глава 4, глава 5

глава 4

***

 Яр.

 Хозяин уже давно живет в моем бывшем доме. Но странно, до сих пор он не предъявил никаких прав на мое тело. Я убираюсь, готовлю, учу его говорить на нашем языке, по ночам сплю с ним в одной постели, но пока остаюсь нетронутым. Никогда не думал, что буду принадлежать кому-то, не в хлеву же рабом родился. Мама была самой красивой в селе, а отец воином. Откуда он пришел, никто не знал, просто однажды у порога бабкиного дома появился раненый человек. Утро было, мало кто видел, что не простой он был – меч, с богато украшенными ножнами, одежда не бедная, перстень с печаткой. Бабка потом сказывала, что тащила его скорее, чтобы староста не увидел – уж больно охочим тот был до чужого добра, низачто мимо такого богатства бы не прошел. Вылечила от ран, а там он и остался, взял в жены мою мать и зажили они душа в душу. Что бы не болтали злые языки, а я-то знаю, как они любили они друг друга, пока не унесла лихоманка в один год сразу обоих. Только вот с сыном им не повезло, хорошо еще не дожили до такого позора.

 Может он жалеет меня? Или просто не хочет, хотя нет, слишком красноречивые у него взгляды. Ладно, я не напрашиваюсь, стараюсь быть незаметным. Только не получается: власник требует, чтобы я всегда был на глазах, рассказывал о нашем мире. Да, мой хозяин пришел издалека, говорят, что только сильные шаманы могут открыть двери междумирья. И только те, кого примут в новом, могут пройти сквозь них. Вот и хозяин прошел. Я видел, что у себя он не был простым человеком, но и не правитель или торговец. Скорее воин, а его умения превосходят наши. Хоть не много я встречал кого-то владеющего оружием, но точно знаю, что мало кто сможет разбить ударом руки пиленую доску. А мой хозяин мог. Только странный он был – мечом не владел совсем, а ножи и арбалетные болты попадали точно в цель с любого расстояния и из любого положения. Он даже меня учил кулачному бою. Я пытался сказать хозяину, что негоже давать оружие рабу, но он меня не слушал. Только смотрел странно, говорил, что каждый должен уметь защитить себя и близких.

 Мне горько было это слышать: в самые лютые морозы пришла злая весть, что моя бабка угорела в своем доме. Только я думаю, что помогли ей в этом добрые люди, отомстили, что я избежал смерти. В тот день я хотел умереть, но хозяин запретил даже думать о таком, говоря, что искупила она мою мнимую вину перед сельчанами. И тогда он впервые взял меня. Только вышло это не потому, что хотел, а чтобы спасти.

***

 Алексей.

 Не повезло парню, мало того, что в смерти обвинили просто так, так еще и явно помогли его бабке умереть. Я уже понял, что Яр не убийца, но видно мешал он кому-то. А выяснять кому, пока не было возможности. Я отослал прочь недоброго вестника, велев не приходить больше. Странно, но он послушался. Может, уже выполнил то, что собирался.

 Зато Яр будто потух после его ухода. Он и так не слишком веселым парнем был, а тут совсем глаза опустели. Ходил по избе, как зомби, видел я таких в прошлой жизни в Африке, там шаман себе послушных слуг делал, жуткое зрелище, скажу я вам. И каюсь, не заметил, как ушел Яр в лес, спохватился лишь, когда стемнело за окошком, и кошка все металась, кричала. Глянул, а кожух-то его на месте. И тут уже и я всполошился, что давно парня не было. Собрался поскорее, и давай искать его. Как я шкуру медвежью прихватил, до сих пор не знаю. Будто под руку кто толкнул, но содрал ее с кровати и с собой взял.

 А во дворе уже темно было, хорошо еще, что полнолуние и видно все неплохо. Я, как оголтелый, бегаю по лесу, зову мальчишку. А вокруг тишина стоит. И снег такими длинными полосами: черными – от тени деревьев и белыми – между ними. И тут вижу под кустом пятно темное, я туда. А там этот… у меня даже слов не было цензурных, только материл его, как хотел: Яр уже почти закоченел, даже снежинки на лице не таяли.

 Я его на шкуру затащил, хотел было домой, и понял, что не донесу. Да и куда нести сразу не сообразил, бегал-то не смотрел куда. Ну и стал растирать его руки да ноги прихваченным жиром. А там мышцы уже чуть не каменные, но вот смотрю, все теплее под руками, становится. И тогда я вспомнил старое средство разогреть вот такие ледышки, быстренько нырнул к нему под шкуру и давай его мять и гладить. Добился, чтобы у него стояло, потом размял немного колечко мышц, шлепнул туда жиру, смазал себя и вошел. Плевать уже было, что он чувствует, и что потом скажет: сейчас главное отклика добиться.

 Должен сказать, что удалось мне, понимал Яр, что я делаю или нет, но тело его отзывалось. Вот и стонать начал и мне подмахивать, видно, куда надо я попадал. И кончил чуть раньше меня, но тут уж я не жалел его, пока сам упал сверху совсем без сил. Сполз с Яра кое-как, смотрю, а он уже пришел в себя и смотрит так, будто в душу заглядывает. А мне его даже ругать не хочется. Отдышался, и велел ему одеваться и домой нас вести. Помыться бы нам не мешало, после таких-то упражнений на вольном воздухе.

 Оказалось, что мы совсем недалеко были, только я не жалел совсем. А как домой вернулись и в порядок себя привели, решил я перед Яром извиниться, что без его согласия взял. И тут узнал я такую новость, что долго ничего сказать не мог. Оказалось что, когда я парня защитил, то по их законам забрал его жизнь себе. То есть он теперь моя собственность, потому и звал меня смешным словом «власник», что-то вроде хозяин или господин. И все это время он ждал, когда я его поимею. Короче, я снова ругался, кричал, что никого и никогда не брал силой, и что сегодняшний случай – это просто необходимость, и если он против, то больше не повторится. А он смотрел на меня, смотрел, и вдруг глаза у него закатились, и стал он падать. Еле успел поймать, держу, а Яр просто огнем полыхает. Видимо все же не прошла ему даром эта прогулка. Так что пришлось нам отложить выяснение отношений на потом.
 Уложил на кровать, натер мазями, таблетку антибиотика сунул, спирт из своих запасов налил. Короче, что знал, то и сделал. Нас мало учили болезни лечить, я только раны умею хорошо обрабатывать - чаще было.

 Яр болел, а я вокруг него бегал. Тут стало ясно, что на нем многое из нашего немудреного хозяйства держалось. Я просто удивлялся, как он все успевал делать? И печь вовремя натопить и воды наносить, и обед приготовить. И уже молчу, что в такой печи я вообще ничего сварить не мог. Когда попытался ухватом чугунок вытащить, да уронил его на пол, смотрю, а он тихо так смеется надо мной. Только я не успел порадоваться, что Яр немного оттаял, как он заметил, что я за ним наблюдаю и сразу сжался.

 - Ну и что? Смешно тебе? – спрашиваю его.

 А мальчишка только глазами блестит из-под шкуры. Ладно… я убрал все, обратно в печь чугунок поставил и с грозным видом повернулся к Яру. Мне хотелось подурачиться, растормошить парнишку, чтобы он стал мне хоть немного доверять.

***

 Яр.

 Странно, но я ожидал самое малое порки за то, что посмел желать смерти без позволения хозяина, а он меня вместо этого сначала отлюбил, а потом лечил. Дал какие-то горькие круглые шарики, потом натер вонючей мазью из странной длинной коробочки, и взял на себя все домашние дела. Я только мог удивляться такой заботливости, впору было меня гонять во двор, да по дому, а он все сам делал, даже вставать почти не позволял и ругал меня все время, говорил, что нельзя так бездарно жизнью своей распоряжаться. А когда он взялся в печи готовить, я чуть от смеху не умер. Хозяин так рассматривал ухват, будто он кусается, а потом чуть не весь в устье* залез. Чугунок с варевом уронил… Хорошо, что там только картошка была, просто по полу рассыпалась.

 Ну, я как увидел все это лежу, смеюсь. И вдруг хозяин на меня так грозно глянет, я даже испугался и под шкуру начал заползать, а ну как накажет? Наказал, а как же! Чуть до смерти меня не защекотал, и сами мы не заметили, как его руки меня ласкать стали. Я выгибаюсь бесстыдно, ласку выпрашиваю, а он меня везде гладит и целует. Будто любимого на ложе. И потом со мной все осторожно проделал, я первый-то раз и не запомнил совсем, только жар да наслаждение. А тут уже все хорошо почувствовал, и как горела кожа под его губами, и как я просто молил хозяина, чтобы он уже взял меня. Даже не думал, что я на такое способен, но вот ведь было! Уснули мы вместе, а утром я уже себя хорошо чувствовал, и обедом сам занялся, пока хозяин не проснулся да не рассердился на меня. Собираю картошку, что с вечера рассыпана по полу, а сам все на кровать посматриваю, как утром-то будет? Что скажет хозяин про вечерние забавы.

 А он не стал ничего говорить, подошел сзади, обнял меня, повернул к себе и так поцеловал, что у меня ноги ослабели совсем. Хозяин только смеется, тискает меня да ласкает. Так и зажили мы, вместе по дому работаем, как раньше. Ночью друг друга любим, бывает до самого утра. Все бы хорошо, только все чаще стал я замечать, как задумывается о чем-то хозяин мой. А потом узнал, что не хочет он жить все время в лесу, как отшельник. Рассказал, что в своем мире был он хорошим воином, и здесь собирается счастья попытать. А я что? Мое дело маленькое – за своим хозяином идти.

***

 Алексей.

 Жаркий Яр оказался, прямо такой, какие мне всегда нравились: и не хрупкий как девушка, и в то же время слабее, нежнее меня. И отдавался полно, весь, без остатка. Чем ближе дело к весне шло, тем чаще я задумывался о будущем. Провести всю жизнь, сидя в медвежьем углу, я и дома мог, для этого в этот мир приходить не стоило. А вот попробовать чего-то добиться – было бы неплохо. Стал я своего парня расспрашивать, что тут и как. А чем дольше его слушал, тем больше удивлялся. Оказалось, что звалось их государство Расо-Тверским княжеством, и столица у них была Тверь. Вроде бы давно, лет пятьсот тому назад, победил всех остальных князь Михаил Александрович и стал самым главным среди них. А когда пришли враги к границе, то прогнали их обратно в степи. С тех пор только богатеет княжество, уже большое стало, с разными странами торгует. А их село называется Залесье, и на реке Итиль стоит. Только тут она еще маленькая, говорят, что дальше это совсем большая река.

 Припоминая географию моего мира, стало ясно, что, скорее всего, это местный аналог Волги. Нет, что я попал на параллельную Землю, стало понятно в первую же ночь, как оказался тут – звезды на небе не отличались от знакомых мне с детства, только созвездия назывались по-другому. Да, как я уже выяснил планеты некоторые тоже. Например, Венера здесь считалась разными звездами – Утренней и Вечерней. Ну и так, по мелочи. Потому и язык мне легко дался, что-то сродни моему привычному русскому был. А еще здесь не было христианства, а у каждой деревни стояли капища, где молились старым богам. Ходили слухи, что были попытки принести иную веру, да не удались. А когда случилось такое, Яр сказать не мог, он хоть и был обучен грамоте, но книги были рукописные и на всех не хватало.

 Оружие здесь было только холодное, огнестрела не использовали и пороха не знали. Вот тут я только порадовался, мечом да стрелами тоже можно много народу положить, но из пулемета куда как больше. Короче, решил по весне отправиться в путь, с Яром, вещами и кошкой. А для этого нам лодка нужна будет, купить есть на что: я уже узнал, что по здешним меркам то золото меня состоятельным делает. Впору было пожалеть, что больше не взял, да уже ладно, поздно было. Да и этого хватит и лодку купить, и снаряжение. Яр сказал, что чуть дальше по реке стоит богатое село, там не только лодочных дел мастер есть, но даже корабельных. Насчет корабля пока не думал, а вот что-нибудь поменьше, для хождения по реке – вполне можно приобрести.
 Понятно, что здесь как-то нужно будет зарабатывать, и уж точно не моим воинским умением, хватит, навоевался досыта. Ясно, что и здесь мои навыки вполне пригодятся, вот только это будет убийство уже не по приказу вышестоящего офицера, во славу коммунистической партии и правительства, а для защиты родного дома и своих близких. Тот, кого учили только убивать, в одночасье белым и пушистым не станет – это уже в крови, внутри меня. Я лишь не хочу снова становиться наемником или профессиональным воином. А вот ходить по рекам, торговать было бы неплохо. Я уже знал, что это вполне прибыльное и почетное дело, тем более для начала золота у меня вполне хватит. Стать местным купцом хороший вариант, купить себе где-нибудь домик, летом путешествовать, а зимой жить в свое удовольствие с Яром. Такие отношения, как у нас тут хоть и не приветствовались, но и не осуждались. К тому же был Яр для всех рабом, а что там я со своей собственностью делаю, так никому и дела нет. Пытался я выяснить, по своему желанию мне парень отдается, или по обязанности, но все мои вопросы пресекались очень действенным способом – поцелуем. Вот научил, на свою голову!

***
 Яр

 В тот день, когда хозяин меня спас, я будто ото сна очнулся. Как пелена серая спала. Понял, что если умру, то враги мои победят и за бабку я, как следует, поминальную тризну не справлю, и свою невиновность не докажу.

 А уж чему меня хозяин на ложе научил, так я иной раз даже краснеть не успевал. Понял только, что не нужна мне теперь ни Любава, ни какая другая девушка, лишь бы всегда с моим хозяином оставаться. Я даже втихомолку любовался им, красивый, сильный и только мой. Помнится, как впервые это сказал, так он меня зацеловал даже. Говорит, что всегда мечтал о таком парне. Ну и ладно, теперь-то я уже все сделаю, чтобы не выбросил меня хозяин как ненужную тряпку, когда надоем. А еще он не с пустыми руками в наш мир пришел, правда, сказал, что золото уже здесь нашел, но мне-то все равно было. Особенно, когда хозяин поделился со мной планами, что хочет торговлей заняться. Я даже мечтать стал, что с ним буду по рекам ходить и разные города, а может, и страны посмотрю.

 За нашими зимними забавами мы и не заметили, как пришла весна.

_________________

 *Устье — это самое узкое отверстие в кладке русской печи, которое перекрывается только аркообразной кладкой. Через него закладывается в жаровую камеру топливо, ставится посуда с пищей.

глава 5


Алексей.

 Неожиданно быстро пришли теплые дни, вовсю зеленела трава, а на деревьях развернулись еще крохотные клейкие листья. Мы бы уже ушли, да Яр попросил задержаться – мол, надо ему каких-то травок набрать, что только в это время са­мое то. Я не спорил – смысла не было - все равно успеем. А пока он сушил свои листики да цветочки, я сделал что-то вроде арбы: пара колес, короб и две ручки с поперечиной. Яр долго не мог понять, что я вообще задумал, а когда увидел, обрадовался, сказал, что так мы намного больше нужного возьмем с собой. И все меха собрал аккуратно в тюки. Яр всю зиму ставил силки на зверя и теперь у нас были шкуры и лисы, и волка, и зайца. Жаль только, что не очень они до­рогие: тут больше бобер ценился да соболь. Бобры на зиму спать уходили, а хат­ки их искать нужно еще уметь, Яр вот - не знал как. А соболи в этих лесах не во­дились. Мы и этому были рады, все дополнение к капиталу.

 Сначала Яр попросил навестить капище, чтобы попросить богов о легкой дороге, удаче и покровительстве. А потом прошел дальше к погосту, где упокоены были его родители и бабка. Я пошел с ним, мало ли что, вдруг ему опять придет в го­лову, что он виноват в их смерти. Погост был совсем не похож на привычные мне кладбища: ровные ряды обмазанных глиной куполов, с выдавленными рунами. Наверное, пока глина была сырой, на ней писали имена усопших. Яр долго бро­дил между рядами, пока не дошел до самого края. А там просто упал на колени, прижался к куполу и затих. Мне даже страшно стало, не кричал, не плакал. Толь­ко будто глаза замерзали от горя. Долго он так лежал, пока я не подошел к не­му, поднял, прижал к себе. Молодой ведь совсем парень, а уже столько плохого с ним было - не на одну жизнь хватит. Успокоился он, носом только забавно шмыгнул и шипит:

 - Никогда не прощу. Не забуду!

 - И не надо забывать. Они тебе жизнь дали, бабка жизнь спасла, а ее подло уби­ли.

 - Власник Алексий, за что они так со мной?

 - Ты другой, не похож на них. Здесь сытая спокойная жизнь, а тут ты – красавец, певец и травник. Не то, что местные бирюки. А теперь, выше нос! У тебя есть цель, вернуться и отомстить, ну или хотя бы доказать, что не виновен. Пошли?

 Ярик только головой кивнул и потянул нашу арбу в сторону деревни.

 Так что вошли мы в село с помпой. Впереди шел я, с рюкзаком за спиной и кош­кой на руках. А позади пыхтел Ярик, тянул арбу с привязанными тюками. Мы гор­до прошли к дому старосты, и тут я устроил представление «барин в деревне». Ес­ли честно, очень мне хотелось все эти рожи размазать по дороге. Мало того, что они невиновного приговорили к смерти, так еще и дом его вместе с бабкой сож­гли. А в то, что это случайность была и не угорела она, как нам вестник сказал, мы быстро поняли, когда черное пепелище увидели на месте бывшего дома Яри­ка. Я только и мог, что глазами парня поддержать. Ничего, потом, ночью навер­стаю.

 Оказалось, что от родителей осталось имущество кое-какое. И теперь я требовал, чтобы все это мне выдали, ведь по закону я получу все, как власник Яра. Старос­та сначала мялся, отнекивался, однако пришлось ему отдать лодку небольшую. А остальное Яр сам все нашел, отец у него предусмотрительный был и все ценное закопал в известном только своим месте. Я стоял на страже с арбалетом, а Ярик выкопал ухоронку – сундучок с монетами и украшениями, меч отца в промас­ленной тряпице, несколько метательных ножей. Надо было видеть глаза старос­ты, когда он все это достал. Не будь у меня оружия – кинулся бы на нас. Но тут мы предусмотрительно пришли днем, когда почти все мужчины были в полях.

 Загрузить лодку нашими вещами, привязать сзади небольшой плотик с арбой, уса­дить кошку, дело пары часов. А грести мы, если нужно, будем по очереди. Я умею, Яр – тем более. И когда прибежали с полей вызванные оттуда сельчане, мы были уже далеко.

 ***

 Яр.

 Ныли с отвыкшие за зиму от весел руки, мяукала кошка, тихо журчала вода. А хо­зяин уже привычно напевал себе под нос одну их своих диковинных песен. У не­го тоже хороший голос был, не хуже моего. Только я стыдился еще при нем петь, да и не хотелось пока мне. Видно еще не улеглась в моей душе буря, а родные могилы на погосте еще больше разбередили ее. Положили бабку рядом с родите­лями, на самом краю, кое-как замазали кости. Местами даже видно было сквозь глину. Было бы время, привел бы в порядок. А так… только простился, да дары Марене принес, чтобы дала им Вечную Жизнь в Мире Слави.

 Ухоронку отцовскую никто не тронул, ох и злые глаза были у старосты, когда он понял, что богатства родовые не ему достались. А хозяин опять меня уберег, сто­ял рядом с арбалетом и никого не подпустил. Мы к тому времени уже лодку спус­тили, да имущество на берегу сложили. А как я забрал свое наследство, так быс­тро собрались и отчалили. Я хорошо реку знал, посоветовал хозяину, где укрыть­ся до вечера. И хорошо, что так сделали: мы только успели в протоку свернуть, как сквозь ветки увидели, что за нами целых пять лодок в погоню шли. Не нашли они нас, а когда те обратно прошли, выждали мы немного и дальше отправились. Ночевать решили, когда уже совсем стемнело, и огонь не стали зажигать. Да и так не замерзли, вдвоем, да в медвежьей шкуре.

 И хозяин так меня любил в эту ночь, что я все свои горести позабыл. А он мне все шепчет, что лучше меня не знал еще. И уснул я у него в руках, даже не выб­рался за ночь.

 ***

 Алексей.

 На третий день, как только миновали излучину, мы увидели раскинувшийся на бе­регу яркий, будто пряничный, городок. А еще много-много пристаней и рядом с ними лодки, большие и меньше. Яр сказал, что здесь есть общественные при­чалы, где можно будет за небольшую плату оставить лодку и вещи. Так и ока­залось: у деревянных мостков с кольцами стояли небольшие будки - туда мы пе­ренесли наш скарб. Кошку само собой взяли с собой. Не оставлять же ее на бе­регу, а сами пошли искать постоялый двор, пора было помыться и нормально по­есть. А там уже и корабль себе присматривать. Для меня все было в новинку, так что я во все глаза рассматривал и расписные терема и мостовую, сложенную из плотно пригнанных вплотную брусочков, и одежду людей. К моему удивлению, тут слишком длинных шуб и кафтанов никто не носил, самое длинное до середины бедра. Зато, какие красивые платья были у женщин – загляденье! Вышитые би­сером и стеклярусом, отделанные мехами и лентами, яркие как райские птицы. Не был бы геем, точно бы присмотрел себе невесту. А так только счастье мое бли­же к себе прижал. И еще отличие было, видел я не только привычные пары. Муж­ские тоже встречались, не так часто, как смешанные, но были. Чаще всего среди вооруженных людей. А еще я увидел патрули: ходили по улицам явно стражники в форменных кафтанах. Один такой на нас глянул, особенно внимательно на Яра. А потом увидел веревку на его шее и сразу успокоился.

 Я потом Ярика спросил, почему так? Оказалось, что селяне редко приходят в го­род по одному, а я уж точно не крестьянин. И если бы не веревка на его шее, нас бы задержали: выяснить, не похитил ли я его из дома без ведома старосты. Вот так, бдительные какие тут стражники, наша бы милиция так проверяла приез­жих. А Ярик еще сказал, что когда я корабль куплю, нужно будет записаться в торговую гильдию, мол, там и разрешение дадут, и документ с моим именем.

 Постоялый двор оказался именно таким, как я себе представлял: небольшой зал с лестницей на второй этаж, где было несколько небольших комнат - мы такую, как раз и сняли. И еще там баня была, да еще какая! Я долго отмокал и отогре­вался, пока совсем не разомлел. В эту ночь меня даже на любовь не хватило. Я тут вообще как с цепи сорвался, наверное, замучил уже мальчишку своими же­ланиями, правда, он не слишком сопротивлялся. А какой ласковый был, как отда­вался! Каждый раз, как в последний. Так, о чем это я? А, о постоялом дворе. Мы сняли комнату на одну ночь, договорившись с хозяином, что можем остаться еще, если понадобится. И ранним утром отправились к пристаням, смотреть себе ко­рабль.

 И вот там меня ожидал сюрприз. То, что я себе представлял, тут не строили. В хо­ду были струги и лодьи, первые – плоскодонки, для рек, ну или для каботажно­го* плаванья. Вторые - ходили по морям, у этих был киль, мачты с парусами и много гребцов. Само собой нам на двоих такое не подходило, и я стал гулять от мастера к мастеру, спрашивать, что и как. Струг, подходящий для моих замыслов тут именовали чердачным, потому что у него посередине была палубная надстрой­ка, где хранили товар и жил в пути хозяин. Там же устраивали небольшое по­мещение для гребцов, а их должно быть не меньше шести. Ну ладно, я могу на весла сесть. Однако, стоило мне заикнуться, как Ярик буквально побелел и го­ловой замотал, нельзя мол. Ну, нельзя, так нельзя – будем искать гребцов. Вот со стругом определюсь, и сразу пойду нанимать. А с ним как назло ничего не по­лучалось: то большой слишком, то уже продан.

 Я уже отчаиваться стал, когда на седьмой день нашел меня один из приказчиков с пристаней и рассказал, что пришел вечером струг, вроде того, что мне нужен был. Только беда с ним – напали разбойники, да порубили всех. Остался только кормщик, да и того ранили, еле – еле довел, и мальчишка-раб, купленный для этой поездки, гребцам на забаву. Вдова убитого купца хочет продать струг и все, что на нем, сразу, как только тризну по мужу справит. Сама-то она не будет торго­вать, и еще тут повезло, она еще и пристань продать решила. Короче обиделась женщина на все и собралась уезжать отсюда, к родителям. На ее дом мне денег не хватит, а вот на все остальное – вполне. Я дал приказчику монетку и пообе­щал, если дело выгорит еще наградить.

 Золото я уже поменял, тут было вроде меняльных лавок, только работали они по принципу наших банков: можно было взять у них вексель и в другом городе по нему нужную сумму в такой же лавке получить. Если судить по характерному гор­боносому профилю и пейсам, все менялы были из одного народа, а по моим вос­поминаниям, они своего никогда не упускали.

 - Как думаешь, не обманут? – спросил я у Ярика вечером.

 - Нет, они так уже лет сто работают, мне отец говорил, что хоть и хитрые, но до обмана не опускаются.

 А я опять задумался, кем же был отец моего парня? Ведь явно не простой че­ловек, это и по монетам можно было понять и по драгоценностям. А еще был в за­ветном сундучке перстень с печаткой, Ярик чуть не плакал, когда мне, как хозя­ину его отдавал. Я ему на палец перстень надел и велел не снимать, мало ли кто за своего признает. Вдруг родня найдется?

 Смотреть струг мы пошли на другой день, обошли со всех сторон, как раз для ме­ня. Понятно стало, почему на него покупатели стаей не слетелись – небольшой был кораблик, метров десять в длину, а тут в ходу были от пятнадцати и до двад­цати примерно. Ведь чем больше товара привезешь, тем лучше. А мне пока и та­кой пойдет. Товара на нем не было, разбойники почти все забрали. А на корме нашел я прикованного за ногу мальчишку, по виду лет шестнадцати, худого, гряз­ного и замученного, это я уже потом узнал, что он старше.

 Я тихонько Ярика попросил ему хоть хлеба кусок дать и воды принести. Как маль­чишка ел! Будто неделю ничего во рту не было. Хозяйка нынешняя нашлась тоже быстро – терем покойника стоял прямо напротив пристани – и охотно согласилась продать струг. Правда, цену за него заломила поднебесную. Я с ней полдня тор­говался, пока договорился и к вечеру уже стал счастливым обладателем струга, пристани и мальчишки-раба. А еще она перепродала мне пятилетний контракт кормщика, вот этому я отдельно порадовался. Еще бы: или искать его, или он уже есть. Устраивались мы до ночи, перенесли наши вещи, лодку привязали уже у своей пристани, и первым делом помыли мальчишку.

 Ему, на самом деле, оказалось больше, и был он рабом с рождения, все свои во­семнадцать с половиной лет. Тихий такой, как мышонок. Ярик его жалел, а сам все на меня посматривал, буду ругаться или нет за одежонку старую, что маль­чишке из своих вещей подобрал. А за что тут наказывать? За доброту? Приобре­тение наше двуногое звали Жданом, он сказал, что мать его долго родить не мог­ла. А продал его первый хозяин, когда совсем разорился, сюда, на струг. Что с ним тут делали, я спрашивать не стал, и так ясно, что не пряниками медовыми кормили. Ярик ему постелил в клети гребцов, шкуру положил волчью – не по­жалел.

 А когда мы с ним сами спать легли, все ластился ко мне. Я только сейчас понял, отчего он половину зимы от меня шарахался. Но тут уж я его обманул – не люб­лю насилия. Приручил мальчишку, он сам охотно отдается. А если бы полез сра­зу, то вот такого мышонка бы и получил. И это в лучшем случае, мог бы и удавить­ся парень.
 Ладно, это дела прошлые уже. А сейчас нам о другом надо думать: где гребцов взять, да чем торговать будем. Так и уснул, в раздумьях.


_______________
 * Значение слова Каботаж по словарю Ушакова:
 КАБОТАЖ, каботажа, мн. нет, м. (фр. cabotage) (мор.). 1. Прибрежное товарное и пассажирское судоходство. 2. Флот прибрежного плавания.