7. Вопросы без ответов

Я до сих пор не знаю, КАК удалось снайперу поразить в цель. Ведь Абдуллу аль-Асима окружали четыре человека: я, Файсаль, Тиёко и Мартин. Убить нашего подопечного, не травмировав при этом никого из нас, казалось какой-то фантастикой. Но убийца совершил невозможное. Более того, попал прямо в левый глаз, также как и всегда.

      Первым пришёл в себя Файсаль.
- Стреляет снайпер! Всем в укрытие! - скомандовал он. - Быстрее!
В мгновение ока он схватил под руку ошеломлённую Тиёко и потащил в подъезд. Меня словно обухом по голове ударили. Я очнулся и бросился к Мартину. В считанные секунды мы все уже находились в безопасности. Дрожащими пальцами я извлёк из кобуры пистолет. чем вызвал возглас изумления со стороны Файсаля.
- Оставайся здесь и вызови Скорую с полицией, - отрывисто велел ему я.
- А вы?
- А я на чердак, за снайпером, - ответил я и бросился к лифту.

      Чердак был открыт, как я и ожидал. Я медленно переступил порог, вскинув пистолет. А дальше получил чудовищный удар по голове, после чего всё поплыло перед глазами, закружилось и кануло во тьму, больше я ничего не помнил.

04.07.14

      Всё, что произошло вчера после того, как я оказался на чердаке, для меня было словно в тумане. Голова ужасно болела и я не смог даже подняться с кровати, из-за чего был поднят Каримом на смех.
- Симулянт! - фыркнул он, быстро застёгивая пуговицы несвежей рубашки.
- Я не симулянт, - простонал я. - Я вообще плохо помню, что было вчера... Абдуллу аль-Асима убили. Я побежал на чердак. А потом меня ударили по голове. И всё. Потом темнота и пустота! Я не помню, что было дальше!
- Так слушай, - сел на край кровати Карим с выражением полного презрения ко мне. - Неудачник! Ты не только упустил убийцу и допустил гибель человека, но ещё и сам чуть коньки не откинул! Тебя обвели вокруг пальца как ребёнка. И ты бы несомненно там и сдох бы, на чердаке, если бы не тот твой спутник, Файсаль, или как его там... Он-то и вызвал полицию и Скорую помощь. А потом тебя доставили обратно в Триполи. У тебя так болела голова, что ты не смог даже нормально составить доклад для Юсуфа аль-Мирджаби. И завалился спать. Ничтожество!
В последнем слове прозвучали и презрение, и потаённая ненависть. На какой-то миг я позабыл про раскалывающуюся от боли голову и бросился на соседа. Мои руки сомкнулись на его горле и мы покатились по полу.
- Я тебе не ничтожество, тварь! - нанося Кариму беспорядочные удары, заорал я.
- Отпусти меня, ублюдок! - парень вырвался изо всех сил, но поделать ничего не мог. Я заметил, что моя внезапная вспышка ярости его не на шутку испугала.
- Извинись - отпущу! - мне удалось побороть его сопротивление и подмять под себя. Теперь я сидел на Кариме верхом и держал свои руки на его горле.
- Ни за что! - прохрипел тот. Из разбитой грубы сочилась кровь - я постарался. - Я никогда не извиняюсь, запомни!
- А зря! - я разозлился ещё больше. - Очень даже зря! Извиняйся же, сволочь!
Я что было силы ударил Карима и оставил ему весьма запоминающийся фингал.
- Никогда, - напоследок прохрипел он и обмяк. Я испугался. Весь мой гнев куда-то улетучился и я стал отчаянно лупить соседа по щекам. Привести в чувство мне его не удалось. Пришлось сбегать в душевую за водой. Но когда я вернулся, Карима в комнате уже не было.
- Прикидывался, значит, - констатировал я и поставил стакан на стол. Голова, переставшая болеть ненадолго, вновь сковалась обручами боли и я вынужден был лечь на кровать.

06.07.14

      Я провёл два дня не вставая с кровати. Пил различные таблетки, но ничего не помогало. Карим вернулся вчерашним вечером и пришёл в сопровождении Юсуфа аль-Мирджаби.
- Он! - тыкал в меня пальцем напарник.-Он напал на меня и разбил мне губу! Это он поставил мне фингал!
Следователь приблизился ко мне и сел рядом. Я молча отвернулся к стене. Боль стала просто непереносимой и я не хотел никого видеть.
- Он врёт, - кратко высказался я и закрыл глаза. Мне хотелось лишь одного - покоя.
- Я поговорю с вами, как только вам станет лучше, - словно сквозь толстый слой ваты долетели до меня слова Юсуфа аль-Мирджаби. - Карим, если вас не устраивает ваш сосед, можете найти себе нового.
- Но ведь он напал на меня! - визгливо вскричал Карим. - Вы должны его арестовать или хотя бы выгнать из полиции! Нам не нужны такие неуравновешенные сотрудники!
- Карим! - прикрикнул на своего подчинённого следователь.-Не смейте мне указывать, что мне делать, а что нет! Ваши личные разборки меня не касаются!
С этими словами он вышел прочь. Я провалился в глубокий и тревожный сон.

      На утро я обнаружил, что Карим куда-то ушёл, а мои вещи выброшены из комнаты. С трудом поднявшись, я еле-еле сложил свои скромные пожитки и вновь завалился спать. Вечером Карим, вернувшись, закатил мне настоящий скандал, требуя убраться из комнаты, дескать, он первым её занял. Я флегматично послал его, прибегнув к помощи всех известных мне матерных выражений. Карим всё равно продолжил орать. А я снова стал пытаться уснуть. В итоге мой обожаемый напарничек принялся стаскивать меня с кровати. Я с закрытыми глазами лягнул его и это возымело некоторый эффект - Карима отбросило куда-то в сторону, скорее всего на шкаф. Послышался жуткий грохот, но я даже не открыл глаз. Снова шум - в комнату вбежали несколько мужчин - наших соседей по общежитию. Они принялись ругать Карима и вскоре это переросло в серьёзную потасовку. И, не поверите, но в такой обстановке мне удалось уснуть. Уснуть, чтобы проснуться в совершенно нормальном состоянии!

      Карима опять не было, зато комната выглядела так, будто в ней произошла как минимум Сталинградская битва или уж на худой конец разыгрался ураган Катрина. Шкаф был полностью разгромлён, пол усыпан осколками, одинокая лампочка на потолке - и та была разбита. Зато мои вещи были нетронуты.

      Я встал, принял душ и только после этого соизволил взглянуть на часы. Я опоздал на работу на целых полтора часа! Чёрт! Но надо идти. Будет очень неприятно, если выяснится, что Кариму вдруг удалось узнать что-то, что неизвестно мне. Да и теперь, когда я уже наконец-то здоров, мне можно заняться картинами, обещанными маме, - Файсаль в виду обстоятельств, так и не познакомил меня с той художницей, Альфард. В общем, дел у меня было по горло. Так что я оделся и поспешил в полицейское управление. Выходя из комнаты, я заметил, что входная дверь едва держится на петлях и в голове сразу же возникла мысль о поиске нового жилища.
"Пусть Карим сам сидит среди этих руин, если ему так нравится!"-подумал я и покинул здание.

      Коридоры отделения пустовали. Дежурного на месте не оказалось. Жужжание одинокой мухи под потолком навевало тоску. Я ускорил шаг и оказался перед дверью кабинета аль-Мирджаби. Выждав с мгновение, я надавил на ручку и вошёл в комнату.

      Карима в кабинете не было, зато за столом сидел сам Юсуф аль-Мирджаби. Он заметил меня не сразу, так как разбирал какие-то бумаги.

- Доброе утро, - поздоровался я. Следователь поднял голову.
- А, аль-Афинов, это вы, - смерив меня пронзительным взором, проговорил он. - Вам уже лучше?
- Намного, - ответил я.
- Чудесно. Тогда вот вам задание: на чердаке дома, на том самом, где вас оглушили в день убийства Абдуллы аль-Асима нашли вот это, - Юсуф аль-Мирджаби протянул мне бумажку, на которой были начёрканы какие-то загадочные и непонятные символы. - Что это такое нам неизвестно. Ни одному из наших пока не удалось разобрать эту тайнопись. Есть только предположения, что это какой-то древний язык. А я, между тем, стопроцентно уверен, что это ключ к разгадке.
- И написано здесь, - взял я бумажку, - имя следующей жертвы. Наш преступник играет с полицией в интересную игру: он оставляет на месте каждого убийства подсказку. Помните фотографию? Человек, изображённый на ней, был убит, а рядом с ним была обнаружена кровавая надпись с именем Абдуллы аль-Асима. А потом и аль-Асим был убит и вот у нас в руках очередная подсказка. Мне непонятно лишь одно: те двое первых убитых, про которых ещё в газете писали и дело которых тоже ведёте вы, также застрелены нашим снайпером?
- Нет, - разочаровал меня Юсуф аль-Мирджаби.-Их убил абсолютно другой человек. И он уже пойман. А само это дело мне так и не удалось расследовать, потому что его на следующий же день передали в другое управление. Но я точно знаю, что наш снайпер сюда никаким боком не вяжется. Ну а вы, господин аль-Афинов, займитесь хорошенько бумажкой с древним языком. Я тоже считаю, что убийца затеял с нами игру и нам придётся играть по его правилам, если мы хотим, конечно, его поймать.
- Да уж, придётся. - Тяжело вздохнул я и напоследок спросил: - А отпечатки на бумажке имелись?
- Нет, - помотал головой следователь. - Да и наш преступник не настолько глуп, чтобы их оставить.
- И то верно, - согласился я. - Я могу идти?
- Идите. Но не забудьте отчитаться мне о проделанной работе. Сроку вам даю до завтрашнего вечера.
Я поперхнулся. Что, простите? Этот человек хочет, чтобы я, имея весьма скромные лингвистические познания, разгадал ему за два дня загадку, над которой до меня бились, по его же словам, лучшие умы отделения? Да он издевается?! Я хотел было запротестовать, но вовремя спохватился. По собственному опыту я знал, что ни к чему хорошему это не приведёт и потому лишь молча покинул кабинет.

      Да уж, задачку мне задали ещё ту. Это вам не корень из шестисот двадцати пяти извлечь! Ломая голову над этой тайной, я отправил маме СМС-ку, в которой сообщал о том, что намереваюсь сегодня заняться покупкой картины для неё. Раньше, писал я, не мог, ибо был очень занят. А ещё я решил съехать из общежития и снять себе квартиру. С такими мыслями я вошёл в нашу с Каримом разгромлённую комнату и включил ноутбук. Но послевоенные цены оказались мне явно не по зубам. Даже учитывая скорую выдачу зарплаты и наличие у меня кой-каких сбережений. Всего этого не хватало даже на самую убогую халупу на окраине Триполи. И тогда я дал через Интернет объявление о том, что могу снять квартиру в складчину. Наверняка на него откликнется какой-нибудь бедный студент.

      За компьютером я просидел около часа, ища всевозможные древние языки. Но как я ни старался, ничего, что могло бы хоть на шаг приблизить меня к разгадке послания, я не нашёл. Отчаявшись, я выключил компьютер, отправил бумажку в карман и уже собирался выйти, когда моё внимание привлекли какие-то клочки бумаги в мусорном ведре около кровати Карима. Несколько из них были перевёрнуты и я понял, что это - разорванная в клочья фотография. Меня охватило любопытство. Интересно, почему Карим порвал фотографию? Я выловил все частички этого своеобразного паззла и аккуратно разложил на столе. Мне удалось восстановить снимок группы молодых людей. Два парня и одна девушка лет двадцати, облачённые в военную форму и вооружённые снайперскими винтовками, радостно улыбались неизвестному фотографу. На одном из клочков размытыми чернилами было выведено: "Кари...... Му... аф... Альф... атех". Ничего больше разобрать мне удалось. Кто были эти люди? Откуда у Карима эта фотография? И самое главное - почему он безжалостно порвал её? Ответы на эти вопросы мне найти не удалось. И я был уверен, что если я прямо спрошу напарника, то он либо пошлёт меня, либо ничего не ответит. Решив поразмыслить над ещё одной загадкой на досуге, я достал из своей тумбочки лист бумаги, приклеил на него собранные воедино частицы снимка и спрятал восстановленное фото в ящик. Когда с этим было покончено, я направился в Красный дворец.

      В Красном дворце я решил найти специалиста по древним языкам. И явно не прогадал - таковой в музее действительно имелся. Но, как сообщила мне вежливая женщина-информатор, интересующий меня человек взял кратковременный отпуск и уехал сейчас не то в Мисурату, не то в Бенгази - куда именно она точно не знала. Я поблагодарил её и покинул стены дворца с тяжёлым сердцем. Вот как я теперь пойму, что написал убийца? Может, спросить Тиёко? Хотя японка вряд ли что скажет мне. Да и после убийства Абдуллы аль-Асима я не особо горел желанием контактировать с ней и потому просто вернулся в общежитие.

      Разбитый и потерянный я провалился в сон. А сон мне приснился более чем странный.

      Я стоял посреди пустыни и мимо меня проезжала колонна военных автомобилей. Машины перевозили оружие и солдат. Солнце нещадно палило, на небе не было ни единого облачка. Я стоял и не знал, куда мне идти. Рядом промчался последний грузовик, поднимая столб пыли. В его кузове сидели трое. Трое с разорванной фотографии. Они сидели, держа автоматы и улыбались. И лица этих троих неизвестных почему-то показались мне до боли знакомыми. Я бросился бежать за грузовиком. Но машина всё ускорялась и ускорялась, а я отставал, отставал и автомобиль скрылся вдали.

      С криком я подскочил и проснулся. Пружины древней кровати жалобно взвыли, спинка угрожающе затряслась. Солнце по-прежнему стояло высоко и было невыносимо жарко и душно. Я снял пиджак, рубашку, налил себе воды и залпом выпил весь стакан. Отогнав от себя все ненужные мысли я собрал всё свое добро и вышел в Интернет. Мне нужен был телефон полиции Каср-Бен-Гашира и я его нашёл. Набрав нужный номер я представился и попросил дежурного соединить меня со следователем Имадом Кусамом Ибрахимом ибн Фаридом аль-Мухадом и как можно скорее. Пришлось некоторое время повисеть на линии, но мою просьбу исполнили.
- Имад Кусам Ибрахим ибн Фарид аль-Мухад слушает, - услышал я знакомый голос бедуина.-Здравствуйте. Могу ли я узнать, кто меня спрашивает?
- Вам не сказали? Это Казимир аль-Афинов из полиции Триполи. Помните, я был у вас второго числа?
- А, это вы. Помню, как же, помню. Чем могу быть полезен?
- Скажите, у вас есть кто-нибудь в полиции, кто знает древние языки?
- Древние языки?-в голосе господина аль-Мухада прозвучало нескрываемое удивление. - Да есть один молодой человек, который увлекается подобными вещами. А что, собственно, случилось?
- Шифр расшифровать надо. А он, предположительно, на каком-то древнем языке,-пояснил я.
- Нууу, - пожилой следователь крепко задумался,-я не уверен, что мой знакомый сможет вам помочь в таком случае, но вы приезжайте - посмотрим. Только он сейчас работает, освободится ближе к восьми-девяти, вот тогда и приезжайте.
- Хорошо, - я вздохнул с облегчением - наконец-то мне удастся найти ответ хотя бы на один интересующий меня вопрос, - я приеду. Большое спасибо за помощь.
- Не за что. Обращайтесь.
- Всего хорошего.
- До свидания, - и Имад аль-Мухад повесил трубку.

      Вот теперь я почти радовался. Но на всякий случай решил перестраховаться. Мало ли что может произойти. Вдруг у меня не получится приехать вечером в Каср-Бен-Гашир? А значит, нужно обратиться ещё к кому-то. И я уже знал к кому.

      Зайдя на свою электронную почту, я немедленно выслал письмо нашему эксперту-почерковеду из Киева, Вадиму. Предварительно я сфотографировал на телефон записку с неизвестными символами и скинул её на компьютер, прикрепив к мэйлу. В письме я очень просил Вадима помочь мне - вдруг он знает на каком языке послание? Конечно, почерковед - не лингвист-учёный, но всё-таки... Да и я ко всему прочему ещё и осмелился позвонить полковнику Вербову. Мне повезло, что тот был свободен и не обрушил на меня свой праведный гнев.

- О, Афинов! - казалось, начальник почти рад моему звонку.-Как продвигается ваше расследование в Триполи?
- Нормально, - сухо ответил я и сразу перешёл к делу.-Мне нужна ваша помощь.
- Вот как? - Вербов был более, чем удивлён.-Вам - и вдруг помощь? Странно, странно, это совсем не похоже на вас, сержант Афинов.
- Может, и не похоже, - не стал спорить я,-да только вот помощь мне действительно нужна. Мне нужен человек, который разбирается в древних языках.
- Хм, в древних языках, говорите? Ну что ж, поищем. А что расшифровывать нужно?-я не поверил собственным ушам. Полковник Вербов, вечно недовольный мною полковник Вербов, вдруг так быстро и охотно соглашается мне помочь! Просто чудеса какие-то!
- Я скину вам на электронную почту, - всё ещё не веря собственному счастью, сказал я.
- Валяйте. Скидывайте, - флегматично проговорил полковник.
- Спа-спасибо, - от нахлынувшего внезапно волнения, заикнулся я.
- Потом поблагодаришь, - отмахнулся Вербов. - Скидывай давай, а там посмотрим.
И я во второй раз выслал фотографию письма по электронной почте...

      Около семи часов вечера мне позвонили. На экране телефона высветился неизвестный мне номер, но я, памятуя о своём объявлении, снял трубку.
- Здравствуйте! - услышал я незнакомый мне мужской голос. - Вы Казимир... Казимир аль-Афинов?
- Да, это я.
- Вы давали объявления по поводу совместного съёма квартиры? Я хочу с вами увидеться, меня устраивают ваши условия.
- Что ж, - я на секунду задумался, но потом быстро согласился, - хорошо, идёт. Когда и где мы можем встретиться?
- Старый город, триумфальная лавка Марка Аврелия через полчаса, - решил незнакомец.
- Отлично, - я обрадовался ещё больше, чем прежде - ещё одна моя проблема была решена.

      Сразу же после звонка мужчины, решившего снять вместе со мной квартиру, я позвонил Файсалю. Он неоднократно названивал мне и четвёртого июля, и пятого июля и даже утром шестого, но мой телефон тогда был отключён, так как из-за головной боли не сильно хотелось с кем-либо общаться.

      Файсаль, как и обычно, был мне весьма рад. И ещё больше обрадовался, когда я предложил увидеться и сходить в Старый город. Местом встречи я назначил арку Марка Аврелия, время - половина восьмого, а потом предлагал, возможно, съездить в Каср-Бен-Гашир. Мой знакомый согласился.

      Встретившись в назначенный час у триумфальной арки, а шёл я пешком и опоздал на целых три минуты, я едва узнал Файсаля. На нём был аккуратный чёрный костюм, из-под которого выглядывала белоснежная рубашка. Растрёпанные волосы были подстрижены и причёсаны. На носу красовались прямоугольные очки в леопардовой оправе. Рядом с ним, нервно поглядывая на время, прохаживался туда-сюда ещё один молодой человек. Одет он был в чёрные длинные брюки, начищенные летние туфли и белую рубашку с закатанными по локоть рукавами. На голове его красовалась белая куфия, только в отличии от той, что носил, скажем, Имад аль-Мухад, она была короткой и едва доходила до плеч. Из-под куфии выбивались растрёпанные угольно-чёрные волосы, обрамляющие красивое лицо с правильным носом, большими карими глазами и тонкими, поджатыми и слегка потрескавшимися губами. Роста молодой человек был довольно высокого - во всяком случае намного выше Файсаля и немного выше чем я. Незнакомец отбивал ногой ритм и явно нервничал, то и дело поглядывая по сторонам, но это не мешало ему смотреть на окружающих гордо и независимо. Военная выправка выдавала в юноше бывшего солдата.

      Я подошёл к Файсалю.
- Вечер добрый, - приветствовал его я.
- Асаляму алейкум! - буквально светясь от счастья, улыбнулся тот. - Вы не представляете, как я рад вас видеть!
- Я вас тоже, - рассматривая костюм моего знакомого, проговорил я. - А в честь чего такая торжественность?
- Так вы ведь ничего не знаете! - хлопнул себя по лбу Файсаль. - Конечно! Я позавчера участвовал в музыкальном конкурсе. А сегодня объявили результаты. И, вы не поверите, моя сюита заняла почётное второе место! Да и я выиграл ко всему прочему пять тысяч динаров! Представляете?! А ведь я думал, что после войны у меня не будет никакого шанса реализовать себя как композитор!
- Что ж, - радость молодого араба передалась и мне, я тоже улыбнулся, - я очень рад за вас. Могу ли я как-нибудь услышать ваше произведение?
- Конечно! - заверил меня молодой человек.-Как только выпадет такая возможность, я сыграю вам мою сюиту на фортепиано.
- Что ж, - начал я и тотчас же обернулся на ливийца в куфии. Я на какое-то мгновение позабыл про то, что договорился встретиться с неким мужчиной для того, чтобы договориться по поводу квартиры! Может, этот юноша и есть тот человек. что звонил мне?
- Секундочку, - сказал я Файсалю и подошёл к незнакомцу.
- Вечер добрый, - поздоровался я. - Скажите, вы сегодня звонили мне по поводу квартиры?
Я встретился взглядом с ливийцем и тотчас же отвёл взгляд. Не знаю, что именно, но что-то в этих умных и внимательных карих глазах испугало меня.
- Да, - кивнул молодой человек. - Вы ведь Казимир аль-Афинов? Будем знакомы: Музаффар аль-Сирти.
- О-очень приятно, - с трудом выговорил я. От внезапно охватившего меня волнения, я стал заикаться и ничего не мог с собой поделать. Музаффар, заметив это, улыбнулся, обнажая род ровных белоснежных зубов.
- Где обсудим нюансы? - прямо спросил он. Я обернулся на Файсаля, который делал вид, что ему нет до нашего разговора никакого дела и деловито рассматривал барельеф на триумфальной арке Марка Аврелия.
- Мы с товарищем собираемся в Старый город, - сказал я. - Если вам нетрудно, давайте пройдёмся и по дороге как раз всё и обсудим. Можем и в кафе какое-нибудь зайти.
Но насчёт кафе я слегка преувеличил - денег у меня оставалось не так уж и много. К моей радости, новый знакомый в кафе не захотел.
- Прогулка по Старому Триполи меня вполне устроит, - сказал он. - Давно не был в этом городе.
- А вы откуда? - полюбопытствовал я. Музаффар смерил меня таким страшным взглядом, что я вполне искренне пожалел, что задал вопрос.
- Я из Сирта, - хмуро ответил он и улыбка его погасла в один миг.
- Ну что ж, - чувствуя себя совсем неловко, я выдавил из себя жалкое подобие вымученной улыбки, - понятно. Из Сирта, значит... Очень хорошо... Ну ладно. Пойдёмте. Файсаль!
- Да, - подошёл ко мне композитор.
- Знакомьтесь. Это мой товарищ Файсаль аль-Фатхи, - представил его я. - Файсаль, Музаффар аль-Сирти.
- Очень приятно, - оба ливийца обменялись вежливым рукопожатием.
- Ну что ж, - я обратил взор в сторону мечети, чьи минареты ясно выделялись на фоне вечернего неба. - Думаю, мы можем идти...
Все свои вопросы без ответов я решил оставить на потом. А пока меня ждал Старый город и его уютные маленькие улочки с их неповторимым восточным очарованием...