Из рыбацкой жизни

                Древо жизни

     Андрея, как ничто другое, завораживало движение воды. С этим он жил всегда, сколько себя помнил. А помнил чаще всего речку в их деревне, куда постоянно ходил с удочками. Пристроив их в заводи под большим старым деревом, он располагался на солнечном откосе у переката, закутавшись в старую отцовскую телогрейку, если было прохладно, и погружался в созерцание чистой, прозрачной воды, вечно спешащей куда-то. Под звуки нежного журчания мысли его уплывали далеко-далеко, в мир фантастических видений, где он становился – волшебником, загадочным принцем, великаном, невидимкой, да мало ли ещё кем. Иногда на крючок цеплялась какая-нибудь мелкая рыбёшка, а в основном азарта изловить рыбу у него не было. Учился тоже очень неохотно, еле переползая из класса в класс, с ребятами компанию не водил. Соседка, шумная и болтливая баба, не раз кричала матери Андрея:
     - Вырастила тихоню, он тебе ещё покажет, где раки зимуют, в тихом болоте все черти водятся.
     - Ты за своими пацанами, шибко резвыми,  смотри лучше, по чужим садам да огородам лазят, а я уж сама разберусь, что к чему, - негодовала мать Андрея.
     И разобралась. Отвезла его после окончания школы в Находку, к своей сестре, а та  пристроила к своему мужу, сварщику на ремонтном заводе, в ученики. И тут в первый раз в своей жизни мальчишка почувствовал интерес к делу. Чудно ему как-то было ощутить, как под электродом плавится металл, как он, застывая намертво, скрепляет разные куски воедино.  Дядька  хвалил его,  и скоро Андрей освоил азы, стал получать деньги. Не зная, что с ними делать, отправил матери. То-то было у неё радости. Вся деревня вмиг узнала, что никакой он  не бездарь, а очень даже нормальный человек и замечательный сын. В свободное время  или в обеденный перерыв пристрастился Андрей сидеть у пирса, любуясь на воду в заливе. Не нравились ему  масляные разводы да мусор у берега, мечтал о большой воде, чтобы, сколько глаз хватал – одна вода. Когда стал мастером своего дела с самым высшим разрядом, устроился  на судно Базы активного морского рыболовства. Чего-чего, а металла на судне хватает, так что сварщик - специальность очень для флота нужная. Обзавёлся семьёй, но сразу предупредил будущую жену, что  с морем он не распрощается, и ей надо с этим сразу смириться.
     Рыболовный траулер  совершал переход в район лова на Курилы, проходя мимо одного заповедного островка, где обитали  котики. Андрей этого момента ожидал. Ему нравилось наблюдать этих изящных любопытных зверушек. Пообедав, он выбрал место у борта, и стал глядеть на воду, предвкушая момент встречи, и не заметил, как рядом с ним оказался старший механик:
     - Нырки заинтересовали? - полюбопытствовал он.
     - Да нет, просто смотрю на воду, только теперь и заметил их.
     Худенькие, чёрные уточки клином пролетали над морской поверхностью, то, как по команде исчезали под водой, то опять выстраивались в полёте.
     - А я с чайками вышел поздороваться. Вот как ты думаешь – чайка умная птица или  с одними инстинктами, как нам втолковывали в школе?
     -  Да кто его знает, как-то этот вопрос меня не задевал, кормятся на море рыбой, высиживают птенцов, вот и всё, что я о них знаю.
     - Нет,  брат, природа мудрее, чем мы о ней думаем. Вот послушай одну историю:
     После окончания мореходки направили меня на большой морозильный траулер  нашего предприятия четвёртым механиком. До того я был по тем временам робкий, всего боялся и качки, и  работы своей предстоящей, и есть ходил в кают-компанию после всех, отчего постоянно буфетчица Лена мне выговаривала, что ждать  ей меня надоело. Вот как-то пришёл опять поздно на обед и слышу -  плачет буфетчица. Ну, думаю – довёл, пойду просить прощения. Подхожу к двери буфета, а она увидела меня и заревела уже в голос:
     – чайку жалко! Выношу помои, а на палубу рухнула она, одной лапы совсем нет, а вместо другой обрубок.
      Вышел я на палубу, и правда, стоит на одном отросточке ноги чайка, крылом опирается на палубу. Вокруг матросы добычи собрались, их смена заступала на постановку трала. Вместе со мной подошёл и мастер, пожилой уже мужик с солидным стажем:
     – Эх, кто ж её так?  Видно с пасти сивуча вырвалась, принесите её рыбки с камбуза, да пора за дело.           Когда  перед ней матрос выложил еду, она приняла её совершенно спокойно, для чего опустила тело на палубу. Бригада занялась своими делами, а я пошёл в каюту отдыхать перед вахтой.
     Чайка никуда не улетела. Как оказалось, она к нам приблудилась с траулера, который готовился отойти с района промысла после окончания их срока. Они её получили вот также с другого судна, когда те уходили. Поделились они с нами опытом по её уходу. Матросы добычи смастерили ей на палубе укромное местечко на случай штормовых погод. А так как она естественным путём не могла взлетать с палубы, как и с поверхности воды, то подсаживали её на борт, откуда птица, срываясь вниз, ложилась на крыло, переходя в полёт. Когда судно перегружало готовую продукцию на транспортное судно, швартуясь к нему под прикрытием острова, наша чайка ждала на скале вместе со своими сородичами.
     Для меня этот случай стал судьбоносным – ушла от меня моя трусость. При любых испытаниях жизни стоит мне вспомнить эту чайку, и страха как не бывало. Конечно, случаи, когда животные получали от людей помощь в сложных для них ситуациях, не единичны, но здесь дело другое. Когда нам оставалось быть в районе лова пару недель, чайка наша исчезла. Объявилась она на борту   БМРТ, только что пришедшего на промысел. Мы её, что называется,  передали им с рук на руки.  Вот, каким  образом эта птица угадывала момент окончания рейса, подыскивая себе новое пристанище из числа вновь прибывших судов, да ещё и оставляла пару недель, очевидно, надеясь на обмен информацией  о  ней между  ними? Мистика,  да и только.
     - Мистики развелось, сколько хочешь – экстрасенсы, колдуны, ведьмы - на любой вкус.
     - Согласен. Шарлатанов всех мастей уйма, они морочат людям головы, лишь бы не трудиться.  Но если отбросить, пусть даже девяносто девять с лишним, процентов, то всё равно останутся, и это уже доказанный факт, люди с особым даром, который к ним пришёл, когда они заглянули по ту сторону жизни. А разве наша  чайка не ощутила на себе этот стресс? Чарльз  Дарвин так и сказал, что всё живое произошло от одного древа жизни, учёные генетики это подтверждают. Подумай над моим вопросом.
     Старший механик ушёл, а Андрей погрузился в созерцание вида за бортом. Погодка выдалась великолепная. Волны лениво накатывались на корпус движущегося хорошим ходом судна, ударяясь о борт, с негодованием ворчали, унося в сторону гребни брызг да пенный хвост. Солнце заигрывало с потревоженной водой, высвечивая все её оттенки. Мириадами золота и серебра рассыпались по воде его лучи. Меняющиеся каждое мгновение картины завораживали красотой, обволакивали таким покоем, проникали в душу теплом и светом, что Андрею не нужно было искать ответа, он его  чувствовал.




                Ведьма

     Для десяти курсантов  технологического отделения среднего мореходного училища  города  Находка было большой удачей попасть на практику в Индийский океан  в качестве матросов обработки. Тунцеловная база « Ленинский луч» направлялась туда для освоения производства консервов из тунца. Дело это было новым не только для Базы активного морского рыболовства, но и для всей рыбной отросли страны.
     Переход через китайские моря, по Индийскому океану до Сейшальских островов, под ослепительным южным солнцем, ежедневно приносил массу незабываемых впечатлений. Комфортная обстановка на новейшей базе с кондиционерной установкой превратила жизнь курсантов в сплошной праздник, а когда начались трудовые будни, обленившиеся ребята не сразу прониклись их серьёзностью. Освоение любого производства сложное дело, особенно в начальный период. Строгие требования к качеству продукции, с предполагаемым рынком сбыта за рубежом, нормам расхода сырца и вспомогательных материалов, заставляли все службы быть на высоком уровне, и  забыть всё второстепенное и мешающее работе. Нервозность, царящая в цеху, доходила до курсантов настолько, насколько от них требовалось выполнение конкретно той или иной работы.
     Вот и сегодня, когда судно находилось на переходе в поисках рыбы, их обязали протирать  баночки  с готовой продукцией в твиндеке  консервного трюма. Теоретически баночки, проходя автоматическую мойку, должны поступать на упаковочную машину без загрязнений, но что-то в этом деле не совсем ладилось. Заведующая лабораторией не только останавливала процесс, заставляя не совсем чистые банки дорабатывать   протиранием, но и следила уже за отправленными ящиками в трюм, проверяя добросовестность мастера  на готовой продукции. Завша, так коротко окрестили её ребята, по возрасту недалеко от них ушла, а один из курсантов, переросток Николай, отслуживший в армии, был её ровесником. Троих из них – Ивана, Семёна и Юрия заведующий производством определил к ней, чтобы она осуществляла руководство их практикой. Во время перехода ребята подглядывали за ней и микробиологом, когда те загорали на кормовой палубе или играли с парнями экипажа в волейбол, привязанный за бечёвку. Обе выпускницы Дальневосточного рыбного института, холостячки, стройные, загорелые, интересовали их как просто объект противоположного пола. Но столкнувшись с принципиальностью девушки, они отнесли это к разряду показного « выпендривания».
      Времени до конца смены оставалось немного, и ребята коротали его ленивым шевелением рук под шуточки сальных  историй и анекдотов. Когда появилась заведующая лабораторией, и, бросив на них неодобрительный взгляд, скрылась в лазе, ведущем в трюм. Семён желчно заметил:
     - Опять нам сейчас, ведьма, работы  подбросит.
     - Надолго спустилась, с весами, пока ящики вскроет, баночки взвесит, - добавил Василий.
     - И не боится же одна по трюмам лазить. А давайте её пугнём. Закроем крышку, ящики поставим, выключим свет, пусть повоет, - предложил вечный заводила всех хохм, Яшка.
     Сказано, сделано. Выключив в трюме свет, устроились поближе к лазу, чтобы  лучше слышать  её крики о помощи.
     Внезапная темнота в трюме ошеломила девушку, но только на момент. Она интуитивно сразу вычислила шутников, и злость придала ей сил. Стало немного легче, когда глаза привыкли к темноте, и она поняла что очень слабый рассеянный свет всё- таки имеется. Поступал он через течку ящиков из ликвидного отделения. Пробравшись к этому месту, и освободив течку от ящиков, она подтянулась по ней к подволоку. Для спортсменки вытянуть тело по наклонному жёлобу до лаза стало выполнимым делом. Уцепившись за края его, она стала протискиваться в его довольно узкое пространство. Высвободившись до середины туловища, она уже испытала необыкновенный восторг – Получилось! Поблагодарив мысленно создателя за отсутствие пышных форм фигуры, она до упора, стараясь не производить громких звуков, наполнила течку ящиками из цеха, прокралась в твиндек. Компания в ожидании результатов из трюма затаилась у лаза.
     - Слушайте, может она уже богу душу отдала со страха, -  прошептал Иван.
     - Не дождётесь.
     Ребят словно громом сразило её появление, они долго ещё не могли прийти в себя, и явно не спешили покинуть твиндек. Как это она выбралась? Этот вопрос интересовал их в данный момент больше всего. Спустившись в трюм, и проведя тщательное расследование, недоумевали:
     - Единственный  путь это через течку. Но она под самый подволок завалена ящиками. К отверстию ещё подобраться надо. К тому же оно такое узкое, что пролезть через него она бы не сумела. Остаётся  поверить, что она точно ведьма. Спросить её они не решились, и весь рейс при возможности держались подальше, но и все замечания с её стороны выполняли безропотно.

                Голова не для тараканов               

         Сергей Фролов мечтал стать капитаном, и он шёл к этой цели. Пройти преддипломную практику курсанту штурманского отделения мореходного училища города Находки определили на рыболовном траулере БАМР в должности рулевого матроса. Его соседом по каюте оказался пожилой мужчина, матрос с внушительным стажем, Николай Кузьмич. Он сразу предупредил парня:
     - Если будешь приносить еду в каюту, съедай до крошки, чтобы ничего на столе не валялось, продукты с провизионки или с дома храни аккуратно упакованными. В противном случае разведём тараканов, пешком по нам ходить будут.
     Последняя фраза Сергея насторожила. Будучи от природы впечатлительным и брезгливым, он легко себе представил, как по нему бегают эти насекомые, стараясь непременно забраться в уши. Так уж случилось, что до пятого класса он о тараканах почти ничего не знал. Дома у них этих существ не водилось. Мать, врач по специальности, содержала квартиру в идеальном порядке. Отец  вот только неоднократно отзывался о  соседе, буйном скандалисте Егорове, что у того тараканы в голове.  А так как мальчишка этого дядю не любил, обходил его пьяного стороной, то ему легко было представить голову мужика, набитую чем угодно. Увидеть таракана ему довелось на квартире своего нового приятеля по классу Васьки, до того рыжего и конопатого, что когда он узрел возле батареи на стене насекомое, чем-то смахивающее на одноклассника, принял это очень естественно. Блестящее, отливающее перламутром насекомое, так забавно шевелило длинными усиками, что вызвало восхищение  у Сергея.
     - А, попался! – возликовал Васька, - теперь у меня на эксперимент пойдёшь, двое твоих собратьев уже поджидают тебя, мне для чистоты опыта нужна была троица.
     - Что ещё за опыты интересно ты над ними проводишь?
     - Бросаю в банку им различную еду, хочу узнать, что больше всего им нравится.
     Он ловко накрыл таракана ладошкой, и посадил его в стеклянную банку.
     - У нас дом старый, и хоть мамка старается от них избавиться, но изредка выползают эти голубчики из щелей в полу, а иногда и через дверь с соседних квартир. Я их обожаю, и даже подкармливаю. Представь себе, что они ровесники динозавров, самые древние на земле.
     - Что, и такие же были огромные, как и те?
     - Да нет. Учёные считают, что динозавры вымерли с голода. В землю упал крупный метеорит, стало так темно, что растения без солнца погибали, а тем кормиться стало нечем. Тараканы, может, и были больше, чем эти, но им хватило пищи, в результате они сами обмелели. Мы ездили к деду в гости в деревню около Воронежа, там все дома деревянные. Так вот у них тараканы так тараканы, раза в три больше этих, чёрные, они их прусаками зовут. Дед говорил, что по их деревням один учёный за ними охотится, какое-то лекарство очень ценное из них делает. Про них ещё не всё люди знают. Мы, к примеру,  с тобой знать, что судно потонет, не можем, а вот тараканы и крысы каким-то особым чутьём  это понимают. Раньше моряки не нанимались на корабли, откуда бежали крысы и тараканы.
     - Скажи, раз ты про них всё знаешь, а в голове у человека они могут жить?
     - Как жить? Дед говорил, что в молодости к нашей бабушке таракан влез в ухо, было так больно, что она орала на всю деревню, пока ей маслом его не вылили оттуда, а чтоб жили, не думаю, да и не слышал про это.
     Сергей дома решил в упор спросить отца про тараканов в голове их соседа. Тот долго смеялся, а потом разъяснил:
     - Так говорят про тех, у кого не все дома, ну понимаешь, у кого голова не варит.
     Выручила мать:
     - Про ненормальных людей с глупыми поступками это, сынок.
     Сергею стало сразу всё понятно, хотя какое отношение к глупым людям имели тараканы, не ясно, но и не важно. К этой категории людей Сергей причислил спустя годы и однокурсника Шурика. Учился тот очень слабо, но мастер был рассказывать пошлые, совсем даже не смешные анекдоты, и всякие истории, причём повторяя их по сотне раз, пока ему не выдавали по шее, чтобы замолчал. Была среди них и история с тараканами. Будто один кок на судне перед членами комиссии, проверяющей качество  еды и заметившей в котле таракана, черпаком выловил его и проглотил, доказывая тем самым, что съел жареный лук. Была эта история или её выдумали, но почему-то крепко засела в памяти у мальчишки, вызывая не очень хорошее чувство, может быть ещё и потому, что связана с флотом, будущей его жизни.
     Другому, возможно, до лампочки было бы замечание соседа, но Сергей воспринял это довольно серьёзно, решив полностью следовать совету более опытного человека, а ложась спать, непроизвольно натягивал на голову простыню. Служба на мостике не вызывала  больших трудностей. Теоретически он к ней был готов, как держать курс на руле они отрабатывали постоянно в училище, а уж быть исполнительным и дисциплинированным он умел. За время перехода их судна с порта в район лова стояла удивительно для этого времени прекрасная погода. Море было спокойным и ласковым. Пообедав, Сергей вышел на кормовую палубу. Ему нравилось смотреть на пенный след, оставляемый винтом судна.
     - Парень, тебя, кажется, Серёжей зовут? Угости сигаретой, - услышал он голос официантки Люси, ещё молодой женщины, но уже с сильно раздавшейся во все стороны фигурой.
     Не  только её массивное тело, но и необычайно громкий и властный голос заполняли всё пространство столовой. То она упрекала пришедших раньше времени, то опаздывающих, то пытающихся унести посуду в каюту, то слишком рьяных тральщиков мяса из общей кастрюли. Наслаждаясь, видимо, процессом курения, женщина молчала. Испытывая неловкость от её присутствия, Сергей неожиданно для себя спросил:
     - Тараканы на камбузе есть?
     - А где же им ещё быть.
     - Много?
     - Хватает.
     - И в продукты лезут?
     - А как же. Они тоже жрать хотят. Мао Цзедун как учил? - Всё что движется, годится для питания. А чем таракан не продукт для людей?
      Довольная, что блеснула познаниями, мол, не смотри, что официантка, но не лыком шита, она гордо удалилась. Сергей представил только что съеденную котлету, и ему стало нехорошо. Закружилась голова, потемнело в глазах. К горлу подступила тошнота. Перевесив голову за борт, он вытравил. В это время на палубу с камбуза вышел пекарь Павел Петрович, пользующийся у команды судна особым уважением. И действительно, в первый же день своего пребывания на судне Сергей отметил особый вкус хлеба, и не он один, хлеб просто таял в тарелках, официантка не успевала нарезать его. Петрович молча делал добавочную выпечку, понимая, что когда привыкнут, будут меньше съедать. Заметив, что  с парнем что-то происходит, пекарь подошёл ближе:
     - Что же ты штурман на чистой воде укачался, а заштормит, что делать станешь?
     - Да не укачался я, - и Сергей выложил  ему весь состоявшийся разговор с официанткой.
     - Откуда ей что знать, она только что устроилась работать в море, опыта у неё, как и у тебя, неделя всего-то, а подишь ты, туда же, в насмешницы норовит. Какие тараканы? Перед выходом судну сделали дегазацию, двое суток стояли на карантине. Если и появятся насекомые и крысы, то ещё не скоро. А продукты хранятся в охлаждаемых помещениях, мясо в морозилке. Вот получили мы сегодня тушу, размораживается на камбузе. После разделки, к примеру, пропущенный через мясорубку фарш, тут же будет сформирован в котлеты. Их пожарят и поставят в духовку до раздачи. Тараканы, если таковые будут, довольно осторожные твари, не полезут на свою погибель. Они вылезают из щелей большей частью ночью, в основном подбирая крошечки брошенной пищи. Вот мне, пекарю, их опасаться приходиться, хлеб то хранится всё время, и днём и ночью. Но у меня на этот счёт уже давно отработано правило надёжной укупорки выпечки. Так что ешь всё с аппетитом на здоровье. Смотри, как побледнел, вот ведь что придумала шалава, чешет языком, как помелом.
     Сергей выпил кружку компота на камбузе, зажевал сухарями, и успокоенный отправился в каюту отдохнуть перед вахтой. Когда подошли к району лова, и Сергей увидел на горизонте невысокие островерхие возвышения над водой, он удивился, что это и есть часть Курил. Он их представлял иными. На близком расстоянии остров подрос, но был голым и каменистым, и об него с каким-то тупым остервенением бились волны, взметая столбы белой пены.  Сергею стало жутко от мысли попасть туда. Штурман охотно ему пояснил:               
       -Острова с западной стороны, то есть со стороны Охотского моря имеют крутые берега, и уходят на значительные глубины. С восточной стороны Курил плещется Тихий океан. Разделение вод, сам понимаешь, условное, они свободно пересекают гряду островов, которые в океан уходят полого, создав шельфы, на которых мы и будем ловить кальмара.
     Посмотреть на первый подъём трала собрался весь экипаж, свободный от вахт. Мешок пришёл на палубу почти пустым. Штурман определил на глаз не более двух тонн. Такой результат, оказывается, устроил вполне  главного технолога, он так и сказал капитану, - для практики новичкам в самый раз, с вашего разрешения я вызову и подвахту  для выработки навыков. Когда пришло время для обучения следующей смены, куда следовало выйти и Сергею, один из четырёх бункеров был уже полон кальмаром. Облачившись в робу, резиновые сапоги, фартук и перчатки, он занял указанное ему мастером место у стола разделки, чтобы « дёргать тушку». Опытные матросы проделывали это так легко и быстро, что Сергей решил, что дело это не сложное. Ему показали, как проникнув двумя пальцами под мантию моллюска, сжав рукой всю его внутреннюю часть вместе с головой, лёгким рывком разъединить её с тушкой. Ему очень хотелось сделать так, но почему-то отрывалась одна голова или частично вместе с внутренностями. В обоих случаях приходилось зачищать тушку скребком, на что уходило довольно много времени. Только к концу недели у него стало довольно сносно получаться.
      Отстояв, теперь уже не совсем лёгкую вахту, отработав два часа в цеху, приняв душ и еду, Сергей, едва коснувшись подушки, забывался в глубоком сне. И его уже не волновали ни специфический  резкий запах внутренностей кальмара, первое время показавшийся ему невыносимым, ни тараканы и все их истории, оставшиеся  где-то далеко в прошлом.


                Не сотвори зла

     Капитан Пушко  находился в плохом настроении. Причиной тому была не работа. С нею как раз было всё отлично. Он получил назначение на судно и в тот район, какой и предполагал. Дело носило личный характер. Уже три года он из рейса в рейс брал буфетчицу, которую считал уже своей собственностью. Но другая его собственность в образе жены, матери двоих его сыновей, решив положить этому конец, нанесла визиты в отдел кадров,  к начальнику базы. В результате этих жалоб его разлучили с буфетчицей, и строго предупредили. Конечно, он жене отомстит – хватит баловать, денег она будет теперь от него видеть не более алиментов.
     Росту Пушко был, как говорят, метр с шапкой, телосложение имел хлипкое, половина головы уже седая, но его уверенность в гипнотическом действии капитанской должности на женщин, плюс холёные пшеничные усы, возносили его в собственных глазах очень даже высоко. Поэтому, когда на борт поднялась новая буфетчица, молодая красивая женщина, у него уже не было сомнения, что прибыла она лично в его распоряжение.
     Людмила, так звали женщину, несколько рейсов отработала официанткой, а вот теперь предстояло ей ознакомиться с работой буфетчицы. Вообще-то она была по специальности библиотекарь, но после смерти мужа, с ребёнком и пенсионеркой матерью на руках, чтобы совсем не погрязнуть в нищете, устроилась  работать на флот. Немногословная и доброжелательная, она легко уживалась в экипажах.
      Как только судно покинуло порт, и капитан почувствовал себя хозяином на этом, доверенном ему островке жизни, он приступил к ухаживанию. Приходил неожиданно с мостика в каюту, когда буфетчица занималась уборкой в ней, предлагал сладости, вино. Естественно, женщина понимала, куда он клонит, и всячески избегала его внимания. Такого с ним ещё никто не проделывал, и он сам не заметил, как им стали обуревать нешуточные страсти. Его буквально распирало, он уже не сдерживался, и, выбрав подходящее время, чуть ли не стал перед  предметом своей страсти на колени. Людмила  даже испугалась  такого оборота, но очень тактично объяснила ему, что в её планы не входит связь с женатым мужчиной, тем более, что ответных чувств она не питает.
     Старший помощник, по возрасту такой же как капитан, но мужчина, хоть  роста, среднего, но коренастый и смазливый, решил действовать более напористо. Его  страсть  была остужена водой с ведра, в котором Людмила ополаскивала швабру.
     Это ещё можно было снести, но когда до них дошёл слух, что буфетчица симпатизирует матросу добычи, рослому, с саженью в плечах, Николаю, любовь тут же переросла в ненависть.
     - Списать к чёртовой матери! – бесился капитан.
     - Разводит тут на судне бардак, - вспомнил вдруг о морали старпом.
     Поразмыслив над тем, какой компромат ей придумать, выбрали вариант кражи сахара с последующим  изготовлением браги. Составили акт, его подписали верные старпому люди. Начальник рации, как председатель судового комитета, долго упирался, но капитан нашёл способ на него надавить. Появился приказ, и в отдел кадров ушла заявка на срочную замену буфетчицы. Если для экипажа, как гром среди ясного неба, был этот приказ, то для Людмилы и говорить нечего. Огласка приказа состоялась за сутки до прибытия перегрузчика, на котором ей шла замена.
     - Что теперь обо мне будут думать в отделе кадров? Уволят, наверное, да ещё и по статье какой-нибудь, - жаловалась она женщинам обслуги.
     - Не реви, наш инспектор в отделе женщина душевная, расскажи ей всё, как есть, а мы придём на берег, подтвердим, - успокоила её повар Дарья Ивановна, работник с большим стажем, имеющая награды за свой труд.
     - А им всё, значит, сойдёт с рук. Нет уж, дудки, никогда не воровала, вынудили, - решила для себя Людмила.
     Убираясь в каюте старпома, она как-то грубо отодвинула один громоздкий ящик, чтобы протереть под ним палубу. Старпом предупредил её, что делать этого не надо, в ящике столовый сервиз, очень дорогой. Расхвастался, что он всё может достать, что большие связи и в отделе снабжения, и на складах. Сервиз был действительно необыкновенно красив, тонкой работы, такому место только в музее.
     - Я и капитану такой же выписал, не успели вывезти, - доверительно сообщил он ей.
     В каюте капитана стоял такой же ящик, но о его содержимом он предпочитал молчать. Капитана на судне как-то особенно не замечали, есть и есть. Этому способствовали его личные качества: не общителен, высокомерен. Старпом, грубый и бесцеремонный, также не пользовался уважением. Так что, у Людмилы нашлось немало помощников в её задуманном предприятии. Во время швартовки на судне почти аврал, все на мостике и матросы на палубе заняты делами, самое время провести  «операцию», и она прошла удачно. Все предметы с ящиков были изъяты, уложены в рыбные короба, положены на строп в трюме, и благополучно переправлены на другой борт вместе с рыбной продукцией, не вызвав подозрения.
     О том, что ящики у них пустые, командиры узнали не скоро. Старпому сказал об этом рулевой матрос, сославшись на известность данного события всему экипажу. Конечно, он не добавил, что это ещё и предмет шуток, событий в море мало, а тут такое интересное дело. Ярости командиров не было предела. В ней было всё: ущемлённое самолюбие, злость от самого факта воровства и невозможности расправиться с похитительницей, а больше всего страх, что это сделано специально для разоблачения их махинаций с отделом снабжения. В их головах рисовались картины – одна, ужаснее другой. Жизнь превратилась в ад. Только не хватало сковороды и чертей. Во всяком случае, ожидание наказания были мучительны. Но время шло, пока всё оставалось по-прежнему.
     На берегу тоже их встретила обычная в таких случаях ситуация. Прошёл доклад капитана начальнику базы, балансовая комиссия, никаких намёков на тему их страданий. Осмелев, они решили выручить свои сервизы, предложив буфетчице взамен ликвидировать приказ и реабилитировать её в кадрах, придумав, что якобы она невинно пострадала из-за склок среди женщин обслуги. Тот факт, что она не затеяла с ними тяжбу на берегу, наполнил их сердца благодарностью, они уже не пылали к ней ненавистью,  и готовы на мировую. Кстати, она совершенно не нуждалась в реабилитации. Когда в отдел кадров пришла Дарья Ивановна, ей инспектор сказала, что заподозрила в приказе неладное, так как на всех судах Людмилу отлично характеризовали, и хода ему не дала, а теперь и вовсе «положит под сукно».
     Узнав адрес буфетчицы, вооружившись бутылкой шампанского и букетом цветов, капитан со старпомом направились на переговоры. Дверь открыла старушка.
     - Здесь проживает Людмила Григорьева? – осведомился старпом.
     Не успела она и рта открыть, как её легонько отстранили. В дверном проёме выросла богатырская фигура Николая.
     - Ну и чё? – в этом вопросе была такая угроза им, какую только мог предложить хозяин положения нежелательным соперникам с цветами.
     Как говорят одесситы – « пора было делать ноги». Этим завершилась эта история. За всё нужно расплачиваться, в том числе и за подлость.


                Здравствуй море

      Как часто на судьбу человека оказывают решающее влияние случайные встречи, в душу западают, кажется, ничего не значащие слова, и остаются там на всю жизнь. Нечто подобное случилось с девочкой, в уже теперь далёкие пятидесятые годы, когда в их « глухую» сибирскую деревеньку каким-то чудом заехал самый настоящий моряк, в бушлате, с ленточками на бескозырке. Познакомившись с ребятами, робко разглядывающими его, он произнёс роковую фразу:
     - Тебя, значит, Мариной назвали, быть тебе, выходит из этого факта, морячкой.
     Девочка сразу отделила себя от общей ватаги ребятишек, жадно впитывая каждое его слово о широких водных просторах, заморских странах, чудных обитателей морей. Вся её дальнейшая жизнь имела для неё смысл, если это каким-то образом было связано с морем, будь это книги, рассказы или уроки географии. Реальная жизнь её привлекательной не была. Отца она не знала вообще, был ли он у неё, а когда умерла мать, её забрала тётка в районный центр помощницей в дом, полный малышами. Закончив кое-как школу, устроилась работать, и стала понемногу копить деньги на билет, чтобы уехать к морю. Своей мечтой она «заразила» и подружку Нину, у которой мечта ограничивалась одним  - уехать подальше от неблагополучной семьи. Наконец, наступил такой день, и они в общем вагоне, на плацкарту решили не тратиться, пустились в дальнюю дорогу на Дальний Восток.
     Уже подъезжая к Хабаровску, узнали, что Владивосток, город, закрытый для приезжающих, и по совету попутчиков избрали Находку. Около недели им пришлось проводить ночи на вокзале, пока не устроились рабочими на стройку с предоставлением места в общежитии. Счастью не было предела. В свободное время бегали купаться на «Волну».
     - У нас в сентябре уже утрами морозит, а здесь прямо благодать, - восхищались они, распластав свои юные тела на горячем песке.
     - А парней-то сколько! Я уже присмотрела себе одного, он тоже на меня глаза пялит. И то, что он не тебя выбрал, мне вечно приходиться рядом с тобой быть незамеченной, очень даже мне приятно. Возможен вариант моего замужества, - расхохоталась Нина.
     Марина же, находясь в коллективе строителей, среди общей массы мужиков, научилась не реагировать на их, как ухаживания, так и грубость, умела постоять за себя, а в случае послать очень далеко, вызывая восхищение любителей этого «жанра».
     Но мечта звала девушку дальше, и она её осуществила, оказавшись на судне БАМР в качестве прачки. Благодаря своему доброму и отзывчивому  характеру она без проблем влилась в рыбацкий коллектив с его нелёгкими трудовыми буднями. Стирала постельное бельё, рабочую форму экипажу, поила в порядке очерёдности ночным чаем рабочие смены, обрабатывала в цеху рыбу в течение двух часов при больших уловах. Работать Марина умела, вкладывая в каждое дело свою душу. Ей было очень приятно сознавать, что она не страдает морской болезнью при качке. Видимо, правда, что она получила подходящее для неё имя. Она даже выработала в себе уверенность, что судну, на котором она прибывает, ничего не грозит, ведь это её родная стихия.
     После первого рейса, получив кругленькую сумму, девушка приоделась и провела отпуск в Москве. Рублёвые номера гостиницы «Алтай» у ВДНХ в Москве, вполне доступные по ценам билеты в театры, на концерты, в музеи позволили ей растянуть  это удовольствие почти на два месяца. По возвращению  её направили на другое судно, где к ней неожиданно пришла любовь к третьему помощнику капитана, Славику. Весь мир утонул в его карих бархатных глазах. От переполняющих её чувств она прожила, как в тумане, все шесть месяцев рейса. Очнулась, когда почувствовала зарождение в себе чьей-то другой жизни. Сначала испугалась, но когда вместе с любимым стали строить планы прекрасного будущего, обрела уверенность. Гром грянул в лице его матери в первый же день прихода на берег. Она была уже оповещена кем-то «добрым» из экипажа, и хорошо подготовилась. В припадке ярости женщина кричала:
     - Чтобы я получила внука от судовой поломойки, безграмотной шлюхи! Только через мой труп.
     Слава оказался послушным сыном, и укатил в отпуск на Украину к родственникам. К Марине пришло отрезвление. Конечно, на первое время денег хватит. А что дальше? Ни родных, ни жилья.  Подруга Нина подружилась с матросом, а  тот, демобилизовавшись, увёз её к родителям своим в Краснодар, где и сыграли свадьбу. Оставалось только освободиться от беременности. В больнице отказались из-за большого срока. А дальше всё как в плохом кино. Марина не могла потом вспоминать без содрогания чей-то дом за высоким забором, саму операцию. Потом была больница, куда её доставили с сильным кровотечением, и затем приговор врача, что детей она иметь не сможет.
     Горько было через всё это пройти, но надо было как-то жить дальше. В голове стучала обида, что растоптаны самые светлые чувства, что ушла вера в людей, да и на себя посмотрела строго. Верно, образования нет, специальности тоже. Только на свой путь морской не положила ни одной чёрной капли. Это было свято, и никому она не даст растоптать свою мечту. Но решила -  учиться надо. И, конечно же, только заочно. Содержать её некому, да и с морем она не расстанется. В следующий отпуск подала документы на бухгалтерское отделение в институт, на что ушло всё её время. Ей понравился город Томск, с его обильной студенческой массой, его библиотеки, где теперь ей приходилось много заниматься. Жизнь теперь делилась на две части: море, где работала и отдыхала душой, берег, где готовилась к сессиям, сдавала их.
      После третьего курса стало легче, и она стала себе позволять наезды на курорты Чёрного моря. Марина вошла в возраст женского цветения. Красивая, ладно сложенная, она необычайно волновала мужскую половину общества. Но урок, так переломивший её жизнь, научил осмотрительности, и она все ухаживания отвергала с первой же попытки, предлагая только свою дружбу. Естественно, друзей было море, в ожидании более серьёзных отношений. И такие отношения вдруг сложились внезапно  с нефтяником далёкого северного Красноярского края,  отдыхающим в Сочи, как и она. Он не был красавцем, опытным обольстителем, но что-то при первом же взгляде сказало Марине – это твой мужчина. Отдых у них сложился великолепно. Расставаться не хотелось. Он не скрывал, что женат, что есть ребёнок, что  они живут в городе Красноярске у его родителей, где он бывает наездами. Марина встретила это спокойно, потому что понимала, обстоятельства ни на их стороне, а когда разъедутся, всё потихоньку уляжется.
     Но не тут- то было. Вернувшись в Находку, Марина затосковала. Он, очевидно, тоже, потому как весточки от него шли регулярно в течение всего рейса. Условились встретиться в Томске. Чем больше проходило времени со дня их первой встречи, тем крепче становилась связь. Они уже только жили от встречи до встречи, пытаясь использовать все возможности. Однажды по дороге во Владивосток, сидя в автобусе, она узнала среди пассажиров буфетчицу того её злополучного рейса. Та тоже её узнала, и пересела к ней на соседнее сидение. Разговорились, и та ей вдруг заявила:
     - А ты знаешь? Ведь мы с тобой соперницы. Я очень любила Славика ещё со школы, ты мне перешла дорожку. Может быть, к лучшему. Я замужем, у меня растёт сын, своей судьбой довольна. Чего нельзя сказать про нашего кавалера. Он женился, когда уже  стал старпомом. Не клеились у них отношения, женщина  стала пить и гулять. Он тоже запил. Потом перевёлся в рыболовецкий колхоз куда-то в хабаровский край, и   больше не появлялся. Мать его долго воевала по судам, пытаясь отсудить у снохи ребёнка, лишив её родительских прав. Но все её потуги оказались напрасными, только нажила себе инфаркт. Живёт одна,  постарела, сгорбилась, ты б её не узнала. Получила по заслугам.
      Марина не торжествовала ни одной минуты разговора, так себе, только ощутила досаду на эту женщину, так как уже не сомневалась, что это она сообщала матери об их отношениях на судне. Да и что-то не верилось в искренность её слов сейчас, не было в её облике и ничего такого, что бы показывало на то, что она так счастлива, как пытается это преподнести.
     Марина часто навещала Нину в Краснодаре, и та ей постоянно внушала мысль приобрести в этом городе квартиру:
     - Ну не вечно же ты будешь плавать по морям, пора тебе и о старости подумать, да и вообще, мало ли чего может случиться. А я за твоей квартирой послежу, и оплаты все делать буду, и сдавать в аренду, чтобы коммуналку оплачивала не ты из своего кармана.
     Марина сдалась, и обзавелась собственным жильём, куда они с Сергеем уже приезжали на правах хозяев. У Сергея вырос сын, учился в институте, и он его полностью содержал, так как с женой уже успели расстаться, и та вышла замуж и родила ребёнка. Кажется, уже ничего не мешало им построить семейные отношения, но Сергей также любил свою работу и северные края, как Марина море. Поэтому они жили только в настоящем времени, не заглядывая в будущее. Беда пришла нежданно. Началось с того, что Сергей как-то неожиданно прекратил переписку. Обескураженная Марина не знала, что и думать, пока не получила известие от его родителей, с которыми уже была знакома, о его гибели во время аварии на буровой. Как в дурном сне она попросила замену, вылетела в Красноярск, обнимала холодный камень его надгробия, не веря, что это конец её счастью.
     Этот период её жизни совпал с большой реорганизацией БАМР, со временем, когда огромное предприятие было вынуждено потерять большую часть флота, сократить численность работников,  как берега, так и плавсостава. Ожидать возможности направления на судно Марина не стала, и взяла расчёт. В Краснодаре подруга окружила её вниманием и заботой, в чём она так  нуждалась.  Устроившись на работу, теперь уже по специальности согласно диплому, она ушла в неё с головой, пытаясь унять боль потери. Время -  лучший лекарь. Появились новые знакомые, да и прежние друзья  в Находке не забывали, иногда приезжая в отпуск, привозили свежие новости.
      Новостью для всех её окружающих, стало в один прекрасный день решение материально обеспеченной женщины ехать работать в Находку на судах БАМР. Для Марины это решение созревало достаточно долго. Тоска по прошлой жизни тисками сжимала её по ночам. Она всем нутром чувствовала, что душа рвётся туда, где когда-то исполнились её детские мечты,  и без чего она, уже не она.
 Не выразить словами, какое удовлетворение она испытала, пройдя все трудности оформления документов, когда раздалась знакомая до боли команда:
     - Матросам, занять швартовые места!
     Судно робко задрожало корпусом, освобождаясь из берегового плена, двинулось к большой воде.
     -Здравствуй, море! Это я, твоя Марина!