Крыса

 
   Сладкая дремота мягко обволакивала, обнимала, убаюкивала,  наваливалась на веки всей тяжестью, заставляя клониться голову к груди. Но спать было нельзя. Сегодня я в наряде дневальным по роте. Стою на «тумбочке». На поясе  штык-нож, в глазах  - вселенская усталость…  Давно всё убрано и отдраено, обязанности дневального  скурпулезно заучены и дробью  оттарабанены  дежурному по роте, который не так давно  прикорнул уже где-то там в глубине казармы. По коридору лишь тусклый свет дежурного освещения, да сонное бормотание спящих ребят-курсантов, перемежающееся иногда скрипом кроватных сеток под ворочающимися с боку на бок телами. Передо мной  зияющий прямоугольник открытых входных дверей.  Оттуда тянет свежим воздухом и теплом. В наших краях ночи значительно  прохладнее. Здесь же, нагретые солнцем за день, земля  и  здания сейчас  охотно отдают тепло. На улице  -  хоть «глаз коли»: южная ночь тёмная, как чёрная бархатная бумага. Даже стоящему неподалеку уличному фонарю не под силу разбавить своим светом  эту густоту. Похоже сейчас именно та самая точка перехода  очень поздней ночи в очень-очень раннее утро. Днём опять будет жара. Хоть бы один дождик за три месяца…   И вспомнился мне весенний ливень с грозой в конце мая. Листва мощного  дерева, росшего прямо  на краю тротуара, не спасала от потоков падающей с неба воды, но у нас был зонт… один на двоих. Вокруг сверкали молнии, вспарывая пространство  с сухим треском и раскатистым грохотом, промокли ноги, а нам было  всё нипочём. Я крепко держал в объятиях свою любимую, и мы, прижавшись друг к другу, смотрели, как бушует стихия. Но вот ливень стал стихать. Чёрно-седая туча потихоньку  уползала прочь, грозясь вспышками молний и ворча раскатами грома,  оставляя  за собой несущиеся по асфальтовым дорогам  мутные потоки воды.  Ещё немного и появившееся в небе солнце раскрасило этот промокший  до нитки мир всеми немыслимыми красками света. Любимая засмеялась, приподнялась на цыпочки и потянулась ко мне с поцелуем. Я вдруг вздрогнул от «прикосновения» волнующих губ и очнулся. Нет, я не уснул на посту,  просто  улетел в своих воспоминаниях далеко отсюда…
   
   В дверях казармы прямо  напротив меня сидела  крупная серая крыса(откуда только взялась?!), как суслик, столбиком, на задних лапках. Передние она держала перед собой и немигаючи смотрела своими чёрными глазами-бусинками прямо мне в глаза. Я не двигался, крыса тоже, продолжая  меня «гипнотизировать». «Вот это наглость!» Я шикнул на  гостью, но она даже не пошелохнулась. Тогда я слегка топнул сапогом – никакого эффекта: серая продолжала «сверлить» меня  холодным  пристальным взглядом. Легкий холодок пробежал  вдоль моего позвоночника к шее. Я топнул ногой  сильнее и сделал шаг вперед. Крыса медленно, нехотя опустилась  на все четыре лапки и неторопливо, вперевалочку направилась ко входу в подвал.

- Ты чего тут бузишь? – заспанный "Батя"(дежурный по роте) пришел меня проведать на шум. – Заснул, салага, грохнулся что ли?
- Никак нет, товарищ сержант! – вполголоса ответил я.  - Нога затекла!
- Смотри у меня…  В оба смотри, понял!
- Так точно, товарищ сержант, понял!
   
   "Батя" побрел назад по коридору казармы, а я остался смотреть, как свет, пока еще не появившегося из-за горизонта солнца, уже разбавлял густую темноту ночи, прорисовывая вдалеке силуэты столовой, спортгородка и автопарка. Начинался новый день.