества свободных, ни в чём не нуждающихся людей.
         Человек зависим от природы, он постоянно нуждается в воздухе, воде, пище, одежде, крове и т.д. Быть может, когда он не только научиться синтезировать всё, что нужно из фундаментальных частиц, но и управлять Вселенной, тогда он сможет быть свободным как бог. Но это уже из области фантастики. Вечная нужда в свободе и невозможность её достижения образуют бесконечное стремление к ней. Это напоминает стремление энергии рассеяться и невозможность этого, что зафиксировано в термодинамических законах. Также и закон сохранения вещества противоречит закону расходования вещества. Движение материи бесконечно, так как есть на это причина.
         Не нужно думать, что природа рациональна, а затем думать, что она иррациональна. Не нужно точно также думать об обществе. Природа и общество рациональны и иррациональны одновременно. Человек открывает их амбивалентность, потому что амбивалентно мыслит. Иначе он не может. Это его данность. Именно поэтому он приходит к мысли, что есть порядок и хаос, необходимость и случайность, закономерность и отклонения, логика и ошибки.
         Мир, общество и человек должны воспроизводиться, чтобы сохраниться во времени, существовать, так как нуждаются в существовании. Но если физический и биологический мир воспроизводится стихийно, то социальный мир пытается преодолеть стихийность общественного воспроизводства. Люди испытывают нужду не просто знать будущее, но влиять на него, чтобы быть уверенным в завтрашнем дне. Нужда в ликвидации феодального строя понудила их спроектировать буржуазное общество. Так что утверждать, буржуазное общество возникло стихийно, необдуманно не стоит.
         Код буржуазного общества можно обнаружить в конституции. Конституция – это своеобразный социальный генотип. Сравнивая конституции буржуазного общества и социалистического общества, можно уловить их разницу. При реализации социального генотипа выявляется социальный фенотип общества. Люди, жившие до перестройки в СССР и живущие по ныне в современной России на самом низу общества ощущают на себе фенотипическую разницу общественных строев, то, какой была жизнь у них и какой стала.
         История России дважды показывала, что люди могут по своей воле изменить социальный генотип, вызвать его мутацию. Поскольку социальный генотип охраняется государством, изменить его можно, захватив государственную машину. Это не просто. Тем не менее, к этому всегда стремятся определённые партии. Ведь государственная машина представляет интерес как аппарат социальной механики. После захвата её можно приспособить для защиты корпоративных, или классовых интересов, потребностей, нужд. Нужда двигает людьми, соединяет их и разъединяет, сталкивает в борьбе.

Источники.
1. Соляной бунт. [Электронный ресурс].-URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/ (Дата обращения 12.12.2013)

2.3. Структура социальной науки

         Сложилось так, что в настоящее время социальной науки нет, а социология, затем и социальная философия не смогли её подменить. Вместо понятия социальная наука появилось понятие социальные науки как ряд частных наук, не входящих в одну родовую науку. Классификация социальных наук не была завершена появлением родового понятия «социальная наука». А между тем социальная реальность или социальная действительность как некий социальный объект научного изучения была поделена между частными социальными науками в виде их предметов. В то же время частные предметы частных социальных наук не составили общего, социального предмета одной единой, социальной науки. Единый предмет социальных наук не был выделен, или отождествлён с социальной реальностью – социальным объектом. Не было заявлено и то, чем социальная реальность, действительность отличается от объективной реальности, действительности и в чём их сходство.
         А сходство объективной реальности, природы с социальной реальностью, как общественной – политической, экономической, культурной и т.д. - деятельностью должно быть, так как в противном случае в научном мышлении образуется разрыв, ведущий к отрыву и естественных наук и от социальных наук, и натурфилософии - от социальной философии, и сциентизма – от гуманизма. Реального же отрыва природы от человечества нет. Нет разрыва между реальной действительностью и деятельностью как классами движения, развития вообще.
         Чтобы выйти из затруднительного положения, можно предложить то, что социальная реальность имеет аспекты: экономический, политический, культурный, антропологический и др. Для преодоления отрыва объективной реальности – природы от социальной реальности – человеческой деятельности можно в предмете труда видеть природу. Кроме того и в орудиях труда и в рабочей, физической силе вполне можно видеть две основы, одной из которых является природа, действительность, а в другой – труд, деятельность. При этом деятельность отличается от объективной действительности осознанностью. Сознание, мысль направляет деятельность, ставит цели и задачи. Текущая действительность стихийна. В ней человек для ориентации ищёт закономерности. Ориентация в пространстве и времени, окружающей действительности, а также в своей личности нужна каждому человеку для сознания, Не-Я  концепции и самосознания, Я концепции.
         Каждый человек нуждается в правильной ориентации в себе и окружающем для адекватного реагирования, приспособления и выживания. Для этого человек должен приобрести представление об окружающем и о себе – некую референтную систему, наполненную смыслами, значениями. Без неё невозможно не только узнавание предметов, явлений при повторной встрече с ними, но и осмысление, что необходимо для формирования необходимого поведения в целях самосохранения.
         Поскольку у человек приспособление стало активным, и он начал приспосабливать под удовлетворение своих нужд предметы природы, то возникла необходимость в проектировании, следовательно, в предвидении -  видении того, что хочет создать человек. Это не прогнозирование явлений природы, например, погоды и не ясновидение. Это умозрительное моделирование. Умозрительно моделировать можно не только новые вещи, чтобы их затем синтезировать. Моделировать можно социальный мир и даже человека будущего. Религиозное и философское моделирование, в отличие от социального моделирования, ограничивается сферой представления, мировоззрения. Социальное моделирование включает в себя эксперимент – пробу. В социальном эксперименте умозрительная, теоретическая часть связана с экспериментом, практической частью также, как у человека идеаторная функция связана с моторной функцией.
         В общем, речь идёт о социальном проектировании и проектах, которые часто называют политическими теориями. Согласно А.Дугину, политических теорий или проектов три. Это марксистская, национал-социалистическая и либеральная теории. Если общественно-экономические формации возникли не стихийно, их также вполне можно отнести к социальным проектам. Тогда проектов будет пять: первобытнообщинный (родоплеменной), рабовладельческий, феодальный, капиталистический и социалистический (коммунистический).  При цивилизационном подходе к социальному проектированию проектов окажется ещё больше.
         Думается, реальные цивилизации, формации были задуманы не одним отдельным человеком. Здесь авторство коллективное. Но до появления «политических теорий» своих имён авторы реализованных социальных проектов не оставляли истории. Видимо, до ХХ века развитие общества происходило как бы само собой без видимого участия человека. Просто техническое перевооружение хозяйств приводило к появлению новых классов и самопроизвольной смене одного способа производства – экономического кода - на другой.
         Всё изменилось в 1917 году, когда в России реализация либерального проекта во время февральской революции столкнулась с реализацией марксистского проекта во время пролетарской революции. Тогда на события февральской революции наложились события октябрьской революции, что усложнило понимание исторического процесса. Социальные проекты приняли классовый характер. Оказалось, что рабочий класс способен на социальное проектирование. На это указывает появление в России рабочих Советов.
         В силу сложившихся условий в России в ХХ веке полностью реализовался марксистко-ленинский проект. Роль В.Ленина в обновлении и реализации марксистского проекта не стоит забывать. Именно он увидел в Советах коммунистическую организацию. В результате большевики в 1017 году приняли участие в работе Советов, обогатили пролетарский проект марксистской теорией.
         Теперь следует отметить, что марксистский проект называют то политической теорией, то марксистской социологией, то марксистско-ленинской философией, имеющей три источника, три составные части: английскую политическую экономию, немецкую классическую философию и французский утопический социализм. И это наводит на мысль, что раньше социальные науки мыслились в единстве как нечто одно единое многое – континуитивная монада, ряд перечисления социальных наук, имеющих две стороны, общую и особенную. Множество, континуум особенностей раскрывал универсальную сторону монады. Общее в науках раскрывало единую её сторону. Единство отождествляло, объединяло социальные науки, а особенности их обособляли. Ну и, конечно, игнорирование тождества социальных наук вело к их отгораживанию. В подобном случае всестороннего системного анализа социальной действительности не получалось.
         В общем, кризис социальных наук указывает на их разобщение, которое следует преодолеть и на то, что социальные науки недостаточно связаны с естественными науками. Так, например, есть нейрохимия, дисциплина, изучающая химизм нервного процесса, лежащего в основе нервной деятельности, в том числе, высшей нервной деятельности. Нервный процесс определяет темперамент, влияющий на тип личности человека, его психики. Известно, что у гипертимной личности мышление ускорено, но поверхностно. В свою очередь, излишняя инерция приводит мышление к тому или иному типу застревания. Мышление эпилептоидов начинает характеризоваться вязкостью, у ананкастов появляется синдром навязчивых мыслей.   
         Особенности личности сказываются на течении реактивного психического состояния, на поведении человека во время воздействия на него неблагоприятных социальных условий, например, во время социального – экономического, политического, культурного -  кризиса. Поведение людей это предмет наблюдения и в политологии, и в экономике, и в социологии и т.д. Поведение нужно объяснять. И тут одного опроса явно недостаточно. Объяснение, допустим,  экономического поведения людей, уводит объясняющего в другие науки, в частности, в психологию, биологию.
         Чем глубже пытается проникнуть объясняющий в суть анализируемого социально-экономического явления, тем шире он использует систему научного знания.  И это указывает на связанность наук, научных дисциплин и на существование междисциплинарного подхода, используемого всеми учёными в силу необходимости, хотя каждая наука стремится обзавестись собственным, особенным подходом. Ну и, конечно, полностью особенным частный метод быть не может.
         Поэтому основоположники «чистой» социологии, предлагая свои концепции, как ни старались, не могли избавиться от междисциплинарности. Одних заносило в идеализм и психологизм, других – в эволюционизм, биологизм и т.д. Тем не менее, общенаучный подход, методы, которые используют все науки, не просто выделяют в научной методологии вообще, но, бывает, пытаются оторвать от специальных методов отдельных наук.
         В заключение хочется сказать, что каждый дееспособный человек участвует в экономической, политической, культурной жизни общества и его личная жизнь имеет те же стороны. Ну, и социальная жизнь одновременно, а не последовательно является  и экономической, и политической, и культурной жизнью. Она плюралистична, многофакторна, многообразна – пестра, континуитивна  и в то же время едина, одна.  Она есть одно единое многое.      
         Социальная жизнь это сама социальная деятельность, социальная действительность. Каждый человек посредством своей деятельности включён в общую социальную деятельность или социальную действительность, реальность. Он – её частичка. В то же время человек включён и в биосферу, сферу биологической жизни. Нужда в воде, воздухе, минеральных солях и потребление их указывает на включённость человека в физиосферу. Человек соединяет в себе физическое, биологическое и социальное начала, принципы. Объясняя, что такое человек, откуда он взялся приходиться обращаться к естественным и социальным наукам, формируя между ними мост.
         В общем, пришло время рушить стены, возведённые между науками для их связи, чтобы экономический анализ общества перетекал в политологический анализ, демографический анализ, этнографический анализ, антропологический анализ, психологический анализ и т.д. Нужно знать, как связаны экономическая теория, теория народонаселения, теория социального управления и так далее. Это позволит объяснить, как влияет на воспроизводство населения производство материальных благ, как влияет на психику людей и их поведение способ материального производства, а также экономический, политический, культурный кризисы и т.д. Дело в том, что тупики социального развития – марксистский и национал-социалистический (нацистский) остались в прошлом. Современный либерализм нескончаемыми волнами экономического кризиса подводит к умозаключению об очередном тупике общественного развития и необходимости поиска выхода из него. 

2.4. Социологический критицизм

         Множественность социальных наук указывает на некоторую неоднородность социального знания, позволяющую выделять в нём структуру. Она же понуждает к классификации выделенных структур, а также и самих социальных наук.
         Считается, что и социологическое знание тоже неоднородно и имеет структуру. Распространено уровневое структурирование социологии. В её структуре выделяют: 
1. верхний уровень, на котором расположены общесоциологические теории.
2. средний уровень, на котором расположены отраслевые (социология культуры, социология политики, социология права, экономическая социология и др.) и специальные социологические теории (личности, молодёжи, семьи и т. д.).
3. нижний уровень - уровень конкретных социологических исследований.
Проще говоря, в структуре социологии различают:
1. Общую социологическую теорию
2. Теории среднего уровня – специальные (частные, отраслевые) социологические теории
3. Эмпирические исследования – уровень конкретных социологических исследований.
Термин «общая социологическая теория» наводит на мысль, что социологий много. Она усиливается словосочетанием «отраслевые социологические теории» или «теории среднего уровня». Получается, что каждая отраслевая социология имеет свою отраслевую теорию. При этом ни один автор какой-либо социологической теории не объявляет свою теорию общей. Также авторы теорий, собравшись все вместе не  приходят к единому мнению, что та или иная теория того или иного автора принимается за общую теорию. Думается, частные теории должны как бы вытекать из общей теории. На деле же авторы учебников по социологии скрытно претендуют на общетеоретическое авторство. А их учебники, как известно, представляют собой собрание выжимок из множества так называемых теорий среднего уровня.
         Чтобы разобраться в структуре социологии, которая может даваться в учебниках, начнём снизу, с эмпирических исследований. В толковом словаре русского языка Ожегова С.  эмпирия это:
1. Человеческий опыт вообще, восприятие посредством органов чувств.
2. Наблюдение в естественных условиях, в противоположность эксперименту.
То есть эмпирические исследования – те, что основаны на наблюдении.
         В философском энциклопедическом словаре  Л. Ф. Ильичёва 1983 года издания эмпиризм (от ;;;;;;;; — опыт) — направление в теории познания, признающее чувственный опыт источником знания и считающее, что содержание знания может быть представлено либо как описание этого опыта, либо сведено к нему.
То есть эмпирические исследования – те, что основаны на непосредственном наблюдении, без приборов  наблюдения и измерения. К ним не относятся социальные эксперименты, в том числе, реформы.
         Считается, что эмпирия и теория — два основных, связанных между собой вида, типа, класса знания или способа (метода) научного познания. Они отличаются. Эмпирия фиксирует доступные наблюдению явления, события (все, что можно ощутить - увидеть, услышать и т.д.). Теория систематизирует накопленный материал на основе  закономерностей.
         Теории среднего уровня – понятие, придуманное Робертом Мертоном в 1947 г. для обозначения научных построений, призванных выступить в качестве посредника между общесоциологической теорией и эмпирическими исследованиями. Это отраслевые теории. Считается, что они раскрывают два основных типа социальных связей: 1) связи между обществом и его областью, отраслью 2) внутренние связи, присущие данной области, отрасли. Межобластные, межотраслевые связи почему-то не упоминаются. Эти теории используются как методологическая основа конкретных социологических исследований в отраслях.
         Из этого следует, что общая методология общесоциологической теории верхнего уровня подразделяется на частные методологии отраслей социологии. В чём отличаются частные методологии друг от друга, трудно понять. Видимо, нужно просто принять то, что эмпирические исследования имеют отраслевые отличия. Просто отрасли отличаются, и на этом основании один и тот же социологический метод подразделяется, имеет разные имена.      
         Структурирование социологического знания дополняется классифицированием (типологизированием). По одной классификации выделяют фундаментальную и прикладную социологии. По другой классификации - теоретическую и эмпирическую социологии. Есть ещё одна классификация, с такими классами как макросоциология и микросоциология.
         Если фундаментальная социология познаёт общественные законы, то прикладная социология использует знание законов для решения конкретных проблем. Теоретическая социология ориентирована на получения теоретического знания, а эмпирическая социология ориентирована на сбор, обработку и анализ первичной социологической информации. При этом распространёно мнение, что эмпирическое исследование может быть как фундаментальным, так и прикладным. Если его целью является построение теории, то оно относится к фундаментальной социологии, если его цель выработка практических рекомендаций – к прикладной социологии. В то же время утверждается, что в структуре социологии эмпирическое исследование – уровень конкретных социологических исследований и только. Это есть противоречие, требующее устранения.
         Социологию также подразделяют на макросоциологию и микросоциологию в зависимости от того, на каком уровне изучается общество  - макроуровне или микроуровне. Средний, промежуточный уровень не предполагается. Считается, что макросоциология изучает структуру общества, к которой относятся социальные институты. Микросоциология изучает малые группы и отношения, возникающие между группами и отдельными людьми в этих группах. В то же время теории среднего уровня условно делят на три группы. К первой группе относят  теории социальных институтов.  Ко второй группе - теории социальных отношений, в частности, малых групп.  К третьей группе - теории специализированных социальных процессов (отклоняющегося поведения, социальной мобильности, урбанизации и т.п.). Получается, что теории среднего уровня находятся на макроуровне, где должна располагаться общесоциологическая теория.
Кроме структуризации и классификации социологии существует представление о ней как о совокупности различных направлений. Часто «научное направление» служит синонимом «научной школы». Есть мнение, что направление социологии – это совокупность социологов, разделяющих общие взгляды на проблемную область. Направлений социологии много. Всех их вряд ли есть смысл перечислять. Обращают внимание на себя следующие направления:
1. Естественнонаучное или натуралистическое направление.
2. Психологическое направление
3. Географическое направление
4. Математическое направление
Натуралистическое направление распадается на несколько течений или ориентаций. Это:
• Социальный механицизм;
• Социальный органицизм Г. Спенсера, А. Шеффле, Р. Вормса;
• Социальный дарвинизм Л. Гумпловича, Лапужа, Аммона;
• Социальный эволюционизм Г. Спенсера,.
Психологическое направление также содержит в себе несколько ориентаций. Это:
• Психология народов Вильгельма Вунда;
• Групповая психология Гюстава Лебона и Габриеля Тарда;
• Интеракционизм Джорджа Герберта Мида;
• Психоаналитическая ориентация Зигмунда Фрейда.
         Считается, что направления в социологии возникают, когда те или иные социологи используют в своих концепциях то ли методы, то ли понятийный аппарат, то ли идеи и достижения других наук. Заимствование ведёт к редукционизму, который считается недопустимым, и с ним ведётся борьба. В то же время социология граничит со многими науками. Эти границы часто размыты. Результат – появление пограничных или смежных дисциплин. Примерами могут служить экономическая социология, политическая социология, медицинская социология, социология культуры, социология управления и др. Экономическую социологию можно рассматривать как экономическое направление в социологии. Политическую социологию можно рассматривать как политическое направление в социологии и т.д. Сколько наук граничит с социологией, столько может быть и смежных дисциплин и соответствующих направлений в социологии. И это – рациональный подход, раскрывающий существование междисциплинарного подхода в социологии.
         Появление разных направлений в социологии, по мнению П.Сорокина, объясняется тем, что «единомыслие в родовом субстрате всякого социального явления нисколько еще не предрешает разномыслия в дальнейшем понимании взаимодействия». [1,с.33] «Раз взаимодействие хотят сделать специальным объектом социальной науки  (не социологии),- пишет он,- то необходимо указать такие специфические признаки этого общемирового и, в этом смысле, родового процесса, которые отделяли бы этот вид (тип, класс) взаимодействия от остальных его видов (типов, классов)».
         Сам Сорокин различает неорганическую, органическую и психическую формы взаимодействия. Поэтому одно дело, если «социальным взаимодействием будет лишь такое, где взаимодействующими центрами (единицами) будут биологические особи». Например, Геккель, Ле Дантек, Перти и другие, находят сознание и психическое не только у высших животных, но и у растений, и у всякой клетки. [1,с.37] 
         Другое дело, когда «социальное взаимодействия определяется как взаимодействие психическое». «Что социальное взаимодействие есть взаимодействие психическое — это одинаково разделяется и Эспинасом, и Гиддингсом, и Уордом, и Тардом, и Де-Роберти, и Петражицким, и Теннисом, и т. д. Но одни из них видят социальное взаимодействие во всяком психическом взаимодействии, тогда как другие — только в психическом взаимодействии, обладающем некоторыми специфическими признаками.» [1,с.34]
         Третий вариант возникает, когда под объектом социологии «понимают взаимодействие людей, но не всякое, а только такое, где дано внешнее принуждение». [1,c.34-35] Яркими представителями этого направления социологии являются Дюркгейм и Штаммлер. К этому направлению П.Сорокин относит и тех, кто «подобно Спенсеру, под обществом понимают взаимодействие людей, обнаруживающее постоянство отношений и тех, кто подобно Макаревичу, Гумпловичу, Летурно и Теннису, под социальным явлением понимают взаимодействие людей, обнаруживающее стремление либо к "общей цели", либо где дан «общий интерес» [1,с.35] 
         Сам Сорокин склоняется к мысли, что «гораздо более приемлемыми являются те социолоогические теории, которые определяют социальное взаимодействие как взаимодействие психическое». [1,с.36] «Общество как предмет изучения социологии,- пишет он,- дано только там, где дано несколько единиц (индивидов), одаренных психикой и связанных между собой процессами психического взаимодействия. [1,с.28] Каждое психическое взаимодействие имеет две стороны: одну внутреннюю - чисто психическую; другую - внешнюю - символическую; первая для нас непосредственно не дана, а дана всегда лишь в виде символов». Каждый из бесчисленных психических процессов, возникающих между двумя или большим числом членов общения, при своем переходе от одного субъекта к другим необходимо должен пройти через этап "овеществления" или символизирования. [1,с.50] Ну и поскольку видна или наблюдаема только внешняя или символическая сторона психического взаимодействия - интеракции, то объективно психическое взаимодействие выглядит как символическое взаимодействие – взаимодействие посредством символов, знаков. Это даёт повод считать, что внутренняя сторона психического взаимодействия представлена символическим мышлением, относимым к самой древней из форм мышления человека. Современный человек им мало пользуется. Кроме того психиатры объявили символическое мышление патологическим.
         В то же время, заявляя, что «всякое взаимодействие, между кем бы оно ни происходило, раз оно обладает психическим характером - будет социальным явлением», [1,с.39]  П.Сорокин отождествляет социальное и психическое. По сути дела он, объявляя психическое взаимодействие двухсторонним, не просто соединяет психическую и моторную функции человека. Он моторику включает в психику. Моторика же подчинена психике, воле не напрямую, а опосредованно, через двигательные нейроны, рефлексы. Психические и моторные, двигательные процессы соединены нервными процессами.         
         В общем, нужно сказать, что подразделение социального взаимодействия на подвиды связано с разновидностями человеческой деятельности: экономической, политической, культурной и др. Относя коммуникацию к деятельности, мы должны сделать акцент на том, что рабочим (моторным) органом в данном случае является не рука, а гортань.
          Самое главное, во всех социальных науках фигурирует человек, разорвать которого на экономическую, политологическую, социологическую, культурологическую и др. части невозможно. Объясняя, что такое человек, учёный не может ограничиваться какой-то одной наукой. Углубляясь в содержание понятия «человек», он углубляется и выходит за рамки антропологии в биохимию, органическую химию, неорганическую химию, физику. Все перечисленные науки и не только их приходится изучать студентам медикам, будущим врачам, тем, кто имеет дело с людьми. Запретить им понимать человека глубоко и широко значит ограничить возможности врача. Широкое понимание человека выводит представление за рамки антропологии в социальные науки, и даже в философию. Человек производит знание и связывает воедино все его области. Поэтому надо признать целесообразность применения междисциплинарного подхода и к изучению общества.
         Современная социология представлена в основном теориями среднего уровня. Эмпирическая часть её сводится к изучению общественного мнения и анализу тех или иных статданных. Экспериментальной социологии как бы и вовсе нет. Не выделено и историческое направление социологии, не смотря на концепции возникновения общества А.Тойнби и Л.Гумилёва. Нет футурологической социологии, хотя в концепциях Ш.Фурье и К.Маркса просматривается футурологическое или прогностическое её направление, связанное с предсказанием будущего у общества.
          Так нарисовались составные части другой социологии, о которой пойдёт речь. Эти части есть и в учении об обществе Ш.Фурье, и в учении К.Маркса. Они должны быть в каждой социологической концепции, поскольку наука не может ограничиваться только наблюдением и описание. В каждой концепции наблюдение связано с объяснением, а из объяснения должно вытекать предсказание. Сравнивая концепции между собой, мы сравниваем составные части: историческую, настоящую и будущую. Так формируется  историческая социология, настоящая или критическая социология и футуристическая социология. Настоящая социология исследует актуальные проблемные ситуации в обществе, превращает их в научные проблемы, находит в их основе противоречия и предлагает меры по устранению противоречий, проект. Так она проектирует будущее.
          В конце ещё раз хочется повторить ту мысль, что та социология, которая преподаётся в настоящее время, двузначна, двусмысленна. Она одновременно есть и в узком смысле и в широком смысле. Не смотря на изучение культурных ценностей, преобразованием природы, объективной реальности в социальную реальность социология не занимается. То есть такой социальный орган человека как рука выпадает из поля зрения этой социологии, хотя признаётся не только языкотворность, но и рукотворность происхождения социальной реальности. Зауженность социологии проявляется в том, что социология управления скатывается к социологии менеджмента, управленческой коммуникации в пределах одного предприятия.
         Доказательством того,  что социология должна быть широкой наукой является деятельность главы российского государства и лидера российского общества на поприще социального управления.  Занимаясь практическим управлением общества, он уделяет внимание всем его сферам и областям. При этом он не ограничивается выявлением общественного мнения, сферой коммуникативного взаимодействия людей. Также, управляя обществом, он не ограничивается государственным аппаратом. Больше же всего внимания он уделяет материальному производству. Ведь жизнь людей в первую очередь зависит от потребления продуктов первой необходимости, которые нужно производить.
         В заключение можно сказать, что «социология» не должна быть двузначной, родовым понятием и одновременно входить в него в качестве одного из его классов. Если социология понимается как самостоятельная социальная наука среди других самостоятельных социальных наук, категория «социальное» не должна объявляться сугубо социологической. Базовой категорией социологии тогда по логике должна быть категория «социологическое», в результате «взаимодействие» может рассматриваться только как «социологическое взаимодействие». Тогда «социологическое взаимодействие» станет подвидом (подтипом, подклассом) вида (типа, класса) «социальное взаимодействие». Социальное взаимодействие, в свою очередь, наряду с органическим и неорганическим взаимодействием, войдёт в родовое понятие «взаимодействие».

Библиография
1. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество /Общ. ред., сост. и предисл. А. Ю. Союмонов: Пер. с англ. С. А. Сидоренко. - М.• Политиздат, 1992.

2.4.1. Идеализм социологии (позитивной философии) Огюста Конта

         Пришёл новый, ХХI век, и перестройка в России осталась в прошлом. Но вот в каком времени мы оказались, в новом, или старом? Повсюду отмечается рост религиозного сознания, указывающий на возвращение в теологическую стадию «интеллектуальной эволюции человечества». «Закон трёх стадий» французского философа, основоположника социологии и позитивной философии – позитивизма Огюста Конта (1798—1857)  перестал работать.
         Мы знаем, что О.Конт жил в эпоху великих перемен. В 1789—1794 годах во Франции произошла Великая французская революция, сменился общественный строй. В прошлое уходили отжившие своё время классы. Время перемен требовало объяснений. Социальный запрос не остался без ответа. Плеяды самых высоких умов Европы сконцентрировали свои силы для создания общей социальной теории, способной не только объяснять прошлые и настоящие социальные явления, но и забегать в будущее. Одним из них был Огюст Конт.
         Конт так описывает то состояние французского общества, которое предшествовало революционной ситуации. «Великий окончательный кризис начался неизбежно, когда общий упадок – сначала случайный, а затем систематический,- упадок, которому, сверх того, различно способствовали все классы нового общества, достиг, наконец, такой степени, когда стала ясной невозможность сохранить старый порядок и резко выступила настоятельная потребность в новом. Но это решительное обновление хотя и становилось всё более и более настоятельным, должно было оставаться до сих пор в существе своём невозможным, в виду отсутствия философии, действительно способной доставить ему необходимое идейное основание».[c.69] Последнее обстоятельство обуславливало появление «великого современного кризиса в области мысли».[c.81] Для Конта было ясно, что нужно новое, положительное мышление, «способное осуществить великое сочетание духа порядка с духом прогресса». «Метафизическое мышление» и «теологическое мышление» устарели и оказались бессильными решить эту проблему.
         Требовался «единственный действительно возможный интеллектуальный выход из бесконечного социального кризиса».[c.68] Ведь, по мнению Конта, «полная реорганизация, единственно способная прекратить великий современный кризис, в области мысли – где она должна прежде всего свершиться – действительно состоит в построении социологической теории, которая могла бы надлежащим образом объяснить человеческое прошлое». [c.81] 
         «Окончательная реорганизация должна, прежде всего, свершиться в идеях, чтобы распространиться затем на нравы и лишь после этого на учреждения». [c. 74] При этом Контом не учитывалось то, что практика формирования нового, буржуазного строя в то время осуществлялась без теории, стихийно. А данный факт указывал на то, что развитие социального бытия опередило развитие общественного сознания. На тот момент социальное бытие было первичным, общественное сознание вторичным.
         И это объясняет то, что Конт был идеалистом. Если, например, у материалиста К.Маркса (1818–1883),  развитие материального способа производства лежит в основе социальной эволюции, то у Конта – развитие духа, мышления. У Конта идея первична, создание социального проекта (парадигмы) должно предшествовать его реализации. Реорганизации общества предшествует революция в умах. Обновлению необходимо «идейное основание». Новому обществу нужно новое мышление.
         На деле же, как показывает история индустриализации, техническая революция предшествует социальной революции, а та – революции теоретического социального мышления. Без технической революции не было бы индустриальной революции, следовательно, социальной революции, которая была связана с появлением нового, научного мышления. Можно даже сказать, любая системная революция, в том числе, неолитическая революция состоит из трёх этапов: технического, социального и духовного. Во время неолитической революции мифологическое мышление сменяется теологическим мышлением. На месте общины появляется государство, рабовладельческое, вначале.
         В общем, решая проблему нового мышления, Огюст Конт стал создателем нового направления в философии - позитивизма. Основные идеи философии позитивизма изложены им в сочинениях: «Курс положительной философии» и «Дух позитивной философии». Конт считал, что философия должна преобразоваться – стать позитивной. Нужно новое – «истинно положительное мышление». Оно «заключается преимущественно в способности видеть, чтобы предвидеть». [c.24] То есть нужно опережающее мышление, или, с материалистической точки зрения, опережающее отражение.
          «Положительное» Конт характеризует как «реальное, полезное, достоверное, точное, противоположное отрицательному». [c.55-56] «Отрицательным учениям» [c.70] он противопоставил «положительное» учение как отрицание отрицательных учений. И в этом ощущается влияние на Конта философии Г.Гегеля (1770 — 1831). Но, в отличие от Гегеля, Конт призывает «заменять всюду абсолютное относительным». [c.58] Это «единственная существенная черта нового философского мышления»,- пишет он. [c.58] Кроме того, «для новой философии порядок составляет всегда основное условие прогресса и обратно прогресс является необходимой целью порядка». Положительное мышление всегда приводит к установлению точной элементарной гармонии между идеями порядка и идеями прогресс».  [c.76] «Прогресс составляет, совершенно так же, как и порядок, одно из двух основных условий новейшей цивилизации». [c.70]
         Между порядком и прогрессом должна быть гармония. Поиски Контом этой гармонии увенчались выведением «Закона интеллектуальной эволюции человечества  или Закона трех стадий». Он писал: «Согласно моей основной доктрине, все наши умозрения, как индивидуальные, так и родовые, должны неизбежно пройти, последовательно, через три различные теоретические стадии, которые смогут быть здесь достаточно определены обыкновенными наименованиями - теологическая, метафизическая и научная. На последней стадии строй человеческого мышления является в полном смысле окончательным». [c.6] На последней стадии «мы постепенно приходим к открытию неизменной иерархии одинаково научной и логичной – шести основных наук: математики, астрономии, физики, химии, биологии и социологии; из них первая необходимо составляет отправной пункт последней (то есть социологии), являющейся единственной основной целью всякой положительной философии, рассматриваемой отныне как философия, которая образует систему, которая относится, в конечном итоге, всецело к человечеству, единственному вполне универсальному понятию». [c.136]
         У Конта человечество – это понятие, мысль. Данный факт является лишним подтверждением того, что он идеалист, или что не полностью освободился от влияния философии, идеализма. Кроме того социология начинает представляться конечной фазой не только последней, научной или позитивной стадии, но и всей интеллектуальной эволюции, концом интеллектуальной истории, венцом мышления. На этой стадии устанавливается научная парадигма гармонии порядка и прогресса, эволюция становится упорядоченной.
         Стадии «интеллектуальной эволюции» в концепции О. Конта раскрывают её прогресс. Но это прогресс эволюции духа, но не природы. Откуда взялось влияние эволюционистов на Конта? Ведь создатель эволюционной теории Ч. Дарвин (1809-1882) родился позднее Конта на 11 лет. Дело в том, что в 1809 году вышла работа  Жана Батиста Ламарка (1744-1829) «Философия зоологии», в которой он попытался создать стройную и целостную теорию эволюции живого мира, биосферы и раскрыл понятие «стремление к прогрессу». Ещё раньше в 1735 году в работе «Система природы» шведский натуралист К.Линней (1707-1778) предложил бинарную классификацию животных и растений. Эта классификация системно отображала прогрессивную эволюцию мира живых существ. Оставалось лишь идеи эволюции, прогресса и классификации перенести из биосферы на ноосферу. Что и попытался сделать не только О.Конт.  Г. Спенсер (1820-1903) социолог первой волны также был увлечён идеей эволюции.
         Предложенная О.Контом классификация  эволюции интеллекта человечества также бинарна. Первая стадия разбита на фазисы, последняя стадия – на науки. Классы эволюции расположены в прогрессивном порядке. Благодаря такому расположению прогресс, а с ним и эволюция упорядочены. Создан силлогизм: тезис – прогресс, антитеза – порядок, синтез – эволюция. Противоречие прогресса и порядка снято в большем общем термине эволюция, которая является в духе. Силлогизм наводит нас на мысль, что учение о интеллектуальной эволюции -  философское учение. Однако концепция последней науки в последней стадии интеллектуальной эволюции своей научностью как бы опровергает это. Заявить же, что философия на последней стадии своего развития превратилась в науку, Конт не осмелился. В результате стали говорить, что наука (научная  стадия) выделилась из философии (метафизики) или отделилась, отпала в силу своей противоположности.
         Обозначая метафизическую стадию эволюции как А, научную её стадию можно обозначить как Б. Строя систему знаний на формальной логике, законе тождества, мы не можем утверждать, что философия есть наука, А есть Б. Именно поэтому концепция О.Конта была разбита на две части, философскую и научную. В научной части особо выделили социологию, которая до этого не имела своего места среди других наук и поэтому её как бы не существовало. По замыслу Конта социология, как и все науки, была точной наукой.
         В структуре социологии Конт выделил социальную статику и социальную динамику. Это было созвучно с порядком и прогрессом. Социальная динамика выявляла закономерности социальных изменений, социального прогресса. Противоречие между понятиями статика и динамика как бы не замечалось, и поэтому проблемой не считалось. А между тем статика отрицала динамику. Считать, что покой – есть движение формальная логика, закон тождества не позволяли. Здесь нужна была другая, неформальная логика, которую к тому времени не открыли. Диалектическим методом Г.Гегеля О.Конт пользоваться не желал, так как искал свой, научный метод: видение (наблюдение), дававшее предвидение. В результате метод, разработанный Контом, оказался комбинированным. Он включал в себя формальную логику.
         Поскольку Конт противопоставил науку метафизике, он запретил использование спекуляции, которая скрытно основывалась на никем не открытой  кривой логике. Даже Г.Гегель, изобретя диалектический метод, не смог сказать, что он представлен двумя логиками, традиционной, формальной и кривой. Кривая логика была открыта в психиатрии. Но психиатры в силу своей профессиональной узости не смогли обнаружить её употребление в философии, которую Гегель обвинил в несоблюдении формальной логики и допущении противоречий. Допускались же противоречия благодаря неосознанному использованию кривой логики.
        В результате Конт ограничил возможности науки и социологии, в частности. Его система не могла прогрессировать. Закон тождества позволял отождествлять покой лишь с инерциальным движением, которое было повторением того, что было - хождением по кругу или топтанием на месте. Всё новое было старым. Без кривой логики не было места изменчивости и социальным изменениям. Мысль не развивалась в свою противоположность, не опредмечивалась, не превращалась в вещь. Дух не отчуждался в природу.
   
Источники
1. Дух позитивной философии.- СПб: Санкт-Петербургское философское общество, 2001

2.4.2. Идеализм и культурологизм понимающей социологии М. Вебера
         
         В поисковой системе «яндекс» размещена работа М.Вебера «О некоторых категориях понимающей социологии», взятая из «Западно-европейской социологии ХIX-начала ХХ веков», изданной в Москве в 1996г. В этой работе Вебер строит своё понимание общества,        отталкиваясь от эмпирического понятия «поведение» (людей). В то же время началом в его претендующей на теорию научной концепции является такая единица социологического анализа как «действие».   
         «Действие» в данном случае, служа началом, не является всеобщим понятием, поскольку автор концепции, видимо, не желает, чтобы её отнесли к философии. Ну, а понятие «поведение» нужно, поскольку поведение людей можно наблюдать как объективное явление. Если объективность предмета исследования позволяет претендовать на объективность, следовательно, научность исследования, то возможность его наблюдать как явление даёт возможность отнести объяснительную концепцию к эмпирическим дисциплинам или наукам. То есть М.Вебер, создавая свою социологическую концепцию, стремился выполнить требования, позволяющие считать её научной, эмпиричной и в то же время претендующей на теорию, хотя принято считать, что социология – эмпирическая наука.
         Думается, социологическая концепция М.Вебера могла бы считаться теорией благодаря обратной дедукции. Ведь она, обратная дедукция, позволяет мысли идти не от всеобщего понятия к элементарному понятию, а наоборот. В данном же случае автором концепции задумано движение мысли от понятия «действие» человека к более общему – человеческой действительности или социальной реальности, служащей объектом не только для социологии, но и для всех социальных наук.
         Надо сказать, обратная дедукция обеспечивает монистичность, следовательно, логичность концепции, если мысль, начавшись от одного элементарного понятия, приходит к одному всеобщему понятию, в данном случае, - от социального действия к социальной действительности. Но дело в том, что в концепции Вебера,  кроме всего прочего, понятие «действие» индуктивно связано с понятием «поведение», обозначающим соответствующее явление, которое можно не только наблюдать, описывать, объяснять то есть интерпретировать, но даже прогнозировать, предсказывать, что и требуется для теории. Концепция же М.Вебера в форме ожиданий предсказывает лишь поведение отдельных индивидов, в том числе, в плане аномий, но не изменение – поведение – всего общества, или целого класса. Ну, а поведение индивида в группе, общности, как известно, – предмет социальной психологии. Следовательно, началом для обратной дедукции в социологической науке должна быть, как минимум, общность.
         Исследуя замысел учёного, следует заметить, что М.Вебером исследуется не просто поведение людей, а имеющее понимание, интерпретацию, смысл поведение. Его он назывет «целерациональным». «Специфически важным для понимающей социологии,- пишет Вебер,- является поведение, которое, может быть, исходя из субъективно предполагаемого смысла, понятно объяснено». Подлинная же задача социологии, по мысли учёного, состоит в том, чтобы, интерпретируя, объяснить:
1. Посредством каких осмысленно соотнесенных действий (будь то с объектами внешнего или собственного внутреннего мира) люди, обладающие специфическими унаследованными качествами, пытались осуществить свое стремление, обусловленное, помимо других причин, и этими качествами; в какой степени и по какой причине им это удавалось или не удавалось?
2. Какие понятные нам последствия подобное (обусловленное наследственностью) стремление имело для осмысленно соотнесенного поведения других людей?[1]
         Как можно видеть, второй пункт изобличает прогнозированность, предсказуемость, ожидаемость действий, которая обеспечивается их понятностью, субъективной осмысленностью. Ожидаемостью действия связаны и по идее ожидаемость должна выполнять функцию всеобщей социальной связи. Но автор концепции не заостряет на этом своего внимания.
         «Действием (включая намеренное бездействие),- писал,- Вебер мы всегда называем понятное отношение к “объектам”. Оно специфически характеризуется тем, что “имело” (субъективный) смысл. Специфическим объектом мы считаем не любой вид “внутреннего состояния” или внешнего отношения, а действие». [1]
          Итак, Вебер действием называет понятное, имеющее субъективный смысл отношение к объектам. А поведение, которое исследует учёный, обозначается им как «осмысленно соотнесенное поведение». Из этого следует, что состоящее из действий поведение человека предварительно было мысленно отнесено другому человеку, который должен был понять, расшифровать смысл его как какого-то послания. Таким образом, процессу отнесения действия другому должен был предшествовать процесс порождения его значения, смысла, относимого к субъективному. Кроме того, другой человек (люди), которому адресовалось действие, должен был способен его понять, так сказать, прочитать. В тексте действия он должен был увидеть контекст. Расшифровка же текста действия требует предварительного знания шифра или кода действия. Код позволяет проникнуть в замысел, разгадать смысл послания, которым может быть то или иное нацеленное действие. Проще говоря, замысленное действие должно нести не только особенное, но и общее субъективное значение, и поэтому может рассматриваться как особенный, с одной стороны и общий, с другой стороны знак.
         В семиотике термин, обозначающий процесс интерпретации знака, или процесс порождения его значения, смысла – семиозис (греч. sema - знак). Семиозис ключевое понятие семиотики. Семиозис раскрывает смысловую сторону действительности, которую всяк интерпретирует по-своему, но, в общем, типично: мифологически, религиозно, философски и научно. Мифологическая, религиозная, философская и научная типы интерпретации действительности имеют свои методологические особенности и соответствующие понятийные аппараты. В результате текущая действительность понимается и моделируется по-разному. По-разному, хотя, в общем, методологически одинаково интерпретируется действительность и множеством наук, условно подразделяемых на эмпирические и теоретические науки.
         Семиотика появилась в начале 20 века. Основателем семиотики считается американский логик, философ и естествоиспытатель Ч.Пирс (1839–1914). В основе семиотики лежит понятие знака, а не действия (взаимодействия). В семиотике выделяют: синтактику, изучающую отношения знак-знак (правила построения знаков в рамках знаковой системы), семантику, изучающую отношения знак-обозначаемый предмет и прагматику, изучающую отношение знак-человек.
         Разделение семиотики на семантику, синтактику и прагматику ввел американский философ Ч.Моррис. С точки зрения семиотики, между миром людей и предметным миром, представленным в качестве мира знаков, расположен порождённый ими мир значений, смыслов. Семиозис указывает на то, что человек пытается прочитать или понять, осмыслить предметный мир, действительность: что обозначает то или иное его явление. В общем можно сказать, что семиотика изучает отношения, складываемые в одно общее отношение: предмет-значение(смысл)-человек или предметный мир-интерпретация-человек. Если вместо мира поставить синоним действительность, то схема отношений предстанет как действительность-интерпретация-человек. Получится, что без человека объективная реальность или действительность – это не ведающий осмысления действительный мир, «слепая» природа.
         По мысли Вебера «для понимающей науки человеческие действия в весьма существенной степени осмысленно соотносятся с не ведающим осмысления “внешним миром”, с явлениями и процессами природы» - действительностью. Значимость процессов, не обладающих «субъективной смысловой соотнесенностью», таких, например, как кривая рождаемости и смертности, а также чисто психические факторы, принимается понимающей социологией просто в качестве “условий” и “следствий”, на которые ориентируются осмысленные действия, подобно тому как в экономической науке используются климатические данные или данные из области физиологии растений». [1]
         Из данных высказываний Вебера можно решить, что «субъективная смысловая соотнесенность» связана с симеозисом – процессом порождения значения, смысла: с осмысливанием, мышлением. «Не ведающий осмысления внешний мир», природа, действительность не порождает смыслов. Обладающий «субъективной смысловой соотнесенностью» процесс (симеозис) связан только с человеком, порождён его деятельностью. Человек открывает смыслы в явлениях природы и порождает смыслы своей деятельности. И это есть деятельность как осмысленная действительность. Осмысленная действительность – это не объективная, а социальная реальность.
         Как можно видеть, благодаря такому подходу действительность или реальность как родовое понятие делится на классы: осмысленная и неосмысленная или социальная и объективная реальности. Если реальность, действительность – категории философии, то категории деятельность, социальная реальность могут относиться к социологии. То, что «деятельность», состоящая из множества осмысленно соотнесенных действий и их результатов может выводиться из «действительности», говорит о дедукции. Обратная дедукция укажет путь от  множества осмысленно соотнесенных действий и их результатов к действительности, реальности вообще.
         Если мы скажем, что обратная дедукция – метод социальной философии, то обязаны будем социологию М.Вебера относить к социальной философии, и таким образом к философии. Ну а предварительная осмысленность действий и их результатов указывает на то, что действие опредмечивает субъективную мысль, идею. Действие – акт отчуждения идеи. В свою очередь, субективность смысла, мысли, идеи подсказывает, что перед нами наукообразный субъективный идеализм. Люди вносят в действительность субъективный смысл путём  превращения её в систему имеющих значение знаков, облечённых в слова идей, а также путём предварительного осмысливания - понимания - своих действий по облачению идей в слова, письменную или устную речь. Прежде чем передать свою мысль другому человеку не телепатическим путём, человек должен её кодировать на информационном носителе. Зная код, человек, которому адресовалась мысль, идея способен её декодировать.
          К месту будет сказать, что семантику не следует путать с общей семантикой. Это разные дисциплины. О;бщая сема;нтика – это не теоретическая, а эмпирическая дисциплина, представляющая собой систематическую методологию по исследованию того, как люди взаимодействуют с миром, реагируют на мир, реагируют на собственные реакции и реакции других людей и, соответственно, каким образом они изменяют своё поведение. Общая семантика основана Альфредом Коржибски в 1920-е — 1930-е годы. [2]
         М.Вебер не пытается раскрыть смысловую сторону социальной действительности, но и не отрывает их друг от друга. Вместо отношения мир-интерпретация-человек (знак-значение-человек) Вебер исследует отношение: осмысленно соотнесенное действие одного человека - понимание - осмысленно соотнесенное ответное действие другого человека: осмысленное взаимодействие или социальное взаимодействие. Эта схема отношений чем-то напоминает схему человек-интерпретация-человек из общей семантики, так как в ней действия осмыслены до и после их совершения и что-то значат. В отличие от семиотики с её схемой отношения: мир-интерпретация-человек, социологией предлагается другая схема: социальный мир-интерпретация-человек. Социальный мир или социальная реальность, социальная действительность отличается от просто действительности осмысленностью и может называться деятельностью. Поэтому схема отношения: деятельность-интерпретация-человек вполне можно назвать социологической.   
         Понятие деятельности развивал К.Маркс в своей материалистической социологии или историческом материализме. Синонимом деятельности у него был труд. Понятие труда раскрывало отношение человека к природе в качестве производственных отношений, которых избегала чистая социология, сконцентрировавшая свои силы на изучении только общественных отношений, общественной надстройки, в свете социологии К.Маркса. Также и М. Вебер не раскрывал трудовой, следовательно, материалистический аспект действий, деятельности, но только смысловой, что довольно идеалистично.
         Деятельность Вебер рассматривал как совокупность общностно ориентированных по смыслу действий и только. Об «общностно ориентированных действиях,- пишет М.Вебер,- мы будем говорить в тех случаях, когда действия индивида субъективно осмысленно соотносятся с поведением других людей». «Общностно ориентированные действия” для нас всегда — либо нечто известное из истории, либо теоретически сконструированное в качестве “возможных” или “вероятных” действий отдельных индивидов в соответствии с действительным или с потенциально предполагаемым поведением других людей».
         Думается, предполагаемость, предсказуемость, ожидаемость действий очень важна для формирования общения и общностей. Предсказуемость указывает на устойчивую повторяемость одних и тех же общностно ориентированных действий, ту их типичность, за которой скрывается их закономерность. В результате общностно ориентированные, ожидаемые действия превращаются в закономерные социальные связи.
         Общность начинает представляться как социальная система, основными элементами которой являются индивид и такая социальная связь, как ожидаемое – мысленно предпосылаемое, предварительно осмысленное по общим правилам - действие. Связь называют социальной для того, чтобы она могла в качества класса войти в классификацию родового понятия «связь». Ведь есть физические,  химические и др. связи, раскрывающие взаимодействия тел на атомарном, молекулярном и т.д уровнях организации Вселенной.
         Но поскольку понятие «социальная связь» может использоваться всеми социальными науками, оно как класс должно дифференцироваться на такие подклассы, как экономическая связь, политическая связь, психологическая связь и, конечно же, – социологическая связь, чего не наблюдается. Это же касается и понятия «социальное взаимодействие», предполагающего выделение в нём понятия «социологическое взаимодействие», которого нет. Его нет, так как не выделена сугубо социологическая сторона человеческого взаимодействия. Ну а общности могут быть экономическими, культурными, национальными, религиозными и др.
         Поскольку общность – не общество, а ячейка его, то общностно ориентированные действия ведут к объединению людей в общности, а не в общества. Действия, ведущие к объединению людей в общества должны, следовательно, называться общественно ориентированными действиями. «Общественно ориентированными (“общественными” [в узком смысле]) действиями,- пишет Вебер,- мы будем называть общностно ориентированные действия в том случае (и в той мере), если они
1. осмысленно ориентированы на ожидания, которые основаны на определенных установлениях,
2. если эти установления “сформулированы” чисто целерационально в соответствии с ожидаемыми в качестве следствия действиями обобществленно ориентированных индивидов и,
3. если смысловая ориентация индивидов субъективно целерациональна».
Общественно ориентированные действия Вебер называет общественными действиями. В другом месте он называет действия, которые ведут к объединению в общества, не общественными действиями, а обобществлёнными действиями. Он пишет, «что объединенные в общества индивиды в среднем с достаточной долей вероятности рассчитывают на “соответствующее” (в среднем) “требованиям” установленного порядка поведение других, и сами в среднем также подчиняют свое поведение таким же их ожиданиям (“соответствующее установленному порядку общественное поведение”)». «Установленный по общему соглашению порядок должен содержать указание на то, что считается для участников взаимодействия обязательным, что запрещается и что дозволяется». «Действия, которые по своему субъективно усреднённо предполагаемому смыслу свидетельствуют о наличии “соглашения”, мы назовем, в отличие от “общественных действий”, ориентированных на это соглашение, действиями, объединяющими в общество».
         В целом Вебер перед нами рисует картину обобществления действия, имеющего «субъективно предполагаемый смысл», мысль, идею. В результате обобществления этого действия обобществляется его субъективно предполагаемый смысл, мысль идея. Обобществлённая идея вместе с содержащим её обобществлённым действием встают над идивидами, произведшими их. Они принимают значение объективных. Как известно, в деятельности, подчиняющей себе человека состоит суть такого социального явления как отчуждение человека. Из концепции же Вебера вытекает, что посредством обобществляющего действия индивид отчуждает идею, и она из субъективной превращается в объективную идею.
         Чтобы не отрывать действие от индивида, процессом обобществления Вебер охватывает и индивида, вводя в научный оборот понятие «обобществлённый индивид». Однако обобществление индивида он не рассматривает как отчуждение человека. Тем не менее, связывая обобществление человека с отчуждением, следует заметить, что отчуждение человека имеет экономический, политический, психологический аспекты. Так, например, в психологическом смысле становление человека общественным существом предполагает формирование в его психике группировки под название над-я. Цель же нашего исследования состояла в том, чтобы вскрыть идеалистический и культурологический аспекты понимающей социологии М.Вебера.
         Ну а в общем нужно сказать, что поскольку в наши дни социологию относят к эмпирической науке, можно считать, что социологическую теорию никому, в том числе и М.Веберу, создать так и не удалось.  Кроме того концепция Вебера отдаёт междисциплинарностью.               

Источники
1. Вебер М. О некоторых категорияхпрнимающей социологии // Западно-европейская социология ХIX-начала ХХ веков. - М., 1996. - С. 491-507
2. Общая семантика – Википедия.- http://ru.wikipedia.org/wiki/ Запрос 08.07.2013. 

2.4.3. Социальные факты Дюркгейма – материальны ли они?
      
       Наше время характеризуется тем, что идёт борьба за чистоту научных специальностей. Но, к сожалению, грань, отделяющая, например, социологию и социальную философию так тонка, что, порой невозможно точно определить, к какой из них отнести научное исследование. Не избежал междисциплинарной проблемы и французский социолог Э. Дюркгейм.
       Дюркгейм (Durkheim) Эмиль (15.4.1858— 15.11.1917) один из основателей такой социальной науки, как социология. Социологическая концепция Дюркгейма формировалась в полемике с индивидуально-психологическими и биологическими направлениями. Он считал, что предметом социологии являются социальные факты, которые обладают двумя отличительными признаками: объективностью (внешним существованием) и принудительностью по отношению к индивидам. В результате общество трактуется Дюркгеймом как реальность особого рода, не сводимая к совокупности индивидов. Поскольку Дюркгейм ввёл в научный оборот новое понятие «социальный факт», а также составил из социальных фактов область социологии, имеет смысл подробней ознакомиться с тем, что представляют собой «социальные факты?» Давайте проследим.
       Во-первых, согласно концепции Дюркгейма, социальными фактами обозначаются социальные - происходящие в обществе - явления, но не все явления, а лишь определённая их категория, разряд. «Это,-пишет он,-разряд фактов, отличающихся специфическими свойствами; его составляют образы мыслей, действий и чувствований, находящиеся  вне индивида и одаренные принудительной силой, вследствие которой он вынуждается к ним. Отсюда их нельзя смешать ни с органическими явлениями, так как они состоят из представлений и действий, ни с явлениями психическими, существующими лишь в индивидуальном сознании и благодаря ему».
       То есть эти факты, во-первых, не являются ни действиями, ни мыслями, ни чувствами, но их образами, во-вторых, эти образы существуют не в индивидуальном сознании, а вне его. Проще говоря, это явления не психические и не биологические. Они не относятся к человеческой психомоторике. «Они,- считает Дюркгейм,- составляют новый вид и им-то и должно быть присвоено название социальных.»  «Оно (слово социальный) им вполне подходит, так как ясно, что, не имея своим субстратом индивида, они не могут иметь другого субстрата, кроме общества, будь то политическое общество в его целом или какие-либо отдельные группы, в нём заключающиеся: религиозные группы, политические и литературные школы, профессиональные корпорации и т.д.». 
       Следует заметить, субстрат, субстанция – категория философская. Она обозначает общую основу явлений, вот только пока неясно, материальную, или духовную в данном случае.
       Продолжая развивать свою мысль, Дюркгем пишет следующее: «С другой стороны, оно (слово социальный) применимо только к ним, т.к. слово (знак) “социальный” имеет определенный смысл (значение) лишь тогда, когда обозначает исключительно явления, не входящие ни в одну из установленных и названных уже категорий (биологических и психологических) фактов. Они составляют, следовательно, собственную область социологии».
       Как можно видеть, социальными фактами Дюркгейм ограничивает область социологии и так устанавливает предмет и границы этой науки.
       Дальше Дюркгейм продолжает: «Наше определение будет, следовательно, полно, если мы скажем: социальным фактом является всякий образ действий, резко определенный или нет, но способный оказывать на индивида внешнее принуждение, или иначе: распространённый на всем протяжении данного общества, но имеющий в то же время свое собственное существование, независимое от его индивидуальных проявлений».
       У Дюркгейма социальный факт распространён на всём протяжении общества или социального пространства, имеет своё собственное существование и субстрат, субстанцию, которая не может быть ни психической, ни биологической и обладает принудительной силой.
       Таким образом, социальные факты – это «разряд фактов, отличающихся специфическими свойствами; его составляют образы мыслей, действий и чувствований, находящиеся  (существующие) вне индивида и одаренные принудительной силой». Иначе - «это типы поведения или мысли». Синонимом термина «типы» является термин «классы». Поэтому можно предположить, что это классы какого-то родового понятия, скорее всего понятия «социальный факт».
         Если же за родовое понятие взять «факт», то «социальный факт» станет одним из его классов среди биологических и психологических фактов. В этом случае «образы мыслей, чувствований и действий» или «типы поведения и мысли» окажутся подклассами класса «социальных фактов. Так вот мысли этого «типа», подкласса, можно сказать, социальные мысли приходят к индивидам извне, внушаются. Они, по мнению Дюркгейма, не создаются людьми – существуют независимо от них, объективны. Они не только существуют независимо от индивида, его сознания, но обладают принудительной силой. «Но так как теперь, несомненно,- пишет Дюркгейм,- что большинство наших идей и стремлений не выработаны нами, а приходят к нам извне, то они могут проникнуть в нас лишь посредством  внушения; вот и все, что выражает определение (социальное принуждение)».
       Примеры социальных фактов, приводимые Дюркгеймом – «юридические и нравственные постановления, религиозные догматы, финансовые системы и т.п.», «движениям общественного мнения», а также «так называемые социальные течения (courants sociaux)». «Эти «возникающие в собрании великие движения энтузиазма, негодования, сострадания не зарождаются ни в каком отдельном сознании. Они приходят к каждому из нас извне и способны увлечь нас, вопреки нам самим. Пусть какой-нибудь индивид попробует противиться одной из этих коллективных манифестаций и тогда отрицаемые им чувства обратятся против него. Если эта сила внешнего принуждения обнаруживается с такой ясностью в случаях сопротивления, то, значит, она существует, хотя не осознается, и в случаях противоположных. Так, воздух все-таки тяжел, хотя мы и не чувствуем его веса».
       Это сравнение социальных фактов с воздухом, можно сказать, с древнегреческой пневмой наводит на определённые мысли. Начинает казаться, что социальные факты – образы чувств, мыслей, действий или идеи, из которых состоит социальная реальность, наполняют окружающее индивида социальное пространство. Они не произведены индивидами, а если даже и произведены, то гипостазированы, так как отпали от них вследствие отчуждения и приобрели самостоятельное существование и принудительную силу. И вот теперь эти, ставшие объективными,  идеи, проникая извне в сознание индивидов под видом общественных, социальных идей навязываются им и принуждают совершать те или иные уже не чисто социальные, а психосоциальные  действия. Так воплощаются объективные социальные идеи или социальные факты. Этот процесс принуждения Дюркгейм назвал «индивидуальными воплощениями» объективных образов чувствований, мыслей и действий.
       Но так как социология не философия, он в своём труде всячески пытается избегать употребления философских категорий, выискивая наукообразные эквиваленты. Думается, Дюркгейм старается, чтобы его не обвинили в идеализме, что довольно сложно при становлении науки социологии, так сказать, с нуля. Социология по замыслам социологов, начиная с О.Конта должна быть совершенно новой, эмпирической наукой, не похожей  на другие науки и порвавшей со старой философией. Тем не менее, ему, Дюркгейму, как и остальным основоположникам социологии, всё-таки пришлось затрагивать «старые» философские категории и общие для социальных наук понятия. Так реальность превращается у Дюркгейма в социальную реальность, а её атомы или аналитические единицы – в социальные факты. При этом он делает всё, чтобы социология присвоила понятие «социальное» в качестве базового, основополагающего, хотя социальная реальность - объект всех социальных наук, а понятия социологической реальности так и не возникло.
       Тем не менее, Дюркгейм упорно стремится к чистоте социологической науки, предлагая «освободить социальный факт от всякой примеси и наблюдать его во всей его чистоте». Он пишет, что «существуют известные течения общественного мнения, вынуждающие нас с различной степенью интенсивности, смотря по времени и стране, одного, например, к браку, другого к самоубийству или к более или менее сильной производительности и т.п. Это, очевидно, социальные факты. С первого взгляда они кажутся неотделимыми от форм, принимаемых ими в отдельных случаях. Но статистика дает нам средство изолировать их. Они, действительно, изображаются довольно точно цифрой рождаемости, браков и самоубийств, т.е. числом, получающимся от разделения среднего годового итога браков, рождений, добровольных смертей на число лиц по возрасту способных жениться, производить, убивать себя. Так как каждая из этих цифр охватывает без различия все отдельные случаи, то индивидуальные условия, могущие принимать какое-нибудь участие в возникновении явления, взаимно нейтрализуются и вследствие этого не определяют этой цифры. Она выражает лишь известное состояние коллективной души (de 1'ame collective). Вот что такое социальные явления, освобожденные от всякого постороннего элемента».
       Проще говоря, «если освободить социальный факт от всякой примеси и наблюдать его в чистоте», он попадёт в предмет социологии. По мнению Дюркгейма, «статистика даёт нам средство изолировать их» (социальные факты), сделать «очевидными» или чисто социологическими. К «очевидным», чистым фактам Дюркгейм относил, в частности, «течения общественного мнения, вынуждающие к браку и рождаемости», так как они изображаются довольно точно цифрой рождаемости, браков. Получается, что рождаемость, появление детей на свет – явление не просто социальное, а социологическое, если оно взято как дюркгеймовский «социальный факт» - имеет принудительный характер, подчинено общественному мнению, изображается статистически цифрой.
       И действительно, в животном мире особей ничто кроме полового влечения не побуждает к продолжению рода, тогда как в обществе продолжение рода регулируется также ещё и обычаями, религиозными установлениями и установлениями светской власти, то есть половой культурой. Они сводятся к разрешению, или запрету контрацепции, абортов, инфантицида. Нарушения законодательных установлений ведёт к наказанию. Выполняют эту миссию учреждения исполнения наказания (УИН), проще говоря, люди, на которых возложена эта обязанность, но не идея наказания, принимающая у них образ мысли и действия и принуждающая их к реальному действию в виде своеобразного категориального императива. Они, работники УИН исполняют волю не социального факта, а  законодателей. Думается, правовые идеи, нормы вырабатываются законодателями, а не приходят к ним извне в готовом виде. У Дюркгейма социальные нормы в качестве объективных идей или социальных фактов существуют как бы сами по себе, объективно, независимо от нормирования. Они отчуждены от нормировщиков.
       Но Дюркгейм верен себе. Он пишет: «Итак, мы точно определили область социологии. Она обнимает лишь известную группу феноменов. Социальный факт узнается лишь по той внешней принудительности власти, которую он имеет или способен иметь над индивидами, а присутствие этой власти узнается, в свою очередь, или по существованию какой-нибудь определенной санкции или по сопротивлению, оказываемому этим фактом каждой попытке индивида разойтись с ним. Его можно определить также и по распространению его внутри группы, если только будет прибавлен второй и существенный признак, что он существует независимо (объективно) от индивидуальных форм, принимаемых им при распространении».
       «Однако,- продолжает он,- можно было бы спросить, полно ли это определение. Действительно, факты, служившие нам основанием для него (определения), являются все различными образами действий; они относятся к физиологическому разряду. Тем не менее, существуют еще формы коллективного бытия, то есть социальные факты анатомического или морфологического порядка. (Здесь, следует заметить, Дюркгейм переносит понятие «анатомия» из биологии в социологию.) Социология не может не интересоваться тем, что образует субстрат коллективной жизни (бытия). Однако число и характер основных элементов, из которых слагается общество, способы их сочетания, степень достигнутой ими сплоченности, распределение населения на территории, число и характер путей сообщения, форма жилищ и т.д., на первый взгляд, не могут быть сведены к образам действий, чувств и мысли (то есть к фактам). Но, прежде всего, эти различные явления представляют те же характеристические признаки, которые служили нам для определения других явлений. Эти формы бытия полагаются на индивида так же, как и те образы действия, о которых мы говорили выше».
       «Действительно, когда желают узнать политическое деление общества, состав его отдельных частей, более или менее тесную связь между ними, то этого могут достигнуть не при помощи внешнего осмотра или географического обзора, так как эти деления идеальны даже тогда, когда какое-нибудь из их оснований заложено в физической природе. Лишь посредством изучения публичного права можно узнать эту организацию, так как лишь это право определяет наши домашние и гражданские отношения. Она (политическая организация и её деление, дифференциация), следовательно, не менее обязательна. Если наше население теснится в городах вместо того, чтобы рассеиваться по деревням, то это потому, что существует коллективное давление, принуждающее индивидов к этой концентрации. Мы так же не можем избирать форму наших жилищ, как и фасон наших одежд: первая обязательна (навязана извне) в такой же мере, как и последний. Оно (деление) даже не полезно, так как эти формы бытия суть лишь укрепившиеся образы действия».
       Вот и конечный результат размышления Дюркгейма.  Жизнь как форма бытия – это его образ. Бытие же сведено к действиям, следовательно, к действительности, хотя это завуалировано. За дюркгеймовским образом действия скрывается форма бытия - жизнь, точнее, социальная жизнь. Социальные факты от этого представляются не просто образом действий, а образом жизни. Поскольку социальной жизнью как формой бытия занимается социальная философия, то ясно, что понимание социологии в данном случае смешивается с пониманием социальной философии и философии как таковой. Пытаясь уйти от философии при создании основ социологии, Дюркгейм всё-таки коснулся её. Его концепция дала междисциплинарный крен, раскрыв междисциплинарный подход, от которого на своё усмотрение стараются избавиться блюстители чистоты научных специальностей – председатели современных диссертационных советов, не допуская к защите диссертаций с междисциплинарным подходом, хотя все диссертанты и великие социологи грешат им.
       Понимая, что его социологическая концепция граничит с объективным идеализмом, и грань эта размыта, Дюркгейм начинает соглашаться с тем, что «действительно, социальные явления создаются людьми, они являются продуктами человеческой реальности. Они, следовательно, не что иное, по-видимому, как осуществление присущих нам идей, врожденных или нет, не что иное, как применение их к различным обстоятельствам, отношения людей между собою. Организация семьи, договорных отношений, репрессивных мер, государства, общества — являются таким образом простым развитием идей, имеющихся у нас насчет общества, государства, справедливости и т.д. Вследствие этого эти и аналогичные им факты, по-видимому, существуют лишь в идеях и благодаря идеям, которые являются их источником, а потому и истинным предметом социологии». Вот вам и идеализм: идеи составляют предмет социологии.
       Не сумев полностью избавиться в своём концептуальном мышлении от идеализма, Дюркгейм объявляет, что «социальные факты нужно рассматривать как предметы». При этом он ссылается на Конта, который первым провозгласил, что «социальные явления суть естественные факты, подчиненные естественным законам. Этим он признал их предметами». В то же время Дюркгейм критикует Конта за использование дедукции.
       «Главным содержанием его социологии,- пишет Дюркгейм,-  является прогресс человечества во времени, эволюция человеческого рода. Это представление совершенно субъективно, фактически этого (эволюции) процесса человечества не существует. Существуют же и представляются наблюдению лишь отдельные общества, рождающиеся, развивающиеся и умирающие независимо одно от другого. (Здесь Дюркгейм прибегает к цивилизационному подходу) В общем, Конт принял за историческое развитие то понятие, которое он составил о нём, и которое немногим отличается от понятий толпы».
       Дальше Дюркгейм пишет: «Спенсер устраняет это представление, но лишь для того, чтобы заменить его другим, составленным по тому же образцу. Объектом науки он считает не человечество, а общества. Но он сейчас же дает такое определение последних, которое устраняет предметы, о которых он говорит для того, чтобы поставить на их место то предпонятие, которое у него о них существует. Действительно, он признает очевидным то положение, что “общество существует лишь тогда, когда совместное пребывание индивидов становится кооперацией”, кооперация есть сущность социальной жизни. А между тем невозможно узнать простым наблюдением, действительно ли кооперация составляет всё в социальной жизни. Такое утверждение было бы научно законно лишь тогда, когда начали бы с обзора всех проявлений коллективного бытия и доказали, что все они являются различными формами кооперации. Следовательно, здесь также известное представление о социальной реальности заменяет собою эту реальность. Означенной формулой определяется не общество, а та идея, которую составил себе о нём Спенсер. Поэтому, хотя он и делает вид, что действует эмпирически, но так как факты, собранные в его социологии, скорее употреблены для иллюстрации анализов понятий, чем описания и объяснения явлений, то они лишь кажутся фигурирующими там в качестве аргументов. Действительно, все существенное в его учении может быть непосредственно выведено из его определения общества и различных форм кооперации».   
       Дюркгейм, как можно видеть, обвиняет Спенсера в обратной дедукции и пытается ею объяснить идеалистичность спенсеровской  социологии. Из этой критики вытекает, что истинно эмпирическая наука, а социология относится к ней,  должна опираться исключительно на индукцию. Ну а этот подход, следует заметить, не дозволяет строить основанные на обратной дедукции гипотезы, проверять их на практике и превращать в теории, использующие дедукцию.
       Затем Дюркгейм направляет свою критику на социологическую теорию. «Самая основная экономическая теория, теория ценности,- пишет он,- явно построена по тому же самому методу. Если бы ценность изучалась в ней так, как должна изучаться реальность, то экономист указал бы сначала, по какому признаку можно узнать предмет, носящий данное название, он классифицировал бы затем его виды, старался бы индуктивным путем определить, при действии каких факторов они изменяются, сравнил бы, наконец, добытые им различные результаты и вывел бы из них общую формулу. Вот, например, знаменитый закон спроса и предложения. Он никогда не был установлен индуктивно как выражение экономической действительности. Ни разу не было произведено никакого правильного сравнения для того, чтобы установить, что фактически экономические отношения управляются этим законом. А ведь последние выражают действительные, а не желательные только отношения фактов. Социальные явления суть предметы и о них нужно рассуждать как о предметах».
       В заключение Дюркгейм обращается к социологии. Он пишет: «До сих пор социология почти исключительно рассуждала не о вещах, а о представлениях. Реформа, которую нужно ввести в социологию, тождественна с реформой, преобразовавшей в последние 30 лет психологию. Так, ни Локк, ни Кондильяк не рассматривали психических явлений объективно. Они изучали не ощущение, а известную идею об ощущении. Так как внешность предметов даётся нам ощущением, то, резюмируя, можно сказать, что наука, чтобы быть объективной, должна отправляться не от понятий, образовавшихся без неё, а от ощущений. Она должна заимствовать прямо у чувственных данных элементы своих первоначальных определений. И действительно, достаточно представить себе, в чем состоит дело науки, чтобы понять, что она не может действовать иначе. Ей нужны представления, точно воспроизводящие предметы таковыми, каковы они суть, а не такими, какими их полезно представлять себе для практики». Последнее предложение, надо думать, направлено против материализма, концепции отражения, копирования. Так Дюркгейм отгораживается от материализма.
       «От ощущения, продолжает Дюркгейм,- исходят все общие идеи, истинные и ложные, научные или не научные. Но ощущение легко может быть субъективным. Поэтому в естественных науках принято за правило устранять чувственные данные. Таким образом, физик заменяет неясные впечатления, производимые температурой зрительными представлениями колебаний термометра».
       В данном случае Дюркгейм стремится отгородиться и от сенсуализма, солипсизма. Он говорит, «нужно устранять чувственные данные», но не сами ощущения, так как «внешность предметов даётся нам ощущением». Дюркгейм предлагает устранять чувственные данные путём измерения, выражаясь материалистически, «объективной реальности, данной нам в ощущении», то есть материи. Но поскольку он говорит, что ощущение даёт нам внешность предмета, а не заключённую в ней объективную реальность, его нельзя упрекнуть в материализме.
       Чтобы социологи не замарались материализмом, идеализмом и психологизмом Дюркгейм даёт следующий совет: «Когда социолог предпринимает исследование какого-нибудь класса социальных фактов, он должен попытаться рассматривать их с той стороны, с которой они представляются изолированными от своих индивидуальных проявлений. Нам нужно рассматривать социальные явления сами в себе (как вещь в себе), отделяя их от сознающих и представляющих их себе субъектов, их нужно изучать извне как внешние предметы, так как такими они предстают перед нами. Нужно, чтобы социология из стадии субъективизма, из которой она еще не вышла, перешла к объективизму». Призывая уйти от субъективного идеализма, он провозглашает «социальное явление в себе», которое будучи рассматриваемо как предмет становится «вещью в себе».
       В конце своим утверждением, что «социальные факты не только не являются продуктами нашей воли, а сами определяют ее извне», он, в сущности, лишает людей воли и становится похож на А.Шопенгауэра, ввёдшего в философский оборот понятие мировой воли. Хотя Дюркгейм не говорит о социальной воле, она подразумевается, так ею в форме социальных фактов обладает социальная реальность. Люди в результате становятся похожими на зомби. Они не изобретают, за них это делают образы мыслей или витающие в социальном пространстве социальные факты, ощущаемые только при сопротивлении им.
       Если в христианском учении люди создаются по образу и подобию божьему, и следуют заветам Христа, которые он внушил им, то в учении Дюркгейма роль Христа выполняет социальный факт. Он внушает людям, как надо себя вести, жить. Не достаёт только поклонения социальному факту. 
Библиография
1. Э. Дюркгейм. Метод социологии. | socioline.ru [Электронный рессурс].- URL: http://socioline.ru/pages/e-dyurkgejm-metod-sotsiologii
(Обращение 05.09.2013) или Дюркгейм Э. Метод социологии //Западно-европейская социология ХIX-начала ХХ веков. - М., 1996. - С. 256-309.

2.4.4. Кабинетные фантазии В.Парето
         
         «Компендиум по общей социологии» Вильфредо Парето посвящён решению вопроса, «является ли социология автономной наукой, отлична ли она от философии истории». [1, стр.13] «До сих пор,- писал Парето,- социология почти всегда толковалась догматически. Среди социологий встречаются «гуманистические», нет недостатка в метафизических, а также имеется некоторое количество христианских, католических и иных подобных им социологий». В.Парето видел «религию в трудах Спенсера, Де Греефа, Летурно, и других», таких как Конт и Боссюэ. По его мнению, «теории, теологии, космологии, метафизики и т.д. образуют высказывания, объединяемые логической и псевдологической связью». [1,стр.14] «Не занимаясь изучением их внутренней ценности, идущей от веры,- писал Парето,- мы можем рассматривать все подобные теории отвлечённо, как экспериментальные факты». [1, стр.15]
         В.Парето «позволил себе представить исключительно экспериментальную социологию, подобную химии, физике и иным, близким к ним наукам». Он решил «руководствоваться только опытом и наблюдением исключительно в том смысле, какой эти два понятия приобрели в естественных науках».[1, стр.14]
         В конкретных теориях, которые обозначены Парето как с он нашёл два элемента, или две части. «Это базовый элемент а и изменчивый элемент в. Элемент а соответствует нелогическим действиям, является выражением (проявлением) чувств. Элемент в – это проявление потребности человека в логике. Он окутывает нелогические действия логическими или псевдологическими рассуждениями. Элемент а – это основа, заложенная в сознании человека; элемент в – это её объяснения и дедукция из неё».  [1,стр.130] «Поскольку буквенное обозначение затрудняет ведение рассуждений», Парето назвал «а остатками, в – деривациями, с – дериватами». [1,стр.142] Дериват с также имеет значение социального феномена. «Остатки – это не только источник действий, подобно вкусам. Остатки детерминируют поведение людей». [1,стр.323]
         Итак, в социологических теориях с Парето обнаружил два элемента а и в. Пытаясь понять, как мыслил в данном случае В.Парето, можно вспомнить о первом делении бога на дух и логос, а также о силлогизме тезис, антитеза, синтез. Логические действия у Парето – это логика, мышление, можно сказать, сознание, если уподобляться философам. Логические действия противоположны нелогическим действиям или инстинктам, их проявлениям. Вместе они составляют социальную теорию, которую можно рассматривать как «социальный феномен и экспериментальный факт». [1, стр.15] Получается, что логические действия у Парето – это логика, мышление, сознание. Инстинкты - источник действий, предсознание или подсознание. Логика объясняет поступки, поведение – проявление инстинктов. В результате инстинкты, подсознание осознаётся.
         В общем, сквозь рассуждения Парето проступает не только  христианская и аристотелевская логика, но и фрейдизм с его философской проблемой соотношения иррационального и рационального. Сказать точно, влияли на Парето фрейдизм, философия и христианство, или он умышленно так вёл рассуждение, нельзя. Тем не менее, поскольку В.Парето решил построить социологию как экспериментальную науку исключительно на научных основаниях, обратить на это внимание стоит. Ведь ограничиваясь только наблюдением, созерцанием нельзя проникнуть в  содержание и сущность предмета, вещи. Это же можно сказать относительно наблюдения за поведением, действием животных и человека. Для того, чтобы проникнуть внутрь вещей было изобретено, в частности, препарирование, давшее, например, анатомию, анализ внутренностей. Опрос позволяет заглянуть в человеческую душу, так сказать, отпрепарировать её психологически.
         Продолжая знакомство с социологической концепцией Парето, следует остановиться на дальнейшей расшифровке им логического и не логического действий. «Есть действия,- писал Парето,- которые представляют собой средства, соответствующие цели; но есть действия совершенно иного характера. Мы называем логическими только такие действия, при которых действия логически соединены со своей целью. Остальные действия будут называться нелогическими. Это не означает, что они непременно алогичные. Упомянутая цель – всегда непосредственная, рассмотрение опосредованных целей исключено. Объективная цель – это реальная цель, находящаяся в области наблюдения и опыта, а не воображаемая, лежащая за пределами этой области». [1,стр.30] К логическим действиям Парето относит действия в области ремёсел и научного труда и называет их действиями I класса. Действия II класса – нелогические действия те, что «совершаются по приказу». Они подразделяются на четыре рода, в зависимости от ответа, есть ли логическая цель у действий объективно и субъективно.
         Интересно, что действия животных и насекомых Парето относит к II классу действий, к нелогическим действиям. Видимо, он имеет в виду, что эти действия совершаются как бы по приказу инстинкта. И вот тут для разъяснения, что такое нелогические действия маркиз, социолог, экономист, математик, инженер Вильфредо Фредерико Дамаско Парето погружается в биологию, сферу ему как бы профессионально чуждую и никак не связываемую с социологией. Он находит, что у насекомых «мы встречаем субъективно нелогическое действие, отличающееся удивительной объективной логикой». [1,стр.33]  Далее он продолжает: «в психической жизни насекомого следует различать две области. Одна область – это собственно инстинкт (то есть а), бессознательный импульс, который управляет. Во второй области насекомое действует сознательно и способно к усовершенствованию при помощи опыта. Не решаясь назвать эту способность разумом (душой), я назову её распознаванием. Эти феномены в качественном отношении почти те же и для человека; однако в количественном плане область логических действий (распознавания), очень ограниченная у животных, становится обширной в поведении людей. [1,стр.33] Здесь Парето, говоря, что насекомое действует сознательно и в то же время оговаривая, что это всё-таки не разум, поступает амбивалентно. Получается, что  у насекомого одновременно есть сознание, логические действия и нет сознания, логических действий.
          Другое существенное отличие между поступками людей и животных, по мнению Парето, проявляется в том, что поведение животных мы наблюдаем только со стороны, тогда как о человеческих поступках часто знаем из оценок самих людей». [1,стр.36] Оценка человеком своего поведения, своих поступков, - субъективная самооценка или мнение  доводится до сведения наблюдателя благодаря проводимому им опросу. Во время опроса наблюдаемые исследователем как бы нелогические действия субъекта предстают в оболочке логических действий, его личных объяснений. Именно опрос позволяет заглянуть в область логических действий, «окутывающих» нелогические действия. Получается, что нелогические действия исследуются методом наблюдения, а логические действия – методом опроса. Влияние на поведение индивида внешних условий не просматривается в предложенной Парето схеме отношений внутренних элементов а и в феномена с. Феномен имеет чисто внутреннее происхождение. В нём факторы а и в внутренние. Феномену Парето для полноты отображения не достаёт внешнего фактора. Ведь, например, пищевой инстинкт побуждает к поиску пищи во внешней, а не внутренней среде. Кроме того факторы а и в относятся к психологическим факторам, от чего феномен выглядит психологическим.
         В общем, как можно видеть, социолог В.Парето в поисках основы социального поведения человека - нелогического действия а пересёк границу социологии и погрузился в  психологию человека, зоопсихологию и даже в нейрофизиологию, чего не следовало бы совершать, так как это, по мнению социологов, ведёт не только к психологизации, но и биологизации социологии. Как бы в подтверждении того, что его социология психологизирована Парето написал: «Логические действия, по крайней мере, в основной их части, представляют собой результат рассуждения; нелогические действия вызываются, прежде всего, определёнными психическими состояниями: чувствами, подсознанием и т.д.». [1,стр.38]  «Люди проявляют явно выраженную тенденцию: они стремятся трансформировать нелогические действия в логические».  [1,стр.38] 
         На основе выше изложенного В. Парето построил следующую логическую схему.
1. Существует нелогическое ядро, в котором соединены воедино определённые поведенческие акты и некоторые слова, имеющие определённые результаты.
2. От таких ядер отходят многочисленные отведения логических интерпретаций. Они являются результатом игры воображения.
3. Логические интерпретации принимают формы, наиболее приемлемые для эпохи, в которой они появились; их можно сравнить с модой.
4. Чисто нелогическое действие не трансформируется в действие логическое по форме, но сосуществует. Нельзя выяснить, каким образом от простой ассоциации поведенческих актов и фактов (от фетишизма, религиозных ритуалов) совершался переход сначала к теологической интерпретации, затем к метафизической интерпретации и, наконец, к позитивистской интерпретации. [1,стр.46-47]
         Проще говоря, по мысли В.Парето, провозглашённая О.Контом «интеллектуальная эволюция человечества», состоит в том, что «нелогические действия в целях их объяснения привели к созданию логических приёмов и ухищрений» - логических действий, к которым относятся религия, метафизика и наука. Поэтому их -  религию, метафизику и науку можно рассматривать в качестве стадий развития логических действий. Нелогические действия путём побуждения их объяснения развили логические действия – логику, мышление. Нелогические действия – причина социальной эволюции и причина общества. Они – движущие силы истории. Инстинкты, влечения управляют поведением человека, мышление лишь объясняет его. При этом неясно, куда относить эксперимент – основу экспериментальной социологии Парето, к инстинктам, или их объяснению.
         Вероятно, на В.Парето при написании им своей экспериментальной социологии влияло распространённое мнение, что человеческое знание в своём развитии прошло несколько этапов. Вначале использовалось только наблюдение как созерцание, затем, появились описание, объяснение и прогноз. Как можно видеть, в этой схеме нет места эксперименту, научному опыту, как чисто логическим, рациональным действиям, не имеющим никакой связи с биологическими инстинктами.
         То есть мы можем сказать, что логические действия, изобретения связаны со сферой мышления, а не с рефлексами, инстинктами. Связь между логическими действиями, мышлением и нелогическими действиями, предсознанием другая. Логические действия социально детерминируют (окультуривают) те нелогические действия, которые вызваны физиологическими потребностями. Культурный облик нелогических действий это не всё, что составляет культуру общества и людей. Предметы культуры раскрывают также историю развития логических действий в качестве рационального опыта, основанного на изобретательстве, открытиях. Исторически изобретённые вещи предназначались для преодоления отчуждения природы, выживания, самосохранения. За инстинктивными, нелогическими и продуманными, логическими действиями сохранения отдельных индивидов и рода человеческого скрывалась потребность, нужда в жизни, существовании. Она то и побуждала развитию механизмов самосохранения, приспособления, пассивного, животного и активного, человеческого.
         Так можно было бы мыслить, когда инстинкты определялись бы однозначно. У В.Парето нет однозначности в понимании инстинкта, что ведёт к софистике. Инстинкт у него имеет значения выражения чувств, нелогического действия, остатка, который может быть сформирован «на основе некоторых идей». [1,стр.154] В свою очередь, введение в рассуждение термина «инстинкт комбинаций» ещё больше усложняет понимание инстинкта. Так, например, Парето пишет: «Огромное число социальных феноменов (с) в качестве остатка (а) имеют склонность людей осуществлять комбинации. Склонность к комбинации представляет собой общее, неясное чувство; она проявляет свою мощь в азартных играх». [1,стр.146-147] Также инстинкт комбинаций представляет собой целый, I класс остатков, то есть, инстинктов. Объясняет Парето инстинкт комбинации тем, что «часто человеку присуща потребность в соединении отдельных остатков, находящихся в его сознании». [1,стр.151]
        Если I класс остатков – инстинкт комбинации, то II класс – сохранение агрегатов. «Некоторые комбинации,- написал Парето,- образуют агрегат, части которого связаны в единое целое. Когда агрегат сложился, этот инстинкт, как механическая инерция, противостоит действию других инстинктов». [1,стр.152] III класс остатков именуется «потребностью в проявлениях чувств посредством внешних действий». Здесь происходит смешение понятий инстинкт и потребность. IV класс – остатки, связанные с социальностью. V класс – целостность индивида и его зависимостей. VI класс – сексуальный остаток. [1,стр.146]
         Из всех инстинктов наиболее понятен половой или сексуальный инстинкт. Инстинкты или остатки I  и II класса нужны автору для объяснения «циркуляции индивидов между стратами» и «селекции правящего класса».  [1,стр.347] Зачем остальные инстинкты – вопрос к Парето.
         Попытаемся разобраться, в чём состоит  «циркуляция индивидов» и «селекция правящего класса».  Начнём с утверждения В.Парето, что «у современных наций цивилизованного мира происходит интенсивная циркуляция между различными классами». [1,стр.307]  С низов поднимаются индивиды с высоким индексом способностей, «новые люди», а в низы опускаются индивиды с низким индексом способностей. Циркуляция объясняется «отличием в распределении остатков по разным социальным группам, прежде всего в высшем и низшем классах». [1,стр.312] 
         Нет равенства в распределении остатков и между индивидами. Доказывая это неравенство, Парето писал: «В любой сфере человеческой деятельности каждому индивиду присваивается некий индекс, показатель его способностей, наподобие экзаменационных оценок. Например, самому лучшему профессиональному специалисту дается индекс 10, такому, которому не удается получить ни одного клиента,—1 и, наконец, кретину — 0. Тому, кто сумел нажить миллионы (неважно, честно или нечестно),— 10, зарабатывающему тысячи лир—6, тому, кто едва не умирает с голода,—1, а находящемуся в приюте нищих — 0, ноль баллов. [1,стр.307]  То есть, Парето здесь подразделяет население на три класса подобно  Платону. В дальнейшем он сводит всё к двум классам. Он пишет: «Мы имеем две страты, два слоя населения: 1) низшая страта, т.е. класс, не являющийся элитой; 2)высшая страта, класс избранных, т.е. элита, состоящая в свою очередь, из двух частей: правящей элиты и неправящей. [1,стр.309] Не являющие правящей элитой – «управляемые».
         По мнению Парето, в обществе есть «небольшое число граждан, стремящихся к насилию. Они способны навязать свою волю стоящим у власти людям». «Чтобы воспрепятствовать насилию или противостоять ему, правящий класс использует хитрость, обман, подкуп» – инстинкт комбинации. [1,стр.347]  Напомним, I класс остатков – инстинкт комбинации,  противостоит инстинкту II класса – сохранению агрегатов. Агрегат это инстинкт, как механическая инерция. Агрегат обычно сохраняется после того, как полностью исчезли причины, породившие его. [1,стр.152-153]  В высшей страте общества, в его элите присутствуют агрегаты, именуемые аристократиями. [1,стр.313]  Аристократии не сохраняются. История – это кладбище аристократий. Некоторые аристократии движутся к упадку не только по численности, но и в качественном отношении. Ослабевает их энергия; меняются пропорции между теми остатками, которые помогли им прийти к власти и позволили сохранять её (способность навязывать свою волю другим, хитрость) и другими остатками, в частности, таким как сохранение агрегатов. В целом падает индекс способностей в аристократической среде. 
         В то же время правящий класс, который подрывает аристократия, восстанавливается не только в отношении численности, но и в отношении качества за счёт пополнения из представителей низшего класса и выхода из него деградировавших аристократических членов. В результате класс правящей элиты постоянно находится в состоянии трансформации. Аккумуляция лучших элементов в низших классах и, наоборот, худших элементов в высших классах  - причина нарушения равновесия, способного привести к революции. [1,стр.314]  Изменения остатков I и II классов, которые происходят в социальных стратах, очень важны в детерминации равновесия, состоящего в постоянстве циркуляции, притока и оттока выше обозначенных индивидов.
         Циркуляция обеспечивает также и селекцию правящей элиты. Здесь термин «селекция» используется Парето, отнюдь не в биологическом смысле. Кроме того он односторонне отображает селекцию, как некий социальный отбор без социального скрещивания «молекул социальной системы», индивидов. И если не критиковать В.Парето за социальный дарвинизм, то следует задать вопрос, откуда берутся в низших слоях индивиды с высоким индексом (ярлыком) способностей, остатками I класса, если ярлык не наследуется социальным путём, то есть по принадлежности члена общества к элитной семье. Понятно, когда индивид из низшего слоя разбогател и женился на девушке обедневшего аристократического рода. Он таким путём купил дворянский или какой другой ярлык, титул. В то же время трудно представить, чтобы склонный к насилию неграмотный и необразованный индивид смог попасть в высший слой. Скорее он станет грабителем или ещё каким насильником. Также и хитрецы без образования способны стать лишь мелкими мошенниками, но не воротилами крупного бизнеса. Но обо всём этом Парето не пишет. Он не делает попыток развить понятия социальный отбор, социальное скрещивание, социальная мутация, социальная генетика.
         В целом хочется сказать, что усилия В. Парето вполне понятны. Вот только от результата этих усилий веет кабинетными фантазиями. Следует также заметить, что мыслители прежних времён имели обыкновение вынашиваемую ими идею облекать в многотомный труд с обилием доказательств, которыми служили примеры из истории. На самом деле, наоборот, идею эти мыслители как бы пытались извлечь из фактов, но не очень удачно, от чего она оказывалась оторванной от них. Часто по извлечению из многих томов замысла автора он излагался тем, кто стремился вникнуть в его суть, на одном листе бумаги или и того меньше. Время всё изменило.

Источник
1. Парето В. Компендиум по общей социологии.- М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2007, 511с.

2.4.5. Междисциплинарность социологии П.Сорокина

       Социологическая концепция Питирима Александровича Сорокина, как и многих, а может быть и всех социологов междисциплинарна. Попробуем это доказать.    
       Питирим Александрович Сорокин считал, что «установившейся системы социологии до сих пор нет: сколько социологов — столько и социологий. Каждый принужден строить систему социологии на свой страх и риск». (1,с.27) И это лишь в какой-то мере так. Ведь и философских концепций море, но в нём есть течения.
       Не смотря на заявление о социологическом многообразии, Сорокин выделил «наиболее распространенное определение социологии». «Социология — это наука об обществе и закономерности, проявляющейся в общественных явления»,-писал он. «Из него (определения) следует, что предметом изучения социологии является общество или общественные явления».  (1,с.27) Сам же Питирим Александрович считал, что «общество означает не только совокупность нескольких единиц (особей, индивидов и т. д.), но предполагает, что эти единицы не изолированы друг от друга, а находятся между собой в процессе взаимодействия, то есть оказывают друг на друга то или иное влияние, соприкасаются друг с другом и имеют между собой ту или иную связь». (1,с.27)
       Поскольку, по его мнению, «этих черт мало для общества, изучаемого социологией», он искал «отличительную черту и в свойствах взаимодействующих единиц, и в свойствах самого процесса взаимодействия». Для этого П.Сорокин создал классификацию взаимодействующих центров и процессов взаимодействия. Он выделил три их основных формы центров:
1) "неорганические, изучаемые физико-химическими науками,
2) живые "органические, " изучаемые биологическими науками;
3) центры, одаренные психикой, сознанием, изучаемые социальными науками.
       Под  «психическим взаимодействием» П.Сорокин понимал «обмен идеями, чувствами, волевыми актами. (1,с.28)
       Из сказанного,-писал он,- само собой следует, что  общество как предмет изучения социологии дано только там, где дано несколько единиц, одаренных психикой и связанных между собой процессами психического взаимодействия». (1с.28) «Сказанным мы ограничили понятие общества и определили область общественных или социальных явлений, изучаемых социологией. Ведь только организмы, наделенные развитой нервной системой, в частности, обладающие серым корковым веществом мозга, проявляют психическую жизнь как совокупность идейных, волевых и чувственно-эмоциональных состояний. Психическое взаимодействие дано в общении организмов, наделенных развитой нервной системой, в частности серым корковым веществом мозга. Такими организмами являются человек (homo sapiens) и высшие животные. Все сказанное об обществе людей в известной мере приложимо и к высшим животным, живущим обществами, стадами, группами». (1,с. 29)
«Такова искомая нами черта, отличающая общество как предмет социологии от совокупности всяких других взаимодействующих единиц». (1,с. 29)
       Приравняв высших животных к человеку, Питирим Александрович забыл уточнить, продуцируют ли высшие животные идеи, которыми необходимо обмениваться тем или иным способом для идеаторного взаимодействия. Кроме того он не учёл такой существенный признак, позволяющий человеку выделится из мира (обществ) высших животных, как труд, а также и вторую сигнальную систему – устную и письменную речь, язык, отнюдь, не жестов и нечленораздельных звуков. Если бы он это учёл, ему пришлось бы классифицировать общество на зоологическое и человеческое, что встретило бы множество возражений.
       В результате Сорокин заявил, что «предметом изучения социологии является мир людей и высших животных, находящихся в процессе психического взаимодействия». (1,с.31) А также то, что «социология изучает только такие общества, где члены последнего, помимо неорганических и органических процессов, связаны еще взаимодействием психическим, то есть обменом идей, чувств, волевых устремлений, короче — тем, что характеризуется словом "сознание". (1,с.28-29) Имеется ли воля у высших животных, или они используют только инстинкты, он не уточнил. А ведь воля – не либидо, не чисто животное влечение.
       В общем, не разработав понятия зоосоциологии и не освободившись таким образом от зоопсихологии и самой зоологии, Питирим Александрович взялся отделять социологию от других социальных наук. «Общественные явления,-писал он,- изучаются не только социологией, но и рядом других наук: теорией права, политической экономией, историей, психологией и т. д.» При этом, как подметил Сорокин, «одни ученые под социологией понимали совокупность всех социальных наук, другие социологи пытались выделить социологию из ряда других социальных наук по различию объектов, изучаемых первыми и второю». (1,с.31)
       Сам же Сорокин писал: «Социология не есть пустой ярлык для обозначения совокупности наук, не является она и специальной дисциплиной, подобно другим, отмежевавшим себе маленький угол общественных явлений для возделывания, а представляет самостоятельную науку, не слившуюся с существующими специальными дисциплинами, науку, изучающую наиболее общие — родовые — свойства общественных явлений, не изучаемые первыми».(1,с.32) «Социология находится в таком же положении по адресу специальных общественных наук, в каком общая биология находится по адресу специальных биологических дисциплин: по адресу зоологии, ботаники и т. д. Как общая биология служит основой для последних, так и социология должна быть фундаментом для специальных общественных наук. (1с.31-32) Следовательно, она — наука о родовых свойствах и основных закономерностях социально-психологических явлений». (1с.31)
       В социологию, следовательно, должны входить все социальные науки и в то же время она должна иметь свою область исследования среди областей социальных наук. «Социология» должна быть родовым понятием и в то же время одним из классов его, среди таких классов, как политология, культурология, экономика и др. В результате она есть и не есть родовое понятие одновременно, что амбивалентно, противоречиво. А основанная на традиционной логике наука не любит и стремится не допускать противоречий. Поэтому нужно выбирать, либо социология синоним общесоциальной науки, либо нет. Понимая выше обозначенную сложность, Питирим Александрович попытался её обойти, заявив: «метасоциология исследует общество как род, с присущими ему свойствами и отношениями, которые обнаруживаются  в любом обществе, будь то фирма, церковь, государство, клуб, семья и т.п.» В результате наметилось понятие «метаобщество». Кроме того получалась, что такое общество, как семья не имеет экономического, культурного и других аспектов.
     Не решив кардинально проблемы амбивалентности социологии, а может быть, пытаясь её решить, П.Сорокин обратился к исследованию понятия социального явления. Он написал: «Как бы разнообразны ни были те определения, посредством которых социологи характеризуют сущность социального или надорганического явления, — все они имеют нечто общее, а именно, что социальное явление — объект социологии — есть прежде всего взаимодействие тех или иных центров или взаимодействие, обладающее специфическими признаками. Принцип взаимодействия лежит в основе всех этих определений.»
       В другом месте он написал: «социальное явление есть социальная связь, имеющая психическую природу и реализующаяся в сознании индивидов, выступая в то же время по содержанию и продолжительности за его пределы. Это то, что многие называют "социальной душой"(Г. Штейнталь и М. Лацарус), это то, что другие называют цивилизацией и                Культурой (О.Шпенглер, Н. Данилевский), это то, что третьи (представители аксиологии) определяют термином "мир ценностей", в противоположность миру вещей, образующих объект наук о природе. Всякое взаимодействие, между кем бы оно ни происходило, раз оно обладает психическим характером (в вышеуказанном смысле этого слова) — будет социальным явлением. Психическое взаимодействие может быть только там, где взаимодействуют единицы или организмы, одаренные развитой нервной системой». (1с.39) Дальше он продолжает: «социальные науки изучали всегда различные стороны деятельности человеческих сообществ именно как сообществ объединенных психологическими, а не только биологическими связями. Выражаясь кантовским языком, можно было бы сказать, что психическое есть априорная посылка социальных явлений». (1с.41)
       Короче говоря, П.Сорокин определяет социальное явление как «психическое взаимодействие», «социальную связь, имеющую психологическую природу», «социальную душу», «мир ценностей», «цивилизацию», «культуру». На вопрос, почему такие «непсихические вещи, как храмы, музеи, машины, дома и т. д., имеющие чисто "материальный" характер, рассматриваются в качестве социальных явлений, он заявляет, что все эти явления принадлежат к категории социальных фактов (социальных явлений) лишь потому, что они суть символы психических переживаний или, иначе говоря, они суть реализовавшаяся психика. (1,с.41) При этом он забывает сказать, что машины, дома и прочее – плоды труда, отношения, взаимодействия  человека с природой, с центрами, не обладающим психикой. Следовательно, они по его же логике, к социальным явлениям относиться не могут.
       Кроме того он даёт повод рассматривать культуру как «непсихическую вещь», вещный «символ психических переживаний» или «социальной души», что наводит на мысль об опредмечивании духа, о влиянии этнопсихологии, аксеологии и гегельянства на социологию П. Сорокина. Ну, а заявление, что «все они (непсихические вещи) лишь символы, значки психических переживаний — и постольку они социальные явления», что все они суть "социальные ценности" лишь благодаря тому, что объективируют собой субъективную психику: определённые чувства, мысли, переживания, настроения и т. д.». А также заявление, что «в этом смысле вполне правильно определение их как застывшей психики, что непространственная, невесомая, бесцветная, нематериальная психика может проявиться и объективироваться лишь в тех или иных непсихических формах» ещё раз подводит к мысли о идеалистичности питиримовской социологии. (1,с.42)
       Как бы в подтверждение этого Питирим Александрович пишет: «Бытие социального явления двоякое: чисто субъективное самобытие Духа и объективировавшееся бытие того же Духа, но уже не "бестелесного", а воплотившегося (можно сказать, отчуждённого) в ту или иную "вещественную" и "осязаемую" форму (можно сказать, в природу). Объективировавшаяся психика есть психика, воплотившаяся в непсихических видах бытия, и, как таковая, неизбежно подчинена законам этой последней. В силу этого ее закономерность иная, чем закономерность чистого "в себе самом" пребывающего Духа» (1,с.46-47)
       «При объяснении действительной закономерности социальной жизни,-продолжает он,- необходимо учитывать характер закономерности не только психических явлений, но и явлений непсихических, в которых воплощается и через которые объективируется чистая "бесплотная" психика». (1,с.47) Любое социальное явление, считает он, «может и должно быть рассматриваемо под двумя точками зрения; под точкой зрения чисто психологической, или внутренней, и под точкой зрения символической, или внешней». (1,с.46)
       Если психологическая точка зрения указывает на психологизм социологии, то символическая точка зрения – на культурологизм её. Ну а именование символов значками, следовательно, знаками указывает на заимствование Сорокиным понятий у семиотики. Всё это раскрывает междисциплинарность концепции П.А.Сорокина. В свою очередь, заявление, что «вне организации нет и не может быть социальной группы, так как именно одинаковое понимание символов и является одним из элементов этой организации — организации психической» (1,с.50) раскрывает то, что социальную группу Сорокин понимает как психическую организацию. То есть в конце своих размышлений он преодолевает двойственность социального явления и отбрасывает его непсихичекую сторону и тем самым оказывается в лоно общей и социальной психологии, которые, провозгласив себя науками, основанными на внешнем наблюдении, не смогли полностью отказаться от интроспекции.
       Тем не менее, Питирим Александрович, повторяя О.Конта, пишет, что «социология как наука может и должна строиться по типу естественных наук». (2,с.50) Поэтому она «должна быть объективной дисциплиной», а также «опытной и точной наукой». (2,с.51) Далее он продолжает: «Социология до сих пор была наукой, в значительной мере изучающей «психические реальности». Последние непосредственно не даны наблюдению, они не имеют предметного характера. Их нельзя «ощупать, взвесить и измерить». Всё это вело к субъективизму в социологии. Задача времени – освободиться от этого психологического субъективизма».    
       Думается, с этой задачей до сих пор не справились, поскольку широко используют опрос населения для выявления общественного мнение. Оно, общественное мнение, как то незаметно оказалось в предмете социологии. Пари этом забылось, что социолог, как бы наблюдая за генеральной совокупностью опрашиваемых респондентов, на самом деле роется во внутреннем мире людей при помощи их интроспекции. А мнение каждого респондента субъективно.
       Также Питирим Александрович считает, что поскольку социология хочет быть опытной  и точной наукой, она должна прекратить философствовать. Разрыв с философией означает и разрыв с несчастной идеей «монизма». (2,с. 51) Разрыв с монизмом означает разрыв с дедукцией и обратной дедукцией. Без последней же невозможно строить гипотезы, следовательно, теории. Невзирая на это Сорокин пишет, что «социология может и должна быть теоретической». И он прав в том смысле, что существование чисто эмпирических наук остаётся под вопросом, так как на одной индукции далеко не уедешь. Индукция больше связана с синтезом, тогда как анализ больше связан с дедукцией. Без анализа научная методология не полна. В конце хочется сказать, что это критика не Сорокина, а тех председателей диссертационных советов, которые, борясь за чистоту научных дисциплин, отказывают в защите диссертаций с междисциплинарным подходом, не смотря на то, что в них могут быть изложены открытия.

Библиография.

1. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. - М.: Политиздат, 1992, 543 с.
2. Сорокин П.А. Система социологии в 2-х т. Т1.Социальная аналитика: Учение о строении простейшего  (родового) социального явления.- М.: Наука, 1993.-447с.

2.4.6. Аналитика системы действия Т.Парсонса

(В работе «Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения» Т.Парсонс излагает следующее.)
         Общество является особым видом социальной системы. Мы рассматриваем социальную систему как одну из первичных подсистем системы человеческого действия наряду с такими подсистемами, как организм, личность индивида и культурная система.
         (Мы же знаем, что «организм» – биологическое понятие. Органицизм не приемлется современной социологией как редукционизм.)
         Действие образуется структурами и процессами, посредством которых люди формируют осмысленные намерения и более или менее успешно их реализуют в конкретных ситуациях.
         (Надо думать, это психические структуры и процессы, психомоторика, вытекающая из идеаторной, аффективной и моторной функций человека, людей. Психологизм также не приветствуется чистой социологией)
         Слово “осмысленный” предполагает, что представления и референция осуществляются на символическом, культурном уровне.
         (Мы полагаем, что осмысленность намерений на культурно-символическом уровне - то, что они имеют смысл, значение, семиозис. Намерения понимаются. Такая «понимающая социология» уводит к семиотике, семантике и т.п. – к междисциплинарности в общем.)
         Намерения и их осуществления в своей совокупности предполагают способность системы действия — индивидуального или коллективного — модифицировать свое отношение к ситуации или окружению в желательном направлении.
         (Модификация может составлять модификационный ряд отношений системы действия к окружению. И если считать отношение действием, то получится некоторая тафталогия: система действия способна модифицировать своё действие к окружению.)
         Мы предпочитаем использовать термин “действие”, а не “поведение”, поскольку нас интересуют не физическая событийность поведения сама по себе, но его образец, смыслосодержащие продукты действия (физические, культурные и др.), от простых орудий до произведений искусства, а также механизмы и процессы, контролирующие этот образец.
         (Мы думаем, что в данном случае нас интересует идеаторный образец и его материальная копия. Механизмы контроля, следовательно, управления образцом – смыслом продуктов действия (копирования) – это что-то новенькое для платонизма.)
         Человеческое действие является “культурным” постольку, поскольку смыслы и намерения действий выражаются в терминах символических систем (включая коды, посредством которых они реализуются в соответствующих образцах), связанных главным образом с языком как общей принадлежностью человеческих обществ.
         (Если действие, его смысл и намерение выражены в знаково-символической системе, реальности, более всего представленной языком, то  это значит, что действие располагается, отнюдь, не в объективной реальности. Здесь имеет место не материалистическая, а символическая опредмеченность идей, мыслей, замыслов, смыслов. Это не материализм, а некий знаково-символический идеализм. Идеи здесь носят форму знаков, символов. Это обращение к символическому мышлению. В истории символическое мышление предшествует появлению абстрактного мышления, которым обычно пользуются теоретики. Обращение к символическому мышлению можно рассматривать как шаг к амбивалентному мышлению, в котором мысль одновременно опредмечена и распредмечена.)
         В определенном смысле всякое действие является действием индивидов. В то же время и организм, и культурная система включают в себя существенные элементы, которые не могут быть исследованы на индивидуальном уровне. Первичной структурной характеристикой организма является не анатомия отдельного организма, а видовой тип.
         (Возможно, имеется в виду видовой тип организма или усреднённая, лишённая индивидуальности конституция организма.)
         Конечно, такой тип не актуализируется сам по себе, а прорабатывается через генетическую конституцию уникального индивидуального организма, которая содержит как различные комбинации генетических характеристик, присущих виду, так и результаты воздействия условий окружающей среды. Но как бы ни были важны индивидуальные различия для определения конкретного действия, именно общие свойства больших человеческих групп — включая их дифференциацию по полу — образуют органическую основу действия. 
         (Если говорится, что общие анатомические свойства больших групп людей – органическая основа действия, то имеется в виду органическая в смысле биологическая основа действия. По нынешним меркам это неприемлимо для социологии, для теории социального действия и взаимодействия из-за биологизма и редукционизма.)   
        Было бы неверным считать, что генетическая конституция организма модифицируется под влиянием внешней среды. Скорее, генетическая конституция включает в себя общую “ориентацию”, которая развивается в специфические анатомические структуры, физиологические механизмы и поведенческие образцы, а также взаимодействует с окружающей средой на протяжении всей жизни организма.
         (Возможно, здесь смешиваются понятия модификационной и наследственной, генетической изменчивости. Это, во-первых. Во-вторых, отрицается роль внешних, физических, материальных факторов как условий возникновения изменчивости – одного из основных элементов эволюции. Получается, что общая ориентация генетической конституции организма,  направление эволюции и сама эволюция этой конституции существует независимо от взаимодействия с окружающей средой.)
         Факторы окружающей среды можно аналитически разбить на две категории: во-первых, факторы, определяющие ненаследственные элементы физического организма; во-вторых, факторы, обусловливающие те элементы поведения, которые усваиваются через механизмы научения. Именно на них нам следует сосредоточить внимание. Хотя организм, конечно же, способен к научению непосредственно в окружающей среде, в которой отсутствуют другие поведенческие организмы, теория действия прежде всего исследует такой процесс научения, при котором другие организмы этого же вида составляют наиболее важную черту окружающей среды.
         (Таким образом, социологию должны интересовать те элементы поведения, которые усваиваются в процессе научения в социальной среде, при социализации. Получается, что социальная среда – одна из двух групп факторов окружающей среды. От неё не зависят ненаследственные элементы физического организма. Понятие ненаследственные элементы организма противоречит генетической теории, согласно которой фенотип связан только с генотипом.)
         Символически организованные культурные образцы,- как и все другие компоненты живых систем, конечно же, возникают через эволюцию. При этом человеческий лингвистический уровень их развития является феноменом абсолютно специфическим для человека. Способность научаться языку и использовать его, очевидно, зависит от специфической генетической конституции человека, как это показали попытки обучить этому другие виды (особенно приматов и “говорящих” птиц)2. Но генетически предопределена только эта общая способность, а не специфические символические системы, которым в реальности обучаются, которые используют и развивают конкретные человеческие группы.
         (Символически организованные культурные образцы – компонент живых систем. То есть, они живые. Обычно под живыми понимаются биологические, то есть воспроизводящиеся систем. Ведь воспроизведение себе подобных – главный признак жизни.
         Социальные системы можно отнести к живым при условии расширения понятия «жизнь».  Нужно будет согласиться, что «жизнь есть способ существования о белковых тел», то есть биологических а также и социальных тел.  Кроме того, определяя жизнь как форму существования, нужно будет её, форму, подразделить на классы, биологический и социальный. Главный же признак, позволяющий объединить биологические и социальные системы это их воспроизводство как способ существования во времени.
         Если символически организованные культурные образцы обладают лингвистическим уровнем развития. Генетически они не предопределены. То не ясно, как они первоначально возникли. Люди же, по мнению Парсонса, обучаются символическим системам, используют их и развивают.)
         Более того, несмотря на большие способности человеческого организма к обучению и, на самом деле, к созданию культурных элементов, ни один индивид сам по себе не в состоянии создать культурную систему. Главные образцы культурных систем изменяются только на протяжении жизни многих поколений, их всегда придерживаются относительно большие группы людей. Они никогда не являются принадлежностью одного или нескольких индивидов. Индивид всегда лишь научается, таким образом, что он может внести в них разве что побочное творческое (созидательное или разрушительное) изменение.
         (Получается, что культурные элементы создаются коллективно, а отдельные индивиды только научаются. Группа создаёт символически организованные культурные образцы, символические системы, а затем каждый участник группы их усваивает. Данное представление противоречит тому, что у христианства, магометанства, буддизма как религиозно-культурных поведенческих парадигм, определяющих образ жизни официально нет коллективных основоположников. Христианство создано Христом, магометанство - Магометом, буддизм - Буддой. Ученики, апостолы, и все, кто усвоил религиозные парадигмы в процессе научения, использовали подражание, мимесис. В учении А.Тойнби общества, в которых люди ориентировались на мимесис, а не на мутацию становились реликтовыми. Они не развивались. )
         Более общие культурные образцы обеспечивают таким образом системы действий высокоустойчивыми структурными опорами, в полной мере аналогичными тем, которые обеспечиваются генетическими материалами вида. Они связаны с познавательными элементами действия, точно так же, как гены связаны с врожденными элементами.
         (Здесь имеет место если не аналогия, то уподобление. Культурные образцы аналогичны генетическим материалам вида. Они – структурные опоры системы действий. Интересует же автора не поведение, а действие, не физическая событийность, а образец. И это не генетический образец, хотя он передаётся по наследству от поколения к поколению путём усвоения в процессе социализации. Здесь наследственность имеет только биологический смысл. Наследственность не берётся в качестве родового понятия, имеющего классы, биологический и социальный. В сущности же Т.Парсонс в своей работе как бы пытается сформировать понятие социального наследственного кода, следовательно, основы социальной генетики.)
         В границах, определяемых генетикой вида и упорядочивающими культурными образцами, располагаются возможности для данных индивидов и групп развивать независимые структурированные поведенческие системы. Поскольку деятель в негенетическом плане является человеком и поскольку его научение происходит в контексте определенной культурной системы, его усвоенная посредством обучения поведенческая система (которую я буду называть его личностью) имеет общие с другими личностями черты, например язык, на котором он привык говорить. В то же время его организм и его окружение — физическое, социальное и культурное — всегда в определенных аспектах уникальны. Следовательно, его собственная поведенческая система будет уникальным вариантом культуры и ее специфическими образцами действия. Поэтому существенно важно рассматривать систему личности как не сводимую ни к организму, ни к культуре. То, чему научаются, не является ни “структурой” организма в обычном смысле слова, ни свойством культурной системы. Личность образует аналитически независимую систему.
         (Усвоенная посредством обучения поведенческая система назывется Парсонсом личностью. Тем не менее, личность с её общими чертами не сводится к культуре. Мешает индивидуальность. Существо, усвоившее посредством обучения поведенческую систему, личность – человек. Человек это деятель в негенетическом, небиологическом  плане, это социальное, а не биологическое существо. Уникальность человека объясняется его организмом. В итоге система личности с её общими и индивидуальными чертами и не сводится ни к культуре, ни к организму.
Если мы подразделим поведенческую систему на усвоенную и на неусвоенную человеком, существующую вне его, саму по себе, то тогда усвоенная живым существом поведенческая система и станет личностью. Система вживляется в существо, его организм. Она не является чужеродной для него, чужой. Существо не отчуждено от этой системы. Они – единое целое. Однотипность поведенческой системы предопределит унитарность усвоившей её группы. Девиации поведения отдельных представителей группы будут исключены, так как в данном случае не предполагается изменчивость образца, как вариативная или модификационная, так и наследственная. То есть как бы изобретаемый Парсонсом социальный код не подвержен наследственной изменчивости, следовательно, и эволюции.)
         Процесс социальной интеграции, хотя он внутренне связан с личностями взаимодействующих индивидов и образцами культурных систем, образует четвертую систему, которая аналитически независима как от систем личности и культуры, так и от организма. Эта независимость становится особенно очевидной при рассмотрении тех требований интеграции, которые навязываются системам социальных отношений из-за внутренне присущей им предрасположенности к конфликту и дезорганизации. Речь идет о том, что иногда обозначается как проблема порядка в обществе, поставленная в классической форме Томасом Гоббсом. Система взаимодействия составляет социальную систему, это подсистема действия, которая является основным предметом анализа в данной книге.
         (Процесс социальной интеграции образует четвёртую систему. Она поставлена Парсонсом над культурными образцами поведения. Интегрируют системы социальных отношений или взаимодействий. А система взаимодействий и есть социальная система – основной предмет социологического анализа Т.Парсонса. В то же время эта система является подсистемой действия. Действие, таким образом, есть родовое понятие в аналитической системе Парсонса. Родовое понятие «человеческое действие» подразделяется на четыре класса.)
         Вышеприведенная классификация четырех общих подсистем человеческого действия — организм, личность, социальная система и культурная система — представляет конкретный случай применения общей парадигмы, которая может быть использована при анализе всей сферы действия и которую я буду применять в дальнейшем для анализа социальных систем.
         (Классы человеческого действия являются случаями применения общей парадигмы человеческого действия. Она представлена четырьмя функциональными категориями.)
         При помощи этой парадигмы любая система действия анализируется в терминах следующих четырех функциональных категорий, связанных с обеспечением: 1) главных “руководящих” или контролирующих образцов системы; 2) внутренней интеграции системы; 3) ее ориентации на достижение целей в отношении к окружающей среде; 4) ее более обобщенной адаптации к широкому набору условий окружающей среды, т.е. к физическому окружению.
         В рамках систем действия культурные системы специализируются на функции поддержания образца; социальные системы — на интеграции действующих единиц (человеческих индивидов) или, точнее, личностей, исполняющих роли); системы личности — на достижении цели; а поведенческий организм — на адаптации.
         (Перефразируя, можно, наверное, сказать следующее. Культурные системы выполняют функцию сохранения образца, управления. Функция социальных систем – интеграция ролевых личностей. Функция системы личности – целедостижение и целеполагание. Функция поведения или действия организма – адаптация, приспособление. Получается, что действие функционально. Здесь, в сущности, оно, социальное действие, есть социальная функция.
         Если действие есть функция, то оно двухсторонне, так как обычно под функцией понимают двухстороннее отношение, когда изменение одной стороны вызывает изменение другой, противоположной стороны в системе отношений.
         Двухстороннее действие это не одно, а два действия, действие изменения на одной стороне и действие изменения на другой стороне. Поскольку стороны противоположны, то и действия противоположны и изменения противоположны. Пример – газовый обмен в кровеносной системе. На одной стороне оксигемоглобин, на другой стороне карбоксигемоглобин.
         Действие и противодействие можно рассматривать как взаимодействие. Взаимодействие и есть система действия. То есть система действия Парсонса  по сути дела монодуалистична. Под действием подразумевается взаимодействие, единство противоположностей. Действие дедуктивно делится в себе на два противоположных действия, подобно тому, как при первом делении Бог делится на Дух и Слово. В обратном же порядке, при обратной дедукции одно действие – тезис, противоположное действие – антитеза, общее действие – синтез.
         Здесь имеет место силлогизм, традиционная логика, ведущая к механицизму, но не к диалектике. Без диалектики логические системы не эволюционируют. То есть действия в силлогической системе не должны быть тождественны. Они должны быть одновременно и тождественны и нет, амбивалентны.
         В общем, Парсонс в своей работе о системе действия, сколько не пытался, не смог перейти от силлогического монодуализма к диалектике. Его система действия осталась механистичной из-за того, что он пренебрёг использовать понятие «изменчивость".
         Амбивалентно понятие "соединение". В атоме как соединении фундаментальных частиц, которые заряжены положительно и отрицательно, есть действие притяжения и действие отталкивания, действие и противодействие - взаимодействие. В химическом соединении, элементы которого заряжены положительно и отрицательно также есть их взаимодействие. В многонациональном социальном соединении под названием общество нации притягиваются и отталкиваются, взаимодействуют. В политическом обществе также есть единство и борьба - амбивалентная диалектичность.)

Источник.
1. Т.Парсонс. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения.- [Электронный (Дата обращения 24.04.2015)

2.5 Политологический критицизм

2.5.1. Политология как самостоятельная социальная наука

         Как известно, социальные науки: социология, политология и др. стали появляться в новое время, после буржуазных революций в Европе. Естественно, к этим наукам стали применяться научные требования. Каждая из социальных наук должна была определить свой предмет, свой метод, свои границы и место среди наук. И это вызвало немало споров среди учёных. Например, среди политологов шли споры по поводу её предмета. Так виднейший представитель «юридической школы» Г.Еллинек утверждал, что термин «политическая наука» охватывает собой всю совокупность учений о государстве. [1,с.8] В результате предмет такой дисциплины, как государство и право оказывался у политологии.
         Французские политологи М.Дюверже, Ж.Бюрдо и др. считали предметом политической науки власть. [1,с.8] Власть же, как родовое понятие имела классы. Наряду с классом политическая власть существовал класс экономической власти. Этот же момент препятствовал считать «власть» базовой категорией политологии.
         Некоторые исследователи полагали, что предмет политологии политика. [1,с.8]  Между тем чёткого определения  базового понятия «политика» у политической науки нет. Возможно, виной тому стародревнее преклонение перед Аристотелем, написавшим трактат “Политика”. Как известно, этимология термина «politika» восходит к слову «polis», обозначающему город-государство в Древней Греции. Кроме этого существуют и другие понимания политики: как системы (polity), как взаимодействия акторов по поводу власти (politics)  и, наконец, как совокупности политических курсов (policies). [2]
         По мнению Б.А.Стародубского и Е.Р.Кастеля, предмет изучения политологии – политическая жизнь общества. [1, с.8] При этом не обращается внимания на то, что нет единого, удовлетворяющего всех определения общества. Кроме того распространённым является определение Ф.Энгелса, что «жизнь это форма существования белка», а также философское определение – «жизнь есть форма существования», бытия, объективной реальности. Эти определения жизни не подходят под смысл политической жизни.
         Перевалов В.Д. считает, что «предметом современной политологии выступают политические явления и процессы, закономерные взаимосвязи многочисленных политических учреждений, органов и организаций по поводу политической власти, а также политическое сознание и политическое поведение людей». [1,с.8] Если бы господин Перевалов отнёс к политическим явлениям политические учреждения, органы и организации, а также политическое сознание и поведение, то тогда бы его определение было  короче и понятней. Просто тогда нужно было бы развить понятие «политическое явление».
         Проблема политологического метода оказалась ещё сложней. Политической науке из-за отсутствия своего специфического метода исследования пришлось заимствовать метод опроса у социологии. И данное обстоятельство позволило сомневаться в самостоятельности политической науки.
         Считается, что политология как самостоятельная научная дисциплина возникла во второй половине XIX века в США. В 1857 г. профессор Ф. Либер, создал и возглавил в Колумбийском колледже (Колумбийском университете)  кафедру истории и политической науки. Там читались лекции по политической философии, теории государства и политической этике. В 1880 г. Совет правления Колумбийского колледжа  уполномочил Джона Барджесса создать Высшую школу политической науки с системой подготовки научных кадров, написанием и защитой диссертаций.
         В 1903 г. была создана Американская ассоциация политических наук. Ведущую роль в американской политической науке (периода между двумя мировыми войнами) играли ученые Чикагской школы – Ч. Мерриам, Г. Лассуэлл, Г. Госнелл. По мнению Г. Алмонда они обосновали вывод о необходимости использования в политологии междисциплинарного подхода, количественных методов исследования. Ч. Мерриам в своем эссе «Современное состояние исследования политики» (1921) в качестве важнейшего объекта изучения для политической науки назвал политическое поведение. И это обстоятельство наводит на мысль о заимствовании политологией предмета исследования у социологии, изучающей групповое поведение людей или взаимодействие. Произошло вычленение из социального поведения, взаимодействия, политической части, касающейся распределения не богатства, а власти.
         В Европе политология появляется в конце XIX в. При Лондонском университете создаётся Школа экономики и политических наук. Известные политологи того времени - У. Беверидж, Дж. Гобсон, Л. Хобхауз, Дж. Мид, С.-Дж. Уэбб и др. Считалось, что политология – наука о политических явлениях и процессах. Поскольку изучались  политической наукой государственное управление и административное право, политическая философия, международные отношения и колониальная политика, то их то и можно было бы отнести к политическим явлениям, составляющим предмет политологии, если бы не существовало таких наук как государство и право, философия, юриспруденция. Проще говоря, изучением такого социального явления как государство одновременно с политологией занималось государствоведение, правом – правоведение и т.д. В этой связи следует сказать, что изучением политики -  распределением власти должно было бы заниматься политиковедение.
         Не смотря на проблемы формирования предмета, политология, подобно философии с её базовой категорией «бытие», как описательно-объяснительная система сформировалась вокруг центральной категории «власть». Но, в отличие от философии, в которой «бытие» не относят к объективному явлению, категория «власть» должна была раскрывать соответствующее объективное социальное явление или систему взаимосвязанных социальных явлений. Научный подход требовал от политологии объективности, того, чтобы власть была независимым от сознания явлением, хотя и существовавшим в сознании как копия, след наблюдения – феномен. Тем не менее, объективный научный подход раскрывал, что власть как объективное явление каким-то образом связана с политической деятельностью людей. Без этой деятельности её нет. Но она не сама эта деятельность, поскольку за неё шла борьба, подобная той, что шла за богатство. Борьба за богатство выявляла экономическую деятельность, борьбу. Однако если богатство имело вещную природу, и было доступно сенсорному восприятию непосредственно, то власть не ощущалась наподобие материальной вещи.
         В общем, объективность созданного трудом богатства было аксиомой, не требовала доказательств. Существование власти нужно было доказывать субъекту, владельцу власти путём властной деятельности: властвования. Властная деятельность раскрывала и субъекта власти и существование власти как явления. Власть принуждала путём угрозы негативного воздействия. В древности она имела образ громовержца Зевса, испепеляющего непокорных. Она как бы сравнивалась со стихией, несущей неотвратимую катастрофу, смерть. И хотя власть представлялась объективным явлением, без властной деятельности людей её не было. Власть была деятельностью, относящейся к социальной деятельности, действительности. Ну, а социальная действительность представляла собой ту деятельность людей, которая    зависела и не зависела от их сознания: была объективной и субъективной одновременно, противоречивой.
         Люди создавали социальную реальность по своей воле. В то же время к созданию её людей принуждали неблагоприятные условия существования. Люди творили по нужде. Нужда в благоприятных условиях существования принуждала их к творческой деятельности. Потребность в жизни принуждала их выбирать между смертью и жизнью жизнь. Осознав нужду, необходимость, они были свободными в выборе. Те, кто выбирал жизнь, принуждены были «в поте лица добывать хлеб свой».
         В Священном писании труд, творческая деятельность была карой небесной для первочеловека Адама. К трудовой деятельности его принудил сам Господь. Власть господа называлась господством. Бог принуждал трудиться, и труд был карой, наказанием, санкцией за неповиновение Адама, вкусившего плод с дерева знания. Не вкуси его, остался бы человек скотиной, и жил бы на подаяние божье без труда. Из писания мы узнаём, что принуждение масс к труду путём рабства, крепостничества и найма – проявление власти, господства. Власть – это принуждение, создание условий, вынуждающих людей трудиться, но не только на себя, как в священном писании, а  также и на тех, кто создал эти условия.
         В общем, то ли по своей воле, то ли нет, люди создали новую, субъектную и субъективную действительность, в чём-то противоположную объективной действительности, а в чём-то единую с ней. Названа она была социальной действительностью или социальной реальностью. Классификация деятельности по созданию социальной реальности как объекта её изучения позволила выделить в ней области, названные научными предметами. Так изучение экономической деятельности, например, и позволило создать экономическую науку. Специфика экономической деятельности отразилась на специфике её изучения. Потребовался специальный метод исследования. То же самое произошло с другими социальными науками. У каждой науки появился свой метод, состоящий из общенаучного и частного. У социологии, например, специфическим методом считается опрос, у психологов – тестирование. Что за специальный метод у политологии, пока трудно сказать. Ну, а отсутствие у науки своего метода ставит под вопрос её существование. То же самое касается предмета.
         Так у истории как науки, например, есть свой предмет – исторические явления и свой исторический метод, специфика которого состоит в ретроспективном анализе. У социологии есть свой, социологический метод, специфика которого состоит в проведении социологического опроса, но нет своего предмета, так как не выделены из социальных явлений социологические явления. У политологии, есть предмет, к которому относятся политические явления, есть метод, в котором нет пока ещё специфики. И если требования наличия предмета и специфического метода для наук обязательны, то из них можно признавать только те, что имеют и свой метод и свой предмет.
         То есть нужно решить, признавать ли социологию и политологию полноценными науками, и если да, то единственным объяснением недостатков данных наук является то, что становление их ещё не закончено. Тогда возникает вопрос, с чего же началось становление политологии? Отвечая на поставленный вопрос, следует сказать вот о чём. В конце XVIII века в некоторых государствах Европы появились политические партии и  избирательные  системы. К середине XIX в. в большинстве промышленно развитых стран Западной Европы и Северной Америки окончательно утвердилась парламентская демократия. Избирательный процесс приобрёл  регулярный и систематический характер. В условиях непрерывных избирательных кампаний появился большой спрос на их научное изучение. Изучаться стало поведение избирателей, так как от него стало зависеть адресат передаваемой власти.
         В общем, нужно сказать, что волны буржуазных революций привели не только к смене форм общественного строя. Сменился политический строй. Власть перешла от дворян к буржуазии. Монархий не стало. Власть перестала наследоваться, следовательно, принадлежать частному лицу, ведовавшему её распределением. Появился другой – избирательный механизм передачи власти и её распределения. Хотя он считался демократическим, в подлинном смысле таковым не являлся. Власть всё время находилась в руках имущих, хотя источником власти провозглашался народ. Мало того, верховная власть всегда доставалась представителям, или ставленникам крупного капитала, так как на участие в выборах требовались большие средства. На эти средства каждое выборное лицо нанимало специалистов по проведению предвыборных компаний. Специалисты же нуждались в эффективных избирательных и политических технологиях. Для разработки таких технологий, точнее, методологий требовалось научное изучение избирательного процесса, а также влияния на него заинтересованных и противодействующих сил. Проще говоря, появилась нужда в научном изучении закономерностей внутриклассовой борьбы, среди правящей элиты. 
         В свою очередь, распространение марксизма, учения о  классовой борьбе и пролетарской демократии сместили акценты исследования борьбы за власть: захват, удержание и распределение в целях социального управления в соответствии с устанавливаемой моделью общества и её политического строя. Политический строй указывал на то, какой класс господствует в обществе того, или иного типа и как передаётся власть внутри строя. Политический строй кодировался Конституцией, представлявшей собой социальный код – сплав экономического, политического, культурного кодов.
         Соглашаясь с существованием политического кода, можно предположить, что предметом политологии является политический код, его происхождение и развитие. Политический код – это код власти, её формы. Содержание же власти в её сущности. Сущность власти в принуждении. Она открыта при наблюдении за воздействием природы на живых существ, за тем, как она вынуждает их приспосабливаются к изменениям условий существования. Идея управления людьми путём создания искусственных условий, однажды возникнув, была реализована. Сила условий существования даёт власть тому, кто умудрился их сформировать. Однако одному человеку не по силам такое. Здесь необходимо сплочённое множество единомышленников. На примере горбачёвских и ельцинских реформ в России вполне можно убедиться в этом.
       Из выше изложенного следует, что отсутствие у политологии своего специфического метода исследования ставит под сомнение самостоятельность данной науки. Выходом из данной ситуации могло бы помочь предложение считать опрос социальным методом исследования, используемым всеми социальными науками. Существование же специфического предмета исследования у политологии наделило бы метод политологической спецификой.
         Также думается, что у политологии, как и у всех наук должна быть одна своя базовая категория, вокруг которой бы формировался специфический категориальный аппарат. И если бы синонимом социальной реальности, действительности служила социальная деятельность, то её можно было попредметно подразделить на экономическую, культурную, политическую и т.д. деятельность. Тогда предметом бы политологии служила политическая деятельность как политическая действительность. И элементом бы этой действительности служило бы политическое действие как некая акция принуждения, заключающаяся в искусственном создании условий социального принуждения, ведущего к социальному отчуждению. В этом случае деятельность принуждённых лиц не зависела бы от их воли и сознания, стала бы объективной как действительность

Библиография.

1. Перевалов В.Д. Учебник для вузов. – М.: Изд-во НОРМА – ИНФРА, 1999.
2. Чихарев И.А. Многомерность мировой политики /Полис №1, 2005, с.161

2.5.2. Политическое управление как предмет политологии

         В российских учебниках политологии нет раздела, посвящённого политическому управлению. И это проблема. Ведь в результате формируется неполное представление о политике. Кроме того, без  политического управления социальное управление как научный предмет также выглядит неполно. И вообще наука управления, изучающая управленческую деятельность, без классификации этой деятельности, в которую должна входить политическая деятельность как один из классов управленческой деятельности выглядит куцей.
          Считается, что наука управления – это менеджмент. Она зародилась в эпоху индустриализации, при капитализме, когда на смену мануфактуры пришли заводы и фабрики. То есть менеджмент как наука управления – это производственное, экономическое управление. Она вначале появилась не как теория, а как практика. Понятно, что экономическое управление дополняет политическое управление. Вместе они являются составными частями социального управления, в которое входит управление культуры. В свою очередь, социальное управление – это составная часть общественного воспроизводства.
         В то же время тео;рия управле;ния это наука о принципах и методах управления различными системами, процессами и объектами. Основами теории управления являются кибернетика и теория информации.
           Хотя самостоятельной наука  управления смогла стать при выделении науки из философии, история её имеет давние, технические корни.          Известно, что первое самоуправляемое устройство было построено Ктезибием из Александрии (примерно в 250 году до н. э.). Его водяные часы использовали сифон как регулятор потока воды. Следующим шагом в развитии саморегулирующихся систем управления с обратной связью стали термостат Корнелиса Дреббеля (1572—1633), и центробежный регулятор паровой машины Джеймса Уатта (1736—1819). В связи с развитием паровых машин потребовались регуляторы, которые могли бы автоматически поддерживать установившийся режим их работы.  [1]      
         Математическая теория устойчивых систем с обратной связью была разработана в XIX веке. Родоначальником непосредственно «математической теории управления» можно считать Александра Михайловича Ляпунова — автора классической теории устойчивости движения (1892). [1]
         В социальных системах теория управления посвящена приемам и методам анализа, прогноза и регулирования деятельности различных групп и общностей людей. Однако в области естествознания и техники теория управления имеет гораздо больше успехов, чем в социальной сфере. [1]
         В целом нужно сказать, что регуляция касается сложных систем, технических, биологических и социальных. Биологические и социальные системы относятся к воспроизводящимся система. При этом воспроизводство биологических систем, биологических видов и подвидов регулируется посредством стихийного изменения природных условий. Социальные системы могут самосохраняться в процессе воспроизводства путём изменения природных условий существования и создания искусственных условий существования. И вот создание и охрана искусственных условий существования – признак управления.
         Из истории нам известны первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и социалистическая социальные системы, представленные единством экономической и политической систем. Особенности социальной системы сказывается на особенностях их экономической и политической систем, названных базисом и надстройкой.
         Управление – одна из составных частей социальной системы, имеющая свою структуру, устройство и функции, главной из которых считается самосохранение. Управление подразделяется на политическое и экономическое управление.
         Поскольку о политическом управлении в ХХ веке больше информации, чем, скажем, в эпоху рабовладения, то проще рассмотреть её на типичных примерах этого времени.
         ХХ век – век противостояния двух социальных систем, капиталистической и социалистической. Социалистическая система, как, впрочем, и капиталистическая система, представляла единство политической и экономической систем. СССР относился к социалистической системе. Экономическая система в СССР ведала материальным воспроизводством в системе общественного воспроизводства. Политическая система ведала идеологией, формированием взглядов и убеждений у населения методами пропаганды и агитации. Предметом труда политработников было политическое сознание масс, а орудием труда – слово. До сознания масс доводилась марксистско-ленинское учение об обществе. Политсистема, таким образом, управляла духовным воспроизводством и тем самым в чём-то была похожа на религиозную систему, церковь.
         Однако это не всё, чем занималась политическая система в СССР, представленная, в частности, однопартийной системой - КПСС, структура, функции, цели и задачи которой были отображены в Уставе КПСС и Программе КПСС.
         В общем, в СССР была однопартийная политическая система. Высшим органом компартии, согласно организационного её строения по Уставу, принятому ХХII Съездом КПСС (с частичными изменениями, внесёнными на ХХIII и ХХIV съездах КПСС) считался съезд.  На съездах принимались политические управленческие решения. Они предшествовали принятию управленческих решений Верховным Советом СССР – высшим органом государства. В периоды между съездами политуправлением на высшем уровне занимались центральный комитет (ЦК КПСС) и Всесоюзная партийная конференция. [2]      
         О формировании в СССР однопартийной системы можно говорить с июля 1918 года. До этого времени левые эсеры располагали местами в Советах всех уровней, в руководстве наркоматов и ВЧК. Определённый период времени участвовали в работе Советов некоторые меньшевики. Тем не менее, с октября 1917г. все государственные решения предварительно принимались РКП(б), которая, располагая большинством в Советах, через своих членов проводила их и оформляла в виде решений советских органов. Практически все «первые лица» в государственных органах, общественных организациях, на предприятиях, в учреждениях культуры были членами партии. Таким образом, РКП(б) с первых лет советской власти практически была единственной партией, которая руководила Советами. [3]
          В начале 1920-х гг. формируется понятие «диктатура партии». Это понятие было необходимо при обосновании однопартийности политической системы. Ну, а подавление партийно-политического плюрализма началось сразу же после Октябрьской революции. Вначале Декретом «Об аресте вождей гражданской войны против революции» от 28 ноября 1917 г. была запрещена партия кадетов. [3] Вслед за ней и другие партии, не согласные с проводимой большевиками политикой, были распущены, или эмигрировали. Дальнейшая политическая борьба сместилась  к вопросу о запрещении фракций. Она обострилась к 1924 году. На ХIII Конференции РКП(б), проводимой 16-18 января 1924 года оппозиция, возглавляемая Л.Д. Троцким, выступила против запрещения фракций, а также за «отрыв государственных органов от партии». Тем не менее, удалось выработать решение, что «единство РКП(б) необходимо охранять»[4]
         В результате фракционной борьбы в СССР окончательно сложилась однопартийная политическая система и такое же политическое управление. Своей историей борьба за Советы доказывала то, что чисто мирского, светского - лишённого идеократичности, или теократичности  государства  нет.
         Государство – аппарат насилия, используемый партиями или политическими силами для установления своего господства.  Современное государство захватывается представителями партий, которые выражают интересы больших групп населения. Чем пестрее по социальному составу общество, тем сложнее переплетение интересов людей, тем больше в нём политических партий, рвущихся захватить государственную машину. Ну и, конечно же, буржуазное общество сильнее стратифицировано, чем пролетарское. Дело в том, что, как считал В.Ленин, развитие буржуазных отношений порождают соответствующие политические партии, которые, например, в России слагались десятилетиями и которые исчезли и вновь возникли в 1990-х в связи с «перестройкой».
         В заключение следует сказать, что политическое управление  и есть политика - предмет политологии. Поскольку политическое управление является составной частью управления общественным воспроизводством, то  политология должна рассматриваться как составная часть науки об общественном воспроизводстве – социальной науки.

Источники

1. Теория управления - Википедия [Электронный ресурс].- URL
http://ru.wikipedia.org/wiki (Дата обращения 01.10.2014)
2. Коммунистическая партия Советского Союза: Наглядное пособие по партийному строительству./Составитель В.И.Струков-. М.: Плакат, 1980.-с.52
3. Становление однопартийной системы в СССР в 20-30-е годы. Последствия и противоречия [Электронный ресурс].- URL
http://yaneuch.ru/cat (Дата обращения 01.10.2014)
4. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК.1898-1970. Изд.8-е, доп. и испр.- М.: Политиздат, 1970, с. 508.

2.5.3. Почему у политологии нет своего метода
         
         Кто интересовался российскими  учебниками политологии и вообще политологией, тот мог обратить внимание на то, что у этой науки нет своего  метода. Используются в политологии функционально-структурный, исторический, социологический, системный, институциональный, бихевиористский, психологический методы.          
         Почему это происходит? Начнём с того, что методология классифицируется в соответствии с классификацией наук. А наука подразделяется на естественные, гуманитарные  и социальные науки. О том, что такое естественные науки, можно не рассказывать, так как все об этом знают. Считается, что гуманитарные науки (от homo – человек) изучают человеческую деятельность в духовной и умственной сфере. Бывает, в гуманитарные науки включают социальные, то есть общественные науки, поскольку те тоже соприкасаются с человеческой деятельностью, в том числе, с материальной деятельностью.
         В общем, всё дело в человеке. Если за природой наблюдают, то человека ещё и опрашивают. В этом то и состоит коренное отличие естественных наук и их методологий от гуманитарно-социальных наук и их методологий. Опроса в естественных науках нет.
         И наблюдение и опрос – методы сбора первичной информации. Их цель – получение информации об объективных фактах, как со слов опрашиваемого, так и минуя опрос. Природу не опрашивают. Она не имеет мнения и не говорит человеческим языком, не имеет второй сигнальной системы. Человек же имеет не только мнение и настроение, но ещё и мировоззрение, которое может изложить при помощи второй сигнальной системы – устной и письменной речи.
         Короче говоря, если наблюдение это всеобщий, универсальный научный метод, используемый как естественными, так и гуманитарными, социальными науками, то опрос это гуманитарный, социальный, в том числе, метод. Все социальные науки, а не только социология пользуются опросом.
         Не ставя целью рассматривать здесь все виды опроса, следует отметить, что тесты, используемые в психологии, и даже биографический метод относятся к разновидностям опроса. Сбор жалоб у пациента, собирание истории болезни, истории жизни пациента тоже относятся к опросу.
         Почему же медики, психологи и психиатры не ограничиваются данными осмотра и наблюдения за поведением пациента, клиента, а интересуются ещё воспоминаниями прошлого и переживаниями человека? Да потому, что без опроса, бывает, невозможно понять и объяснить поведения человека. Вот, например, бежит человек с топором в руках по улице. Для чего он взял в руки топор, без опроса не понять. То ли он взял его у друга для пользования, а, может, собрался кого убить. Причина поведения скрыта от непосредственного наблюдения. А одного описания поведения без его объяснения недостаточно для понимания явления, действия, деятельности, действительности. Вот и ищут люди скрытый, второй план – причину и сущность явлений, событий, фактов, чтобы можно было прогнозировать, предугадывать то, что должно случиться, произойти и предупреждать, или исправлять нежелательные происшествия.
         Относя и опрос и наблюдение к сбору информации, следует разобраться в том, чем они отличаются. И вот ответ. При опросе ставятся вопросы, на которые нужно дать ответ, а при наблюдении они возникают сами собой. Вопросы могут быть закрытыми, предполагающими выбор ответов из предлагаемого списка, могут быть открытыми, предполагающими ответ в свободной форме. Имеет значение предмет опроса и то, индивидуальным, групповым или массовым  является опрос. От этого зависит то, психологическим, социально-психологическим, социологическим, или политологическим будет опрос.
         Итак, метод опроса можно подразделять на психологический, социально-психологический, социологический и политический его классы. При этом, если бы психология относилась к социальным наукам, данный метод можно было бы назвать социальным. Но психология занимается психикой, душой, а не телом и его моторикой, называемой поведением. Она наблюдает за психикой, а не за телом. Психика человека – её предмет.
         Социология и  политология, в отличие от психологии, изучают другие предметы, но прибегая к опросам масс, нарушают их границы. Они влезают в гуманитарную сферу, где, кстати говоря, расположена философия, не занимающаяся ни наблюдением, ни опросом. В гуманитарной сфере, как известно, расположены архитектура, дизайн, прикладное искусство, изобразительные искусства, исполнительские виды искусства, история, лингвистика и языки, литература, религиоведение.
         Среди них, если лингвистику, религоведение и историю можно было бы отнести к наукам, то все остальные выше перечисленные виды человеческой деятельности больше относимы к искусству. Искусство – это нечто иное, нежели научная, исследовательская деятельность в общепринятом смысле. Искусство – это и практика, и средство самовыражения. Если посредством искусства человек и выражает собственное видение мира, свою концепцию, то средства этого выражения не вполне относятся к научным. Философия стоит особняком от всего или над всем, над наукой и искусством. У неё свой, метафизический метод.
         И если всё это так, то научность гуманитарного метода ставится под сомнение. Или, в противном случае, необходимо чётче очертить круг гуманитарных наук, отнеся к ним, допустим, психологию, психиатрию, лингвистику – все те науки, предмет которых не только содержится в сфере психической и духовной деятельности, но и основывается на методе опроса, сбора информации в знаково-символической реальности.
         В общем, мы подошли к сбору информации в знаково-символической реальности, к тому, что сбор информации как метод познания подразделяется, в зависимости от формы реальности. Сбором информации об объективной реальности занимается наука. Это так, поскольку объективность – фишка науки, критерий научности исследований. Поскольку знаково-символическая реальность это другая, не объективная – зависимая от сознания, продуцируемая психикой реальность, то её изучение не  должно быть связано с науками. Тем не менее, лингвистику и особенно культурологию относят к наукам.
         Если мы предметом культурологи станем считать овеществлённую, опредмеченную в памятники культуры, произведения искусства мысль, то тогда и всю сферу материального производства вместе с экономикой должны будем связать с явлением опредмечивания мысли. В этой связи средства труда и продукты труда можно будет рассматривать как знаково-символическую реальность. Мало того, если мы станем рассматривать саму социальную реальность как продукт овеществления мысли, то только естественные науки сможем считать истинными науками. Поскольку природу мы не опрашиваем, то и не навязываем ей ответа.  В то же время, так как мы стремимся измерять объективную реальность, представлять её в знаках, отнюдь, не естественных, а символических, то тем самым преобразуем её. Это преобразование и есть смысл естественных наук. Здесь в символические знаки превращается не мысль, а природа.
         Получается, что мысль и природа встречаются и соединяются в знаково-символической реальности. В знаково-символической реальности социальная реальность представляет собой овеществлённую мысль, а природа – осмысленную вещь, предмет. В этой реальности и мысль и вещь двузначны. Но если в одном случае первична вещь, то в другом – первична мысль. В одном случае мысль имеет вещную оболочку, опредмечена, в другом случае вещь имеет смысл, мысленную сердцевину – осмыслена, распердмечена. Опредмеченная мысль и распредмеченная вещь противоположны по направлению одного действия, как одевания и раздевания. И если естественные науки занимаются распредмечиванием, так сказать, раздеванием природы, вещей, то гуманитарные и социальные науки – опредмечиванием мысли, так сказать, одеванием.
         В результате можно сказать, что есть одетая и раздетая мысль. И если мы, встав на стороне идеалистов, будем утверждать, что всё есть мысль, идея, то это значит, что мы имеем в виду только голую мысль, без одежды. Наоборот, встав на позицию материализма и заявив, что всё есть материя, мы имеем в виду только одежду. Встав на среднюю из двух крайних позиций, следует приветствовать единство противоположностей, мысли и её покрова, того, в чём мысль заключена, в чем она находится. Так плоть человека можно рассматривать как покров мыслей. Это не исключает подхода, в котором утверждается, что мысль генерируется человеком.
         Считается, что природа не мыслит. Мыслит человек. Но он познаёт природу с помощью мышления, осмысливания. Познавая, человек ищет в природе замысел, мысль. И он находит её в ней, хотя считает, что её там нет. Амбивалентность, что природа мыслит, и нет, ставит проблему, решение которой зависит от того, что мы понимаем под мыслью. Если мысль – это смысл, значение знака, то вполне понятно, что распознавание смысла, значения (диагностика) знака – одно дело, а наделение значения  знаком – другое, противоположное дело.
         Первобытные люди перед охотой исполняли ритуальный танец, рассказывающий, что они замыслили идти на охоту. Так они одевали мысль в плоть, раскрывали её при помощи знаков телодвижения. Другое дело, когда они исследовали незнакомый предмет, используя органы чувств. В этом случае они хотели узнать, что для них значит данный предмет, каково его значение.
         В настоящее время исследование отделяется от практики. Они - два противоположных процесса, распредмечивания и опредмечивания мысли. Опредмечивание, практика немыслима без предварительного исследования, распредмечивания. Поскольку науку считают отраслью по производству новых знаний, тем самым её отделяют от практики. Поэтому одно дело – политика, другое дело – политология. Также и материальное производство отделяется от экономической науки. Нужно ли это делать, нужно ли, допустим, политологам не давать заниматься политикой – вопрос, ответом на который может служить  принцип единства науки и практики, методов исследования, изучения и методов сотворения, производства, в том числе, управления. И если политика нуждается в политологии, она будет не просто делать заказ на политические исследования, а очерчивать предмет исследования, наделяя, например, опрос политическим смыслом. В результате опрос станет политологическим, а не психологическим. Политология приобретёт свой метод.
         В общем, можно сказать, что создавая рабовладельческое общество на месте родоплеменного общества, древние люди имели определённый замысел, мысль, которую К.Маркс облёк в научную форму благодаря своей теории, имеющей не только экономический и политический аспекты, но ещё и демографический и социально-психологический аспекты.
         Психологическому аспекту своей теории Маркс почти не уделил внимания, введя лишь в научный оборот понятие «отчуждение человека». Точно также он поступил и с демографическим аспектом, введя лишь в научный оборот понятие «производство человека». Тем не менее, благодаря Марксу суть революционных преобразований общества стала понятна, также как и то, что революционной практике предшествовал замысел, принявший научную форму лишь в ХХ веке. Он стал называться политической теорией.
         Воплощая замысел, то есть ту или иную политическую теорию, которых принято считать три – либеральная, коммунистическая и национал-социалистическая – революционеры создавали ту или иную систему политического управления. И это ещё раз доказывает то, что бытие общества, социальной реальности основывается на принципе  первичности мышления.
         Наше современное общество имеет замысел. Кого-то он устраивает, кого-то нет. Но чтобы он, замысел устраивал всех, или большинство нужна соответствующая понятная всем «четвёртая политическая теория». Опрос может показать, кого она будет устраивать, многих, или нет. Однако, методом опроса теории не создаются. Поэтому политологический метод больше связан с теоретическим творчеством, а политический метод – с практическим творчеством, искусством воплощения замысла.
         Известно, что в марксистско-ленинской теории заложен метод исторического и диалектического материализма. Относя данную теорию к политическим теориям, можно её метод считать политическим. Это правомочно, так как социальную философию относят к наукам. В социальной философии бытие, действительность – это деятельность людей. Это деятельность не только по опредмечиванию мыслей, в результате чего возникает социальная реальность, общество, но и деятельность по распредмечиванию социальной реальности, общества, относимая к анализу, требующему определённой методологии.
         Марксистский анализ предшествовавших обществ, социального бытия, деятельности по опредмечиванию мыслей как материального производства обращён в прошлое, к истории. То есть он основан на историческом материализме. Обращение к будущему связано с созданием теории, в которой бы предыдущие формы общества логически связывались с предыдущими его формами, не смотря на их отличительные особенности, так сказать, противоположность. То есть социальное проектирование основано на диалектическом материализме. Теория в целом должна охватывать и прошлое и настоящее, и будущее общества.
         Из этого следует, что по-настоящему научная политическая теория должна не только описывать, объяснять, но и прогнозировать социально-политическое бытие, действительность, направление деятельности. Без исторического и прогностического методов её нет.
         Ярким примером научной теории является теория Менделеева, где все химические элементы, известные и неизвестные представлены в табличной форме. Если социально-политическая теория предложит подобную сеть социальных элементов, то это значит, что она будет создана. Она позволит открыть, в результате каких социально-политических изменений осуществляется переход от одной политической формы общества к другой – методологию социально-политической изменчивости. Нужно только раскрыть суть социально-политического кода. Зная генетический код общества, можно открыть метод его изменения.
         Сравнивая политические теории, коммунизм или марксизм, национал-социализм и либерализм, можно заметить, что последние две политические теории, в отличие от марксизма, не приводят к предвидению. Они не предполагают появления общества, следующего за национал-демократическим, или за либеральным обществом. Кроме того у национал-социалистической политической теории и либеральной политической теории трудно отыскать методологию.
         Говоря о либеральной политической теории, можно обратить внимание на то, что она почти ничем не отличается от теории государства и права, получившей развитие в ХVII веке в трудах Т.Гоббса, Д.Локка, а в ХIII веке в трудах Ш.Л.Монтескье, Ж.Ж.Руссо и т.д. В этой теории началом является человек в его естественном состоянии, которое можно увидеть за нынешним его состоянием, если обратиться к истории, то есть если воспользоваться историческим методом. Естественное состояние – это «догосударственное состояние людей, когда они жили в соответствии с законами природы». Монтескье выделяет четыре таких закона. Первый закон – это стремление человека к миру. Второй закон – стремление людей добывать себе пищу. Третий закон – влечение людей друг к другу. Четвёртый закон – желание жить в обществе. [1] Т.Гоббс называет такие законы «законами, вытекающими из естественного разума». [2]
         Таким образом, становится понятно, что законы природы выводятся основоположниками либеральной политической теории из человеческого разума, что отдаёт субъективным идеализмом, в частности, врождёнными идеями. Нынешнее состояние человека – это другое его состояние, так сказать, государственное состояние, когда люди живут в соответствии не с естественными, а социальными законами, которые сами же и создают. По либеральной логике они вытекают не из естественного, первобытного разума или врождённых идей. Эти идеи приобретены благодаря опыту. Это приобретённые идеи.
         Закон естественного разума, считали основоположники либерализма, хотя и вечен, не обязателен к исполнению, и это  позволяет различать право (jus) и закон (lex). Закон и право отличаются как обязательство и свобода выбора, исполнять закон, или нет. Общеобязательность закона требует принуждения посредством силы, силовой общественной структуры – государства. В результате государство встаёт над человеком и его деятельностью, экономической и политической. На деле же политика стоит над государством. Одним доказательством является перестройка СССР, попрание его конституции. Другим примером является попрание США как бы обязательного для исполнения международного права. Данные примеры
подсказывают, что государство – инструмент в руках политиков, политический инструмент, и только.
         Кажется, что методологически либерализм противоположен марксизму, что методу исторического материализма в либерализме противопоставлен другой метод, который можно было бы назвать историческим идеализмом. Ведь если в марксистской теории развивается социальная реальность, объект, то в либеральной теории путём совершенствования общественного договора развивается разум субъектов, индивидов. Кажется, что субъективный идеализм заводит либерализм в интроспективную психологию, и либеральная политическая теория начинает отдавать психологизмом. Но это только кажется до тех пор, пока мы не дополним идеаторику человека его моторикой, действиями, направленными на овеществление идей разума, мыслей. Данное дополнение позволяет видеть то, что социальная действительность, реальность – объект социальных наук производится людьми, что после сотворения вещей людьми они приобретают существование и становятся объективными.
         Благодаря данному взгляду открывается, что социальная реальность, действительность, деятельность, являющаяся объектом изучения для социальных наук – предмет социальной философии. В таком случае все социальные науки – разделы социальной философии, выделяющие в её предмете свои предметы, расчленяющие единый предмет. К социальной философии тогда станут относиться и гуманитарные науки, исследующие только духовную сторону человеческой деятельности, а не материальную.
Кроме того можно будет понять, чем отличается социальная философия от философии, что социальная философия – наука гуманитарных и социальных наук, а философия – нет. Философия стоит особняком из-за метафизики.
         Знакомясь с либеральными законами, можно заметить, что они чем-то похожи на переформатированные заповеди Христа. Так право на жизнь соответствует заповеди – не убий. Право на охрану частной собственности соответствует заповеди – не укради и т.д.
         На самом же деле либеральная политическая теория – это буржуазная теория, обосновывающая и защищающая буржуазный строй и буржуазную конституцию, принуждающая работников к найму посредством специально для этого созданных условий.
         Переходя к анализу национал-социалистической политической теории, следует заметить, что национал-социализм развился из немецкого социализма. Это, во-первых. Во-вторых, немецкий социализм своим существованием указывает на то, что учение о социализме имело сложное строение, пока оно не завершилось тем, что из него выделились и противопоставились друг другу учение о коммунизме – одна политическая теория  и учение о национал-социализме – другая политическая теория.
         Как показывает история, борьба национал-социализма, вначале с либерализмом на западе, затем с коммунизмом на востоке – это не теоретическая дискуссия. Это война. В этой войне уцелевший англо-американский либерализм объединился с коммунизмом. После победы началась «холодная война» между либерализмом и коммунизмом, закончившаяся почти полной победой либерализма.
         В настоящее время анализ либерально устроенных обществ указывает на то, что это олигархические общества, где «балом правит» крупный капитал. Данное обстоятельство раскрывает ту мысль, что либеральная политическая теория пытается научно обосновать господство крупного капитала, меньшинства над большинством. Однако методология либеральной политической теории неполна, можно сказать, половинчата. Ей недостаёт того, что есть в марксизме – истмата и диамата. Без них либеральная методология заводит либеральную политологию в психологию. Но если мы соединим материализм социальной философии - социальную науку с идеализмом социальной философии - социальной и общей психологией, то получим полноценную методологию для создания «четвёртой политической теории». Войны между политическими теориями не будет. Возможно ли это – другой вопрос.

Источники

1. Монтескье Ш.Л. О духе законов// Избранные произведения.- М.,1955,с.163
2. Гоббс Т. Левиафан или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского// Избр. произв. В 2т.Т.2. – М.,1964, с. 379

2.5.4. Существуют ли политические теории.
         
         В 2009 году увидело свет произведение А.Г.Дугина «Четвёртая политическая теория». В ней он пишет, что «основными идеологиями ХХ века были:
- либерализм (правый и левый),
- коммунизм (включая как марксизм, так и социализм и социал-демократию)       - фашизм (включая национал-социализм и иные разновидности «третьего пути» - национал-синдикализм Франко, «хустисиализм» Перона, режим Салазара и т. д.)». [1]
         Трём идеологиям соответствовали три политические теории.
Первая политическая теория - либерализм. Он возник первым (еще в XVIII веке) и оказался самым устойчивым
Вторая политическая теория - коммунизмом.
Она появилась позже либерализма - как критическая реакция на становление буржуазно-капиталистической системы, идейным выражением которой был либерализм.
Третья политическая теория – фашизм.
Четвертая политическая теория может возникнуть, а может и не возникнуть.
[1]
         Не вдаваясь в сравнительный анализ политических теорий, хочется заметить следующее. Принято считать, что теории относятся к наукам, а не к искусствам. Политика же считается искусством, а не наукой, в отличие от политологии. Поэтому, по логике, политика не должна иметь теории. Но как практика, политика связана с теорией в качестве критерия её истинности.   
         Поскольку в современном мире практика не осуществляется стихийно, ей должна предшествовать теория. А теорию должна создавать наука, основанная на наблюдении – сборе и обработке полученных данных. Наблюдения ведутся за объектом. В частности, социальные науки наблюдают за социальной реальностью и её предметами. Так политология наблюдает за политическим предметом социальной реальности. Ну а политика входит в предмет политической науки. Из этого как бы само собой вытекает положение, что политика как объективное явление должна осуществляться сама собой без вмешательства теорий, которые создаёт политология.
         На самом деле так и получается. Политики в ХХI веке, не зная политологии, берутся за власть. В ХХ же веке политики – большевики и национал-социалисты стремились иметь научный фундамент их политических программ и идеологий. То есть тогда политики были одновременно и политологами. Пример – П.Кропоткин и В.Ленин. Кропоткин был создателем теории анархокоммунизма. Ленин – один из основоположников теории марксизма-ленинизма.
         При этом, тем не менее, возникает вопрос, была ли теория марксизма-ленинизма политической теорией. Дело в том, что до сих пор в ходу выражения «марксистско-ленинская философия» и «марксистско-ленинская теория», без упоминания, что эта теория политологическая. Кроме того в данном случае «философия и теория» используются как синонимы. Марксистско-ленинская теория – это философия.
         Почему так получилось? Да потому, что марксизм, по мнению В.Ленина, имеет три источника, три составные части: немецкую классическую философию, английскую политическую экономию, французский утопический социализм.
         «Три источника, три составные части» – название статьи В.И.Ленина.
Первый раздел статьи посвящён философии. В нём излагаются основы марксистской философии. Второй раздел статьи посвящён экономическому учению Маркса. Третий раздел статьи посвящён учению Маркса о социализме.
         Марксистско-ленинская философия состоит из диалектического материализма и исторического материализма. Понятие «диалектический материализм» впервые употребил в 1887 году социалист Иосиф Дицген. Маркс это понятие не использовал. Маркс говорил о «материалистической диалектике» и «материалистическом понимании истории», на что впоследствии Фридрих Энгельс ссылался как на «исторический материализм». В марксистскую литературу понятие «диалектический материализм» ввёл Георгий Плеханов.
         Не вдаваясь в изложение марксистско-ленинской философии, хочется задать вопрос: почему она оказалась теорией, следовательно, наукой? На этот вопрос, как ответ, можно поставить другой вопрос, а почему либеральная теория одновременно является либеральной философией?
         И так как на эту вольную трактовку понятия «теория» нечего сказать, приходится бормотать, что либеральная теория начала оформляться на Западе в конце XVIII в. трудами Дж.Локка, Т.Гоббса, В.Гумбольдта, И.Бентама, и т.д., трудами философов. До появления в этой плеяде философа О.Конта наука и не думала выделяться из философии, поэтому все философы были одновременно учёными, а наука была философией. И вот беда, по этой причине одна и та же плеяда выдающихся философов прошлого, начиная с Платона, кочует по историям всех социальных и гуманитарных наук, ну конечно и по историям их теорий в качестве основоположников.
         С одной стороны, это хорошо: легче освоить истории всех частных наук. С другой стороны, это плохо: в голове образуется информационная каша. И вот чтобы отделить, как говорят, «мух от котлет», необходимы какие-то ориентиры. Думается, что момент, когда политические партии стали руководствоваться в своей деятельности политическими учениями, и на их основе создавать политические программы и есть главный ориентир появления политических теорий.
         В этой связи необходимо сказать, что марксистско-ленинскую философию нужно отделять от марксистско-ленинской теории и от такой её составной части, как марксистско-ленинская политология. В свою очередь, марксистско-ленинскую политологию не стоит смешивать с марксистско-ленинской политикой большевиков и коммунистов. Аналогично стоит поступать относительно либеральной и нацистской теорий. Если этого не делать, то трудно говорить не только о том, что политические теории существуют, но и о том, что представляют собой политические теории.
         Поскольку политическая практика, следовательно, политика – критерий истинности политической теории, то тот или иной политический строй общества – это овеществлённая политическая теория. Ну и так как наши предки не полностью отдавали отчёт, что творили, то научно образованные поколения стали объяснять за них, какими политическими теориями они пользовались. Так с появлением понятий «рабовладельческая политика», «рабовладельческий политический строй» должно было появиться понятие «рабовладельческая политическая теория». Точно также должно было появиться понятие «феодальная политическая теория». Но этого не произошло. Только при капитализме возникли «буржуазные политические теории».
         Но это не означает, что рабовладельцы и феодалы неосознанно, стихийно, тупо создавали политическое устройство рабовладельческого и феодального обществ. Они прекрасно понимали, чего хотели. А хотели они принудить рабов и крепостных крестьян работать на себя. Вот поэтому и создавали они условия их принуждения. Система условий принуждения и составляла политическое устройство общества – политический строй. Государство в этой системе было органом рабовладельческого или феодального класса, охранявшим установленный ими политический строй.
         Поскольку рабство существовало тысячелетия, то это значит, что рабовладельцы хорошо знали и политическую теорию, и политическую практику. В этой теории они не пользовались современными научными терминами. Но это не меняет сути дела. То есть это были донаучные политические теории как политические учения. Политическая теория была нужна для объяснения политической практики.
         В этой связи можно сказать, что в истории существовали политические теории рабовладельческой демократии, монархические политические теории, буржуазно-демократические политические теории и пролетарско-демократические теории. Пролетарско-демократической политической теорией является марксистско-ленинская политическая теория. К буржуазно-демократическим теориям относятся либеральная политическая теория и национал-социалистическая (нацистская) политическая теория. Практика уже показала на деле, что они из себя представляют. И поскольку марксистско-ленинская политическая практика вместе с её теорией, а также национал-социалистическая политическая практика с её теорией отвергнуты, ну а существующая по сей день буржуазно-демократическая политическая практика удовлетворяет не всех, то ищется «четвёртая политическая теория», о чём нам и сообщил в своей работе господин Дугин.
         Четвёртая политическая теория должна дать ответ, почему источник власти народ не обладает верховной властью, и как сделать так, чтобы принуждение исходило от него, а не от политиков, оказавшихся на вершине власти. Почему народ гонят на войну, когда он не хочет отвоёвывать чьи-то интересы и не хочет за них умирать. Как так получилось, что во время мировых войн народы мира против их воли принудили идти на бойню? Вопрос актуален в связи с современными украинскими событиями.
         Теперь следует сказать, что изложенное выше представление, что политика основана на волевом отчуждении, может вызвать несогласие. Поэтому имеет смысл обратиться к истории политики.
         Политика связана с употреблением власти. Власть – социальное, а не биологическое явление, хотя некоторое сходство между положением вождя в родовой общине и положением вожака в стае имеется. Власть основана на подчинении, принуждении, отчуждении воли людей. В матриархальной и патриархальной семье авторитет матери, отца - власть была нужна для упорядочения семейной жизни, для управления и установления мира, согласия между членами семьи. С распадом родоплеменного устройства общества возникла народная демократия. Пример – Новгород и Псков древней Руси, не имевшие ни рабства, ни феодализма. Там источником власти был народ, а высшим органом власти – народное собрание, вече. Управленческое решение принималось путём всеобщего голосования, референдума. Большинство навязывало свою волю меньшинству и принуждало к исполнению своей воли, чем вызывало отчуждение их воли. Это и было политическим устройством древнего российского общества. Государственного устройства, главным признаком которого было наличие в обществе государственной машины, в древнем Новгороде и древнем Пскове не было.
         Поскольку рабства на Руси не было, не было в её истории и рабовладельческой демократии. Тем не менее, такая форма политического устройства была, например, в Древней Греции. Переходя от народной демократии к рабовладельческой демократии, стоит заметить, что от древней народной демократии её отличает наличие выборного органа общественной власти имущих – государственной машины. Эта машина возникла при классовом разложении бесклассового общества и должна была охранять рабовладельческое политическое устройство общества – рабство. Рабы не имели прав и не могли участвовать в выборах – были политически отчуждены. Политическое отчуждение закрепляло их экономическое отчуждение, отсутствие у них собственности на средства производства своей жизни. Рабы использовались в материальном воспроизводстве в качестве бесплатной рабочей силы.
         В средние века изменился механизм эксплуатации рабочей силы, рабы исчезли и появились крепостные крестьяне, не имевшие в своей собственности земли – главного условия их независимости. Они принудительно арендовали землю у феодалов, и прикреплялись к этой земле. Феодалам раздавал землю монарх, царь, и тем самым подчинял их себе, ставил в зависимость – отчуждал их волю, отчуждал от верховной власти. Власть монарха наследовалась. Так было и в царской России, где царь Николай II заявлял, что он – хозяин земли русской. Вот краткое изложение политического устройства феодального общества.
         С падением монархии изменился политический строй общества. К власти пришла буржуазия, установившая буржуазную демократию. При этом допускалось, что источником власти является народ, а верховная власть ему не принадлежит. Большинство должно подчиняться имущему меньшинству. Пролетариат и даже мелкая буржуазия лишь допускались до выборов в органы власти, но попасть туда могли лишь представители элиты. Высшая власть концентрировалась в государственной машине, декларировалось верховенство закона, принимаемого элитой. Существовала двухпартийная (многопартийная) система. За власть в государстве боролись две (несколько) буржуазные партии. Кандидатами на пост главы государства могли стать только очень богатые люди, так как выборы стоили очень дорого.
         С победой пролетарской революции в 1917 году в России, вновь изменилось политическое устройство общества. Появилась однопартийная система. Пролетарская, коммунистическая партия встала над государством. Говорилось: «партия – наш рулевой». Хотя народ участвовал в выборах, стать во главе государства могло лишь лицо, принадлежащее к партийной элите. Большинство управлялось меньшинством. Народ не имел верховной власти, поэтому во время перестройки его мнение, нужна ли она ему, пришедшие к власти люди игнорировали.
         Вот поэтому-то и возникла необходимость в «четвёртой политической теории», утверждающей, что вся власть и вся земля в стране принадлежит народу. Общенародная собственность на землю не исключает частной собственности на землю внутри страны. Народ может частное использование земли, недр, природных богатств облагать налогом и распределять по своему усмотрению. Большинство вновь должно стать над меньшинством.

Библиография.
1. Дугин А.Г. Четвёртая политическая теория.- М.: Издательство: Амфора,.2009, 352с.

2.5.5. Четвёртая политическая теория М. Горбачёва.
         
         В работе «Четвёртая политическая теория» её автор, А.Дугин написал: «Будущее России напрямую зависит от наших усилий по выработке четвертой политической теории. России надо идти иным путем. Своим».    
         Поговорим, о политической теории, идеологии, философии перестройки М.Горбачёва.   
         Перестро;йка — общее название реформ и новой идеологии СССР, используемое для обозначения больших перемен в экономической и политической структурах СССР. Реформы были разработаны по поручению генерального секретаря ЦК КПСС Ю.В.Андропова и инициированы М.С.Горбачёвым в 1985 году.  [1]
         Отправной точкой перестройки считается выступление М.С.Горбачева на пленуме 23 апреля1985 года  [2], в котором он впервые заявил о необходимости изменений; кардинальные же реформы начались в январе 1987 года, когда на пленуме ЦК КПСС перестройка была объявлена новой государственной идеологией.
         Сам Горбачёв не жаловал слова «идеология». И когда он захотел определить концепцию перестройки, то сначала употреблял понятие «теория». Ему подсказывали: мол, называйте свой поиск «развитием марксизмаленинизма» на новом этапе. Он отпирался. И остановился на термине «философия». Философия перестройки.
         Горбачев — враг схемы. Он считал, что беда советской истории состояла в том, что стране навязали «схему» развития, причем насильно. Особенно это относится к сталинскому периоду. Любил повторять ленинские слова: теория — это обобщение «творчества масс». Это, однако, не значит, что у него не было концепции перестройки как проекта — что делать, чтобы страна двинулась вперед и чтобы освободить ее от тоталитарных пут. Концепция эта соприкасалась и переплеталась с философией перестройки страны и международных отношений, но не совпадала с ней. Философия же складывалась постепенно и оформилась окончательно уже после его ухода из Кремля, в Фонде его имени. Но довольно рано, начиная с его первой книги о перестройке, она получила наименование «новое мышление».[3]
         Думается, философию перестройки можно отнести к плюрализму не только потому, что сам Горбачёв постоянно продвигал плюрализм мнений, плюрализм или многообразие форм собственности, многопартийность. И СССР он из федерации стремился превратить в конфедерацию, союз суверенных республик, ССР или союз суверенных государств. Плюрализм проявился в распаде СССР, следовательно, в том, что эта философия не представляла собой моноплюрализма.
         Плюрализм - философская система, где составляющие универсум реальности не сводимы к одному единственному конститутивному принципу. В плюрализме реальности универсума – множество, не имеющее единства. В сущности, эта философия изобличает односторонний подход к изображению мира, напоминающий цивилизационный подход, противоположный формационному. Здесь реальности или цивилизации уникальны, неповторимы. Они существуют как увиденные или возникшие впервые, так сказать, на пустом месте, из ничто. Они оторваны друг от друга, поэтому мир, состоящий из них разорван. Однако это разрыв в мышлении, а не в реальности. Разорванному мышлению мир кажется разорванным. Эта кажимость мира персональна, субъективна, а не объективна. Этот мир во мне.
         Как показывает практика перестройки, существующий вне отдельного индивида социальный мир можно переделывать под кажимый, тот, который во мне. Так вот когда-то и К.Маркс индуцировал революционные массы своим видением социального мира. И мир этот не выдержал испытаний.
         В общем, нужно сказать, что в философии существует классификация течений, отображающая не только направления развития философской мысли, но существование типов философского мышления. Известны монизм, дуализм, плюрализм и монодуализм. «Моноплюрализм», думается, ранее не входил в употребление ни как термин, ни как учение. Это происходило от того, что в монизме, выражение всё есть дух, бог, или всё есть материя, природа множество (всё) мыслилось единообразно, а не разнообразно и односторонне. Разнообразие многого, всего в плюрализме также было односторонним. Это был ряд перечисления уникалий по одному – универсум в чистом виде. В дуализме можно обнаружить две стороны одного, но обе стороны противоположно единообразны. На одной стороне множество, всё есть дух, на противоположной стороне множество, всё есть природа.
         Проще говоря, система, где одно имеет две стороны, одна из которой универсальна как ряд перечисления уникалий (разных качеств) по одному, а вторая единообразна как ряд простого перечисления одной единичности (количественный ряд) ранее, на мой взгляд, не употреблялась, кроме как в моих произведениях.
         В заключение можно сказать, что моноплюрализм – один из способов составления мировоззрения. Он, наверное, мог бы лечь в основу следующей политической теории, идеологии, в которой, согласно А.Дугину, нуждается Россия.

Источники
1. Рыжков Н. Об «отцах перестройки», золоте партии и предательстве. //Известия: Газета.- 2014.- № 26 сентября
2. Апрельский Пленум ЦК КПСС 1985 года. Справка
3. Черняев А.С. Двойной портрет: Брежнев – Горбачёв.- «ПОЛИТИЯ» № 3 (66) 2012, с.60

2.5.6. Новая политическая теория

         В научной литературе можно встретить случаи, когда термины «политическая теория» и «идеология» являются синонимами. В то же время марксизм называют и научной и политической теорией, а также философией. Существует также термин «марксистская идеология». В этой связи возникает вопрос, тождественны ли «марксистская политическая теория», «марксистской идеологии» и «марксистской политической философии», можно ли один из этих терминов подменять другим? Как один из возможных ответов существует случай, когда генеральный секретарь ЦК КПСС М.Горбачёв,  не жалуя слова «идеология», захотел определить концепцию перестройки, вначале как «теория» и остановился на термине «философия». Так возник термин «философия перестройки». Это была политическая философия задуманного М.Горбачёвым и его сторонниками нового общества. Она несла в себе «новое мышление», новое видение.
         В справочной литературе политическая философия – это часть практической философии, в которую входят также экономическая философия, философия государства и права, этика, эстетика – вся социальная наука. Получается, что практическая философия идентична социальной философии, то есть она не есть социальная практика, но изучает её наряду с научными дисциплинами, относимыми к социальной науке. Не являясь практикой, практическая философия не является и руководством к социальному, в том числе и к политическому действию, деятельности в целом.
         На самом деле это не так. Если социальная, в том числе, политическая  наука стремится наблюдать, изучать социальный, в том числе, политический опыт, то социальная, практическая философия участвует в нём, обосновывая программу действий, в том числе, политических действий – политическую программу той или иной партии. Получается, что политическая философия как система идей является ядром идеологии как политического руководства захвата власти, государства в целях построения нового общества с новой конституцией или изменения общественного строя. То есть те, кто используют политическое руководство к действию по преобразованию политического строя, имеют  целостное представление о новом обществе, его парадигму, картину, увязанную с картиной мира – мировоззрением.
         Считается, же, что политическая философия это раздел философии, изучающий идеи, относящиеся к политике, сущности политической действительности и политического анализа.  Она является областью знаний,
которая только изучает политику как целое, то есть политическую практику. Она не является действующим, живым знанием, мышлением.
         Ограниченность данного подхода раскрывает А.Дугин  в своей работе «Четвёртая политическая теория», в которой он связывает историю коммунизма, фашизма и либерализма с действиями по воплощению одноимённых идей,  заключённых в соответствующих политических теориях или идеологиях или философиях. Говоря о необходимости создания «четвёртой политической теории», Дугин тем самым указывает не только на то, что Россия нуждается в ней, поскольку неофициально, по Конституции не имеет идеологии, но и на необходимость государству имеет идеологию, то есть политическую теорию или философию. Поскольку в СМИ правительство России ХХI века обвиняется в приверженности либерализму, то можно думать, что неофициальной политической теорией постсоветской России является либерализм.
         Соглашаясь с этим предположением, можно заключить, что в переходный период от «второй политической теории», коммунизма к «первой политической теории», либерализму имела место перестроечная политическая теория под названием «плюрализм». Плюрализм привёл СССР к распаду на множество мононациональных государств и национализму, проявляемому, в частности, в «выдавливании» русских людей из бывших союзных республик и притеснению их в правах.
         Притеснение индивидов в правах указывает на то, что либерализм не является идеологией государств, возникших на месте СССР. Национализм является их как бы непровозглашённой идеологией. Особенно ярко национализм проявился в Украине с 2014 года. При этом странно видеть то, что националистическая Украина стремится войти в либеральный Евросоюз, ЕС, не меняя идеологии. В то же время Украина не хочет быть в союзе, в единстве с Россией по национальным соображениям. Она хочет очиститься от общей, русской истории и от единых, славянских корней. А это обстоятельство указывает на сложное происхождение идеологии. В общем, пришло время разобраться в политических философиях.
         Политические философии – либерализм, марксизм, национал-социализм объединены понятием «политическая философия». В свою очередь, политическая философия входит в социальную философию, которая является частью или одним из классов философии. То есть мы имеем философскую классификацию, где философия – родовое понятие, имеющее классы, натурфилософию и социальную философию. Каждый класс имеет подклассы. В класс «социальная  философия» входит подкласс «политическая философия».
         Выше обозначенная классификация ограничена, так как не содержит в себе идеализма. Поэтому приемлема другая классификация философии, подразделение её на монизм, дуализм, плюрализм. Основоположником её является Аристотель, задумавшийся над тем, сколько начал целесообразней иметь в философии, одно, два, или несколько. Подвигнуло его на данное размышление существование в античное время философских концепций, отталкивающихся от разного числа начал.   
          Алкмеон, например, полагал, что из материи из одного начала постоянно "выделяются" противоположности. Эмпедокл признавал несколько начал, четыре основные стихии, 4 "корня" существующего – огонь, воздух, воду и землю. Платон создал дуализм, учение, в котором фигурируют два начала.
         Размышляя над тем, сколько начал нужно закладывать в философскую концепцию, Аристотель пришёл к мысли, что предпочтительней иметь одно начало. То есть, надо думать, дедукцию монизма он предпочёл обратной дедукции плюрализма. Дуализм как бы остался в стороне, так как дедукция и обратная дедукция в нём трудно прослеживается.
         Путь от двух начал к их единству, дающему нечто одно целое не механистичен, в отличие от атомизма, предполагающего соединение атомов. В дуализме Платона копия парадигмы уничижается, сводится на нет путём её кажимости. Существование копии парадигмы из идей  - кажимое: нам только кажется, что копия есть. На самом деле есть только вечная и неизменная парадигма, образец мира из идей. Но эта парадигма трансцендентальна. Налицо неполный отрыв мышления от действительности, разрыв мышления. Дуалистическое мышление частично разорвано.
         Копия парадигмы похожа на «вещь в себе». Она признаётся и одновременно не признаётся. Она существует и нет, так как не познаётся, не узнаётся – не совпадает с референтной системой - с парадигмой, существующей в сознании, мышлении, в том Я, которое есть Бог. Я – бог и весь мир в нём. Это духовный мир. Так дуализм скатывается к монизму, субъективному идеализму, к постулату «весь мир во мне». Мир есть только в духе, поэтому он духовен. Мир это Дух. Есть только Дух и всё есть Дух.
         Монизм подразделяется на идеализм и материализм. В идеализме одно начало, это дух, мышление, всё есть дух, многое – это одно единое, однородное многое. Это многое одного рода и происхождения.
         В материализме началом служит природа, материя. Здесь всё имеет природное происхождение. Множество представлено не идеями, а однородными вещами. В основе вещей субстанция, субстрат.
         И в том случае, когда материальная субстанция принимает значение пластического начала, из которого активное, творческое начало – бог формирует материальный мир, налицо переход от монизма к дуализму или синтез материализма с идеализмом под названием религия.
         В религии субстанция, субстрат, материя – это прах, нечто, почти приравненное к ничто. Уничижение материи способствует избежать дуализма, но не полностью.
         Доказательством является возникновение Нового Завета, христианства. В нём как религиозной идеологии преодолевается ветхозаветное положение о том, что человек – прах. Человек сотворён Богом из праха и в прах возвращается. Данное ветхозаветное положение, как известно, привело к появлению представления, учения о конце света, апокалипсиса и изменению образа жизни людей, кодированных данным учением. Они бросали работу, переставали воспроизводить род человеческий в ожидании «конца света».
         Для «спасения» человечества был придуман выход. Бог в священном писании снизошёл и вочеловечился, человек обоготворился, получил второе естество. В одном лице он заимел два естества, стал дуалистичным. Он стал, с одной стороны, прахом, с другой стороны, в нём был бог. Я в вас, говорил ученикам Христос на тайной вечере, потчуя их хлебом и вином.
         В общем, в христианстве есть не только религиозная философия. Христианское учение можно рассматривать как идеологию. Воспринимая его, христианство, люди начинают верить.
         Христиане верят, что Бог триедин. И это трединство изобличает монодуализм. При первом делении Бог как начало делится в себе на Дух и Мир. При обратной дедукции здесь тезис – Дух, антитеза  - Мир, синтез – Бог: имеет место силлогизм. Логика состоит в том, что Дух и Мир в Боге. Если Бог – А, то и Дух и Мир – А. А есть А. Традиционная логика не нарушена. Мир тождественен Духу: они соединены, отнюдь, не кривой логикой.
         ,Здесь нет места Б, и А не превращается в Б. То, что Мир то есть прах и Дух противоположны – это обман зрения. Здесь то, что одно имеет две противоположных стороны, есть обман. Эти две стороны на деле два одинаковых, в сущности, ряда. Но «нет двух одинаковых вещей, это одна вещь, а одно не существует», - говорили античные философы. И если это так, то триединство Бога есть его отрицание. Говоря, бог триедин, мы говорим, бога нет. Сопротивляясь этому, признавая существование Бога, следует признать кривую логику и возможность сказать, А есть Б.
         Если, избегая триединства, мы будем говорить: Бог один, есть только Бог, мы склонимся к монизму и абсолютизму, выход из которого в высказывании: всё есть Бог. Бог есть одно единое однородное многое, где все члены множества, идеи одинаковы. Как капли воды они сольются вместе в некую духовную субстанцию, и не будут различимы. Они как бы исчезнут. Так в лице субстанционализма мы вновь возвращаемся к монизму.
         В общем, дело философии связано с делом логики. Логику превратил в метафизику, философию Аристотель. Поэтому и в религиозной и политической философии на первом месте стоит проблема традиционной логики. Дело в том, что и либерализм, и марксизм (коммунизм), и национал-социализм, фашизм монистичны. В основе их лежит постулат: одно есть единое идентичное множество. Люди, представляющие движущую силу общества, подгоняются под тот или иной идеологический шаблон. При коммунизме это пролетариат, при фашизме это нацисты, при либерализме одинаковые индивиды, имеющие одинаковые права.
         В общем, вопрос, как можно видеть, во многом касается духовного производства человека, а в целом – общественного воспроизводства. В обществе, имеющем определённый тип, при помощи идеологии формируется соответствующий тип человека. Так, например, в обществе арийцев все должны быть арийцами, в арийском государстве должны заседать арийцы. Арийские ценности ставятся выше других ценностей, а арийцы ставятся выше других народов.
          Допустим, если Казахстан пойдёт по пути националистического развития, то страна станет стремиться, чтобы в ней жили только люди одной казахской национальности, говорящие только на государственном казахском языке, одевающиеся только в национальные казахские костюмы, предпочитающие казахские ценности остальным и т.д. То есть национальные особенности народа – культура, язык и т.д. будут ставиться превыше всего. Казахстан в итоге превратится из многонационального в однонациональное общество. Плюрализма не будет. Мало того, противопоставление своего мы приведёт к отчуждению, национальной фобии.
         Известно, что советский строй или коммунизм формировал советского человека. Следовательно, либерализм, опираясь на свои идеологические принципы, должен формировать либерального человека. Что это за человек?   
         Возможно, это типичный англичанин, или сто процентный американец. Описывать их не стану. Принципиальным здесь окажется не личностный индивидуализм, а либеральная типизация, либерализация индивидов, нацеливание их на соблюдении прописанных прав, дающих те или  иные свободы. Здесь личные интересы ставятся над общественными. Получают распространение половая свобода, снятие половых запретов, свобода планирования семьи – абортов, использования противозачаточных средств, свобода перемещения с идеей мира без границ и др. Классовые и национальные и даже половые признаки человека стираются. Это препятствует их объединению по обозначенным параметрам. Общество становится не только внутренне однородным, но и разорванным. Мы исчезает, его вытесняет Я, эгоизм, эгоцентризм. Насаждается истеричность и шизотимность с его аутизмом.
         Проще говоря, либерализм, марксизм, фашизм как социальные философии, идеологии и политические теории реализуют определённые типы общества, государства и человека, общественного воспроизводства в целом. Все они монистичны, основаны на принципе: одно есть единое однородное многое.
         Плюрализм – нечто другое. Он противоположен монизму. И как полная противоположность исключает единообразие множества. Плюрализм - философская система, где составляющие универсум реальности не сводимы к одному единственному конститутивному принципу. В плюрализме реальности универсума – множество, не имеющее единства. В сущности, эта философия изобличает односторонний подход к изображению мира, напоминающий цивилизационный подход, противоположный формационному. Здесь реальности или цивилизации уникальны, неповторимы. Они существуют как увиденные или возникшие впервые, так сказать, на пустом месте, из ничто.
         Плюрализм – философия перестройки. Перестро;йка — общее название реформ и новой идеологии СССР. Реформы были инициированы генеральным секретарём ЦК КПСС М.С.Горбачёвым в 1985 году.
         Как известно Горбачёв не жаловал слова «идеология». И когда он захотел определить концепцию перестройки, то сначала употреблял понятие «теория». Затем остановился на термине «философия».
         Думается, философию перестройки можно отнести к плюрализму не только потому, что сам Горбачёв постоянно продвигал плюрализм мнений, плюрализм или многообразие форм собственности, многопартийность. И СССР он из федерации стремился превратить в конфедерацию, союз суверенных республик, ССР или союз суверенных государств. Плюрализм проявился в распаде СССР, следовательно, в том, что эта философия не представляла собой моноплюрализма.
         Моноплюрализм это синтез монизма и плюрализма, их принципов: одно есть единое однородное, однообразное многое, один континуум и одно есть разнородное, разнообразное многое, другой континуум. То есть, в отличие от предыдущих философских систем это не односторонняя однорядная, а двухсторонняя двурядная система. С одной стороны одно есть единое однородное многое, с другой стороны, одно есть разнородное многое, которое не едино. Это похоже на то, как белый цвет превращается в радугу. Цвет, одно имеет две стороны, белую и радужную. Также и ряд товаров разного качества может быть представлен рядом золотого товара, имеющим одно качество. Товарно-денежное обращение, превращение образует одну рыночную систему.
         Проще говоря, либерализм, марксизм, фашизм демонстрируют народ как ряд людей одного качества, а плюрализм, наоборот, как ряд людей разного качества. Моноплюрализм, в отличие от них, демонстрирует народ как ряд людей имеющих нечто общее и особенное, сходство и отличия. Он един и не един одновременно.
         На практике либерализм ведёт к анархо-индивидуализму, где каждый индивид – частный собственник, буржуа. В результате классового деления и классовой борьбы нет.
         Вероятно, уничтожение классов и классовой борьбы является конечной целью либерализма. Уничтожение классов можно рассматривать и как ликвидацию экономического  и политического – социального отчуждения человека, относимого к социопатии.
         В свете преодоления классовой дифференциации общества понятными становятся цели коммунизма (марксизма) и фашизма (нацизма). Интеграция масс по националистическому принципу для провозглашения бесклассового общества раскрывают особенность фашизма, национал-социализма. Объявление коммунистами общества бесклассовым также указывает на прекращение классовой борьбы, в основе которой лежит экономическое и политическое – социальное отчуждение, относимое к социопатии.
         В общем, становится ясно, что социопатия принуждала искать способ её устранения. При этом, хотя корни её были вскрыты К.Марксом, радикального средства избавления от данного недуга не смогли найти. Это явилось настоящей причиной падения коммунизма и фашизма.
         Либерализм также падёт сам собой, так как он не решает проблемы социального отчуждения. То есть, надо думать, что нужда в новой политической теории, философии, идеологии остаётся. Нужда эта особенно остро проявляется в России, раздираемой националистами, коммунистами и либералами. Если это не остановить, Россия может скатиться на украинский путь.
         В заключение нужно сказать следующее. Нужда в преодолении в мире классовых, национальных, религиозных, экономических конфликтов, за которыми скрываются разновидности социального отчуждения, принуждает к поиску эффективных средств. Быть может политическая философия моноплюрализма позволит найти их.
         Эта философия допускает мир и «пёстрым» и единым, целым. Она допускает свободу вероисповедания, свободу наций на самоопределение, защищает права человека и гражданина в рамках целого общества, которое защищает государство. При этом национальные общности не должны подменять государства.
         Допустим, существование Татарстана или Чеченской Республики или Республики Коми совсем не означает того, что там должны проживать только лица так называемой титульной национальности и что во власти должны находиться только они. Государство не должно сливаться ни с национальной общностью, ни с религиозной  общностью, ни с классовой общностью. Так, например, в СССР проповедывали интернационализм, а строили мононациональные государства внутри советского государства. Получалось, что СССР  - это союз однонациональных государств. Логично, что Союз распался на несколько однонациональных государств при превращении федерации в конфедерацию.   
         Государство – это система управления общественным воспроизводством. А общество – это воспроизводящаяся сложная социальная система. Она многонациональна, многоконфессиональна, предполагает многообразие форм собственности в рамках единой, общенародной формы.   
         Объявляя конституционным путём то, что земля, недра, акватория, природные богатства – основные средства существования принадлежат всему народу можно решить классовую проблему. Все граждане страны становятся долевыми собственниками, так сказать, капиталистами.
         В этом случае появится нужда в одной общенародной партии и однопартийной системе с одной идеологией, теорией и философией. Она скрепит общество. Это и есть единое во многом разнообразном.
         При двухпартийной или многопартийной системе партии, имея отличительные признаки, в сущности, должны быть одинаковыми, то есть исповедовать одну моноплюралистическую философию. Такая политическая система становится устойчивой. Устойчивость политической системы предполагает устойчивость социальной системы в целом, устойчивую форму общественного воспроизводства.


2.6. Философский критицизм
               
2.6.1. Происхождение (генез) философии

         В  ХIХ веке французский философ, основоположник социологии и позитивной философии – позитивизма Огюст Конт (1798—1857) предложил классификацию знания человечества. Он вывел «закон трёх стадий».
         Конт писал: «Согласно моей основной доктрине, все наши умозрения, как индивидуальные, так и родовые, должны неизбежно пройти, последовательно, через три различные теоретические стадии, которые смогут быть определены обыкновенными наименованиями - теологическая, метафизическая и научная. На последней стадии строй человеческого мышления является в полном смысле окончательным». [1,c.6]
          На последней стадии «мы постепенно приходим к открытию неизменной иерархии одинаково научной и логичной – шести основных наук: математики, астрономии, физики, химии, биологии и социологии; из них первая необходимо составляет отправной пункт последней (то есть социологии), являющейся единственной основной целью всякой положительной философии, рассматриваемой отныне как философия, которая образует систему, которая относится, в конечном итоге, всецело к человечеству, единственному вполне универсальному понятию». [1,c.136]
         Предложенная О.Контом классификация  эволюции интеллекта человечества бинарна. Первая стадия разбита на фазисы, последняя стадия – на науки. Классы эволюции интеллекта расположены в прогрессивном порядке.
         Зачем эта классификация понадобилась Конту? Конт считал, что «метафизическое мышление» и «теологическое мышление» устарели и оказались бессильными решить проблему «сочетания духа порядка с духом прогресса». А «положительное мышление всегда приводит к установлению точной элементарной гармонии между идеями порядка и идеями прогресса». Если по мысли Конта «прогресс составляет, совершенно так же, как и порядок, одно из двух основных условий новейшей цивилизации» [1,c.70], то «положительное» он характеризует как «реальное, полезное, достоверное, точное, противоположное отрицательному». [1,c.55-56]
         О.Конт жил в эпоху великих перемен. В 1789—1794 годах во Франции произошла Великая французская революция, сменился общественный строй. Конт так описывает то состояние французского общества, которое предшествовало революционной ситуации. «Великий окончательный кризис начался неизбежно, когда общий упадок – сначала случайный, а затем систематический,- упадок, которому, сверх того, различно способствовали все классы нового общества, достиг, наконец, такой степени, когда стала ясной невозможность сохранить старый порядок и резко выступила настоятельная потребность в новом. Но это решительное обновление хотя и становилось всё более и более настоятельным, должно было оставаться до сих пор в существе своём невозможным, в виду отсутствия философии, действительно способной доставить ему необходимое идейное основание».[c.69]
         В общем, в это время рушился старый феодальный мировой порядок. Надвигался новый, буржуазный или либеральный порядок. Он требовал нового правопорядка, названного либеральным. Требовалось новое мышление, «способное доставить новое идейное основание».
         Создавая новое - научное - мышление, Огюст Конт стал основоположником такого направления в философии, как позитивизм. Основные идеи философии позитивизма изложены им в сочинениях: «Курс положительной философии» и «Дух позитивной философии».
         Итак, согласно Конту, «умозрение», знание можно классифицировать. Родовое понятие «знание» имеет классы: теологическое знание, метафизическое (философское) знание и научное знание. Классы расположены ступенчато, в соответствии с принципами прогресса и историзма. Благодаря классификации можно видеть, что философия появилась после теизма – анимизма, политеизма и монотеизма.
         Принято считать, что в своё время принципиально новое мышление продемонстрировали эллины. Именно в Древней Греции в VI–V вв. до н. э. зародились философская мысль и западная цивилизация.
         Но так ли в точности всё было на самом деле? Ведь существует мнение, что зарождение философии как специфической формы духовной деятельности относится примерно к началу 1-го тысячелетия до н. э. То есть можно думать, что философия появилась не скачкообразно, не сама по себе, не после теизма, а в лоне теизма. Доказательством считается то, что в Индии и Китае философия так и не отделилась от религии. И если это так, то история античной философии должна демонстрировать процесс выделения философии из теизма, точнее, из какой-то его стадии, которых три.
         Философия (от греческий слов филио - любовь и софия - мудрость) - форма духовной деятельности, направленная на постановку и решение основополагающих вопросов, связанных с выработкой целостного мировоззрения. Целостное мировоззрение делает личность целостной, что важно.
         К числу основных философских вопросов обычно относятся вопросы: «познаваем, или непознаваем мир», «существует бог, или нет», «что есть истина»,  "что есть человек", «первична  материя, или сознание» и другие.
Философия также пытается ответить на вопрос «для чего?». В тоже время наука пытается ответить на вопрос, «почему?» ( «как?», «каким образом?»).
         Согласно легенде, термин «философия» ввел в в широкий обиход, оборот Пифагор (середина VI в. до н. э.). Рассказывают, будто бы тиран г.Флиунта спросил Пифагора, кто он такой. Пифагор на это ответил  – философ, тот, кто любит мудрость. Пифагор считал, что подлинная мудрость доступна только бессмертным богам, а человек способен лишь всю жизнь стремиться к ней.
         Начиная с Платона и Аристотеля, философия уже не удовлетворяется мудрствованием, которое может быть ложным (ложное мудрствование – признак болезни), а стремится к истинной мудрости, оформленной в систематизированном учении.       
         Что именно является предметом философии, зависит от эпохи и позиции мыслителя. Споры, что такое предмет философии продолжаются.
         Возвращаясь к античной философии, следует сказать вот о чём. Можно предположить, что она появилась не просто рядом с давно существовавшим политеизмом, но вышла из него. Доказательством служит философия Эмпедокла (490-430 гг. до н.э). Эмпедокл признает четыре основных стихии, 4 "корня" существующего – огонь, воздух, воду и землю. Любовь и вражда, по мнению Эмпедокла, оживляют "стихии", превращают их в первично чувствующие начала (primum senties). Поэтому он называет воздух, эфир Зевсом, землю – Герой, огонь – Аидонеем, а воду – Нэстис.
         Эмпедокл отождествляет богов, духов и стихии, материю. С одной стороны, он анимирует стихии и таким образом анимирует физис, природу - делает примерно то же самое, что и его религиозные предшественники, создавшие анимизм путём одушевления природы. В то же время, с другой стороны, Эмпедокл трансформирует древнегреческий пантеон, преобразует богов в стихии. Он как бы подсказывает, что нужно поклоняться стихиям - живым богам, а не их каменным изваяниям. Трансформируя пантеон, Эмпедокл своим учением до неузнаваемости трансформирует античную мифологию и вместе с ним языческое мировоззрение.
         Античные философы делились на два лагеря. Одни, физики, например, считали, что всё имеет одно начало, основу, говорили, всё из воды (Фалес), или из воздуха (Анаксимен). Другие, плюралисты, подобно Эмпедоклу, утверждали, что начал (архэ) несколько.
         Физиков (от слова физис – природа) иногда называют гилозоистами. Гилоизм – учение о том, что природа живая. Ну а анимизм  - это вера в то, что природа живая. Поскольку и античные монисты (физики, гилозоисты), и античные плюралисты творили примерно в одно время, в одну эпоху, то можно думать, что анимизм и политеизм могли существовать одновременно, а не последовательно, в виде стадий, ступеней теизма. Данное предположение наводит на другое предположение, что античная философия вышла не только из политеизма, но и из анимизма. Она имеет корни.
         Самое главное, о чём следует сказать, является то, что политеизм и анимизм как религиозные мировоззрения существовали в мифологической форме. Знания передавались благодаря легендам, сказаниям, притчам. Учений не было.
         Считается, что мифы - древние сказания о происхождении богов, мира и человека, о делах богов, героев и людей. Миф, наиболее ранняя форма духовной культуры человечества. Он выражал миропонимание, мышление людей той эпохи, в которую создавался. Миф выступал как синкретическая форма сознания, объединяя в себе зачатки знаний, верований, искусств. Мифы существовали у всех народов мира.
         Мифологическое понимание является предпосылкой философии. Так заявлению учившегося в Древнем Египте древнегреческого философа Фалеса, «всё из воды» предшествовало существование древнеегипетского мифа, в котором мировой океан был началом всего. Из этого океана, словно остров, появился Бог. Из пены морской рождается эллинская богиня Афродита. То есть в мифах, вода (материя, природа) одухотворена.
         Эллинские физики (Фалес, Анаксимен, Анаксимандр) искали то, из чего всё происходит, в том числе, и человек – физис. В результате получалось, что микрокосм – человек имеет ту же самую основу, что и космос. Они не пользовались силлогизмом Аристотеля: тезис-антитеза-синтез. Поэтому их физис не был делён в себе на жизнь и дух.
         Иногда физиков называют гилозоистами. Термин гилозоизм (от греч. hyle — дерево, вещество, zoe — жизнь) был введен Р. Кедвортом в 1678 для обозначения ранних греческих философских концепций. (Ральф Кедворт, (1617-1688) — английский философ, профессор еврейского языка в Кембридже.)
         Получалось, что античные философы гилозоисты оживляли первооснову, субстанцию, материю. Они же в качестве физиков одухотворяли её. Они считали материю живой и одухотворённой, но не искали в ней и не выделяли  в ней ни жизни и ни духа.
         Другое понимание «древа жизни» встречается у гностиков и христиан. Согласно христианского вероучения дерево жизни находится в центре райского сада. Отведавший плодов с этого дерева обретает бессмертие. Если в Библии повествуется, что Адам не вкусил плода с дерева жизни и остался смертным, то в гностическом учении «Адам вкусил от дерева жизни». «Вслед за тем Адам отделился от тела, затем он начал своё путешествие через небеса». [2,с.99-100] «Он очнулся, сбросил с себя покровы плоти и воскрес из мёртвых». [2,с.98] То есть до этого Адам не жил, а был спящим смертным. Сбросив с себя покровы плоти, вкусив от дерева жизни, он стал бессмертным.
         Итак, кажется, что до появления дуализма Платона античная философия находилась в плену мифологии. Платон отбросил анимизм. Проблему происхождения мира он решил иначе, построив свою систему. Она была представлена материальной копией образца, состоящего из идей. Образец был вечным и неизменным, материальная его копия – кажимой, изменчивой. Изменчивость позволяла уйти как от проблемы возникновения, так и от проблемы исчезновения, следовательно, от проблемы смерти – конечного.
         У Платона был другой, не механистический подход, изобретённый атомистами Демокритом и Левкипом, для решения проблемы возникновения - исчезновения. Вечные и неизменные атомы этих философов, соединяясь и разъединяясь, калейдоскопически меняли картину мира. Места для явлений возникновения и исчезновения здесь не было. Не было и проблемы смерти.
         Похоже, что мифология, поставив проблему происхождения или возникновения и исчезновения, рождения и смерти, не смогла её решить. Это случилось потому, что для решения абстрактных проблем использовалось предметное и даже символическое мышление, язык которого не подходил для этих целей. Ну а вот когда появились понятия «нечто» и «ничто», проблема возникновения стала решаться чисто логически, с использованием закона тождества, А есть А. И тут возникли трудности. Традиционная логика не позволяла того, чтобы нечто Б возникало из ничто А. Потребовалось изобретение силлогизма. Но и силлогизм не решал данной проблемы. Решение проблемы затянулось до тех пор, пока Г.Гегель не изобрёл диалектику, диалектическую логику. Правда, он представил на обсуждение законы диалектики, но не суть диалектической логики.
         Диалектическая логика представляла собой единство двух логик, традиционной логики с законом А есть А и кривой логики с законом А есть Б. Так вот суть того, что предложил Гегель, заключалась в допущении нечто из ничто, правда с оговоркой, отрицанием этого допущения, а затем с отрицанием этого отрицания. В скрытой форме предлагалось амбивалентное мышление: объявлялось, что нечто есть и не есть ничто.
         Данному обращению человечества к амбивалентному мышлению предшествует ещё одно обращение к нему, отметившееся гораздо раньше. Примером является предметное письмо скифов царю Дарию. Известно, что когда Дарий углубился в «скифские» степи, скифские цари отправили грозному завоевателю дары: птицу, мышь, лягушку и пять острых стрел. Они означали: «если вы, персы, как птицы не улетите в небо, или как мыши не зароетесь в землю, или как лягушки не поскачете в болото, то не вернетесь назад, пораженные этими стрелами». В данном предметном письме каждый предмет имел два значения, собственное и переносное, символическое. Письмо было фактом, указывающим на появление символического мышления, дополняющего предметное мышление. Символическое мышление использовалось в мифологии.
         Позже, благодаря древнегреческим философам, сформировалось абстрактное мышление вместе с его правилами или законами, логикой, названной традиционной.
         В заключение нужно сказать, что происхождение философии связано со становлением абстрактного мышления. Способность к абстрактному мышлению имел только современный человек, появившийся примерно десять тысяч лет назад. Неандертальцы и кроманьонцы обладали исключительно предметным мышлением. Об этом свидетельствует их культура. Почему-то в последнее время  стали считать, что предшественники современного человека не болели шизофренией, ведущей к «патологии» мышления: амбивалентному мышлению и кривой логике. Похоже, что философия с её логикой служила инструментом очищения мышления от «патологии» - кривой логики и амбивалентности. Так она пришла к своему метафизическому кризису, выход из которого О.Конт увидел в науке. Но и наука, ограничив себя своими принципами и методами, не избежала кризиса, так как, не смотря на все отличительные особенности, переняла от философии традиционную логику. В результате практика, а не теория стала критерием истинности.
         Таким  образом, утверждение О.Конта, что «на последней стадии строй человеческого мышления является в полном смысле окончательным» [1,c.6] не находит подтверждения. Упорядочить прогресс ему не удалось. Смена мирового порядка идёт через хаос, вызванный сосуществованием двух процессов – возникновения, сотворения нового порядка и исчезновения, разрушения старого порядка. Одновременность процессов дезориентирует массы. При этом старая форма мышления рушится не окончательно. Доказательством является существование по сей день наряду с наукой философии, религий, магии и пр. Смешение форм общественного сознания, мышления приводит подчас к тому, что учёный начинает веровать в бога и даже обращаться к экстрасенсам, провидцам и колдунам. В его сознание проникает хаос, и оно расщепляется. Нарушается целостность мировоззрения, что отражается на целостности личности.

Источники.
1. Дух позитивной философии.- СПб: Санкт-Петербургское философское общество, 2001
2. Йонас Г. Гностицизм (Гностическая религия).- СПб.: Изд-во Лань,1998

2.6.2. Проблема философии
         
         Основная проблема философии, которую она решает с древних времён – проблема двойственности мира и человека. Впервые открылась проблема ещё в период анимизма, когда человек выделился из природы и осознал свою особенность. Первоначально эта проблема скрывалась под видом проблемы происхождения мира и человека. За начала, принципы в концепциях происхождения мира и человека брались природа и дух.         
         В Древнем Египте решение проблемы двойственности мира и человека привело к появлению двух противоположных гипотез, оформленных в мифологические концепции, гермопольскую и гелиопольскую. Одну можно было отнести к материализму, другую – к идеализму. Обе концепции монистичны. В одном случае мир имел духовное происхождение и представлял собой мировое яйцо. Во втором случае мир происходил из мирового океана Нун - из воды, в трактовке древнегреческого философа Фалеса. Человека слепил из глины гончар бог Хнум. В данном случае человек имел двойное происхождение, но одно вещное, физическое естество.          
         Отцом философского дуализма считается античный философ Платон. Им проблема двойственности решалась в свете уничижения, умаления значимости мира перед образцом, копией  которого он был. Мир не был тождественен, аутентичен образцу, следовательно, противоположен. При этом бытие ни одной из двух противоположностей не отрицалось.
         В средневековье платоновский дуализм претерпел трансформацию. В результате появилось представление о первом делении Бога на Духа и мир. Появился монодуализм. В Новом Завете человек имеет двойное происхождение и два естества в одном лице. Он сотворён Богом из праха и спасён, одухотворён путём вочеловечивания Бога. Уничижение  человека было частично преодолено. Он стал более значимым, ценным, но не настолько, чтобы был причислен к полубогу, герою, сверхчеловеку, творцу самого себя и социального мира.
         В переходный период от средневековья к новому времени  Г.Лейбниц склоняется к тому, что мышление функционирует по тем же законам, что и мир. Имеется тождество законов бытия и мышления. Получалось, что природа мыслит. И. Кант занимает диаметрально противоположную позицию. Он считает, что законы мышления не имеют никакого отношения к миру. Человек не может знать мир таким, каким он существует сам по себе. Г. Гегель решает проблему путём допущения единства противоположных суждений обоих философов. Он изобретает диалектику как способ решения противоречий. 
         Выше изложенный схематично путь преодоления двойственности мира и человека в нём указывает на стремление философии преодолеть амбивалентное мышление. Но она не может решить этой проблемы. Философия не может полностью уйти от дуализма. Доказательство – не решённый основной вопрос философии, что первично, дух, или материя.
         Социальная философия или философия общества, в свою очередь,  решает проблему двойственности социального мира и человека в нём.
         Как известно, в новое время началось глубокое осмысление происхождения социальной реальности и человека. При этом те, кто пользовался формальной логикой, законом тождества, придерживались мнения, что общество – часть природы: социальная действительность – часть объективной действительности. Следовательно, и человек – часть природы. И человек и общество имеют естественное происхождение.
         Были и те, кто склонялись к противоположному мнению, считали человека чисто социальным животным, не имеющим никакого отношения к биологии, природе. Они говорили, не природа, а  «труд создал человека». «Социальность» связывалась ими с деятельностью, трудом, речью, с теми свойствами, способностями человека, которых нет у биологических животных. Считалось, что человек как чисто социальное существо производит вторую природу, культуру – социальный мир. И это главное отличие социального мира от мира природы. Социальный мир имеет рукотворное происхождение. В основе его лежит труд. Благодаря данному отличию, социальный мир и мир природы противоположны. Утверждать, что социальный мир – часть мира природы, значит создавать противоречие, антиномию типа А есть Б. Противоположны, следовательно, и социальные существа существам биологическим. «Социальное» - не «биологическое».
         Решить проблему двойственности человека взялся З.Фрейд. Для этого он опёрся на гегелевскую диалектику, закон единства (тождества) и борьбы (нарушение тождества) противоположностей. Он мыслил человека биосоциальным существом, в котором влечение, либидо как уходящая корнями в биологическую основу психическая группировка противодействует над-я, психической группировке, коренящейся  в социальной основе. Социальное начало или естество в человеке детерминировало и подавляло биологическое начало или естество. Религиозное представление о двух естествах в одном лице человека модернизировалось. Раскрывалось, что конфликт психических группировок ведёт к неврозу, мягкой форме реактивного психоза – предмета психиатрии. Проблема двойственности человека приобретала новую, психиатрическую форму. Получалось, что создаваемая человеком социальная действительность (запрет, принуждение) невротизирует и психотизирует человка, хотя цель создания её другая, защитная. Социальная действительность должна защищать человека от отчуждения, вызовов природы, неблагоприятных условий существования.
         Если проблему двойственности человека бралась решать психоаналитическая теория, то проблему двойственности общества стала решать так называемая социология. В этой социологии «социальное» - её базовая категория, а «социальное взаимодействие» - единица социологического анализа. Социальное взаимодействие лежит в основе социальной реальности, действительности – объекта социологии. И оно не имеет никакого отношения к объективной действительности или природе. Это, во-первых. Во-вторых, взаимодействие – это наблюдаемое поведение, моторика людей, объяснение которой уводит к её пониманию и осмыслению – к мышлению (делает социологию понимающей). В результате выявляется другая, противоположная, скрытая от наблюдения сторона человеческого поведения. Вскрывается психомоторная двойственность человеческого взаимодействия – новая проблема. Одна сторона исследуется при помощи наблюдения, другая сторона  - при помощи опроса. Опрос уводит в рефлексию, интроспекцию опрашиваемого человека. Рефлексия, в свою очередь, раскрывает внутренний мир человека, его мировоззрение, влияющее на поведение, действия, деятельность.
         Круг замкнулся на проблеме мышления, от которого зависит мировоззрение и поведение человека, людей – образ жизни. Всё вернулось «на круги своя». Но если раньше решали, какой образ жизни наиболее приемлемый, то теперь, с подачи З.Фрейда и Э.Фромма, решают, что представляет собой здоровый образ жизни.
         Так гедоники Древней Греции, например, создали учение и мировоззрение, согласно которому чувственные, плотские наслаждения являются тем благом, к которому нужно стремиться в жизни. Эвдемоники, напротив, благом считали духовные наслаждения. Эпикурейцы утверждали, что удовольствие есть начало и конец блаженной жизни, первое и естественное благо. Скептики, в свою очередь, считали, что невозмутимость, душевное спокойствие – атараксия – превыше всего. Стоики призывали к апатии – отсутствию страданий, гностики – к аскетизму, христиане – к смирению.  Герметики утверждали, что человек может управлять силами природы без содействия и помощи свыше. Все они вели тот образ жизни, который отвечал их мировоззрению, и занимали активную, или пассивную социальную позицию. Позиция позитивно, или негативно, а также и нейтрально отражалась на жизни человека. В это время получение благ, благополучие не связывалось со здоровьем человека, как это делается теперь, когда Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) определяет здоровье как состояние полного благополучия  физического, душевного и социального, а также и как отсутствие болезней и физических дефектов. Тем не менее, в атараксии – душевном спокойствии можно видеть росток понятия душевное благополучие или «душевное здоровье».
         По мнению Э.Фромма, душевное (психическое) здоровье человека должно быть целью общества. Душевное, психическое здоровье человека Фромм, как и Маркс, связывали с отсутствием у него социального – экономического и политического – отчуждения. В одном случае, человек, став товаром, не может выгодно продать свою рабочую силу, себя. Во втором случае имеет место «чувство бессилия в политических делах». Социальное – экономическое и политическое – безволие результат социального отчуждения человека, обусловленного его социальным положением в товарном обществе.
         Думается, положением, местом человека в социальном мире, следовательно, его здоровьем - раздвоением его личности должна заниматься социальная наука. Вскрывая причины раздвоения личности человека, эта наука неизбежно приходит к проблеме раздвоения общества - к существованию идеала, образца (парадигмы здорового общества), к которому стремится реальное общество в своём развитии. В результате социальная наука смыкает свой предмет с предметом философии общества. Две «социальные реальности», философская и научная сливаются в одну. Грань между философией общества и социальной наукой оказывается очень тонкой. Это методологическая грань. Чистая философия не должна использовать метод опроса, наблюдать и опираться на факты, измерять, быть точной и т.п. Если  философия общества допускает использование научной методологии, то тем самым переходит в ранг научной философии, то есть становится общей социальной теорией. Общая социальная теория или теоретическая социальная наука вместе с эмпирической социальной наукой образуют социальную науку.
         Общий итог – совпадение основной проблематики социальной науки и философии общества.

2.6.3.  Происхождение социальной философии
         
        Проблема происхождения социальной философии связана с проблемой определения социальной философии в системе знания, в том числе, научного знания. В настоящее время социальную философию определяют как одно из направлений философии и в то же время как науку об обществе, формациях. Это идёт от того, что философию в целом с её метафизическим методом относят к науке. В то же время принято считать, что наука выделилась из философии, следовательно, отпала от неё в связи с обнаружением у неё  методологической специфики. Налицо амбивалентный подход к философии: она одновременно является и не является наукой. Здесь нарушен принцип однозначности, вытекающий из закона тождества.
         Как известно, согласно закона противоречия: два противоречащих, исключающих друг  друга суждения не могут быть истинными одновременно: одно из них ложно. Поэтому нужно выбирать, философия – это наука, или нет. Чтобы выбрать, следует опереться на закон достаточного основания. Это значит: положение «философия – не наука», прежде чем стать научной истиной, должно быть научно обосновано, подтверждено аргументами, достаточными для признания положения неопровержимо доказанным. В общем, нужны доказательства, и их нашёл О.Конт. Он нашёл, что наука основан на наблюдении, а философия – на умозрении. Наука объективна, а философия спекулятивна.
         Если мы станем придерживаться той мысли, что философия – не наука, 
то тогда должны и социальную философию прекратить называть наукой. Иначе нам придётся отказаться от положения, что социальная философия – это направление, отрасль, раздел философии.
         Отделив науку от философии, можно увидеть следующее. Натурфилософии – философии природы противолежит философия общества. При этом философия общества не может называться социальной философией, если последнюю относить к науке. Причина - отличительные особенности  методологий науки и философии.
         Из выше изложенного следует, что если социальная философия – это наука, то она не философия вообще и не философия общества, в частности. Поэтому правильнее социальную философию называть социальной наукой. Согласившись с этим, легко увидеть возникновение социальной науки или так называемой социальной философии, а также очертить круг её основоположников.
         Принято считать, что основоположником науки об обществе является О.Конт. Он назвал эту науку социологией. Составляя представление о данной науке, Конт остался на позиции идеалистической философии. В результате появился эклектический симбиоз идеализма и социальной науки.
         Другим основоположником социальной науки считают К.Маркса, создателя исторического материализма. Марксисты уверены, что исторический материализм и есть социальная наука. Однако философский термин «материализм» затрудняет принятие данного видения. По этому поводу Э.Фромм писал следующее: «Самым распространенным заблуждением является идея о так называемом «материализме» Маркса, согласно которой Маркс якобы считал главным мотивом человеческой деятельности стремление к материальной выгоде. Следует отметить сразу, что это расхожее представление о марксовом «материализме» совершенно ошибочно». [1].
         Пытаясь отыскать материализм в учении Маркса об обществе, следует обратить внимание на понятие материального производства. Под ним понимается производство вещей, в том числе, на продажу. Думается тут корень понимания учения Маркса об обществе, как материализма.
         Маркс рассматривал общество через призму воспроизводства. В общественном воспроизводстве он выделял «производство средств к жизни и человека». Человек в этой системе рассматривался деперсонализированно, бездуховно, как товар и рабочая (физическая, материальная) сила. Система общественного воспроизводства имеет стадии развития, называемые общественно-экономические формации. Отсюда историческое понимание общественного развития.
         Марксисты же считают, что К.Маркс нашёл социальную форму материи. Поэтому его учение об обществе – материализм. При этом они не говорят, что это другой материализм, социальный, связанный с обществом, а не с природой. Здесь материя не имеет того естественного происхождения, которое отмечается в природе. Здесь другое бытие или действительность, состоящее из действий не тех физических тел, что возникли независимо от сознания, а из осознаваемых действий людей, их сил – из деятельности. Но поскольку человек в этой – социальной – системе существо, отнюдь, не биологическое, то налицо разрыв между двумя формами бытия, существования.
         В этой связи Э.Фромм писал следующее. «Рождение человека как такового означает начало его исхода из природного дома, начало разрыва естественных связей. Однако этот-то разрыв связей и внушает страх: где окажется человек и кем он станет, если утратит свои природные корни? Он останется один, без дома, без корней; он не сможет вынести изолированности и беспомощности своего положения. Он сойдёт с ума». [2]
         Маркс, в отличие от Фромма, не стал касаться психологической стороны отчуждения человека в системе товарного производства, а сразу перешёл к классовой борьбе (политологии) и её исходу в качестве прогноза. Маркс спрогнозировал появление новой формации, коммунизма, в которой не будет социального – экономического и политического – отчуждения человека в системе общественного воспроизводства. Так преодолеется отчуждение человека от природы, разрыв с ней – сумасшествие, по версии Фромма. Для ещё большей точности следует сказать, что отчуждение человека от природы К.Маркс в своей концепции не рассматривал. Ему много чего приписывают, пытаясь трактовать его взгляды.
         В целом нужно сказать, что учение Маркса об обществе было усечено и нуждалось в дальнейшем развитии, а не в догматизме. Для развития всесторонности, универсальности учения, его следовало связать с теорией народонаселения, демографией, с социальной психологией и социальной психопатологией. Прогноз можно было строить вариативно: не связывать жёстко коммунизм с ликвидацией денег, эксплуатации, класса буржуазии. Следовало поискать другие средства борьбы с социальным – экономическим и политическим - отчуждением. Но это не умаляет заслуг великого Маркса. Он сделал первый крупный шаг, основал социальную науку, которую одни называют социологией, другие - историческим материализмом, третьи – социальной философией.
         В заключении хочется сказать, что для ликвидации путаницы, возникающей при попытке понять, что есть социальная философия было бы логично на её место поставить философию общества и социальную науку.

Источники

1. Фромм Э. Марксова концепция человека. [Электронный ресурс].- URL: http://redred.su/read/115/marksova-kontseptsiya-cheloveka/ (Дата обращения 02.11.2014)
2. Выдержки из книги Эриха Фромма «Здоровое общество».  [Электронный ресурс].- URL: http://notes.nbspace.ru/fromm_z_o/ (Дата обращения 08.06.2013)

2.7. Антропологический критицизм

2.7.1. Проблема человека

         Видение проблемы человека зависит от подхода. С научной точки зрения, появление проблемы человека связано с выделением его из природы.  Но лучше начать рассуждать о проблеме человека по порядку, начиная с библейского её понимания.
         В Библии повествуется, что проблема человека возникла после употребления Адамом райского яблочка: плода от дерева знания в райском саду, эдеме. И вот, чтобы Адам не стал равным Богу, решил господь не подпускать его к плодам дерева бессмертия.  Смерть превращает человека в прах и таким образом превращаются в прах все плоды его деяний, творений. Так Бог оградил сотворённый Им мир от человеческих преобразований, новаций.
         Прошло много веков, и русский учёный Л.Гумилёв назвал новаторов пассионариями. Таким образом, проблема человека связалась им с пассионарностью.
         Что же такого натворили пассионарии, новаторы, первооткрыватели, изобретатели за время существования человечества? А сотворили они свой мир, называемый культурологами культурой. При этом антропологи заявили, что разные по времени типы культуры создавали разные типы людей: неандертальцы, кроманьонцы и современные люди, которым около десяти тысяч лет. Пройдя стадии дикости и варварства, современные люди достигли цивилизации. На этом историческом пути  они пришли к идее производства человека и задумали свою новаторскую способность применить в этой сфере. Подал идею Ф.Гальтон, двоюродный брат Ч.Дарвина.
         Родилась евгеническая идея не на пустом месте. К этому времени люди освоили селекцию, искусственный отбор. Искусственный отбор — один из основных методов селекции, который может использоваться как самостоятельно, так и в комбинации с другими методами. В понятие искусственного отбора входит избирательный отбор селекционером животных или растений, у которых под влиянием внешней среды и привычек возникли изменения, полезные не для самого животного или растения, а для человека. Одним из важнейших факторов искусственного отбора является изменчивость. Без изменчивости невозможно существование ни естественного, ни искусственного отбора. Вторым важным фактором искусственного отбора является наследственность. Наследственность не только сохраняет изменения, но и закрепляет их в последующих поколениях – передаёт их им.
         В общем, было замечено, что изменение среды обитания, в том числе, социальной среды, культуры, а также изменение привычек, поведения, образа жизни способны изменить живое существо, человека. И это касается не столько изменений строения тела, сколько духовных изменений. Высокообразованный человек разительно отличался от необразованного, неграмотного человека. Но дело не только в этом. При постепенном изменении общества возможны более тонкие изменения даже в высокообразованном человеке. Это было замечено и отражено в литературных произведениях писателей России о героях их времени.
         В произведениях Пушкина, Лермонтова герои их времени выглядят чудаками, белыми воронами среди представителей своего класса, в данном случае, дворян. У  Тургенева и Достоевского герои времени чем-то напоминают революционеров. Ну и  в произведениях советских писателей герои нового времени это уже революционеры, начавшие культурную революцию, ликбез, создание нового, советского человека путём социальных преобразований.
         Возвращаясь к социальной селекции, следует сказать, что письменность позволяла накапливать и передавать накопленные знания от поколения к поколению. Зарегистрированные посредством наблюдения факты социальной изменчивости, социального отбора и социальной наследственности позволили сформировать представление, согласно которому посредством направленного изменения общества, культуры можно изменять не только внутренний мир человека, но и его поведение, образ жизни, то есть человека как социального, а не биологического существа. Но для направленного изменения общества нужна предварительно созданная соответствующая парадигма, образчик, проект общества.    
         Вместе с социальными проектами открылась социальная проектировка. Первыми проектировщиками стали Т.Мор и Т.Кампанелла. После них пришли утописты Сен-Симон Ш.Фурье, Р.Оуэн. Научная проектировка общества связана с системными социальными проектами К.Маркса и П.Кропоткина. Благодаря им в социальном проектировании можно выделить донаучный и научный периоды. Но если в буржуазное время имена проектировщиков известны, то в феодальное и рабовладельческое время – нет. Отсутствие имён как бы свидетельствует о стихийности социального проектирования в донаучный период. Но это не значит, что рабовладельческий, феодальный и буржуазный строи возникли объективно, без участия человека, его сознания. Социальный строй создавался под идеи собирательства, натурального производства и товарного производства. Без идеи товарообмена общество застряло бы в рамках натурального хозяйства, не преодолело бы стадии варварства. Вместе с тем несправедливость общественной жизни, основанной на товарном производстве, привела к дальнейшему развитию социального проектирования.
         В настоящее время необходимость в развитии социального проектирования проявляется в обсуждении возможности так называемой «четвёртой политической теории» А.Дугина. Обсуждение подводит к необходимости использования новейших достижений научной мысли в деле социального проектирования, входящего в социальное - экономическое, политическое и культурное – управление.
         Научная теория управления обязывает рассматривать общество как сложную воспроизводящуюся систему объективно, со стороны наблюдения, без вмешательства, так сказать, извне в процесс воспроизведения. Наблюдательная позиция ведёт к тому, что наука не участвует в управлении обществом, и увеличивает элемент его стихийности. Стихийность подменяет управление регулированием посредством экономических, политических, культурных кризисов. Появляется выражение «управление хаосом», хотя хаосом управлять невозможно. Наоборот, хаос управляет поведением людей, ведя к дезориентации и паническим настроениям.
         Тем не менее, объективный – описательно-объяснительный - подход существует, уводя от наблюдения к размышлению и философствованию на тему старого и нового. Сам собой ставится вопрос, насколько иным может быть новое (Б) по отношению к старому (А)? Насколько кривой может быть логика? И если мы  позволим себе согласиться с происхождением нечто из ничто, то можем заявить о возможности возникновения совершенно, абсолютно нового, что приведёт к отрыву нового от старого, нечто от ничто – к разорванному мышлению: к психопатологии с точки зрения психиатрии. То есть, отрывать старое от нового, также как и здоровье от болезни нельзя. Старое и новое – антиномическая диада, диадический континуум, представленный разными сочетаниями старого и нового в количественном отношении, дающем относительно новые качества или отличительные признаки.
         Старым в обществе будет то, что станет постоянно повторяться в нём при всех его изменениях. Это то, благодаря чему формируется родовое понятие, и разные общества тождественны друг другу. Это основа, которую ищут социологи. Это принцип или начало (А). В религии это Бог, в идеализме – Дух, в материализме – Природа. В науке такого начала нет. Она опирается на факты, используя факторный анализ. При этом такой фактор, как мышление к объективным факторам она не относит. Поэтому получается, что за эволюцию общества, также как и природы, отвечает изменчивость, отбор и наследственность, но не естественные, а социальные. Поскольку от данного подхода или социал-дарвинизма учёные отказались, то оказались в тупике.
         Но если наука, использующая факторный анализ, придёт к пониманию, что мышление, способное делать открытия, изобретения это эволюционный фактор, то найдёт точку опоры для изменения, преобразования мира. Она поймёт, что креативное мышление выполняет роль такого фактора, как изменчивость, практика – роль отбора, письменность, культура – роль наследственности. Наука придёт к социальной генетике, а от неё к социальной селекции как методу решения проблемы человека. Человек, точнее, учёные реформаторы начнут выводить «породы», типы обществ, имеющих свойства,  полезные не для самих обществ, а для всех людей. В стихийной форме этот процесс давно идёт, о чем свидетельствует многообразие цивилизаций, культур. Осталось подвести под этот процесс научную основу.

2.7.2. Проблема нового человека

         Проблема нового человека широко известна. С древнего времени она решается философами. В новом времени она встала перед учёными.   
         В философии эта проблема имеет много аспектов. Прежде всего, это вопрос о месте нового человека в новом мире. В других аспектах это проблема предела духовного совершенствования. Примыкают к ним проблемы личности: степеней ее свободы, самореализации, изменения смысла жизни  и др. В общем, проблема нового человека в философии касается не просто духовной изменчивости, а духовного прогресса.
         В науках проблема нового человек связывается с течением социально-исторического процесса, сменой общественно-экономических формаций.
         Самое интересное, что с некоторых пор, точнее, после крушения тоталитаризма ХХ века и философы, и учёные избегают проблемы нового человека. Связывается это с «концом истории». Тем не менее, проблема эта существует с давних времён.
         Когда-то Новый Завет возвестил о появлении нового человека на месте ветхозаветного человека. Под новым человеком в христианстве принято понимать новый образ жизни, ведущий к духовному бессмертию. Человек был назван новым, так как в новозаветном учении он перестал быть тленным – сотворённым только из праха и возвращённым в прах волей Господа. «Ибо прах ты (человек) и в прах возвратишься» - вот те слова Господа, положенные в Ветхий Завет его основателями, не предполагавшими вечной жизни для человека.  Новый человек имеет два естества в одном лице. Он одухотворён благодаря вочеловечиванию Духа. Это, как сказано в новозаветном учении, произошло во время непорочного зачатия Божьей Матери, святой девы Марии, а затем во время тайной вечери, когда Христос объявил ученикам, усвоившим Его учение, что Он как Дух учения в них.
         В Древнем Риме новый человек – это человек незнатного рода, вышедший в люди. С точки зрения социологического учения П.Сорокина о стратах и социальной мобильности, новый человек – это человек (типа «нового русского»), взошедший на более высокую страту и занявший более высокое социальное положение в результате восходящей мобильности. Как можно видеть, данное материалистическое видение нового человека противолежит идеалистическому видению, подразумевающему духовное совершенство человека, дарующее ему вечную жизнь.
         В новое время представление о новом человеке изменилось благодаря развитию естественных наук. В биологической антропологии, например, новый человек – это современный человек, пришедший на смену кроманьонца и неандертальца. Он появился около десяти тысяч лет назад и имеет отличительные биологические признаки. В культурологии исследуется новая культура современного человека в соответствии с её хронологической периодизацией. Науки сильно изменили мировоззрение людей и их практику. Так появление селекции – науки об улучшении существующих и о создании новых пород животных и сортов растений повлияли на возникновение в ХIХ веке евгеники – учения об улучшении человеческого рода.  Основные принципы евгеники были сформулированы английским учёным Фрэнсисом Гальтоном в 1863 году. Он предложил изучать явления, которые могут улучшить наследственные качества будущих поколений. Став популярной в первые десятилетия ХХ столетия, она затем приобрела дурную славу, так как неверно истолковывалась в нацистской Германии и использовалась для проведения бесчеловечной демографической политики. Нацисты проводили социальный отбор. Они стерилизовали «недочеловеков» - умственно отсталых и пр., чтобы те не могли оставить потомства. Из арийцев пытались вывести сверхчеловеков.
         После порочной практики отбора арийцев, в мире распространилось мнение, что  идея создания нового человека содержится в любой социальной утопии, а также составляет цель всякой тоталитарной идеологии. К тоталитарным обществам относился и Советский Союз, СССР. В 1976 году на XXV съезде коммунистической партии было объявлено, что советский человек — важнейший итог шестидесятилетия нового, советского общества. О грядущем человеке (человеке коммунистического завтра) писал ещё Карл Маркс. В общем, нужно сказать, что термин «новый человек» становится популярным во время революционных ломок отстающих в развитии обществ.
         Главными механизмами формирования нового человека в СССР считались воспитание и образование. Учителя часто назывались «ваятелями духовного мира юной личности». Вместе с писателями, художниками, работниками культуры они носили почетный титул «бойцов идеологического фронта». Из этого следует, что в СССР евгеника, а вместе с ней биологический подход к концепции нового человека не использовались. Новый, советский человек «ваялся» при помощи социальных и духовных преобразований, так как считалось, что новый человек появляется во время смены типов общества и форм общественного сознания. Поскольку в распространенной классификации общественного сознания фигурируют религиозная, метафизическая и научная его формы или классы, то им по логике должны отвечать соответствующие типы человека как духовного существа.
         Новыми людьми, надо полагать, являются люди общества с научной формой общественного сознания. Поскольку социальная наука в настоящее время терпит кризис, связанный с крушением социалистической системы, то массы обратились к старым формам общественного сознания, в частности, к религиозной. Кроме этого в обществах распространяется осовремененная религиозно-языческая форма общественного сознания – магия, колдовство, гадания – приобретшая вид парапсихологии, науки о сверхестественных способностях человека. 
         Сверхестественные способности интересовали людей с древнейших времён. Те, кто был способен воскрешать мёртвых, в том числе, воскрешаться из мёртвых считался, как минимум, посвящённым. Он был посвящён в таинства, владел тайным знанием. А тайной был Бог.
         У нацистов были несколько другие представления о сверхчеловеке. В стремлении вывести породу сверхлюдей, просвечивает попытка наладить производство «нового» в их понимании человека. Проще говоря, в разное время новый человек понимался по-разному.
         Поскольку в новейшее время получило распространение экстракорпоральное оплодотворение, появилась возможность профилактики наследственных заболеваний более гуманными методами, нежели отбор врождённо здоровых людей, проводимый в нацистской Германии. В свою очередь, возможность вынашивания человеческого плода до его созревания суррогатными матерями, следовательно, наиболее здоровыми женщинами позволила уменьшить число внутриутробной патологии. Больше детей смогли родиться врождённо здоровыми. Новые технологии сопровождения процесса воспроизведения себе подобных позволили расширить горизонты представления о новом человеке. Тем не менее, это представление до сих пор не систематизировано. Возможно, это связано с недостаточной развитостью понятия «новый». Думается, проблема нового человека – это аспект проблемы человека, его отношения к обновляемому или изменяющемуся миру. Кто вперёд, новый мир, или новый человек.
         Сложность понимания того, что есть человек, в частности, обусловлено тем, что изучением человека занимаются многие науки. Так для биологов человек – это животное, особь, для социологов – это социальное животное, индивид. Психологи изучают только душу человека. В христианской антропологии человек – это несколько естеств в одном лице. Прах – одно естество. Дух и жизнь – два других естества, так как Бог сотворил человека из праха по своему образу и подобию. Проще говоря, у человека три природы: физическая, биологическая и духовная. Поскольку «духовная природа» не является синонимом «социальной природы», то появляется сложность в их интерпретации. Считая, что «дух» и «душа» - синонимы и что душа – предмет психологии и психиатрии, следует разобраться с понятием «душа» или «психика».
         Как известно, есть такая научная дисциплина, как зоопсихология. Своим существованием она указывает, во-первых, на то, что биологических животных перестали рассматривать только как организмы, наделённые безусловными и условными рефлексами. Во-вторых, человеческая психика начинает представляться сложной, имеющей биологическую и социальную природы. Если социальная сторона психики человека, изучаемая социальной психологией, духовна, то биологическая её сторона – нет. Биологические существа – живые бездуховные существа. Иначе человека невозможно выделить из природы.
         Чаще всего духовность человека связывают с его нравственностью. А между тем, человек-то выделился из природы не по причине нравственности, а по другой причине. Избегая монокаузальности в объяснении не происхождения, нет и не образования, а выделения ископаемых предков из природы, следует прибегать к многофакторной уловке, где труд не создал человека, а явился признаком, указывающим на появление у него трудоспособности – способности творить, подобно богу. Человек в результате чего-то стал способен производить идеи и опредмечивать их. Вначале идеи чаще всего были нелепыми, можно сказать, бредовыми. Но среди них были и дельные идеи, овеществление которых способствовало выживанию. Эти овеществлённые идеи назвали орудиями труда. Среди используемых идей были и такие, которые можно было бы назвать чисто духовными. К ним вполне могла относиться идея бога. К этой идее первобытных людей привела потребность в объяснении происхождения мира и самих себя в нём. Поскольку данная потребность была реализована при конструировании мифологических и религиозных моделей мира, данный факт указывает на появление данной способности уже у древних и древнейших людей.
         В общем, было время, когда ископаемый предок человека изменился и смог конструировать мир в идеях и на практике – стал новым. При этом скорость изменения или обновления мира нарастала. Неолитическая революция демонстрирует тот факт, что современный человек оказался сообразительнее кроманьонца. Свою сообразительность он наращивал от тысячелетия - к тысячелетию, от века - к веку. Он обновлялся, обновляя мир, формируя инобытие – социальную жизнь. Можно сказать, человек становился фактором мировой эволюции: мутации и отбора. Человек изобретал вещи и отбирал те, что способствовали дальнейшему изменению мира и себя в нём.
         Источником такой мутации служило идеаторное конструирование, указывающее на появление у ископаемых предков человека идеаторной функции, которая не у всех была развита одинаково. В массе людей обнаружились таланты и гении. Именно они выдвигали новые, подчас «сумасшедшие» идеи. Бредили ли они – вот в чём вопрос. Ведь, согласно субъективному идеализму, «вещь в себе» недоступна восприятию человека и мир, что есть – это чисто его внутренний мир, идеаторная продукция. Субъективно-идеалистическая оторванность человека от объективной реальности, поскольку она не дана в его ощущении, раскрывает его аутизм. Аутизм говорит о том, что человек придумывает себе мир и живёт в нём как идеаторной реальности. Практика же связывает идеаторный мир с реальным миром и вносит существенную поправку путём выбраковывания нежизнеспособных идей. При этом открывается нечто очень интересное.
         Идеаторно, теоретически конструируя мир, человек стремится использовать традиционную логику, основанную на законе тождества и формуле А есть А (А=А). Так некогда К.Марксом была создана модель товарно-денежного обращения, где использовалась формула Д=Т=Д, исключающую самовозрастание стоимости за счёт прибыли – предумышленной ошибки в расчётах, то есть в традиционной логике. Логическая ошибка в психиатрии – паранойя, признак кривой логики. Марксистская  модель была реализована в советской России и не прижилась. Через семьдесят лет советской власти российское общество отвернулось от теоретической модели товарно-денежного обращения, которое основано на традиционной логике и повернулось к эмпирической его модели, стихийно возникшей в древности и основанной на кривой логике. В стоимость товара стала закладываться прибыль – ошибка или паранойя. Товарное общество как бы стало бредить. Но если считать такое положение вещей нормой, то к бреду нужно относить марксову модель товарообращения и с ней всю традиционную логику. Выходом из данной тупиковой ситуации, возможно, станет предложение допускать в эмпирии кривую логику. Ведь если задуматься, то можно сказать, что реально идеально прямых линий нет, есть только кривые линии. Ещё Эйнштейн утверждал, что пространство кривое.
         Проще говоря, идеальным реальный мир быть не может. Отображая это, можно допускать кривую логику если не в теории, то на практике. Кривая логика утверждением, что А есть Б, утверждает мутацию, возможность преобразования мира вещей. Изобретая, человек открывал новые вещи. Стремясь к новому, он искал и открывал нового себя, оставаясь человеком. Человек может изменяться, обновляться в определённых рамках, мир - тоже. Так производство не может быть убыточным, невыгодным. Нижняя его граница – нулевой рост. Верхняя граница – кризис перепроизводства. Кризис не просто указывает на необходимость обновления производства, избавления от всего устаревшего, поскольку выживают во время кризиса только перспективные предприятия. Кризис – механизм социального отбора.
         В завершение нужно сказать, что в настоящее время проблему нового человека должна решать социальная генетика.
         Миру нужны люди, шагающие в ногу со временем.

 Заключение

         Изучение экономической науки начинается с изучения истории развития экономической мысли. Также и изучение философии начинается с изучения истории развития философской мысли. По аналогии политология, культурология и т.д. каждая частная наука как научная мысль имеет свою историю.
         Таким образом, история развития научной мысли вообще связана с её подразделением, от чего рождается классификация или систематизация науки как родового понятия. Мышление, мысль, возникнув, начала развиваться в разных направлениях и подразделяться. Каждое подразделение стало иметь свою методологическую особенность. Всего же, считалось, существовало три метода: теологический, метафизический и научный. Объединяло методы то, что все они основывались на традиционной логике, заводившей их в методологический кризис (тупик). Кризис состоял в том, что мысль, в конце концов, разрушалась, если была последовательно логичной в традиционном смысле. Это подметил ещё И.Кант.
         Для преодоления саморазрушения мысли, использующей в своём развитии только традиционную логику, Г.Гегель предложил диалектику. Он заметил, что повсюду во всех концепциях традиционная логика строго не соблюдается и поэтому предложил считаться с этим фактом. До понятия «кривая логика» Г.Гегель не дошёл, так как не был психиатром и не был знаком с крайними случаями несоблюдения традиционной логики в мышлении: с паранойяльным и амбивалентным мышлением.
         Паранойяльное мышление основано на кривой логике. Оно приводит к заблуждению, ошибке. Амбивалентное мышление парадоксально. Оно основано одновременно на кривой логике и традиционной логике. При этом утверждается, что противоположные суждения могут соединяться и существовать одновременно. Используя амбивалентное мышление можно утверждать, что материя есть и не есть дух, А есть и не есть Б: А есть Б и в то же время А есть А.
         Практика и опыт отвергли откровенно амбивалентное и крайне паранойяльное мышление. Амбивалентное мышление, раздваиваясь, мешало принятию решения и действию по достижению цели. Человек метался. Воля его была парализована. Паранойя (околоумие) вела к ошибкам, мешающим адаптации  и выживанию. Она дезориентировала.
         В то же время практика допускала то, что малыми погрешностями можно пренебречь. Абсолютной точности нет. Вот так не нойя, не ум, а практика и оказалась в критериях истины. Имело значение то, подтверждалась ли гипотеза на практике. Если нет, то она отвергалась как ошибочная, паранойяльная, не говоря об откровенном бреде реформаторства. И этот факт наводит на то, что изобретательство стоит на грани ума и околоумия. Это же касается и теорий. Доказательство – геоцентрическая система мира древнегреческого астронома Клавдия Птолемея (ок.87 -  ок.165).
         Проще говоря, мысль развивалась не только по направлению от паранойи к нойе, но и по направлению от паранойи к опыту, практике. Истина требовала доказательств и проверки гипотезы на практике. Одно дело расчёты, другое дело эксперимент.
         Эксперимент, практика выполняет функцию естественного отбора идей, изобретений. Творческое мышление, в свою очередь, выполняет функцию мутации. Благодаря им социальный мир изменялся, развивался, эволюционировал. Возникали цивилизации и формации, культуры.
         Относя изобретательство и отбор изобретений к деятельности, можно эту деятельность назвать эволюционной. Соединяя социальную эволюцию с биологической эволюцией, логично задаться вопросом, существовала ли эволюция физического мира, каковы её механизмы?
         Как ответ на этот вопрос существует элементарная таблица Менделеева. Она помогает раскрыть многолинейность развития физического мира. Путь от одного начала, легкого химического элемента водорода к радиоактивным тяжёлым элементам указывает на тупиковость этой, можно сказать, монокаузальной линии развития. Вторая линия, второй путь – образование химических соединений из химических элементов.  Этот путь раскрывает перспективу эволюции физиосферы вплоть до появления биосферы. Но этого, второго пути не возникло бы без первого пути.  Только вместе они составляют многолинейный путь эволюции вещества.
         Путь – это метод по-другому. Много путей, много методов. Многолинейность эволюции раскрывает её методологическую сложность. Остановка линии развития заканчивается эволюционным тупиком. Если бы не было тупиков, не было бы многоуровнего разнообразия мира. Доказательство в классификации животного мира. Здесь каждая ветвь эволюционного дерева заканчивается тупиком. Биологически человек – один из тупиков развития биологических форм, живого вещества, соединения клеток в систему под названием организм. В то же время социально человек – базовый элемент социальной эволюции. Человек – переходная форма. Он двойственен: и биологичен, и социален. 
         Тупик физико-химической эволюции – появление воспроизводящейся ДНК. Без ДНК нет перехода из мира молекул в мир клеток. Дальше путь у эволюции другой, биологогенетический. Однако в основе его лежат не только воспроизведение, редупликация ДНК, но и мутации  - изменения молекулярной структуры ДНК.
         Тупик биологической эволюции преодолевается за счёт появления мышления и рукотворной действительности. Мышление выросло из условного рефлекса, афферентного и эфферентного нервного импульса, путь которого приобрёл очень сложное строение благодаря сложности соединения нервных клеток. Называется этот путь отражением.
         Проще говоря, идея эволюции позволяет скрепить воедино разрозненные представления о разных мирах, преодолеть разорванность общественного мышления, наук.
         Ну а в общем можно сказать, что эволюция основана на изменчивости кода воспроизведения вещей во времени и отборе вещей. Воспроизведение необходимо, поскольку существование каждой конкретной вещи ограничено во времени, а тип её можно сказать вечен. Не будет кода воспроизведения – не будет повторения вещей, следовательно, порядка, закономерности. Изменчивость кода воспроизведения вещей, систем может указывать на эволюцию Кода воспроизведения Вселенной.
         Вселенная может быть закодирована. Почему нет? Код этот имеет актуализировавшуюся и потенциальную части. Без Кода Вселенная как сложная система не смогла бы воспроизводиться в частях и в целом, быть себе подобной во времени и быть узнаваемой, познаваемой. Без воспроизведения себя подобной себе во времени она бы казалась увиденной впервые, а не как уже виданное, ведомое.
         Поскольку развивающаяся Вселенная воспринимается как нечто уже виданное и в то же время как нечто увиденное впервые - амбивалентно, то возникает антиномическая проблема. Приходится допускать изменчивость Вселенной, следовательно, её Кода в определённых рамках как ряд возможных отклонения от образца – как ряд ошибок. Допущение изменчивости Вселенной во времени ведёт к изречению: одно есть многое, Вселенная есть один единый континуум.
         Так появляются: метафизическая идея парадигмы, образца и реальные ошибки её копирования - воспроизведения во времени, механистичность представления о глобальной изменчивости.
         Идея эволюционного прогресса разрушает это представление. Здесь изменчивость выходит за установленные, известные рамки. В результате прогресса Вселенная становится такой, какой её ранее не видели, не ведали. А становится Б, что возможно только с позиции кривой логики. И это указывает на паранойяльность идеи эволюционного прогресса.
         Но поскольку прогресс развития реально есть, отрицать кривую логику невозможно. Выход находится в синтезе логик, кривой и традиционной – в диалектической логике. Ранее невиданное, неведомое относят к потенции, к тому, чего реально нет в настоящем, но есть в будущем. В результате понятие парадигмы, образца усложняется. Вместе с ним усложняется понятие Кода Вселенной: мы ищем и не находим в нём будущего. Будущее выходит за рамки опыта, наблюдения. Наука же опирается на наблюдение, опыт настоящего и прошлого.
         Получается, что бэконовский опыт, декартовское отражение и контовское наблюдение  методологически ограничивают науку. Научное предвидение требует расширения научной основы, методологии, выхода за рамки наблюдения и опыта, или раздвигания этих рамок.
         Нужно научиться вести наблюдение за становлением будущего – выйти из тупика эволюции мышления, называемого кризисом.