Хитрец Нэдзуми

Примечания: хяку моногатари кайданкай - традиционное японское развлечение "вечер тысячи страшных историй". Сякухати и бива - японские музыкальные инструменты. Теплый долг - прочная любовная связь между даймё (князем) и его вассалом. Юката - легкая одежда, вроде нижнего кимоно. Шиноби моно - ниндзя; куноичи - женщина-ниндзя. Нэдзуми - ёкай, обакэ: оборотень-крыса, непревзойденный шпион и вор.




Однажды в доме Ушоды-сан, всеми уважаемого владельца рыбной лавки, собрались его друзья, дабы провести вечер в веселии сердца. Хозяин, Ушода-сан, в то время как раз был стеснен в средствах, однако радушно выставил угощение, а затем предложил гостям развлечься хяку моногатари кайданкай. Гости охотно согласились, ибо Ушода-сан слыл отменным рассказчиком, а уж историй знал – не счесть, и почти все они были не выдуманными или прочитанными в книгах, а услышаны почтенным лавочником от его поставщиков – рыбаков и моряков, которые много где бывали и пережили такое, что и во сне не всегда приснится. И точно, сегодня Ушода-сан рассказал друзьям новую историю. Не сразу; вот уж и рассказ о несчастной Оиве прозвучал, заставляя чувствительных слушателей вытирать слезы, и смешной рассказ о бакэдзори и глупом разносчике, и легенда о влюбленном цуру, и много прочих, прежде чем слово взял Ушода-сан и начал:

– В каком же году то было? На острове Хонсю жил-был один молодой даймё, возглавлявший Такашике, по имени Арета-доно. Был он красив, силен, отважен, слагал прекрасные хокку и любил вечерами, любуясь полной луной в своем саду, помузицировать на флейте-сякухати, чтобы супруга, Такаши-фуджин, подыгрывала ему на биве, а их маленький сын слушал и приплясывал. Впрочем, счастье достойного Такаши-доно продолжалось недолго. Такаши-фуджин умерла.
Такаши-доно погрузился в траур на целых три года. А после истечения срока траура не стал брать в дом ни новую жену, ни наложниц. Вместо этого он жил один, пока судьба не привела в его дворец ронина по фамилии Хосокава. Очень скоро Хосокава-сан благодаря своей храбрости, верности и благородству завоевал всеобщее уважение и снискал благосклонность Такаши-доно, а два года спустя Такаши-доно решил привязать к себе этого самурая «теплым долгом» и с тех пор не расставался с ним. Имени его тот, кто поведал мне сию историю, не открыл, а открыл то, что Такаши-доно именовал его Текера – «сокровище».
Такаши-доно был богат, княжество его процветало, и неудивительно, что у него были завистники из числа других знатных родов. Среди них был и некий Куджо-даймё. Его владения превышали владения Такаши-доно более чем вдвое, однако чем больше золота скапливалось в пышном дворце Куджо-даймё, тем меньше радовали даймё богатства, и тем больше он боялся, что некто превзойдет его в роскоши – ему хотелось, чтобы во всей Японии не было более богатого человека, нежели он. И показалось Куджо-даймё, что Такаши-доно вздумал с ним соперничать.
Такаши-доно и в мыслях этого не держал и был весьма удивлен, когда верный Хосокава-сан сначала поймал в его дворце шиноби моно, пришедшего специально, чтобы убить Такаши-доно, затем сумел предотвратить похищение сына Такаши-доно и, наконец, разоблачил куноичи, явившуюся во дворец под видом гейши. И только тогда Такаши-доно все-таки поверил, что его семья находится в большой опасности, и согласился нанять отряд шиноби моно для охраны.
Как-то раз Такаши-доно в тайне от всей своей свиты и Хосокавы-сан отправился в ювелирную лавку, предупредив лишь сына. Сын его был смышленый мальчик и не выдал бы отца, а Такаши-доно желал выбрать и преподнести особый подарок по случаю дня рождения Хосокавы-сан. Выбор Такаши-доно пал на шкатулку с набором нэцке, вырезанных из драгоценного нефрита, где были фигурки ловца цикад, символизирующего утонченность, кота, символизирующего любовь, собаки, означавшей верность, и Хотея – бога удачи, ибо Хосокава-сан, несомненно, принес удачу в дом Такаши-доно. В это время некий человек низенького роста и с бегающими глазками зашел в лавку ювелира.
– Прочь! Прочь! – закричал на него ювелир. – Стража! Помогите! Он украл!
Однако стража, мгновенно прибежавшая на зов, никого не сумела поймать.
– Что за проклятье, – удрученно сказал ювелир. – Этот человек, по прозванию Нэдзуми, уже не раз меня обворовывает, но всегда ухитряется улизнуть. Он уносит вещи мелкие, но ценные, хорошо зная об их стоимости, и сбывает их в портовых притонах… Чтоб ему, этому Нэдзуми!
Такаши-доно, желая помочь честному ювелиру, велел шиноби моно из своей стражи подключиться к ловле воришки, но тщетно. А тут еще и огромная крыса вбежала и уселась на самом пороге лавки, точно насмехаясь над людьми.
– Прочь! – снова вскрикнул ювелир. – Горе мне! Крыса на пороге – дурная примета!
Из уважения к нему Такаши-доно по возвращении домой послал ему породистую кошку, отменно ловившую крыс. Однако найти вороватого Нэдзуми так и не удалось.
Вскоре Такаши-доно уже забыл об этом происшествии. А дальше наступил день рождения прекрасного Хосокавы-сан, были устроены празднества и фейерверки, и Такаши-доно чувствовал себя счастливым, ибо вручил подарок, и он очень пришелся по душе Хосокаве-сан. Внезапно взор его упал на огромную крысу, шныряющую под ногами гостей.
– И ты, ничтожный зверек, пришла, чтобы поздравить моего Текера, – улыбнулся Такаши-доно и бросил крысе корку. Крыса взяла ее в передние лапки и ушла, ступая на задних. Выглядело это столь забавно, что Такаши-доно и все гости рассмеялись. Не смеялся только Хосокава-сан. Он терпеть не мог крыс.
А с того дня крыс во дворце стали видеть все чаще. Может быть, это была и одна крыса, только очень большая и какая-то вездесущая: куда бы ни шел Такаши-доно, везде он видел буровато-серую спинку и голый облезлый хвост, суетливо прячущийся в укромных уголках. Хосокава-сан приобрел, кроме кошек, хорька и ласку, однако крыс меньше не становилось.
– Услада моей души, – мягко обратился к нему Такаши-доно однажды вечером, когда они остались наедине, – что тревожит и тяготит тебя? Неужели беспокойство о ничтожных крысах так омрачает твою жизнь?
– У меня дурное предчувствие, о Арета-сама, господин мой, – ответил Хосокава-сан, ибо даймё позволял ему наедине называть себя по имени. – Боюсь я, что это не простая крыса.
– Брось! У меня храбрые воины, крепкие стены, лучшее оружие в Японии. И со мной ты, мое сокровище, мой Текера, – возразил Такаши-доно. – Чего я могу бояться? Чем мне могут угрожать какие-то зверьки?
Он взял Хосокаву-сан за руку и провел в павильон, где особенно любил предаваться ласкам с ним. Тогда стояли летние месяцы, и оба носили легкие юката. Такаши-доно провел пальцами под подбородком Хосокавы-сан, и нежно прижался щекой к его щеке, вдыхая аромат свежей кожи, и подразнил языком мочку уха, чувствуя, как Хосокава-сан склоняется к его шее, касаясь кончиком языка то жил, то кадыка, то открытых ключиц. И хотя Хосокава-сан был сильным и могучим мужчиной, Такаши-доно доставляло удовольствие обращаться с ним, как с юным и хрупким созданием: поднимать его на руки, относить на футон, ласково гладить открытые ноги, перебирая на них каждый волосок, лаская каждый палец. И наконец, откинуть шелк юката, обнажая белизну ягодиц, и достать из лакового шкафчика серебряный флакон с драгоценным маслом. Хотя тело Хосокавы-сан уже давно привыкло к ежедневным ласкам даймё и не нуждалось в подготовке, однако Такаши-доно так любил прикасаться пальцами к нему и снаружи, и внутри, умащивая маслом горячее и нежное отверстие.
Такаши-доно приподнял бедра Хосокавы-сан и уже готовился овладеть им, а тот постанывал от нетерпения, прогибаясь в пояснице и раскрываясь, как цветок навстречу солнечному лучу, как огромная крыса взбежала на порог павильона и нахально уставилась на влюбленных. У Такаши-доно в тот момент было только два желания: поскорее войти в возлюбленного и сделать так, чтобы Хосокава-сан не заметил проклятую крысу, иначе это испортило бы им весь вечер!
К счастью, Хосокава-сан не смотрел на порог. Он выгнулся, застонал, подаваясь на Такаши-доно, вскинул бедра кверху, вильнул ими, находя нужную точку…
– О Текера, – прошептал Такаши-доно, отпуская Хосокаву-сан и вытягиваясь рядом с ним.
Он желал отдохнуть, но тут Хосокава-сан резко выпрямился.
– Ах ты дрянь! – воскликнул он, и тяжелый резной гэта пролетел мимо головы Такаши-доно.
– Что это было, Текера? – удивился тот.
– Крыса! Надо пригласить бродячего колдуна, чтобы их выгнал, это неспроста, – заявил Хосокава-сан. Он вскочил и, как был, босиком побежал за крысой. Тело его было еще разомлевшим после ласк, и когда Такаши-доно опомнился и отправился следом за ним, то нашел его по каплям своего семени.
Хосокава-сан тем временем приманил посвистыванием хорька и ласку, позвал кошек, и они все вместе напали на крысу и зажали ее в угол.
– Сейчас я от тебя избавлюсь, гадина, – сквозь зубы процедил Хосокава-сан, готовясь прибить крысу вторым гэта. Но это ему не удавалось: хорек, ласка и два кота вчетвером вцепились в крысу и драли ее когтями и зубами.
– Оставь их, они сами разберутся, – Такаши-доно еле сдержал смех, ибо доблестный самурай, сражающийся гэта с крысой, представлял воистину забавное зрелище.
Внезапно израненное тело крысы начало меняться, и перед глазами изумленных Такаши-доно и Хосокавы-сан предстал маленький человечек с бегающими глазками.
– Нэдзуми! Да ведь это же тот самый мошенник, который обворовал ювелира, – узнал его Такаши-доно.
– Обворовал, обворовал, – передразнил его Нэдзуми. Ему порядком досталось от кошек и хорька: на шее краснела рваная рана, по руке каплями скатывалась кровь, падая на пол, но держался он нагло. – Да этот прощелыга сам кого хочешь обжулит!
Хосокава-сан взял его за горло.
– Отвечай, кто тебя послал, – сурово произнес он. – Ты убийца? Ты демон?
– Что вы, что вы, небесная красота, – ухмыльнулся Нэдзуми. – Я всего лишь бедный маленький обакэ, шпионю во славу его превосходительства Куджо-сама, а если вы предложите мне больше – буду шпионить для вас.
– Обакэ! Как же я не догадался, – прошептал Такаши-доно. – Воистину, Текера, ты умнее меня, ты понял, что эта крыса – ёкай. Ну, теперь тащи его в темницу!
Однако наутро темница была пуста, хотя ни решетки на окне, ни замки не были тронуты, и стража ничего не видела. Хитрый обакэ ускользнул в облике крысы, дабы плести свои лукавые козни.
Впрочем, Хосокава-сан предвидел это. И впредь больше никто и никогда не видел крыс во дворце Такашике, ибо Хосокава-сан пригласил охранять его двух ловких и чутких некомата.