Дискотека в Гватемале

В  1993 году, после первого контракта , сделанного  в должности третьего механика, я рискнул принять  предложение пойти стармехом. Старшим механиком я к тому времени проработал лет 6-7, но на отечественном рыбном флоте. Первый год  работы на греческом сухогрузе не прошел даром. За 11 месяцев я и английский освежил, и с порядками  на иностранном флоте ознакомился. Год назад я не знал самых элементарных организационных вещей, всё  же порядки на иностранном флоте во многом разнились  от таковых на отечественном. Побаивался немного, но перед встречей с незнакомым судном часто так бывает. А тут еще и экипаж неизвестный. Знал я только одно, что пароходу 23 года, японской постройки, а лететь мне предстояло в Гватемалу.

Визу мне должны были открывать в Москве, затянулась эта операция на три дня, тем не менее получил я ее в американском посольстве без проблем. Сопровождал меня посредник, работающий в агентстве для моряков. Я еще удивился:   «Почему виза открывается американская , то есть США, когда я лечу в Гватемалу»? Меня успокоили, что так обычно делается, не в первый раз. У меня же опыта  не было.

В Париже, где я пересаживался на другой самолет, тот же вопрос задали уже мне. Уж не знаю, как мне удалось все же зарегистрироваться на рейс, но я это сделал.
 
А вот в Гватемале получилось похуже. Меня должен был встречать агент, но до него еще надо было добраться. Остановила меня иммиграционная служба все с тем же вопросом: «Виза. Покажите гватемальскую визу». Нельзя показать то, чего нет. Часа три, наверное, я просидел в аэропорту Гватемала-сити, вспоминая испанский язык, затем  слезно попросил позволить мне без вещей проникнуть в зал для прилетающих.

У меня не было гарантийного письма, которое в подобных случаях заменяет визу, но была бумага с адресом агента. Мне разрешили, надо ведь было меня куда-то девать. Я нашел агента, он тоже английским не владел, но мы поняли друг друга. Он развернулся и уехал делать гарантийное письмо. Я еще на 4 часа остался в аэропорту.

Наконец, появился мой агент с необходимой бумагой. Пройдя иммиграцию, я обнаружил единственный чемодан на заброшенном транспортере, это был мой. Мы сели в машину и поехали в порт Кетцаль, самый крупный гватемальский порт, расположенный на Тихом океане. За окном было темно. В машине я уснул, и проснулся уже на причале, где агент распахнул передо мною дверь машины и раскрыл надо мной зонт. Сказать, что лил дождь, будет недостаточно.  Ливень, ужасный тропический ливень. Агент, по прежнему держа надо мной зонт, проводил меня десять метров до причала, где была ошвартована моторная лодка с мачтой посредине. На ней было два аборигена в желтых зюйд-вестках и непромокаемых куртках, в шортах и босиком. Рубки на лодке не было, руль был на корме. Из-под  зонта я спрыгнул на палубу, схватился за мачту, поставив чемодан и сумку перед собой. Чемодан был современный, то есть тканевый, не кожаный. На мне был плащ, но плащ обычный, не дождевой. И уж тем более не для ливня.

Гватемальцы запустили мотор и мы вышли в море. Вокруг не видно было ни зги, дождь стоял стеной. Около часа мы переходили от судна к судну, пытались найти моё, которое называлось «Blue Stone», и, наконец, повернули к берегу. «Что случилось? Почему возвращаемся?» - спрашивал я, но они только разводили руками. «No vemos nada.Vamos manana por la manana»- то есть: «Ничего не видно. Поедем завтра утром».  К счастью, машина агента ждала на причале. Мы поехали в агентство, я разделся догола и выжал все, начиная с плаща, и кончая бельем. Чемодан выжать было невозможно, хотя он тоже в этом нуждался.
Налили мне кофе, связали с судном.

-  Капитан, - сказал я, - я прилетел, но найти вас не получилось. Мне очень жаль.
-  Не беспокойся, чиф. Поезжай в отель и отдыхай. Прими душ и выспись. Днем за тобой приедут.

Мне сразу стало легче. Я знал, что мой предшественник должен был утром уже улетать. Я тогда был не опытен и не знал, что билеты в таких случаях легко переоформляются на другую дату. Отвезли меня в отель. Спать я хотел ужасно. А вот, когда проснулся, призадумался, как поесть без денег. Отель был небольшой, ресторана при нем не было. Наконец, придумал, заказав еду в номер. Распаковал чемодан, подсчитал урон. Больше всего пострадал новехонький англо-русский словарь переводчика, он так буквально и назывался, в москве купил. Он и так-то был толстенный, а когда страницы его подмокли, стал просто невероятно разбухшим.
 
Днем за мной приехали. Погода наладилась. Принял я дела, отпустил греческого стармеха домой. Познакомился с мастером. Тогда он показался мне ужасно старым, ему было 63 года. Майкл Боулас, так его звали. Оригинальный был человек. Очень современным, любил, покупал и осваивал все новые «гаджеты», как теперь стали говорить. Любил поговорить, и был очень интересным рассказчиком. Главным увлечением его жизни была астрология. Компьютеров, тем более ноутбуков, тогда мы не знали. Поэтому мастер возил с собой с полдюжины тяжелейших фолиантов с астрологическими таблицами. Пользовался он своими знаниями постоянно, принося очевидную пользу пароходу. В море выходил только тогда, когда его наука ему разрешала. Всех многочисленных посетителей он принимал у себя в каюте и так ловко строил разговор, что они забывали о цели своего визита и робко просили его составить им гороскоп.

Кое - чему  от него я научился. Пригодилось в жизни. А тогда, приняв дела, я пошел знакомиться с коллективом. Вторым механиком был грек. Постарше меня, но с «коротким» дипломом. Практик. Младшие механики оказались филиппинцами, а вот электромеханик – одесситом. Украинцем был и начальник радиостанции, выпускник херсонского училища. Почти ровесники, были эти ребята антиподами. Радист был очень религиозным,  аскетичным в быту, увлекался йогой и совершенно не прикасался к спиртному. Электромеханик, сокращенно Элек, напротив, любил выпить и погулять чрезмерно. Если на судно приезжали местные «девушки», заказывал сразу двоих. Если покупал ром, брал бутылки три, не меньше.  Я, человек умеренных и традиционных взглядов, вписался как раз посредине.

В первый же вечер после швартовки мастер пригласил меня и начальника радиостанции, которого традиционно звали не Маркони, как на советских судах, а Спарк или Спарки, в город. Программу он составил сам, поскольку платил тоже он, и в Гватемале он был не новичком. К тому же общался он со всеми уникально, с людьми сходился в секунды. Например, таксиста он спросил, какой у того знак Зодиака. И когда получил ответ,- Козерога, сразу же сказал: - С мамой живешь! – Откуда ты знаешь? – Да уж знаю!

Программа была такая : ресторан с поглощением  великолепного супа «Мариско», потом кафе – мороженое, и, наконец, стриптиз. Из последнего заведения мы, впрочем, ушли быстро, пожалел капитан отворачивающегося от зрелища радиста. Но он жаждал зрелищ, на судно возвращаться не спешил, и повел нас не дискотеку.  Теперь уже плохо было мне, звуки буквально проникали в мозг. Я заткнул уши обрывками салфетки, закрывал их пальцами, наконец, взмолился: - Капитан, я тебя не понимаю, - а он в это время пританцовывал и получал искреннее удовольствие от происходящего, - я, механик, полу-глухой, и то меня эти звуки достают до печенок, как ты можешь  получать удовольствие при таком шуме?

-  Ты сам ответил на этот вопрос, - ответил Майкл, - для тебя это шум, а для всех вокруг – это забойная музыка. Я настроился слушать современную музыку и получать от нее удовольствие. Советую и тебе сделать то же самое.


*  Фото из интернета