Все в памяти моей. Гл. 50. Это что прошло?

  …И  снова  Новый  год.   Приехал  Сережа,  привез  Ирину.   Познакомились.  Молчаливая,  спокойная,  красивая,  и…  отстраненная  -   такой  я  увидела  ее  тогда.

    Молодежь  все  праздники  «тусовалась»  у Андрея  с  Мариной, а  я  проводила  всероссийские   новогодние   каникулы   в  обществе   Глеба,   Ларисы   и   наших  братьев  меньших - четвероногих.

    В  один  из  дней  Сергей  и  Марина  привезли  меня  на  центральный  рынок.   Я  не  была  здесь  лет  пять,  если  не  больше. Сказать, что  я  была  в  шоке,  это  значит -  ничего  не  сказать.   Глаза  разбегались   от  изобилия  товаров,  ярких  упаковок,   толп  и  толкучек…
   
    Сергей  за  сумасшедшую  цену  купил  мне  роскошную  шубу  из  натурального  (рыжего!)  меха,  длинную, колоколом, сшитую по последней  моде, очень  красивую,  (выбирала  Марина),  и  шикарные  зимние  сапоги. Теперь  мне  не  страшны  были  ни  трескучий  мороз,  ни  буран...
   
   А  в  марте  опять  дали  путевку в  профилакторий.  Настроение,  почему-то,  было   далеко  не   из  веселых,  давила   депрессия, -  я  уже  знала,  что  это  такое. Никого  не  хотелось  видеть  (после  работы),  даже  подруг.  Обострились  хронические  «болячки»,  и  говорить  о  них  тем  более  не  было  желания. Видя  такое  мое  состояние, старые  друзья, а  вернее, бывшие  друзья  П.К., уговорили   «Зиночку»  (главврача)  поселить  меня  в  комнате  одну.
      
    Я  столько  не  спала  за  всю  мою  прошлую  жизнь!   Приезжала   с  завода,  проходила  процедуры  и -  спать.  Порой  просыпала  ужин.  Но  все  равно,  как  только  видели,  что  не  сплю,   тянулись  ко  мне  в  комнату  «на  огонек»  и  тогда  засиживались  допоздна:  за  чаем  (у  меня  был  электрический   чайник),  анекдотами,  байками…  Ведь  все  были  свои, знакомые, соседи, соседи  знакомых.
 
   Становилось  легче,   наступала   разрядка.  Постоянным   посетителем   таких  «посиделок»  был  некий  Иван  Васильевич, сухой старичок лет  семидесяти,  очень   спортивный, «морж», (он  всю  зиму  нырял  в  проруби  нашего  озерка - Варежки), женатый   на   женщине  вполовину моложе  его  и очень, если  так можно  сказать,  уважающий  женское  общество. Какое-то  время  он  жил   ранее  в  Китае  (будучи  военным)  и  там  изучил  их  искусство  врачевания  массажем,  травами  и  пр.  И  настоятельно  предлагал    мне  свою  помощь.   Отшучивалась,  отказывалась.   И  вспоминала  нашу  с  ним  первую  встречу.

   Это  было  лет  пятнадцать  тому.  На  заводе,  а  тем  более,  живя  в  одном  поселке,  в  лицо  знаешь  почти  всех,  и  всё  обо  всех. Вот  и  я знала,  что  он    со  странностями,- «моржует»,  врачует  наше  начальство  в  бане,  обожает  женщин,  насмешник  и,  как  говорится:  «что  вижу,  о  том  пою».  И  встречая  его   иногда   на   заводе,  старалась   обойти   стороной,   подальше   от   его  внимательных,  словно  раздевающих,  глаз.   А  тут   столкнулись   на  входе  в  один  из  корпусов.  Он  остановился,  загородив  дорогу,   и  я  застыла,   как  лягушка  под  взглядом  удава,  почувствовав,  как  из-под  меха  шапки  по  шее  катится  за  воротник  капелька  пота...  Постояв  какое-то  время,  он  отошел  в  сторону,  я  прошла  в  дверь  и  услыхала,   как  он  спросил   кого-то   за  моей  спиной:
 
-  Это  что  прошло?  Королева  Англии? - дальше я  не  слышала, но после  этого,  завидев  его  издалека,  старалась  исчезнуть  с  его  пути.

   А  вот  в  профилактории, познакомившись поближе, узнала,  что  это  добрейший  человек, много  повидавший  и  переживший.   Мы  почти  подружились,   и   даже  «откровенничали»  порой.
 
   Иногда   наши   посиделки   «выходили»   в  общий  зал  и  там  к  ним  часто  присоединялись  и  медсестры.  Шутили,  смеялись,  танцевали.  Души  оттаивали…  А  однажды  Иван  Васильевич  выдал:
 
-  Вот  скажите  честно, Света,  за  кого  бы  вы  пошли  замуж  из  мужчин,  что  сейчас  здесь,  в  профилактории?  Ну,  кто  вам  мог  бы  понравиться?
      
   Вопрос  был,  скажем,  в  самое  время! Я  так «нажилась»  до  этого  замужем,  что  даже  в  мыслях  не  видела  никакого  мужа,  даже  абстрактного,  рядом  с  собой.   И  все  мужчины  в  данный  момент,  да  и  долгое  время  спустя,  были  для  меня  «на  одно  лицо» (вот  и  не  корректно  так  говорить,  а  думалось:  лица,  словно  блины,  все  одинаковые!).  Я  так  и  ответила.  И  услышала:
 
   
-  Я  тут,  в  шутку,  проводил один  опрос  среди  мужиков:   вот  если  бы  нас   закрыли  всех в  профилактории,  надолго,  изолировали  от  всего,  - на  ком  бы  кто  женился?  И  почти  половина  ответили:  на  вас!
 
    Было  смешно, даже  забавно:  я  была  почти  самой  старшей  среди  женского  «населения»  профилактория  и  чувствовала  себя  эдакой  матроной,  и  вдруг…
 
    А  осенью  Глеб  пошел  в  школу  и  в  сентябре  я  оставила  работу,  ушла  на  пенсию, несмотря  на  уговоры  шефа  поработать  еще, -  надо  было  быть  с  внуком,  отводить  в  школу  и  забирать    после  уроков  домой.
 
    Как  обычно,  поднималась  рано  утром,  бежала  с  Зошкой  на  прогулку,  на  ходу  пила  кофе  и  в  половине  седьмого  уже  была  на  автобусной  остановке.  Мы  менялись  с  Андреем,   у  него  после  дежурств  бывали  свободные  дни  и  сыном  тогда  занимался  он  сам. 
   
    Время  летит  быстро,  годы  уходят,  тают,  словно  облака  за  горизонтом.               
 
   
    Глебу  уже  восемь,  он  во  втором  классе.  Летом,  в  июне,  Сергей  взял  мне   и   ему  путевку   в  санаторий  под   Владивостоком,  прислал  деньги  на  билеты  и  вскоре   меня  с  внуком  встречал  в  аэропорту   Владивостока   его  водитель  на  служебной  «волге».  Тут  я  впервые  увидела  мобильный  (сотовый)     телефон,  довольно  большой, его  еще  в шутку называли  «кирпич». Было  необычно  и  интересно  говорить  с  Сережей  по  телефону  из  машины, - он  не  смог  нас  встретить  и  прислал  водителя.

   Дома   нас  уже   ждали  Ирина  и   Антон,  трехлетний  сын  Ирины от  первого  брака.  Мальчика  я  уже видела,  Сережа  привозил  его  с   Ириной   к  нам  в   Барнаул  зимой.
 
   Приехали   как   раз   в   канун  дня  рождения  Глеба  и  на  следующий  день     все  было,  как  положено:  и  подарки,  и  торт,  и  огромный  краб  на  столе.
 
   Санаторий    ранее  был  собственностью  ЦК  Профсоюзов.   Еще  заметна  была  затухающая  роскошь  холлов,  лечебных  павильонов,  большой  столовой.  Удобные  комнаты  с  видом   на   океан,   танцевальный   и  концертный   залы,   лодочная  станция. Правда, кормили,  как  в  хорошей  столовой  совкового общепита:  манная  каша,  рис,   котлеты-сардельки,   капуста   тушеная  (непременно!),  супы-борщи,  обязательный  компот  из  сухофруктов,  а  утром  что- то  похожее  на  кофе  и  чай.  И  уже  во  всем  ощущалась  надвигающаяся  нищета.   Чувствовалось,  что  сейчас   здесь   рады   каждому   отдыхающему,   потому   что   санаторий -  это  работа,  это  хоть  какая, -  но  зарплата.  Все   минусы  с   лихвой   искупали  океан,   что  начинался  прямо  от  подножия  склона,  поросшего  густой  травой  и  кустарником,  и  замечательные  водо- и  грязелечебницы. И   пляж!  Я  впервые  видела  морской  пляж  без  песка,  мы  сидели  и  лежали  в  густой  траве,  под  кронами  деревьев. У  маленькой  пристани  качались  лодки  и  водные  велосипеды  с  плотиками.  И   зелень,  зелень…
   
   В   столовой   мы  оказались   за  одним  столом  с  молоденькой  девушкой  и  мужчиной  моих  лет,  богемного  вида:  маленькая  бородка,  расстегнутый  ворот  рубахи,  яркая  косынка  на  шее.   Как  позже  выяснилось,  это  было  местное  светило, - писатель,  некий    Дмитрий  Михайлович  С.  Фамилия  его  мне  ни  о  чем  не  говорила,  но  я  видела, с  каким  придыханием, в  полуприсяде,  с  ним  разговаривали   представители   медперсонала   санатория, - видимо,  отдыхал  он  здесь  не  впервые.  Девушка,   ее  звали  Леной,  все  время  торопилась  из-за  стола, - на  аллее,   у  столовой,  каждый  раз  ее  поджидал   молодой  человек.

   Дмитрий   Михайлович   с   первой  встречи  взял  нас  с  Глебом   под   свое  покровительство.  Принес  к  нам  в  комнату  приемник,  подключил   и  настроил  его.   Притащил  целую  кипу  книг  и  журналов,   в  том  числе  свои  рассказы  (ничего,  мне  понравились,  -  я  их  потом  прочла),   полевые  цветы.   Мы  с  Глебом,  как  гостеприимные  хозяева, угостили его  чаем с  моими  «французскими»  булочками, -  я  напекла  их  у  Сережи  дома  перед  отъездом.  Когда  он  ушел,  Глебка,  хитро  прищурившись,  произнес:

-   Что  это  он  так  полюбил  тебя,  бабушка?  Наверное,  за  булочки?
               

    Теперь   Дмитрий   Михайлович   сопровождал   нас  повсюду.  Он  часами  мог  рассказывать  о  растениях  в  парке.   А  рассказать  и  послушать  было – что.  Дальний   Восток  –  это   мягкий   морской  климат,    хотя  зимы  там  довольно  холодные.   Многие  растения  походят  на  мутантов.  Я нигде  не  видела  таких  огромных  листьев  лопуха, - как  средних  размеров  зонт. Или  гигантские  цветы  дикого  дельфиниума.  Вспомнила,  что  фильм  «Робинзон  Крузо» (с  Куравлевым в  главной  роли)  снимали  на  острове   Шикотан,  здесь,  на  Дальнем  Востоке,  и  там  были  засняты  почти  настоящие  джунгли.

   С  Дмитрием  Михайловичем  мы  с  Глебом  катались  и  на  плотике  с  водным  велосипедом,  сама  бы  я  никогда  не  решилась.
   
   Глеб  возмущенно  рассказывал,   что   часто   женщины,  увидев   его  одного  (ожидающего  меня  с  процедур)  спрашивают:
 
-  А  где  твоя  мама?
    
   
-  На  грязях!   И  не  мама,  а  бабушка! – отвечал  он.
 
   И  я  смеялась:
 
-  Здорово!  Наверное,  думают:  какая  старая  мама!  А  потом:  какая  молодая  бабушка!
   
    Мне  всегда  с  ним  было  хорошо,  а  теперь  и  интересно, - он  подрастал,  начинал   все   осмысливать   самостоятельно.   И  здесь  был  мне  подружкой.  В  санатории  мы  и на  танцы  ходили  с  ним  вдвоем,  и  даже  танцевали.  Дмитрий  Михайлович  с  нами  там  не  бывал,  мне  кажется,  опасался  «злой   молвы».  Я  проговорилась,  что  пробую  писать  историю  своей  семьи,  своей  жизни.   (Ну,  лезло  это  из  меня!  А  тут  еще...  писатель!). Попросил  дать  почитать.  У  меня  была  с  собой  начальная  глава, -  Сергей  перепечатал  на  компьютере.
 
   Возвращая,   Дмитрий  Михайлович   сказал:

-   Неплохо. Есть  интересные  сравнения.  Пишите  дальше.  Мне  понравилось  про  шелковицу,  про  то,  как  вы  повисали  на  ветках,  как  обьевшиеся  гусеницы.

    Не  скрою,  было  приятно...
   
   На  выходные,  субботу-воскресенье,  Сергей  забирал  нас  во  Владивосток,  к  себе  домой.  В  эти  дни  мы  с  Глебом  много  гуляли  по  городу,  побывали  в  музее,  в  дельфинариуме.    С   Ириной  и  Антоном  были  на  представлении  в  цирке,  гуляли   по  набережной.

   Город  мне  нравился.  На  сопках,  над  морем,  в  зелени  садов  и  парков,  с   дикими,   заросшими   оврагами,  со   старинными   зданиями  ( и  пока   еще редкими  современными  пятиэтажками  и блочными  высотками),- он очень  отличался  от  других  городов  России.  Что-то  в  нем  оставалось  от  города,  о  котором  я  читала   в  «Порт-Артуре» и  «Цусиме».   Я  уже  была  здесь  летом  девяносто  третьего  в  командировке, когда Сергей  еще  жил  один  в  полупустой  квартире…
 
  Но  об  этом  как - нибудь  в  другой  раз...