Имперские кадры управления России

История жизнедеятельности Российской империи петровской и послепетровской эпох даже при не очень глубоком рассмотрении дарит нам интересный опыт в сфере формирования управленческих элит.
Несмотря на то, что на самом деле отбор персонала в России имеет древнюю историю, тем не менее, основоположником рекрутерства и российской бюрократии считается Петр I. И это понятно. Во-первых, он, действительно, был организатором крупномасштабных административных и экономических реформ. Введенная им в 1722 году Табель о рангах государственную службу разделила на гражданскую и военную, а гражданскую в свою очередь – на придворную и статскую. Причем, одним из главных нововведений в этой области стало назначение на вышестоящие должности в зависимости от служебной пригодности и выслуги лет, что способствовало, по словам В.Г. Вернадского, постоянному отбору лучших элементов. Царь утверждал, что потомственным дворянином мог быть только тот, чей либо род более, чем столетней службой, либо он сам своей честной службой российскому самодержцу выслуживал утвержденный Табелью о рангах чин.
Реформы Петра I с одной стороны унесли сотни тысяч жизней, до смерти перепугали старую элиту и, говорят, испортили национальную идентичность. А с другой – вывели на тот момент отсталую страну в разряд передовых и дали ей чрезвычайно мощный импульс развития, отодвинувший надолго реальную угрозу своей колонизации мощными западноевропейскими странами, вошедшими во «вкус» безнаказанного грабежа «туземцев». Эти революционные изменения проводились относительно недавно и хорошо освещены в российской и мировой историографии. Благодаря которой хорошо известно о том, как катастрофически не хватало хорошо обученных, грамотных специалистов; какую головокружительную карьеру делали простолюдины и не слишком знатные аристократы, и как с удовольствием в северные края дикой страны переезжали сотни иностранных высококлассных военных, финансистов и инженеров.
Очередное обширное переустройство системы государственного управления произошло в правление Екатерины II. Ядром его стала губернская реформа 1775 года. Законодательно были впервые сформулированы основные требования ко всем категориям чиновников и их положение, как в центральных, так и местных органах управления. Потомственными чиновниками становились представители первых восьми классов Табели о рангах. Замкнутую группу, закрытую для выходцев из податных сословий составляли даже не входящие в табельные ранги служащие - «приказные».
А вот достичь от IX до XIV классного чина мог уже и личный дворянин в соответствие с его заслугами перед Отечеством независимо от социального происхождения. Большой дефицит образованных людей, пагубно сказавшийся особенно на заполнении чиновничьих должностей на местном и даже губернском уровне, привел к тому, что к выполнению этих обязанностей по Манифесту 1763 года стали привлекать даже образованных представителей низших сословий. Этим же Манифестом была осуществлена первая попытка учета всего российского дворянства с необходимыми доказательствами сословной принадлежности.
Задачу выявления необходимых внутренних личностных качеств, при замещении руководящих постов, значительно упрощало такое широко распространенное явление, как следование чести дворянина. Изначально это было развитое осознание с одной стороны – своего привилегированного места в социуме, а с другой – накладывало определенные нравственные обязательства перед тем, кто это место обеспечил. Соответственно, дорожа честью, дворянин «не за страх, а за совесть» служил и «своему государю», и Отечеству. Понятия чести становились главными внутренними мерилами того, что честно, а что нет, что необходимо делать, а что делать нельзя даже под угрозой смерти. Кстати, в соответствие с ее понятиями, высшие не смели обращаться с низшими по иерархии, как им хотелось, а только по чести. Даже царь не мог уже как в давние времена наказывать дворянина палкой, мог заключить в тюрьму, но не грубо выругать, мог послать на смерть, но не на отвратительное действо.
Одним из переломных событий в истории российской системы управления стал Манифест 1762 г. «О даровании вольностей и свободы всему российскому дворянству». Дело в том, что в идеальном случае дворянин был помещиком, которому земли и крепостных государство давало как агенту верховной власти с целью обеспечения грамотного ведения хозяйства, общественного спокойствия, поступления налогов и исполнения рекрутской повинности. Право владения землями, крепостными и доходами с них при введении дворянства как класса, неразрывно связывалось с обязанностью служить - «все служилые люди с земель службу служат, а даром землями никто не владеет» (Царский указ 1701 г.). То есть, в соответствии родовой задумкой, дворяне не были исключительно эксплуататорами крестьян. Они также трудились, выполняя управленческую и служилую функции, рисковали на фронтах империи, что обеспечивало существование негласного общественного договора между ними и теми, кем они руководили. А вот после 1762 года это положение дел медленно, но уверенно начало меняться. Благодаря недальновидной политике лоббистов российской аристократии была проведена спецоперация по отрыву приятных элитных прав от гнетущих «непосильных» обязанностей. Не было, к сожалению» на тот момент при царице советников, подобных китайским даосам, которые могли бы доходчиво, с перспективой на пару сотен лет показать детонатором каких процессов это решение может стать. Еще более усугубило это положение дел отмена крепостного права, когда интересы дворян и крестьян разошлись полностью. Это было особенно опасно учитывая то, что в дворянстве, занимавшем практически все государственные посты, крестьянин видел государство в целом. С исчезновением у земли функции, объединяющей помещиков и крестьян, последние в большинстве своем отбросили свои патерналистские, отеческие по отношению к простым земледельцам обязанности и выродились в чистых эксплуататоров. Их аппетиты, особенно со второй половины XIX века, росли лавинообразно, уничтожая и так скудный кормящий ландшафт. Вожделенная красивая европейская жизнь постепенно выдавливала русскую идентичность вместе с национальным языком.
Свято место пусто не бывает. Уход дворян от управления огромной массой крестьян Российской империи привел к появлению нового управленческого класса. Правительство ввело в действие новый орган управления – земские управы. Как и следовало ожидать, резко заработал социальный лифт и поднял пусть не на самый вех, но существенно высоко новых людей – земскую интеллигенцию. Однако, удивительное дело, вместо получения целой социальной группы лояльной власти и «утилизации» посредством привлечения на не слишком значимые посты пассионариев из народной среды, верховная власть получила обратный результат. В отличие от дворянства, находившаяся рядом с крестьянами, воочию наблюдавшая их беспросветно тяжелую жизнь и, соответственно, сочувствующая им, земская интеллигенция так и не стала столпом режима. Наоборот, именно из ее среды и вышли многие, в том числе и В.И. Ленин, борцы за изменение государственного строя. Именно из наиболее ярких ее представителей и были созданы и направлены против монархической власти партии сначала народников, а потом эсеров. Довольно скоро им стало не хватать просто мелких ролей. И уже после революции 1905 года пусть и всего лишь через участие в работе Государственной думы, но земская интеллигенция получила доступ к государственной власти. К чему это привело, мы уже знаем. Относительно хорошо образованная, но не обладающая многовековым опытом и концептуальными знаниями, позволяющими видеть сущность вещей и движений мировой политики, в чем-то наивная и верящая в возможность осуществления торжества справедливости «здесь и сейчас», она легко стала проводником модных европейских учений, направленных, как оказалось, в том числе, и на разрушение страны.
Назначение на высокие посты исходя, в первую очередь, из принадлежности к аристократичной среде, по знатности рода и богатству с одной стороны придавало устойчивость системы, а с другой – неизбежно превращало ее в излишне жесткую структуру. Передаваемые из поколения в поколение специфические управленческие знания и навыки наряду с элитным образованием создавали тяжело преодолимую стену между аристократами и простолюдинами. Хотя надо отдать должное царским порядкам поддерживающим механизмы прохождения в дворянство грамотных (коих было мало), талантливых и энергичных выходцев из нижних слоев российского общества, что было особенно заметно во время I мировой. Несколько уменьшало растущую социальную напряженность в стране и то, что внизу властной пирамиды при выборе на должности, которые в большом количестве стали появляться на экономическом поле во время значительного развития капиталистических отношений, уже больший упор делали не на принадлежность к привилегированным классам, а на профессионализм, и на физические с личностными качества.
Но. Все чаще с развитием капиталистических отношений даже у высокопоставленных дворян понятия чести стали уступать необходимости внутренних нравственных компромиссов, неизбежно связанных со сложностью поддержания финансовой стабильность рода и своего элитного статуса. Соответственно, аристократизм, и образованность, сами по себе, уже не гарантировали ответственного, честного и профессионального отношения к делу, чему отчасти способствовало и появление в большом количестве новых дворян, размывших внутреннюю идентичность ключевого управленческого сословия. К тому же, ввиду отсутствия вселенского закона по передаче лучших человеческих качеств через гены, произошло банальное вырождение целого ряда знаменитых раннее ключевых аристократических фамилий и перерождение их в будущих могильщиков государства. Эти бывшие «столпы» империи не были вовремя опознаны и удалены с «олимпа» принятия решений.
К тому же, Российская империя проиграла и информационную войну, и войну за собственные управленческие кадры. В умах элиты, в том числе и высшей, стали с поразительной скоростью распространяться идеи анархизма, либерализма и марксизма. К тому же Дарвин и те, кто стоял за ним, теорией эволюции «убили Бога». Отечественным идеям на этом информационном поле боя места не было. Тем более, что настолько хорошо проработанных, понятных и привлекательных для большинства, их то и в наличии не было. Российская интеллигенция и дворянство, зараженные модными заграничными идеями и уровнем жизни зажиточных Европы и Америки, вдруг стали не отечественными. И все это было помножено на гипертрофированную жажду все большей власти. «Царь сумел бы удовлетворить нужды русских рабочих и крестьян; полиция справилась бы с террористами. Но было совершенно напрасным трудом пытаться угодить многочисленным претендентам в министры, революционерам, записанным в шестую книгу российского дворянства, и оппозиционным бюрократам, воспитанным в русских университетах. Как надо было поступить с теми великосветскими русскими дамами, которые по целым дням ездили из дома в дом и распространяли самые гнусные слухи про Царя и Царицу? Как надо было поступить в отношении тех двух отпрысков стариннейшего рода князей Долгоруких, которые присоединились к врагам монархии? (Из книги воспоминаний Вел. князя А. М. Романова)
Может все-таки прав был товарищ Сталин, наказывавший даже за сплетни в подворотнях?