Промысел 1 14 3

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2015/04/13/1588

Нист разглядывал шапку. Пробитая в двух местах серая войлочная нахлобучка упала и не помялась. Эйи обнаглел, сказал Нист, проткнул шапку стрелой, решил стребовать ущерб.
Шпион с Красного Холма нашёл виновника потраты возле жилища Моти. Мастер учился ходить на новых ногах. Обычно он передвигался в плетёном лукошке (род саночек), толкаясь короткими лопатками, а так же свешивающимися в специальные отверстия культями. Полозья из рёбер желтоспинного зверя приходилось менять часто.  Выдуманные Тондом протезы доставляли много хлопот. От костылей упрямый человек изначально отказался, дабы не привыкать к связывающей руки опоре, и теперь, изнеможённый,  стоял в совершенно беспомощном положении, не смея оторваться от толстого ствола. Мейс принёс две одинаковые палки, Моти взял их в руки, неуклюже зашагал. Сын вождя высокогорных людей глядел. Там, где тропа шла под уклон, вбок или вперёд, придерживал.
«Чем занимаешься, охотник!»
Нист подбирал язвительные слова и не мог придумать ничего, достойного шапочного врага.
«Наблюдаю внимательно».
Отвечал Мейс.
«Новым способом ты собираешься передвигать мёрзлые туши с места охоты?»
Я собираюсь научить лучшего мастера приречья делать самостоятельные шаги».
Моти подошёл к колоде у гончарного круга, сел верхом, облокотился на вымазанное глиной сооружение.
«Ты испортил мою шапку, охотник!»
Нист был само негодование.
«Когда?»
«Я хотел подойти к вам. Ты бросил что-то. Шапка стала такой».
«Я бросил в треугольного. Если хочешь, моя жена прошьёт твою шапку яркими камешками, чтобы никто не спутал».
Нист почесал затылок. Отказаться, - означало признать поражение. Согласиться, - нужно будет носить не позволяющую подкрасться незаметно яркую шапку.
«Кругом враги, - продолжал Мейс, - место пока не обжито. Глейст рассказывал: к нему в короб забрался мелкий хищник, попортил одежду.
«Духи портят, охотник».
«С духами разберутся колдуны. Нам, Нист, надо разбираться с телами. Утром я убил двух длинных у задних кругов. Хочешь, посмотри».
«Здесь нечистое место, - краснобай гнул свою линию, - родоначальник привёл нас в погибель».
«Привёл этих, этого, - Мейс указал на Моти, - мы с тобой пришли сами, если помнишь. Как пришли, так с худого места и уйдём».
«Я, охотник, не перекатная трава, носиться по ветру».
«Тогда нужно сделать, чтобы место принадлежало нам и очистилось».
Нист вздрогнул.
«Ты не боишься так говорить, Эйи?»
«Я, если ты заметил прошлый раз, боюсь только собственной глупости. Эта женщина далеко заводит, умом прикидывается».
« Кто-нибудь услышит, скажет родоначальнику».
«Я сам скажу. Живущая в моём круге хранительница давно говорила».
«Про что?»
«Про то, что пришли сюда на погибель».
«И жива до сих пор?»
«Почему так спрашиваешь, Нист?»
«Говорят, охотник с правой излучины терпеть не может правды».
«Правду нужно знать. Терпеть можно вздорную жену».
 Полу-умник захохотал. Свою жену соглядатай считал вздорной и терпел за неимением другой.
«Власть надо брать, вот что».
Выговорил Нист сквозь холод на спине.
«Бери, если осилишь. - Мейс глядел прямо, просто, без лукавства и ужимок заговорщика. - Твои сыновья, люди говорят, взяли власть над знаками, из которых складывают слова».
«Вот глупости, охотник».
«Причём тут глупости! Ты, Нист, узнал важное известие, услышал умное слово. Только со смертью человека многое умирает. Расскажешь потомкам, которые перескажут то, что важно им, а твоё и тебя забудут. Обрати внимание: в песнях и легендах нет имён, одни дела. Людей, особенно рассказчиков, оставляют смерти. Власть, которую взяли твои дети, отодвигает смерть. У других делать такое не получается. Видимо вашей ветви Создатель мира велел говорить о минувшем и нынешнем. Минту или мне начертание слов плохо даётся».
 Проныра с Красного Холма озадачился. Двурогая палка выгоды и опасности воткнулась, уязвила гордое сердце.
«Родоначальнику, Вейту и правобережным знаки нравятся, я видел. Если власть на стойбище возьмут другие, что будет?»
«Такая власть, Нист, нужна всем, добрым и злым, глупцам и умникам. Пока ты не взял её, только дети смогли. Стань с ними рядом, и для тебя, как для Моти, не останется нечистых мест».
«Причём тут Моти, охотник?»
«Вряд ли те, кто возьмёт власть на стойбище, захотят в голом месте жить без умеющего дать оружие и посуду человека».
Эйи говорил соблазнительные слова, а сомнение нашёптывало, бросало в откат.
«Нарисованное слово непрочно. На песке ветер сносит. На глиняной плошке вода смывает».
«Так будет не долго. Слово - Промысел Создателя, охотник. Отметь сегодняшний день и проверь. Не успеет листва опасть и вырасти, у вас появится средство навсегда удержать мысль, я сказал».
Предсказание сбылось вскоре. Тонд выделал тонкую кожу. На столбе обрамления огнища закрепил раму, подвешивал груз, прикладывал влажное полотно, чтобы не коробилась. Кожаный лист висел у большого костра. Желающие могли писать на нём окрашенной хитрым составом тёплой палочкой. Предполагалось: закончившееся полотно должно меняться. Для тех, кто боялся ошибиться, делали глиняные таблички. Каждый мог написать, что хотел. Таблички обжигали, слова оставались нестираемыми. Нист радовался, как ребёнок, но обжигать слова боялся. Видимо нужен был некто, идущий первым. Люди племени Синих камней ждали, кто оставит след на девственной поверхности кожаного листа, и дождались. Ида не выдержала. Одним из допусков во внешнее размещение был перевод стихотворения на десять языков по выбору. Это испытание Аделаида Бартон прошла безупречно. Давно существуют профессиональные переводы, но выбирались тексты, вероятность прочесть которые для соискателей данной национальности минимальна. Поисковиками пользоваться не разрешалось. Одарённая в области филологии Ида Справилась легко. И здесь не составило труда перевести ещё на один язык то, что некогда удалось.

Ночевала тучка золотая
На груди утёса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;
Но остался влажный след в морщине
Старого утёса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне. * [Михаил Лермонтов]

Там, где вести переносятся на спине ползущего муравья, события вершатся чрезвычайно быстро. Открывшееся одному становится ведомым, преодолевая пространство, точно поветрие. Стойбище Синих Камней волей случая оказалось в «медвежьем углу», месте, откуда «Три года скачи, не до какого государства не доедешь». Тем не менее, машина движка спустя пару недель после исследования лодки Чернобрюхих, сообщила о появлении дощечки с алфавитом на болотах. Там, основанная на том же круге и кресте, существовала «тайнопись Знающих». Собрался «Большой Совет», огласили весть, сопоставили, выяснили, что знаки Священной горы кое в чём схожи с элементами тайнописи. Кин смотрел видео с несказанным удовольствием. Мудрецы болот бились лбами, но не догадывались, для чего грибы, девочки, змеи, вёдра. Их символика оказалась понятийной, слова не писались в строку, но из совокупности графических фрагментов складывалась фигурка бегущего охотника, уроненного круга, развилки рек.
«Интересно, - сказала Ида, какова в конечном итоге окажется письменность людей бассейна Великой Реки?»
Кина же интересовало другое, а именно, список шпионов, подлежащих засылке в стойбище. Постановили: для подробного выяснения смысла девочек и вёдер отправить связчиков по родству матери Минта с Кручёной Протоки.
«Вот тебе и птичка!»
Присвистнул от изумления Кин. Как поведёт себя одноглазый, какие тайны при полной открытости интересующих «Большой Совет» сведений предоставит в распоряжение противника, на чьей стороне окажется в конце концов, и где конец той верёвочки? Только в сказках бывает он. На деле же полная закольцованность или набор петель, путаный узел, резать который нельзя, разобрать немыслимо.

Опушённый инеем, дремлет стылый лес.
Свет лавиной синею падает с небес,
Но не добирается до упругих мхов,
Намертво укутанных войлоком снегов.
Длятся тени тонкие, кружит ветерок.
Блещут искры ломкие, нет путей-дорог.
След звериный каменным делается вдруг.
 Вековечным кажется мёрзлый белый круг.
Только на голявице дальнего холма,
Тихо-тихо плавится лютая зима.
Малая проталинка появилась там,
Угрожая капелькой мощным холодам.
Снег не испаряется, не метётся вон,
Тайно растворяется, в почву погружён,
Тоненькими струями утекает вниз,
Чтоб ручьями буйными насты взорвались.

Вне укрытия разъярённого охотника жизнь продолжалась, и беспокойство проникало оттуда, как ни завязывайся. Старший сын понятия не имел о только что утихшем ненастье. Подобно порыву ветра, с хрустом трущихся верёвок мальчик отодвинул полог.
«Есть хочу!»
 заявил наследник Властелина Воды.
Данн понимала: змея не пища, а развлечение. Подала похлёбку, указала на плошку с мясом.
«Вы почему не едите?»
 Попытки матери знаками показать, что шуметь не стоит, шли мимо. Новоиспечённый охотник в одиночку загнал и убил на отмели пару тупорылых самок. После такого деяния позволительно глядеть мимо мелочей. Счастье Обретения силы сделало мальчика устремлённым в конкретную точку. Охотником Мойта с Излучины признали утром. Удача не была случайной. Как-то сразу выросший погодок Атт унаследовал от предков редкостную силу и выдержку. В родном кругу мальчик не считал нужным сдерживаться. Здесь всегда понимали.
«Ночью будешь спать, Вейт!»
Сказал счастливый сын, не догадываясь, какого зверя будит, положил ладони на щёки отца. Младшие поджали бы хвостики, если бы имели, мать тоже.
«Знаешь, - продолжал неугомонный, - я хочу взять женщину».
Вейт открыл глаза, сел. Показалось, бочку холодной воды выплеснули на спину. Даже испугался, что ребёнок за пазухой захлебнётся.
«Пойдёшь весной на Серое Плато, можно взять».
Тонд отметил: говорит не человек, а пустая кожа.
«Как там тропа, Тонд, ты видел?»
«Осенью нужно пройти, охотник. Весной были вопросы».
«Какие?»
 «Карнизы нависают, броды не везде надёжны, много осыпей. Хорошо бы отправить десяток охотников для проверки. Лучше по ледоставу и после паводка. Наверняка ходить можно будет через год».
Мальчик заметил: отец уходит от разговора, вывернул на своё.
«Я, Вейт, хочу взять жену здесь. Праздник лета мы пропустили, осенний нужно сделать».
«Ты принёс спешку, Мойт, - попыталась выправить положение Данн, такие решения принимают спокойно».
«Кто бы говорил, женщина! В Излучине и округе до сих пор рассказывают, как вы приняли решение».
Данн обмерла, а больше всего на свете желавший уйти от назойливых мыслей Вейт обрадовался, что нашёл лазейку.
«Да приняли. Тебе не по силам такое. Ты не можешь даже помолчать, когда мать просит».
«Могу, если ты ответишь».
«Спрашивай».
«Позволено ли мне взять женщину? Отец, - Минт, из западных».
«Позволено сейчас. Осенью могут отдать на болота».
У Мойта вопросы возникли тотчас, только обещание молчать было делом чести. Тонд глядел во все глаза. Совершившего подобный поступок охотника живо интересовали братья по разуму.
«Вы не собираетесь спрашивать согласия женщины и разрешения отца?»
Связанный словом сын молчал, хотя распирало.
«Я, Мойи, ничего не собираюсь спрашивать. Могу только поставить круг. Остальное - не моё дело».
Сказал Вейт.
Тонд конечно слыхал, как Повелитель Реки утащил первую девушку, и знал, - слухи обычно не содержат даже трети правды.
«Я спрашиваю о давних событиях, охотник. Не понимаю, зачем ты сделал так».
Хозяин круга скрещёнными руками подпёр голову, сосредоточился на огненном шевелении, заговорил, точно решил оживить доступное лишь тайному взгляду.

Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/04/15/1755