Промысел 1 14 4

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2015/04/14/1977

 «Данн издалека, с правобережных равнин. Я видел, как свадебный караван преодолевает крутобокий брод. Знаешь, Мойи, страшно глядеть, когда подобное делают не имеющие связи с Великой рекой. Если бы ни наши охотники, все ускользнули бы в омут. Равнинные люди пользуются потоками, но большой воды боятся. Пришлось натянуть верёвку, держаться и чувствовать, как трясутся руки мужчин. Только никем не страхуемая женщина прошла безупречно. Я решил взять эту».
Вейт отодвинул душевную смуту, глянул в прошлое. Казалось, наполненный памятью тёмный круг объят светом.
« Люди дальнего племени ночевали в Излучине. Я смотрел из-за черты. Отец моей девочки, вождь или колдун, видел только себе подобных. У нас тогда был вождём Дойн, старший брат нынешнего Ойна. О таких слагают песни. Хвала Создателю, потерявший зрение охотник здоров до сих пор, потому что вовремя отдал власть. Я видел, ему не нравилось, как пришельцы перешагивают через наши правила. Помню, нам было велено держаться подальше, в перепалку не вступать. Мы даже отстали на день, чтобы не идти вместе по дороге. Свалка перед праздником не сулит добра. Данн стала первой. Возможность выбора не меня увеличилась в сотни раз, только всё равно я радовался. Там было, из кого выбрать. Один наш Ойн чего стоил! Я, которому даже соваться не следовало, почему-то решил: возьму первую женщину при любом раскладе».
Вейт обернулся к слушающим. Тонд и сыновья сидели рядом, глядели во все глаза. Данн была у огня, окучивала змею.
«Вот Промысел! Как приходят такие решения! Идёшь, точно по водяной плёнке, и оступиться не моги!»
Тонд знал, о чём говорит. Глядел в пространство, потирал колени руками. Сын мастера был похож на скрученный стебель вьюна. Казалось, толкнётся и взмоет к дымовому отверстию.
«Вечером на площади большого костра кидали волосяной шар. - Продолжал Вейт. - Данн, я видел, промахивается, опаздывает в поле. Потом вовсе вышла из игры, стала возле кладки, где я сидел. Наши женщины спросили: почему так. Данн сказала: не хочет выбирать из тех, кого указал отец. Первый охотник, выбор которого не принёс бы обид, дал обещание идущей замуж по состоявшемуся до обретения первенства предварительному сговору женщине. Придётся менять круг на круг. В углу противника начался розыгрыш, все глянули туда.
«Пойдёшь со мной?»
Сказал я, взял за руку. Данн вздрогнула, перепугалась на смерть.
«Если хочешь, ночью выйди за нуждой, скатись в овраг. Создатель мира велит, - убежим. Нет, - скажешь: нечаянно сорвалась».
Больше мы ни о чём не говорили. Никто прикосновения не заметил. Данн осталась там. Я ушёл. В овраге, ты знаешь, протекает ручей. Я связал два бревна, поверх закрепил мешок и стал ждать. Теперь, если даже мирозданье распадётся, у меня никто не отнимет тех минут, радости, острой, как миг, когда жена упала мне в руки. Ради неё стоит родиться, не страшно умереть, уже всё видел. Мысль о том, что живёшь в начале счастья, даёт не свойственные человеку силы. Мы влезли в мешок, толкнулись, нырнули под ветки. Сзади кричали, звали, бегали с огнём! Мы сплыли вниз. Злому врагу не пожелаю повторить путь. Данн спряталась с головой, не глядела. Ручей, заросший до того, что и дневной-то свет не достигает поверхности воды, ночью схож с желудком смерти. Треугольных там столько! Я со счёту сбился. Вода мелкая, коренья торчат повсюду. Чтобы не зацепиться, пришлось чуть ни ощупью пробираться, толкаться руками. Помню, под ладони попадали шевелящиеся стебли, может быть пальцы ног Чернобрюхих. Глаза у тварей светящиеся, беловатые, с радужным окаймлением! Почему нас не схватили, понять не могу. Мне казалось, ручей, - дорога к стойбищу Треугольноголовых, но всё-таки, мы выскочили в Вихляющую речку, знаешь такую?»
Тонд утвердительно кивнул.
«По ней сплавляться, - голова закружится. Мы вышли на берег, отвязали мешок, побежали бездорожно. Перед рассветом очутились у Восьмирогой отмели. Там, если помнишь, большое стойбище вытянулось вдоль берега, не обойти. Всполохи тревожных огней на Сером Плато отозвались беспокойством. Охрана была выставлена. Здесь не знали, что случилось, но лишний раз светиться не следовало. Внешние караулы удалось миновать. У крайнего круга хозяйка закапывала отходы. Я подошёл открыто.
«Мы бежали с Серого Плато, - сказал я, - Тебе, женщина, Создатель мира велит спасти или погубить».
Эта оказалась Тайп, мать жены моего брата. Выбрала первое. Накормила, дала каждому кувшин. Втроём, не прячась, прошли мимо внутренних караульных. На берегу лежали брёвна. Я снова соорудил плотик, и Великая Река взяла нас. Как плыли? Ты спрашиваешь! Лёжа друг на друге. Данн сверху, грудью на моём крестце. Руки и ноги от постоянного соприкосновения с водой превратились в щупальца придонного ползуна. Колени ныли, пальцев не было вовсе. Но ни минуты того дня не отдам забвению! Спать было нельзя, пристать к берегу тоже. Я ошибся и угодил в главный поток. Тебе, Тонд, не надо рассказывать, что значит оказаться там. Вам, ребятки, покажу зимой. Достаточно взглянуть на бешеную змею сквозь лёд. Одного раза хватит! На всю жизнь отобьёт охоту соваться. Не лгут люди, когда говорят, что я знаю Великую реку лучше многих. Розовые, Шепелявые, Гремящие я прошёл руками. Смерть в глазах и девочка у сердца! Так жили. Оказалось, мы выбрали спасение. Искавшие шли берегом, предположив: я не рискну сунуться в стремя. Опросили дозорных, видевших нас, и поиски оставили. После полудня Данн тихонько начала карабкаться вперёд. Я сполз, чтобы не опрокинуть крохотный плотик, позволил головам сровняться. Жена стала кормить меня остатками завтрака. Я чувствовал дыхание и сделал вывод: женщина спокойна, не страдает от положения, в котором очутилась. Было понятно: Данн больше знает о тайне двух, и знание чисто от связей вне круга. Помню, я сказал: не могу целиком принадлежать. Великая Река не прощает измены. Женщина взяла мои губы, сделала так, что мокрая ревнивица перестала существовать. Ночью мы угодили в Тихую вертушку и потеряли то, на чём плыли. Водоворот проглотил нас вместе с брёвнами, а когда выплюнул, плотика не стало. Оказалось, моя жена не умеет плавать, но умеет понимать. Я разорвал связывающую движение одежду, уложил Данн на спину. И поехали. У ближних бродов удалось вцепиться в грунт, прижаться к нашей стороне. Перед рассветом прибились к отмели  Верхнего мыса. Выползти в лес сил не хватило. Треугольные несомненно убили бы меня, а Данн забрали, но там был Кей, дед нашего Эйста. Не могу сказать, видел ли кто-нибудь, как я ввёл женщину в круг! Кей приволок нас, точно дрова, уложил в мешки. Очертить и омыть тоже пришлось Кею. Недаром этот охотник угодил в хранители! Видело небо, как человек принёс одежду, сходил за водой, разжёг очаг и, завязав войлоки, проскользнул сквозь заднюю стену. Я проснулся ночью оттого, что хотелось есть. За круг тоже хотелось. Надо как-нибудь, чтобы не разбудить мать, управиться, подумал и вспомнил: матери нет, есть жена. Снырнул, куда влекло, решил покопаться в коробах, нет ли чего, и увидел: женщина сидит на постели, смотрит полными ужаса глазами.
«Если не спит, можно разжечь огонь, подумал я и выполнил. Еды в круге хватало. На опорах висели снизки грибов, вяленое мясо, лепёшки лежали на становом камне. Водонос оказался полным. Краем глаза я заметил: Данн боится меня. Было неприятно. Я подумал: поест, перестанет. Женщина есть не могла.
«Чего ты хочешь, скажи?»
Спросил и не получил ответа. Данн молчала. Мне такая жизнь надоела порядком. К тому же, оставалась слабость, и безнадёжно хотелось спать. Я взял голову женщины, прижал, накормил силой, выпустил и уснул, точно не просыпался.
Когда очнулся, Данн была тут, шелушила орехи. Уже лучше, подумал я и увидел: опять боится.
«Если ты не хочешь быть моей женой, - помню, я сказал,- через два дня ваши пойдут мимо, вернись или найди того, кто нравится».
«Я хочу быть с тобой, охотник, но боюсь. Ты схватишь меня руками и сделаешься, как те людоеды, за которых прочил отец».
Мне стало весело. В реке, когда смерть дышала в лицо, Данн, казалось, не страшили никакие вертушки, глядела с радостью и безграничным доверием. Теперь отпустило. Я о таком слыхал. Похоже на стук в ушах после грохота обвала. В людоеды самому не хотелось.
«Будет, как ты велишь, Данн. Я позвал тебя жить, а ни пугать».
Да, именно так, помню, сказал тогда, а сегодня напугал всех до полусмерти. Тому виной похотливая самка, заставившая меня прыгать по деревьям. Я тебя предупреждаю, Тонд, если эта тварь ещё раз протянет ко мне руки, убью и не поморщусь».
«Меня предупреждаешь, охотник? Почему!»
«Больше некого, Тонд. Ты поймёшь, если внимательно посмотришь вокруг».
Вейт просил помощи, Тонд понял.
«Как было, скажи».
 «У глиняной стены растёт бортевое дерево. Там тропа обрывается краем, уйти нет возможности. Эта выбрала момент, когда я оказался над обрывом, и встала на пути. У меня не было выхода: лишь хватать голую руками или прыгнуть на ветки. Дерево подо мной обломилось. Я каким-то чудом перескочил на соседнее, съехал по стволу вниз и убежал. Оглянувшись, видел: эта довольна, даже облизывается».
Тонд же  заметил: хозяин круга звереет на глазах, попытался отвлечь.
«Ты не сказал, что сделал отец, охотник. Ведь обратный путь лежал через Излучину».
«Мы поели и побежали в лес. Минтеле были ещё незрелы, но я знал места. Удалось набрать два короба. Маленькие ребятишки на тропе облепили нас. Кин, Глазастик, вроде моей девочки, едва умел ходить, но взялся раздавать плоды. Да! Мы почти до вечера бегали с мальчишками. Данн устала. Я отнёс жену домой, и следующие сутки прожили, не размыкая рук. Эти пришли поздно вечером. Данн услышала движение в стойбище, задрожала, прижалась, предложила убежать, спрятаться. Мне такое казалось нелепостью. И верно. До утра никто не подошёл к нашему кругу. После я узнал, чего стоил мир. Кей встретил вернувшихся с Серого Плато, объявил, что мы честью освятили жильё, охотились и ели с соплеменниками. Известие вызвало возмущение людей равнины. Отец Данн собрался взорвать круг, побеседовать по-свойски. Наших охотников было вдесятеро больше. Каждого пришельца окружили, усадили возле огня, предложили ужин, но вон не выпустили. Утром вождь и отец Данн явились к развязанным войлокам. Ничего не оставалось, как принять случившееся. Вот когда я впервые понял, что имею женщину, хозяйку круга. Данн держалась так, будто отец делает нам честь своим приходом. Охотник, казалось, смущён тем, что вторгся без приглашения. Позавтракав, соплеменники Данн ушли. Мы проводили людей с равнины через брод, велели впредь переправляться выше. Вот и всё».

Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/04/18/1988