Как я начал изучать английский язык в америке

КАК Я НАЧАЛ ИЗУЧАТЬ АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК В АМЕРИКЕ.

Организация, субсидирующая  эмигрантов из Союза "НАЯНА", находилась в средней части Манхеттена, напротив сада под названием "Юнион Сквер", между Мэдисон Авеню и Бродвеем, на 17 улице. Так как я не мог потратить в день больше доллара, а метро стоило 25 центов, я предпочитал ходить всюду пешком.
Мне трудно судить о своём внешнем виде, как бы посторонние воспринимали меня в смысле одежды, но я был одет в то, в чём я и прилетел из Ленинграда почти пять месяцев тому назад: моя любимая рубашка, в серо-ультрамариновую узкую полоску, довольно облегающая, заправленная в джинсы, подаренная мне Майклом из Лондона,  сами джинсы, тоже подаренные Майклом. На ногах были одеты носки в очено удобных, с низкой подошвой ботинках из мягкой тонкой тёмно-коричневой кожи, которые я купил лет пять тому назад в Болгарии во-время поездки с выступлением со студентами пантомимы. Кстати, другого выбора одежды у меня и не было. Я совершенно не заботился о том, как я выгляжу, и не беспокоился о том, что думают обо мне другие. Меня удовлетворял мой вид.
Прийдя в НАЯНУ на собеседование примерно через неделю после прилёта, я был принят главой этой организации Миссис Вортман, приветливой полноватой женщиной выше средних лет. Так как она не говорила по-русски, а я по-английски, была приглашена переводчица Александра Лингстад, которая помогла нам вести беседу. В результате Миссис Вортман выдала мне официальный документ, подтверждающий, что мои двухнедельные классы английского языка оплачены. Там-же, на бумаге, был обозначен адрес школы. Кажется адрес был 216 ист, 46 улица. Класс начинался на следующий день в 11 утра. Мне не особенно нравится читать всякие бумаги, тем более на языке, которого я ещё не знаю, поэтому я мельком взглянул на адрес, куда надо было явиться, и, как мне казалось, запомнил его.
На следующий день я вышел из гостиницы пораньше, чтобы не опоздать на мой первый класс. Всё-таки идти надо было из Брооклин Хайтс через Бруклинский мост, затем через всю нижнюю часть Манхеттена до 46 улицы, а там найти этот номер дома на ист сайде. Мне нравится ходить по Нью Йорку. Можно видеть массу интересного и необычного. Это театр, живое зрелище перед твоими глазами. Поэтому я вышел так, чтобы не торопитъся. Наблюдение-пища для моих глаз. Описание того, что можно увидеть на улицах Нью Йорка требует отдельного времени.
День был то. что надо. Было умеренно тепло, всё-таки 24 Июня, солнечно, на улицах масса людей, все торопятся, спешат по своим делам. Зевак, как я, почти нет. Все очень деловые, но сразу бросатся в глаза, что нет нахмуренных лиц. Тем не менее, я не спрашивал куда мне надо идти. Надо привыкать к городу и познавать его. А вот и 46 Улица на ист сайде, недалеко от третьей авеню. Дойти сюда заняло каких-то полтора-два часа. Пустяки, когда у тебя масса времени и не надо никуда торопиться.
Ещё в детстве я страшно любил свистеть и довёл исскусство свиста, как мне казалось, до совершенства. В основном, я насвистывал классические мелодии. А когда хорошее настроение, погода просто замечательная, в голове нет никаких забот и проблем, то свистеть, просто здорово. Карман совершенно пустой, а значит не надо беспокоиться, что кто-то украдёт деньги. В общем, всё замечательно. Помню моя бабушка мне всё время твердила: "Будешь свистеть, денег не будет". Но я, несмотря на это, продолжал свистеть. И вот сейчас я шел и нсвистывал негромко мелодию из Кармен Сюиты. А в голове в это время звучали слова: "Тореодор, смеле е еее в бой..." и так далее. Бабушка оказывается была права. Карманы у меня пустые. "Неважно", подумал я. "Не в деньгах дело. Вот я иду по Нью Йорку, и я счастлив, я свободен, ни о чём не надо думать! Я начинаю новую жизнь, как если бы я родился ещё раз!
Подхожу наконец к школе. Какая красота! Передо мною сравнительно небольшой двух этажный дом. В этом месте улица не такая широкая, как окружающие. Вдоль прохожей части по обеим сторонам посажены деревья. Чистота, впрочем, как и всюду в Манхеттене. Машин очень мало. К солидной, тёмного цвета резной двери с декоративно -овальными стёклами, вверх ведут четыре мраморные ступеньки. Над ними полукруглое, тёмно-зелёного цвета, богато выглядящее канопи, укрепленное на невероятно вычищенных латунных трубках, так что в них я могу с лёгкостью увидеть своё значительно удлиннённое изображение, а также проходящие сзади меня машины, но, конечно, в искаверканном виде. "Очень впечатляющий подъезд", подумал я, "Вот это школа! Сюда просто ходить приятно, не говоря уже о том, что учиться!" В общем, я уже в восторге. Как известно, первое впечатление очень важно.
Справа от массивной деревянной двери школы небольшой, аккуратный звонок с зелёной кнопкой в центре окружения из цвета слоновой кости пластика. "Надо-же, даже такая, казалось бы мелочь, и то продумано до деталей!" заметил я с восхищением. Вот если бы в Советском Союзе было бы так! Красота должна начинаться со входа! Там бы ученики не хулиганили, не били бы друг друга, не убегали бы из школы. Даааа, но даже если бы я и предложил такое, бюрократия бы не позвоила. Нет, об этом надо забыть. Сеичас надо помнить, что я в Америке! А здесь всё по-другому.
Звоню в звонок. Он издаёт приятный колокольчатый звук. Жду недолго. Тяжёлая тёмная дверь медленно открывается, но не сама. На такой же блестящей латунной ручке двери -белая перчатка. Мой взгляд скользит выше по перчатке. В полутьме, после яркого солнца не совсем удаётся увидеть её продолжение. По мере того, как дверь продолжает открываться, глаза немного привыкают к полумраку. Вижу белый лацкан, а за ним чёрный рукав пиджака. Представляю за пиджаком, а также в нём, довольно высокого человека, но тут, сделав пол-шага во-внутрь, в узком случайном луче солнца улавливаю стол, перед которым я оказался. Белая перчатка, как и открыла, также медленно затворила дверь, слегка втолкнув меня во внутрь помещения. Я уловил извиняющееся хмыкание. Я хотел сказать "Ничего страшного", но вспомнил, что русского здесь не знают, поэтому воздержался. Глаза стали привыкать к полутьме. Я оказался перед столом, покрытым также, как и конопи, тёмно-зелёной скатертью. На столе элегантная шариковая ручка, несколько бумаг, какой-то, как кажется дорогой блокнот, или журнал для записей. Ничего больше.
"Хелло", слышу я. Это я уже знаю, но в ответ могу только мычать, чего, конечно, не делаю. Ещё не успев разглядеть из чьего рта раздаётся звук, стараюсь поспешно найти документ, подтверждающий об оплате уроков английского языка. По непонятной мне причине начинаю нервничать. "Вот чёрт возьми, в какой же карман я положил эту дурацкую бумагу?" Мои руки шарят по всем карманам. Их всего, кажется, шесть, два боковых в джинсах, где я привык держать руки, два на брюках сзади, а два, с пуговицами, на рубашке. В джинсах направления в классы Английского языка нет. Как назло не расстегнуть пуговицы на рубашке. Голос снова: "Кэн ай хэлп ю?" ( Могу ли вам помочь?). Его голос уже менее терпеливый и немного повышенный. Я опять не мычу, но и, конечно, не говорю, так как нечем. "Должна же быть эта проклятая бумага где-то у меня. Я точно помню, что я её взял. Неужели нет? Вот идиот! Может быть каким-то образом выронил? Не может быть!" Руки снова впопыхах шарят по всем карманам. "Кэн ай хэлп ю?" раздаётся голос ещё тоном выше. "Наверное он думает, что я грабитель", мелькает у меня в голове. Тут я вспоминаю довольно международное слово "МОМЕНТ". Его - то я и произношу, и во-время, потому что теперь уже две белые перчатки приближаются ко мне. "Ну конечно, я же забыл про задний карман в джинсах! Правая рука вытащила сложенный вчетверо документ и протянула в сторону человека, скрытого за столом в полутьме. Пока он разворачивал лист, я начал оглядываться вокруг. Глаза уже попривыкли. Помещение не оказалось уж совсем таким тёмным, как мне показалось вначале. Первое, что я заметил, это три оранжевых абажура, напоминающих мне немного абажуры, которые у нас были после войны дома, очень домашние, уютные, тканевые, дающие мягкий успокаивающий свет. Увидев их, я немного успокоился. Главное найдено. Бумага есть. Скоро можно идти в класс. Класс, класс, класс... Классная школа! Большой участок помещения покрывает дорогой ковёр. В коврах я немного толк понимаю. У папы была книга о дорогих коврах. Я часто её просматривал. По периметру помещения стоят довольно тяжёлые деревянные стулья с тёмными тёмно-коричневыми кожаными сидениями и спинками. Всё выглядит довольно солидно и богато. Возможно это частная школа, мелькает у меня в голове. На нескольких стульях сидят здоровенные лбы в чёрных смокингах, цилиндрах и белых перчатках. "Вот кому принадлежат белые перчатки!" наконец опознал я. "Да, это наверняка частная школа. Район богатый. Надо охранять учеников и учителей." У правой и у левой стенки-деревянные лестницы и такого-же качества перила с тяжёлыми стойками, поддерживающими их, тоже тёмного массивного дерева с резьбой.
Человек, сидящий за столом что-то сказал по-английски, конечно. Как и в предыдущем разговоре, если так это можно назвать, я не отвечал, то в данном случае я решил объяснить, что школа оплачена, и я готов приступить к занятиям. Это я мог легко показать средствами международных жестикуляций и мимикой. Я всё-таки мим, чёрт возьми. Неужели не понятно?
В это время я заметил, что по левой лестнице со второго этажа, мягко скользя, спускается пара. Он в тёмном пиджаке и брюках, модно одетый человек при галстуке и в начищенных полуботонках. Прямо как модель из журнала. Под руку его держит очень красивая молодая блондинка в невероятно короткой юбке и кофточке с огромным вырезом, так что её обнажённые округлости грудей не скрыты. Туфли на высоких каблуках подчёркивают её стройность. Конечно мне, знающему то, как обычно одеваются учительницы, это непривычно, но, удивительно приятно. Короче, глаз не оторвать. Они оба остановились у подножья лестницы, формально поцеловались, и он, пройдя меня, и, как я понял, извинившись, вышел наружу, а она вернулась на второй этаж, "Вот это ноги! Просто красота!"
Не успел я закончить одно наблюдение, как наверху другой лестницы появилась другая пара. Она была полу-раздета, конечно всё что надо, на ней было слегка прикрыто. Она была тёмноволосая девушка, тоже с великолепной фигурой. Они обнялись, и он спустлся вниз. Она на секунду задержалась, взглянула на меня, и улыбнулась так, как будто она меня, и я её знаю. Тут я могу сказать, что каждый мужчина, кто испытал получить такую улыбку от красивейшей, да ещё полуобнажённой женщины, будет уверен, что он её уже много раз где-то видел, и, что она рада видеть его, только его, и именно в этот момент. Я скривил нечто наподобие улыбки, сознавая, что пока не выяснится с моим документом, я не смогу последовать за ней в класс на частный урок. Но я успел дать знать жестом, что надо подождать."В такой школе я готов заниматься пока не выучу английский в совершенстве. Как жаль, чо я не знал, в какую школу меня посылают, а то я бы попросил не две недели занятий, ну хотя-бы год минимум."
В это время человек за столом что-то говорил, чего я ни слышать, ни видеть не мог, поскольку всё моё внимание, глаза, уши, нос, обоняние посылали в мозг сильные сексуальные волны, и воображение работало явно не в сторону документа и занятий по английскому языку.
Внезапно я увидел около себя белые перчатки и зычный голос произнёс  с сербским акцентом  почти в самое ухо: "Каш, Каш, деньги, рубли!".
Это, довольно грубое заявление пробудило во мне чувство, что возможно я ошибся адресом. Ещё раз, восстанавливя в обратном порядке мой сегодняшний опыт с посещением школы английского языка, я понял, что моя невнимательность привела меня в гораздо более интерсное место, чем школа английского языка высокого класса бордель. А жаль! Но зато какой опыт!

Григорий Гуревич,
Все права зарегистририваны
 Копирайт, 2008 год
Переписано  Aвг.  24, 2013 и 13 Апреля, 2015 года