02 005

Перед обедом первых 20 зеков перевели в лазарет. Уходили они, как на заклание. Впрочем, провожали их точно так же. Мочловин бегал от получивших "черную метку" к провожающим и устраивал душевный комфорт. Переброска шла согласно схеме. Согласно ЦУ Мочловин выполнял возложенные на него обязанности. Попахивало некой рутиной.
А вот в хете у Мочловина попахивало бунтом. Или помешательством. Зачинщиком был Ушлай-бани. Он завидовал усиленной пайке и близости к начальству. Ничего, кроме получения новостей в первую очередь и некоторых обязаностей эта близость Михалычу не давала, но Ушлай её всё равно ценил.
Мочловин с радостью бы отдал Ушлаю и пайку, и близость, но заботу о выводке НИ-ЗА-ЧТО. А как усмирить Ушлая? Лаской. Только лаской. И Сергей Михалыч, в качестве ласки, решил отдавать Ушлаю своё усиление пайки. С тоской думая скольким ещё захочется усиления, и хватит ли у него фарша на всех.
- ...одного размера тут создают поле, а это поле перемешивается, и вот здесь эти поля создают своё поле, и обмениваются и идут по проводнику более толстыми, то есть большего размера, - голос Рыбников вывел Мочловина из плена раздумий и он улыбнулся.
Мочловин теперь очень любил слушать Анатоля. Про всерод, картофельную систему исчисления. В момент рассказа поросячье лицо Рыбникова приобретало античную одухотворённость. Глаза его светились неземным светом. Ручонки, мелко дражащие в остальное время, твёрдо выводили, на заляпаных жиром досках стола, некие формулы, графики и рисунки.
Первое время, ещё в карантине, над Анатолем многие смеялись. Потом, незаметно для себя, стали вслушиваться. Теперь же, во время чтения лекций о науке Русов, в их маленьку камору набывалось народу, аки сельдей в бочку. Кто не влез - толпился в коридоре. Голос Анатоля обволакивал зеков. Они забывали про всё на свете.
Благодять тихонько осела на "Трансформатор".