39. Алёна собственную волю обретает

http://www.proza.ru/2015/04/14/806

Глава тридцать девятая, Алёна собственную волю обретает

Услыхав долгий вздох – будто пробудился кто – Веда опустила долу свой царственный взгляд. В нескольких шагах от ступеней её снежнобелого престола стояла тоненькая девица в небесно-голубом сарафане. Веда молчала, глядела на неё с ожиданием. Девица поклонилась низко:

– Государыня моя…
– Молчи! Не то! – резко прервала Веда, зелёные глаза полыхнули досадой.
– Дозволь приветствовать тебя, как надлежит… – растерянно начала девица.
– Опять не то! – в глазах Веды и гневный упрёк, и мольба, и беспокойное нетерпение.

Девица вскинула голову, и вдруг рассмеялась легко:

– Не чаяла я к себе самой на встречу прийти!
И в ответ точно такой же смех просторно рассыпался.
– Наконец-то! Я уж тревожиться стала, что получила не то, чего ждала!

Веда быстро сошла по ступеням, взяла девицу за руку.

– Ну, здравствуй, Алёна!
– Здравствуй, Веда-хозяйка.
– Не хозяйка я тебе, Алёна. Понимаешь ли ты, что равны мы с тобой?
– Да, понимаю.
– Только теперь ты перестала быть частью меня. Сейчас ты, скорее, сестрица мне младшая. Потому что теперь владеешь свободной волей и от моей не зависишь. Одно мне не понятно – как знала ты, что не погубишь себя, признав Ведой?

Помолчав, Алена проговорила:

– Я подумала, что «советчица» моя, которая никогда не была Алёной, так и не познала, не поняла любви. И до той поры, пока не стала единой, она не знала, что пред могуществом любви бывают бессильны доводы разума. А коль не знала, то уж вовсе и не всесведуща была, могла ошибаться, причём в самом главном. Так значит, она и как советчица плоха. А как тяжко мне было от этого разлома! Словно трещины душу разодрали. Теперь всё встало на место. Теперь не рвётся душа на части, мы едины, но нас двое равных – ты и я.

- Верно, Алёна. Я – Веда, закончила земное существование и вернулась обогащенная нужным опытом. Ты – Алёна. Ты смертна. Но покуда живёшь, сколько б не длился твой век, можешь ты почти всё, что я могу. Захочешь меня увидеть – позови только, я всегда рядом.
– Погоди, Веда. Да, смертна я, уж это довелось мне познать, – горько усмехнулась Алёна. – Но зачем ты говоришь: «покуда живёшь»? Чего стоят эти слова твои? Иль маешь ты – продолжить жизнь душой бестелесной?

– Алёна… Не знаю, что ответить тебе. Вижу только, что по-своему разумению определив судьбу твою, сделала неладное. Вмешиваться опять – не могу… не хочу. Сама видишь – мне тоже случается в ошибки горькие впасть. Воля твоя свободна. Своим произволом делами твоими руководить не стану. Ты помни только одно, Алёна, – воздаётся за всё, за дурное и за доброе. Может быть вдвоем мы найдёт как исправить содеянное. 
– Говоришь, воздаётся за всё? Коль так… хотела бы знать я, за что мне была та встреча, у омута.
– Когда унизил тебя Ярин, в землю втоптал… По моему разумению, пришлось тебе держать ответ за грех гордыни… нетерпимости.
– Гордыни!? Сестрица! Я ли была нетерпима к людям?!
– А к нему?
– К Ярину?! Да ведь он!..

– Постой. Не об нём ведь теперь речь. Даже если он стократно хуже, чем ты о нём помышляешь, не его грехи мы считаем. И не ведомо нам, чем придётся ему за них ответить. Но за твои – платить одной тебе. У человека нет права судить другого человека, в каком бы виде он не предстал. А ты судила. И сочла, что недостоин он твоего милосердия. А как знать, может, в твоём милосердии ему спасение было бы?

– Но ведь лживыми были слова про любовь его небывалую!
– Да. Это так. Но иногда он сам верил в лжу свою. А хоть бы и не верил. Была у тебя сила хоть на сколько-нибудь отворотить Ярина от дурного.
– Добрым отвечать на злое?!
– Нет, Алёна. Всё труднее. Но ты душе своей труда этого не дала. В тех местах, где живут грешные, грешнее всех тот будет, кто грех, а не Бога в грешнике увидел. И споришь ты сейчас не со мною – с собой. Саму себя переубедить хочешь, потому как знаешь, я правду говорю.

Помолчав, Веда опять заговорила:

– Ярин – себялюбец, он знает одни только свои природными потребности, в которых естество его нуждается. Естество, но не душа. Оттого превратился Ярин в дикое, несуразное существо, которое несёт страдание окружающим. Его мало интересует, что он несёт кому-то боль. Он знает только одно – он хочет быть наполнен всем, что естество желает. Однако, вышла ему судьба соприкоснуться с тобой. Ярин и сам до конца не сознавал, почему ему так важно было умалить тебя в своих глазах, не видеть выше себя. А был то бессознательный страх естества, неосознанная догадка, что в нём что-то не так, как быть должно. Ты, Алёна, могла дать ему вразумление. Но куда легше презрение своё явить. Только чем обернулась та лёгкость? Помнишь ведь, как матушка твоя говаривала: «Не кляни постылого - заберёт Бог милого». – Вздохнула Веда. – Последним злодейством своим Ярин не одну тебя, себя тоже сгубил. Одна только свеча ему была, у которой душой отогреться мог. Теперь во тьме. Теперь ему одно осталось – по старым счетам платить, да новых бы не наделать.

http://www.proza.ru/2015/04/14/812