Цивилизация синтеза. Часть 5. Глава 1

Цивилизация синтеза.
Часть 5. Жертва эксперимента.
Глава 1. Леналь – 2


Яркий свет внезапно ударил в глаза. Не ослепительный луч прожектора, не горение нещадно сияющей короны звездного диска – нет просто близкий свет лампы, мягко освещающий помещение. Но после затяжного абсолютного мрака,  сила этого света была просто нестерпимой и обжигала глаза. Глаза, едва открывшиеся после сна,  сразу же заволокло плотной пеленой слез, которую не в силах были убрать частые хлопки набухших, раскрасневшихся век.

- Ты, жив... – осторожно словно боясь ошибиться, не спросило, а тихо произнесло «Я-2».

Разум с трудом воспринял эти слова. А увиденное, услышанное и ощущаемое нервными окончаниями, расстроенных нейронных связей вообще не воспринимались Мишельгом. Все говорило о том, что тело его живо, и он сам, капитан Мишельг жив… А Разум и каждая клетка его тела и души знали что они уже умерли.
Да, еще мгновение назад это тело и населявшие его душа и разум умерли. НО умерли уже давно.
Почему «уже давно» - и «насколько давно»? - он не знал. Но чувствовал.
Плохо слушающейся рукой Мишельг коснулся своей груди, в которой должна была зиять дыра, извергавшая из тела оторванные органы и дымящуюся кровь. Но, не ощутив под пальцами горячей мешанины, кровавого бульона, Мишельг доверительно приподнял голову, чтобы воочию убедиться в достоверности своих ощущений. Воображаемая им Огромная раны отсутствовала. И сопутствующих ее заживлению рубцов и шрамов, способных окончательно убедить в реальности воскрешения- так же не было.
«Это, сон?! Это был сон?!»
Но мозг отчетливо помнил события последних часов, упорно сопротивлялся принмать новые реалии.

«Да нет же! Такого не может быть! Я помню выстрел. Взрыв. Помню боль…», – думая о последнем мгновении полном ужаса, перекосившем мимику его лица и покоробившем все тело, словно его спину вновь поразило, вышедшим насквозь через грудь осколком.

В этот самый момент, когда Мишельг силился понять возможность и реальность этого чудесного воскрешения, над ним появилось чье–то лицо, обрамленное курчавыми волосами, аккуратно заправленными под медицинский чепчик с соответствующей ему эмблемой – синей кометой с алмазным хвостом.
От неожиданности он вздрогнул. и даже попытался присесть, вскочить с ложа. Но магнитные замки, надежно удержали его тело в горизонтальном положении.
- Лежите пожалуйста. Лежите. Сейчас вам необходимы прежде всего покой и сон.
- Что? Покой?! Сон?! И из-за этого стояло бороться за мою жизнь?! Да пусть погаснут координатные светила во всей вселенной…! Где я в конце концов нахожусь?! Кто вы?! –отказываясь понимать суть происходящего, вскипел Мишельг, тут-же осыпав медика потоком вопросов: – Кто мне даст ответ на это?!
- Нет. – мягким тихим голоском ответила сотрудница неизвестного ему мед. учреждения, словно не слыша его эмоционального напора, граничившего с грубостью, с которой тот требовал объяснений.
 – Я должна сделать вам инъекцию успокоительного. Так что будьте добры, расслабьтесь.
- ...? – Мишельг глянул на медсестру и недоверчиво покосился на инъектор.
- Не беспокойтесь. Вас ни кто не собирается убивать. Иначе какой смысл бороться за вашу жизнь?
- А! Значит, вы знаете что произошло? И почему я здесь?
- Нет. Не знаю. Но думаю, - что бы с вами не произошло, вы на меня вы не в обиде?
Медицинская сестра уверенным движением передернула «затвор» зеркально отполированного инъектора. – Приготовьтесь сейчас будет, немножечко больно.
Толстая игла ударила в область поясницы Мишельга, подчиняясь просьбе сестры милосердия с трудом перелегшего со спины на бок.
Вводимая под кожу жидкость медленно втекала в тело, вызывая в нем более чем неприятные ощущения.
- Что вы колите?
- Структурно–стабилизирующую жидкость.
- Что?! – примененный медсестрой термин из химико–технологической сферы, никак не вязался с медицинской, что сразу удивило Мишельга.
- Жидкость, стабилизирующую биологическую активность вашего организма и не позволяющую ему распадаться на независимые молекулярные и атомарные частицы.
- Что за бред?...
Игла инъектора, сделав свое дело столь же быстро, вышла из организма.
Вернувшись в прежнее положение, Мишельг ощутил опухоль, в месте инъекции, вскочившую размером с кулачок маленького ребенка. Фантастическая жидкость явно не торопилась рассасываться, чтобы растекаясь по организму выполнить свои труднообъяснимые функции.
- Если вам будет плохо, незамедлительно зовите медперсонал. Для этого вот над вами весит микрофон...
- Да, гори ваш микрофон в коллапсе! Что все это значит?!
- Как вы изощренно ругаетесь! Не смотря на то, что находитесь в физиодушевном реабилитаторе(53) Реанимационного Центра – укорила сестра милосердия. – И что интересно за время нашего разговора вы ни разу не повторились. Нет. Каждый раз новое и новое…  ругательство. Вы ими так и сыплете...
- Профессия обязывает!
- Да–а? – подивилась медсестра, сощурив свои глазки во взгляде лукавой усмешки. – Что у вас в генеральном штабе все так ругаются?
- Где? В генштабе? –переспросил Мишельг.
- Ну да. Вы же все-так адмирал? – теперь удивленно вскинула брови медсестра. Она даже оглянулась, проверяя нет ли кого еще в мед. блоке – кто мог бы быть адмиралом.
- Да…? Спасибо буду знать.
Медсестра, на мгновение прервала беседу, упаковала зловеще блестящий инжектор в футляр, аккуратно подвесив его в левитирующем поле медицинского столика и села на табурет подле Мишельга, легким жестом поправив задравшуюся было полу халата,

- Итак? Я адмирал…?
- Ну да.

 «Теперь, уже адмирал…» - чувствуя подъем  в собстаенной душе молча сощурился Мишельг. – И что дальше…?»
Моргнув большими серыми глазами, обрамленными длинными, изящно загнутыми ресницами, местра вдохнула побольше воздуха, ее маленькая грудь при этом слегка приподнялась,  и начала повествовать историю Мишельга.
Историю, каждое слово которой Мишельг ловил широко раскрыми ушами, глазами и, до предела повисшей нижнюю челюстью. Чужой пересказ его личной биографии поверг его в шок, так словно он, будучи полностью здоровым и полным сил, заслушивал свой собственный некролог.

«Очевидно это последствия частичной амнезии, – обрадовала Мишельга медсестра. – Но можете не переживать: мы скоро приведем вас в норму. А пока я вам могу просто напомнить основные эпизоды произошедшего с вами, адмирал...»

«Продолжайте, пожалуйста»…

«… После того как вас настигла смерть, нам в Реаниматационый Центр  была передана информация о ваших структурном строении, ауре, полях, ДНК, строении стволовых клеток и прочих атрибутах живого человека. Используя полученные данные, мы вновь восстановили вас. Синтезировав вещество, вас составляющее, и поля, вас окружающие и вами же создаваемые. Плюс, конечно, добавив после сканирования в вашу память те ее участки, которые она могла накопить,. В противном случае вас мучили бы постоянные провалы в памяти, например о том как вы покинули наш мир.»

- Да, пожалуй и не покинул...
- Хм – м. Я бы сказала, что вы временно отлучились, для того чтобы вновь появиться, после выписки из нашего Центра. – пошутила сестра.
Вставая со своего табурета, тем самым она  дала Мишедьгу понять, что разговор окончен, и произнесённые ею слава являются итогом ее краткого повествования.
- А как насчет инъекции? – остановил уходившую, Мишельг, явно неудовлетворенный скупостью полученной информации.
- В смысле?
- Для чего она нужна? Эта инъекция? – явно пытаясь выведать как можно больше информации, для ее последующего углубленного анализа, не отпускал сестру Мишельг.
- Хм–м. Как бы сказать. – ища подходящие слова, задумалась медсестра. – Понимаете, процесс «воскрешения», так сказать, настолько сложен и революционен, что мы до конца и сами не знаем всех его особенностей. Так например в некоторых случаях мы сталкивались с процессом отторжения.
- Кхе–е! – еще шире раскрыв глаза, так что они едва не вывалились из глазниц, ужаснулся Мишельг, представивший себе картину омертвления и отторжения частей своего тела. – То есть я еще и  могу развалиться на части?
- Нет. Нет. Да Вы не пугайтесь. Даже в самых тяжелых случаях, нами не наблюдались столь ужасные последствия. Чаще всего - ограничивалось разрывом сосудов или окоченением некоторых групп мышц...
- М-мда?! – Мишельг почувствовал как, становясь дыбом, зашевелились волосы на его голове. – Вы меня просто осчастливили, прелестная девочка. И что же  вы делаете вподобных случаях?
- Заново синтезируем пациента.
- Что?! Заново синтезируете? А меня как неудавшийся образец - убьете?
- Ну что вы, что вы, – запричитала «чересчур разговорчивая» сестра, почвствовав, что наговорила лишнего. – Не бойтесь. У вас все в порядке и вас такая участь уж точно  - не постигнет. Инъекция это так, для подстраховки и собственного самоуспокоения. Так что, адмирал, особо не волнуйтесь. Отдыхайте. Набирайтесь сил.
Девушка, дабы не выболтать еще какой тайны, демонстративно заспешила к выходу.
- А кто вам передал эту самую матрицу?
- Куратор Центра Реаниматорства приписанного к Совету Четырех, Тинк Зак.
- Тинк Зак? Он уже входит в Совет Четырех?
- Конечно. И уже давно...

Дверь бесшумно затворилась, за стрелою вылетевшей из бокса сестрой, и Мишельг остался один на один со своими размышлениями. Объем полученной информации не смотря на ее отрывочность и скупость, давал настолько огромную пищу для размышления, что мысли начали путаться в голове, метаться из крайности в крайность, сталкиваясь друг друга с другом и рождать при этом новые мысли, догадки и предположения.
«Нет, тело вроде мое. Вот шрам на запястье, да и стерео – татуировка с моими данными, соответствует и резусу и фактору... Значит таки-это я. Или нет?!», – осматривая себя Мишельг отмечал давно известные ему шрамы и родимые пятна.
От подобных мыслей голова пошла кругом и сознание поплыло и медленно покинуло тело, погрузив его в сон.

- Миша, Миша... – едва придя в себя, сквозь дрем услышал Мишельг слова, произносимые рвущимся от волнения голосом. Голосом до боли знакомым, оставшимся где–то  в глубокой памяти, едва ли не забытым за неумолимым течением времени и событий, его наполнявших.
- Ты?
Молодая женщина, сидящая у постели встрепенулась, увидев что «больной» открыл глаза, подалась вперед, протянув к его лицу руки. Ее мертвецки белое лицо с ярко контрастирующими черными дугами тонких изогнутых бровей над большими полными слез карими глазами и темно–красными припухшими губами, всем своим видом говорило не то о страхе, поселившимся в душе женщины, на то о ее нервозном состоянии, в ожидании чего то неведомого, фантастичного. Ноздри ее небольшого вздернутого носика судорожно вздрагивали в такт ритмично вздымающейся груди. И если бы было время прислушаться, то можно было бы наверное услышать как так же отрывисто и громко стучит сердце, гоня одновременно вскипающую и холодеющую кровь по венам и артериям, до предела сужившимся в стрессовом состоянии.
- ... сколько я тебя не видела... – с трудом держась чтобы не разрыдаться сидящая у постели жгучая брюнетка.
- Что? Не слышу...
- Я так тебя ждала...
- Да... – только и смог многозначительно произнести ошеломленный Мишельг. Но немного успокоившись и переборов нахлынувшие него волны эмоций, тут же договорил ожидаемые от него слова. – Встретились. Наконец то мы встретились. Да видят ветры галактики, я уже и не надеялся. Дара. Моя Дара, Дарочка...
Он нежно и в тоже время крепко, словно боясь что она вырваться и скроется, обнял плечи женщины, опустившей ему на грудь свою голову, зарывшуюся лицом в одеяло. Ее тело зашлось дрожью, а приглушенный рев наполнил комнату.
- Миша...
- Дара...
Сплетясь в объятиях она безудержно рыдала, а он долго целовал ее залитое слезами лицо. Прошло не мало времени, прежде чем они смогли преодолеть эмоциональный всплеск, и Дара всхлипнув в последний раз, вновь вернулась на табурет, вытерла  ладонью слезы с лица и поправила сбившуюся прическу.
- Мне о тебе все рассказали добрые люди, помогавшие в твоих поисках. – хлюпая носом и моргая вспухшими веками покрасневших  глаз, продолжавших источать слезы, размазывавшие косметику на ее лице, сбивающимся голосом заговорила Дара.
- Три долгих года. Три долгих года я не видел тебя.
- Десять.
- Чего, десять.
- Десять лет. Я тебя ждала десять лет.

- Ого! – это было явно ново для Мишельга и его «Я–2». – Десять лет? Она  что-то путает!

- И все это время верила, что найдешь меня? Не сомневалась, что я жив?
- Ну да. Я получила твои письма. Читала, ждала и верила. Они придавали мене сил и не позволяли отчаиваться.
- Мои письма?
- Да.

- И от куда же приходили письма, которые ты не писал? – удивилось «второе-Я».

- Какие письма, откуда?
- Отсюда. С этой планеты. – почувствовав неладное, напряглась Дара, вперив в Мишельга недоумевающий взгляд. – Со второй – Ленали...

- Значит мы на Ленали?! Известная тебе планетка, с запрещенными производствами.

- ... на которой ты и был большую часть этого долгого срока.
- Десять лет? Почему десять? Ведь три...
- Десять! – в голос Дары ворвался страх, сменивший присутствовавшую ранее настороженность. – Ты что НИЧЕГО не помнишь?
- Помню. Но очевидно не все.

- Точнее сказать не совсем то!

В голове вновь все перемешалось мысли, чувства, догадки. К горлу, перехватив на вздохе дыхание, подкатил комок тошноты. В глазах зарябило. Упав на спину, Мишельг приподнялся на локтях, прохрипел что–то нечленораздельное и, с остекленевшим взглядом, впал в беспамятство.
- Доктор, доктор! Сестра! Помогите. Ему опять плохо... – начавшийся было на крике вопль Дары о помощи быстро угас, сойдя под конец на едва слышимый шепот.
Вместе с тем как угасал крик, поблекло и без того бледное лицо Дары. Ее силуэт колыхнуло легкой, невидимой волной. Цвета и контуры поплыли подобно тающей дымке тумана, медленно растворившись в воздухе они Ничего не оставили от только, что находившейся в мед. боксе женщины. Хотя нет! Слезы и пятна косметики, оставленные на лице, теле Мишельга и его одеяле были более чем достаточным доказательством истинности существования исчезнувшей гостьи.



СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ РОМАНОВ «ИЛЛЮЗИИ МЕЖЗВЕЗДНОЙ ЖИЗНИ» и «ЦИВИЛИЗАЦИЯ СИНТЕЗА».

физиодушевный реабилитатор (53) – медицинская палата, предназначенная для послеоперационного или послереанимационного восстановления физиологических способностей и душевных сил пациентов. Для чего в палате постоянно действуют разнообразные излучения и физические поля, ускоряющие процесс реабилитации