Крылья- 14. Дева Обида

    Лицо  Михаила казалось  златом расплавленным.  Насытившийся ангел схватил меня за  предплечье и поднялся в воздух. Он перенёсся к дворцу Саваофа, швырнул  в ноги старшему брату, пнул в позвоночник.  Здесь были Гавриил и Денница. Все четверо вели себя странно. Кривлялись, кричали искажёнными моей болью, голосами. Их похотливые, но угловатые движения сопровождались бреднями о какой- то Лилит. 
Я не могла сопротивляться представлению, разыгрываемому марионетками- ангелами.   Нечто   вязало  силы, отнимало волю.  Даже мысли разбежались  и попрятались   в ужас  перед происходившим. Пытаясь выгадать несколько минут тишины, начала плести проклятие: »  Будь проклят! Пусть все твои начинания приводят в ад! Пусть никто, никогда искренне не полюбит тебя! «
В этот момент   Михаил повернулся и посмотрел на меня небесными глазами Яра.  Я осеклась.   Вот так, ухватив за предплечье, Создатель вытолкал  меня из шатра, в котором строил планы вместе с сожжённой девушкой.  И уже все Ангелы  казались голубоглазыми.  Забавляющийся бог,   куражился   и глумился.   Лилит.  Чушь, какая.  Дева Обида  наклонилась надо мной и, начала  нашёптывать, будить    то, что притаилось в  дали  рождения. Тьма окутала спасительным покровом  и увела  за  собой.  Обида утешила надеждой на возвращение и отмщение.
… Утром сюда придёт Михаил. Носком сапога попинает камешки. « Дежурный, почему мусор на плацу?»
 Дежурный ангел сметёт крылышками «мусор» в совочек и изгонит его из Рая.
… Снилась   женщина. Она поливала  домашние цветы, полола  свои грядки, оглядывалась, кому- то улыбалась.
Длинное  кашемировое платье цвета  глаз этой женщины,  волосы, перехваченные чёрной широкой лентой  высоко на затылке,  светлейшая и тишайшая улыбка  делали сон печальным.
 А  в  этот раз  незнакомка забиралась  с ногами на ложе, расправляла  вокруг подогнутых колен широкую юбку шёлкового платья.  Расправив платье, хрупкая хозяюшка  принималась  за рукоделие.
Вывязав  какой- то узор, женщина   переворачивала  листочек тетрадки, из неё выпадал  ещё один, кружась, падал  на пол. Падение вызвало смутное воспоминание  о таком же кружении. Видение становилось   ярче. В нём появилась аллея деревьев  с яркой листвой, усыпавшей всё вокруг. 
Память   брела,  по щиколотку утопая, в цветном ковре из листьев,  скрывшем ямки и бугорки. Бух. Душа, замирая, падала   прямо в чьи- то ладони. Мужчина   подхватывал   её  на руки, смеялся  и кружил.  Потом останавливался, прижимал   к груди. Его сердце повторяло  имя женщины. Той самой, что вывязала эту аллею.  Имя, как эхо чего- то утраченного и не возвратимого. Стоит ли его вспоминать? Моё ли сердце  громко пело  от  счастья  птичкой- синичкой, повторяя имя  незнакомца?
Снилось   полуденное марево, жарко целующее разметавшуюся в  желании, знакомую незнакомку. Обжигающие страстью губы скользили  вслед за жаждущей волной, превратившегося в нетерпение, бога.  Огненные губы сливались  со страстными, сосками женщины.  Она  горяча и откровенна,  как в последний раз.  Сожаления об утрате искрами  мельтешили  в глазах.  Огненные точки    постепенно превращались  в снег,  медленно падавший, на запрокинутое, для  любви,  лицо.
Снежное головокружение размывало  даже границы сна. Уже непонятно, снег ли летел  навстречу душе,  или  она возносилась   в небеса.
«  Любимая! Чтоб мои обозначить желанья…»
… Сон- ощущение напомнил о  тёплой  кашице, в которую превращается пыль после летнего дождя. Она просачивалась  между пальцами…  Или, это - мокрый песок пологого берега?   
Снился   бог, создававший      любимую женщину из пыли звёздного пути. В неё добавлялся   переменчивый, капризный и внезапный ветер.  В смесь  входила    и    вечерняя томная роса с запахом виолы. Залетевшая пушинка чертополоха, воспринималась, как дар судьбы. Ниточки ковыля, сшивавшие       плоть, наделяли     женщину горькой лаской и, кажущейся податливостью.
 От, ещё не оформившейся плоти, отделялись    руки.  Они  обнимали    шею наклонившегося Создателя. Из, чуть  намеченного рта, вырывался    то ли стон, то ли имя. Яррр. Творец наклонялся, целовал  открытые губы, вдыхая в них  любовь и тоску, обрекая женщину на себя.
Чудилась    сказка о  худенькой продавщице антикварной лавки, которую забрал  в свой  мир, случайный покупатель.  Выбегая вслед за  мужчиной из магазинчика, девушка прихватила   камушек, лежащий    на старинном комоде с незапамятных времён.  В доме  случайного прохожего    просыпались     Чудеса. Камушек превращался     в Женщину, а Мелкий Бес,   в   Ангела. 
Созвездия, звёздные и земные тропы, случайности и закономерности перепутались во  снах с реальностью. Женщина, вышедшая из камня навстречу чудесам, дотягиваясь    до  Луны,   выпала   из окна.
 Не рассказанная сказка.  Не осуществившаяся мечта. Не сбывшаяся жизнь…  Любимая! Чтоб мои обозначить желанья…
До рассвета я  пролежала  в кусте шиповника под окном.  Вспоминала.  Приходило понимание бездны времени, лежащей  теперь между мной и Яром.  Думалось о девушке, целовавшей   руки любимого.   О  Михаиле  и Деннице , в одночасье  ставших  палачами. Вернулась горечь неосуществлённого   материнства. 
Копилась радостная ненависть. Я вернулась. Вернулась для того, чтобы  сбыться.   Не смотря ни на что. Даже Создатель теперь не в силах помешать мне.  Война? Я готова к ней.
В самом воинственном расположении духа, из- под куста выползла Дева Обида.  «Что они там напридумывали? Они получат это и ещё кое- что».
Ноги  легко преодолели ступеньки лестницы, руки ощущали прикосновение гладких перил. В зеркале ванной комнаты отразилась худенькая женщина из сна, лёгкая, гибкая,  живая.
   Желание осуществиться  и догнать время, приливной волной стихии  погребло под собой дамбы,  ограждения и насыпи препятствий, приличий и принципов.    С лёгким сердцем я ворвалась в комнату, в которой спал Денница,  выдернула из- под  него простынь,  и начала мастерить  смесь делового костюма и военной формы.  На этот раз я собиралась победить!
 Денница  сел и, хлопая ресницами, долго наблюдал за  тем, как я колдую над простынею.  Наконец,  ангел проговорил : » Тебя искал Яр».  « Ты, стало быть, уже знаешь, что он твой отец», повернулась к ангелу воительница. 
- Кто?
- Яр.
-  Яр? Не может быть! Он сказал бы мне. 
-  Да? Хм,  он  так, хотел сына. Наверное, ты чем- то ему не угодил.
- Чем- то?  Ты ещё смеешь смеяться надо мной!  Тобой,   тобой не угодил!  Ты  была  со мной только для того, чтобы сделать ему больно! Ты отняла у меня отца! Ненавижу!
Светлый лик ангела начал сереть. Денница задыхался от нахлынувших  гнева и обиды. « Ты, ты!!!...» , повторял Ангел.  Вянущие   заживо крылья, напомнили   сказки о  разрушенном  рае.   Новорожденных  мяло и корёжило. Кое- где появились ниточки серовато- зелёной плесени. Только недавно разгладившееся лицо, снова начало покрываться трещинами морщин.
 Дальняя стена комнаты  разошлась надвое, из неё выступили Михаил и Гавриил, за ними следовал Саваоф, ведомый под руку, женщиной, высушенной постами,  до черноты.  Далее следовала пара, состоящая из худого, коренастого человека  в  венчике из роз,  и  женщины со следами, ставшей никому не нужной, красоты. А сзади толпились святые обоих полов, ангелы, серафимы, хоры и сонмы.  Денница неизвестно откуда и как вытащил меч. Его крылья повисли обугленной тряпкой.   Глаза Демона превратились в средоточие  Зла , в проклятие , принесённой, не понятно за что, жертвы. 
А я…   взобралась с ногами на рабочий стол хозяина дома и устроилась удобнее в  предвкушении очередного спектакля, устроенного Яром.