Оркестр в его голове. Из моей книги Дневник Желани

«Оркестр в его голове». Из моей книги «Дневник Желаний».

Нас учили играть, но не учили слушать, слышать, дышать. Мы сами научились пропускать музыку сквозь сердце и дальше - по венам, и, уже скорее по наитию, регулировать нежность, страсть, суету и легкость, то поднимаясь до вершин грозного крещендо, то проваливаясь в самое дно меццо-пияно или вовсе умолкая.

Мы играли, как могли, как чувствовали (то есть, как думали, что чувствуем), а на самом деле мы слышали только себя. Оркестр проваливался в пугающем ритме, а наше соло жило в инородном цвете, не реагируя на краски окружающего мира. Мы не умели слушать и слышать, продолжая играть в собственной голове в темпе "ad libitum", что означает "по собственному усмотрению".

Тогда нам казалось, что это и есть музыка, игра, которая хрустальной кистью цепляет струны или зажимает клапана. Но, увы, только сейчас, обернувшись назад, мы в состоянии рассмотреть наш оркестр: родителей, бабушек и дедушек, братьев и сестер, друзей, растерявшихся по пути. Они все уходили по одному. Так тихо и беззвучно… А мы продолжали играть свое оригинальное соло до тех пор, пока звучание без уже привычного аккомпанемента не превратилось в одинокий крик.

Только сейчас, застыв наедине с самим собой в пустующем зале, каждый начинает слышать те молчаливые партии, которые льются из глубины воспоминаний. Как же мы могли раньше их не слышать! Сколько мудрости хранили слова ушедших родителей, сколько любви было в вечерних посиделках с дедом на веранде его старенькой дачи всего в нескольких километрах от столичного шоссе. Или пироги – эту партию бабушка исполняла просто безупречно, но тогда для нас это были всего лишь бабушкины пироги с вишней – так, ничего особенного.

Сколько бы мы сейчас отдали, чтобы вернуться в детство и по-другому сыграть свое дерзкое соло! Да так, чтобы оно зазвучало в одном ритме с оркестром, - то взлетая, то проваливаясь в струны парящего мира, подаренного нам кем-то свыше аккомпанемента.

Жаль, что в самом начале нас не учили слышать и слушать, а учили лишь играть, пускай даже громко и красиво. Неужели тогда мы бы не поблагодарили каждого участника оркестра, не приняли бы его совет или же без обид не выучили бы урок, который так умело был нам преподнесен - в нужное время, в нужном месте.

Тогда, едва сделав первые шаги, мы быстро осваивали гаммы. Словно листая букварь, учились складывать из букв виртуозные слова, а затем - и целые фразы, и предложения. Мы так быстро и так стремительно в совершенстве овладели самым разрушительным из орудий – жалящим словом, что в иной ситуации и в недобрых руках, с гнилыми помыслами от скользкого желания мести стали способны убивать наповал, сжигать все на своем пути. Даже самые древние корни словами превращались в пыль, после чего канули в лету. Так, будто никогда ничего и никого не было. Раз за разом, поднимаясь выше облаков, сразу целые цивилизации вмиг стирались с лица земли от кричащих соло.

Слово нас породило, слово нас и убьет. Но до тех пор, пока мы еще существуем, продолжая ожидать своей неминуемой участи, всё, что нам остается, - это сожалеть, что так рано научились играть и так поздно научились слышать.