Последний Детский Герой

Я с детства знал, что буду бухать, ставиться и играть рок по подвалам. Лет с 12ти это обрело вполне конкретную форму в моей голове.
Моим последним детским героем был Курт Дональд Кобейн. Его музыка, стих, сам образ непонятого грязного художника с чистыми душой и намерением казался как нельзя лучше отражал всё моё подростковое естество. Когда в 12 я впервые купил кассету Nirvana, а спустя пол года свои первые пиво и сигарету в ларьке на ул.Гагарина я не почувствовал, что делаю что-то неправильно. Отнюдь, мой ментальный паровоз словно встал на рельсы.
Все эти годы до недавнего момента сама идея "сгореть, а не увянуть" казалось первородной истиной, и я без толики сомнения имплементировал её во всё, чем бы я не занимался.
Наибольший результат от этой политики всегда выходил из актов саморазрушения. По началу это было даже забавно. Я обрёл определённую славу в подростковых кругах. Но вот прошли студенческие годы, и я, едва переступив порог в 20 лет, превратился в брошенного законченного беспробудного алкоголика. Усилиями моей семьи я был отправлен заграницу в продолжение учёбы, где, стоит заметить, весьма и весьма преуспел. Там с алкоголем мы вроде бы договорились на какое-то время, срывая по праздникам и выходным я продолжал вытворять дикие вещи, приводя европейский студентов и преподователей в кричащий восторг.
Однако, даже когда я окончательно бросил пить, саморазрушение всё также витало в воздухе надомной, оно всегда было рядом, всегда было внутри.
По возвращению домой всё началось по новому, плюс в список еженедельных развлечений незаметно для меня самого попали наркотики. Синтетические опиаты, барбитураты, стимуляторы, психоделики всех мастей и расцветок, эфоретики, амфетамины, метамфетамины и чёрт знает что ещё... Блять, мы даже умудрились достать крек пару лет назад… О да, эти демоны всё знали обо мне и моих слабостях, и непременно оказывались рядом как только выдавался удачный. А вперемешку со спиртным неоднократно подводили меня к настоящей реальной черте, на самое лезвие ножа. К черте, когда хвататься за голову уже поздно - остаётся лишь уповать на удачу и, балансируя на острой режущей стопы грани, ждать, когда буря вновь поутихнет.
И вот мне три месяца как 27. Я стою в своей прихожей у зеркала, с огромными чёрными как ужас зрачками, и вижу что смерть - та самая которую искал с 12ти лет - стоит и улыбается за моим плечом. Я чувствую как моё тело борется за жизнь, как оно кричит  рваным пульсом в висках, из последних сих стараясь удержать меня на ногах. Помню как испугался, от того, что понял - я снова был один. Как и каждый день, каждую минуту шести последних лет своей жизнь - полное и беспросветное одиночество. К нему можно привыкнуть, с ним можно договориться, о нём помогут  на время забыть...  Вопрос в зеркало вылетел сам собой - Умри я прямо сейчас, в эту самую минуту - уйду ли я героем на пике славы, как председатели Клуба 27, которых я все эти годы боготворил? Но нет, сейчас я сдохну как слабый сморщившийся гнилой огурец, сторчавшийся алкаш и пьяный наркоман, до которого никому никогда не было дела. Кроме, пожалуй, семьи... как воспримут этот уход они? Мои родные и близкие.
Внезапно я почувствовал себя совершенно растерянным, потому что теперь умирать в 27 я уже не хотел. Сама идея теперь выглядела абсолютной нелепостью, прежде всего для меня самого. С другой стороны - как жить дальше без саморазрушения я не знал... не знаю и до сих пор. Спустя несколько дней я проводил новый год в компании семьи, а встретил с несовершеннолетней любовницей, пришедшей из неоткуда, словно подарок от Деда Мороза. Помню как я смотрел на неё, лежащую в лучах тёплого первого январского дня, и словно видел себя десять лет тому назад. Желавшего больше, чем мог бы унести, без устали писавшего исполненную чистыми эмоциями прозу, марая страницы слюной и слезами. Кусок Trainspotting’a приклеенный к моей реальности. Тогда я почувствовал, как последний детский герой покидая меня отправился на небеса, приказав вечно жить. Даже не знаю, зачем все эти годы я жил надеясь умереть молодым...