Прошу никого не винить

   «Нет, дальше жизнь невозможна. Папа, прости, но я больше не могу. Я тебя люблю. Прощай.
                Андрей.»
    «В моей смерти прошу никого не винить. Ухожу из жизни сам. Прощайте.
                Саша.»               
    « Все меня предали. Я никому не нужен. От меня отвернулись все, даже друзья. И это правильно. Я виноват и теперь никто не протянет мне руки. Не надо никого винить. Я сам во всём виноват.
                Витя.»
- Что-то Вы зачитались. Нашли что-то новое? – Спросил Василий Петрович, входя в кабинет с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки.
- Василий Петрович, а этот Витя, он что, тоже мёртв?
- Константин Михайлович, все эти люди, записки которых Вы сейчас читаете, уже свели счёты с жизнью. – Сказал Василий Петрович.
- И этот Витя, тоже. Попал под электричку. Да так, что голова отлетела напрочь. К тому месту, где он под поезд нырнул, неделю женщины боялись подходить.
    Василий Петрович поставил поднос с чашками на стол и сел в кресло напротив Константина Михайловича. Они сидели за круглым стеклянным столиком напротив двух французских окон, выходящих в яблочный сад.
- Вы пейте чай, Константин Михайлович. Это необычный чай. Аромат потрясающий. Я его привёз с Тибета. Из своей последней поездки. Вы бы видели, какие там чудные места, после этого путешествия я заболел Тибетом. – Спокойно с расстановкой проговорил Василий Петрович. Потом выдержал длинную паузу и произнёс: - А все эти предсмертные записки только сначала кажутся разнообразными и достойными внимания. А потом, когда их почитаешь достаточное количество, начинаешь понимать, что они по сути все одинаковые. И такое чтение начинает надоедать.
- Тогда зачем же вы принялись за коллекционирование этих записок? – Спросил Константин Михайлович.
- Да когда начинал, думал, что это будет занятно. Одно время даже занимался анализом записок, - хотел составить общую, типичную записку самоубийцы.
- Ну и как?
- Вы знаете, получилось что для женщин, что для мужчин примерно одно и то же: «в моей смерти прошу никого не винить, прощайте». Только у самоубийц из за неизлечимых болезней записки немного отличаются.
- Василий Петрович, как Вы можете так хладнокровно проводить так называемый анализ, когда речь идёт о людях, которых ещё можно было спасти? – Медленно проговорил Константин Михайлович.
    Василий Петрович встал, подошёл к французскому окну. Безучастно посмотрел сквозь стекло на мокрый яблоневый сад. На улице моросил дождь. К этому времени с чаем было покончено.
- Глупости. Константин Михайлович, Вы говорите глупости. И обидно то, что Вы их говорите, зная  что это глупости. – Спокойно выговорил Василий Петрович, глядя в окно. – Мне необходимо поехать в город по делам. Константин Михайлович, составьте мне компанию. Мне нужно заехать к знакомому оперативнику за очередной запиской.
- И Вы её от него получите? – Спросил Константин Михайлович.
- Конечно. – Ответил Василий Петрович.
    Они оделись и вышли на улицу. Там стоял чёрный ВМW. Мужчины сели в машину и та покатила по щебенистой дороге.
- Константин Михайлович, вот Вы сказали, что я смог бы спасти кого-либо из бедняг, написавших записки такого рода. Каким образом, позвольте Вас спросить?
    Константин Михайлович не ожидал вопроса именно сейчас и растерялся. Ответил он как то второпях и казалось первое, что пришло в голову:
- Я думаю, нужно было предупредить компетентные органы о готовящемся суициде. – Сказал он с неуверенностью в голосе.
- Но эти записки я получаю уже намного позже свершившегося факта суицида. И получаю их не так просто. – Машина вкатилась на улицы города.
- Василий Петрович, а эти записки в вашей коллекции, как Вы их достаёте. Это же наверное копии? – Спросил Константин Михайлович.
- Друг мой, какую ценность имела бы коллекция, состоящая из копий и подделок? Не-е-т дорогой товарищ, самые натуральные, и получались они за самые натуральные деньги. Вот так. – Ответил Василий Петрович.
    Машина подкатила к большому серому зданию.
- Константин Михайлович, я сейчас отойду на двадцать минут, Вы меня подождите, а потом я Вас отвезу куда скажете, договорились? – Василий Петрович вышел из машины и исчез за дверями подъезда. Появился он через час, уселся в машину вздохнул, и довольно улыбаясь, бросил на колени Константина Михайловича пластиковую папку.
- Вот ещё один экспонат моей коллекции. – Сказал Василий Петрович - Ну что, Константин Михайлович, едем? – Спросил он.
     Константин Михайлович открыл папку. В ней лежал клочок бумаги. «...В моей смерти прошу никого не винить…» - Прочитал он.