Страх

Он подкурил трубку и выпустил густое облако сизого дыма. Он любил этот вкус. Смесь табака и чернослива. Сладко-горький. Мягкое обволакивающее тепло наполнило легкие и растеклось по телу. Удивительное почти райское ощущение легкости и спокойствия. А ведь когда-то он боялся курить. Панически. Страх заболеть раком легких сдерживал его любовь к трубке долгих пятнадцать лет.

Он прикрыл глаза и затянулся глубже. Табак потрескивал, как дрова в печке. Только гораздо тише. Точнее, не дрова, а угли. Этот звук он помнил с детства. Когда жили все вместе в маленьком флигеле.

Тогда по вечерам угли в печке мирно потрескивали, создавая неповторимое чувство счастья, которое могут испытывать только дети. Он, мама, папа, бабушка и кошка жили в одной большой комнате, разделенной на две части занавеской. Кошка была большой и черной, а от этого страшной. Ему было три года и он боялся этой страшной черной кошки…


Он помнил, как в детстве боялся спать в темноте. Темнота — черная пугающая бездна, в которой как бы растворялась жизнь. Там, ему казалось, находится другая, чужая, темная действительность. Холодящая душу. И этот черный кот олицетворял собой эту темноту, полную леденящего ужаса. Для трехлетнего мальчика темнота и страх перед неведомым казались целым миром, полным мистических переживаний.

Страх… Он отчетливо ощущал это парализующее волю и способность принимать решения состояние…

Потом, примерно лет в десять, к боязни темноты вдруг прибавился страх перед смертью. Осознание того, что он умрет, казалось невыносимым. Оно раздирало грудь и сжимало сердце костлявыми пальцами. Солнце, небо, земля, воздух, море… Все это казалось вечным и близким, а смерть как бы отбирала у него все это… И затягивала в свой холодный и страшный темный водоворот…

Потом была боязнь высоты… Глубины в море… Страх остаться одному…

Бабушка умерла весной. Потом дед. Сразу за бабушкой. Месяц не прошел. Мама перенесла инсульт. Страх и чувство беспомощности перед великой и неведомой силой, управляющей жизнью и смертью, счастьем и горем, светом и тьмой.

Боязнь смерти, одиночества и пугающей неизвестности…

Он вдруг поймал себя на мысли, что всю жизнь его преследует страх. Это было удивительным открытием, сделанным им только сейчас. Никогда раньше он об этом не задумывался.  И вот сейчас он вдруг осознал, что страх был неотъемлемой частью всей его сложной и длинной жизни.

После школы он боялся не поступить в институт. Точнее, не самого провала на экзаменах. Нет. Он боялся, что мама расстроится и… Нельзя было ей волноваться после инсульта.

Потом он боялся сделать предложение будущей жене. И даже не возможный отказ его пугал. Он боялся выглядеть смешным и жалким в ее глазах. Да и в своих глазах тоже.

Они прожили с женой без малого сорок лет. Сначала он боялся, что она уйдет. Потом — что она заболеет. Позже его преследовало чувство, что он умрет раньше нее. Что их единственная дочь их покинет, выйдет замуж и уедет с мужем за границу…

Жена умерла в Новый год. Тридцать первого декабря. На кухне. Готовила его любимый салат оливье. Он боялся забирать ее тело из морга. Боялся смотреть в мертвое лицо. Боялся прикасаться… А дочь не смогла приехать на похороны из Австралии, где уже три года жила с мужем…

Он выпустил струю теплого дыма через нос. Запах чернослива и приятное головокружение… Рак легких… Какая глупость! Он улыбнулся. Какой мелкой и несерьезной казалась сама мысль об этом… Трубка наполняла ладонь приятным теплом.

Да и не только это вызвало улыбку. Он вспоминал свою жизнь, закрыв глаза. Удивительно, но сейчас все его страхи казались ненастоящими. Наивными и смешными.

Он боялся увольнения с работы, сокращения штатов, самодура начальника и начальника  его начальника. Воры и мерзавцы. Почему он не мог послать их обоих куда подальше? Или просто уволиться? Все просто. Мог. Мог, но боялся. Он боялся остаться без работы, а значит и без денег. Он не мог себе позволить быть нищим. Работа  в нефтегазовой кампании позволяла и ему, и семье жить достойно и не задумываться о куске хлеба. Он хорошо зарабатывал. И ему было не важно ворует ли его начальник у государства или нет. Ведь стоило ему подумать о нищете, как желание дать в морду самодуру начальнику испарялось, уступая место служливо-подобострастной улыбке. Он терпел. Сносил унижения. Боялся…

Каким же гадким и глупым он себе казался сейчас … Деньги… Положение… Должность… Страх потерять все это делал его рабом обстоятельств. Долгие, долгие годы.

Дочь вышла замуж и уехала за океан. Она перестала звонить примерно год назад. Видимо, жизнь закрутила, оправдывал он ее перед самим собой. Он так боялся этого одиночества и вот одиночество уже так долго живет с ним рядом. Какое же это одиночество, если их-то двое? Он и одиночество… Он улыбнулся своим мыслям и втянул в себя табачный дым. Выходит, подумал он, чего человек боится, то обязательно с ним и случится.

Он всегда боялся смерти. Неизвестности потустороннего мира. И вечной ночи с пронизывающей насквозь темнотой… Странно, но даже это чувство сменилось для него легким спокойствием.

Он открыл глаза и с улыбкой посмотрел на стул, на котором стоял. Этот стул он еще вчера перетянул новым коричневым сукном. Старый стул, служивший верой и правдой пятнадцать долгих лет. Он медленно затянул петлю на шее и, не выпуская трубки изо рта, сделал шаг вперед.