Рассказ отца

  Ему тогда было в половину меньше,чем мне сейчас...
Мне,белобрысому непоседливому мальчишке,он казался в то время уже каким-то пожилым мужчиной.Хотя ему ещё и не было  сорока.Он не слыл разговорчивым человеком,но иногда,слегка подвыпив,начинал вспоминать войну.
  В семнадцать лет он добровольцем попросился на фронт.У него было бронь от завода,да и мать была категорически против.Но отправили не на фронт,а в Закавказье на границу.Там,хоть и не было боевых действий,но пострелять пришлось.И диверсанты ловил и просто нарушителей границы.
  Только через год,когда исполнилось восемнадцать,его отправили на фронт.Попал он во второй эшелон наступающих уже по территории Польши наших войск.Стремительное продвижение войск порой оставляло в тылу недобитые части противника.Вот их ликвидацией и занималось подразделение  отца.Но бывало и их бросали на передовую.
  Участвовал он в освобождении  Варшавы и Кёнигсберга.Был трижды ранен.Но всегда возвращался в свою часть.


  ...Как-то вечером после застолья он стал вспоминать свою военную юность...

  "Стояли мы в Польше в небольшом селении.Вызывают меня с моим другом Субботиным к командиру.Приказ доставить арестованного в особый отдел из Освенцима.Я тогда немного говорил по-польски.До войны мы жили под Ташкентом, там в то время было много поляков и мы часто с ними общались.Так что десяток ходовых фраз выучил.Об этом в части знали и поэтому часто приходилось быть за переводчика.
  Выехали ещё до обеда,прихватив сухой паёк.Добрались до Освенцима и  оказались на территории концлагеря.Машину сразу окружили измождённые,голодные люди.Все кричат:"Есть,есть...дай,дай..."
  Страшно смотреть...
  Развязали мы свои мешки и, что было, раздали.Сердце не выдерживало смотреть на эти ходячие скелеты.Пока было время пошли по территории.И газовые камеры посмотрели и горы трупов увидели.А ещё перчатки и сумочки из человеческой кожи у увидеть пришлось.Такого насмотрелись,что ужасом назвать слишком мягко.
  Дали нам конвоировать одного немца.То ли гражданского,то ли военного.Закутанного в какую-то шинельку без знаков различая.Приказ - доставить в  сохранности в отдел.А мы все на взводе,злые на фашистов от увиденного.Но приказ - есть приказ.
  Время к вечеру.Жрать хочется...Не обедали же и решили где-нибудь у поляков по дороге перекусить.
 Остановились в каком-то городишке.Тут люди подошли.Нас приветствуют,руки жмут.А как немца увидели,хотели его прибить.Пришлось даже их припугнуть оружием.Какая-то женщина крынку молока принесла,угостила нас.Да хлеба кто-то дал.Много ли солдату нужно.
  А тут прибегает парень и взволновано говорит,что в из доме фашист прячется.
Мы с Субботиным оружие взяли пошли за ним.Приходим.Хороший двух этажный дом.
Проверяем первый этаж -никого...проверяем второй - пусто.Собрались уже уходить,дай думаю,в шкаф загляну.Открываю дверцу - и сразу жуткая боль в лице.Фашист бьет меня прикладом в переносицу,я падаю,и о меня штыком собрался уже заколоть.В это время входит Субботин и прямо с порога бьет немца прикладом по голове,скручивает его и сбрасывает по лестнице в низ.Тот ломает себе шею и отдает богу душу.
  Я весь в крови,лицо распухло.Под глазами страшные синяки.Перебинтовали меня и к машине.А там тот немец сидит.Как увидел меня,смеяться начал.Тут я не выдержал.Передернул затвор,хотел пристрелить.Только Субботин не дал.Посадил меня в кабину к водителю,а сам с арестованным поехал в кузове.
  Добрались до части.Немца в особый отдел,меня  в санбат.Боль такая была,что не до сна.Пока укол не сделали,не мог заснуть.Да еще все увиденное в концлагере стояло перед глазами.И трупы,и голодные скелеты,что просили еду.
   Когда проснулся ,пришел Субботин и рассказал,что тот немец,которого доставили,был доктором.Он на заключенных опыты ставил.Без обезболевания резал и зашивал.
  Потом он посмотрел на меня и спросил:видел ли я себя.А что мне смотреть на распухшее лицо.Но он сходил за зеркалом в сестринскую.Взглянул я и вижу:все лицо в бинтах,только глаза и рот свободны.А вот волосы на висках побелели...
  Мне тогда и двадцати не было,а седина уже была от увиденного.Состриг  после санбата с висков,но еще долго то и дело пробивались белые волосы ."