Июль 2014

В первых числах июля отпросившись на прием к врачу, я зашла в миграционку и подала документы на запрос первой справки. Нет, я не соврала, я действительно была у моего врача Демьяненко Любовь Владимировны. Пять лет назад она вытащила меня с того света. Вытащила и лечением и человеческим участием.
Вот к ней я и пошла сначала, узнать подойдет ли мне климат Т-ка, у нее там сын долго жил, она сама бывала не один раз. Она была в восторге от моих намерений переехать, сразу сказала, что во всех отношениях мне будет там лучше. Климат мягче, экология чище и вообще…. Это «вообще» вбирало в себя очень много: возвращение на родину, сын рядом, жизнь среди своих.
Вот на крыльях ее пожеланий, я и отдала документы в миграционку. Все получилось быстро, за час. Иду на работу и вдруг понимаю, что сейчас разрыдаюсь. И не пойму отчего? От своей решимости ехать, от того, что наконец-то началось действие, а не его ожидание, от своего одиночества всю мою жизнь, от необходимости быть сильной, от близости дня переезда и объятий сына.
Иду реву, и так мне захотелось позвонить маме, сказать ей спасибо от всего сердца. Спасибо без каких-то вторых мыслей, без ссылок на обязательства, без воспоминаний о прошлом. Спасибо, просто спасибо, искреннее и простое. Но ее телефон молчал, и когда я потом вечером уже дозвонилась, не было уже той благословенной Богом минуты очищения и всепрощения.

Через какое-то время я поняла, что смотрю на все другими глазами. Нет, я не вглядывалась в окружающий меня мир, пытаясь его запомнить перед скорым прощанием. Мне стало все равно. Как будто это вокзал, и я жду отхода поезда. Так город, в котором прожила двадцать пять лет, вдруг стал промежуточной станцией, местом пересадки, или как иногда говорит мой муж «стартовой площадкой для нового взлета».

Ты прости меня Степногорск, в отличии от многих городов, ты чувствовал своих жителей,  мы с тобой пережили взлеты и падения,  всегда знали, что зависим друг от друга. Я не бросила тебя, хотя часто подумывала об этом, не сбежала. Мы расстались как два любовника в какой-то миг поняв, что разные мы люди и нечего нам больше дать друг другу. Мы стали чужими.
Те же улицы, те же лица, но все это стало до равнодушия ненужным. Ничего меня здесь не держало, ничего не могло, да я так понимаю, и не хотело остановить.
Словно пыль понесло меня сквозняком в открытую дверь, и даже если бы я хотела остановиться, все выталкивало меня вон.