Екатерина Ивановна. Часть 2

Первое сентября ворвалось в машину ранним солнечным утром, едва я сел за руль и включил приёмник. Все, без исключения, радиостанции в один голос мусолили одну-единственную первосентябрьскую тему. Одинаково бодрые, жизнерадостные ведущие, выделываясь в эфир на все лады, без конца вспоминали свои школьные годы, как все они были, конечно же, не самыми лучшими учениками и какие приколы постоянно случались у них на уроках. Тупая, напористая, совершенно безмозглая, однообразная трескотня безжалостно давила на нервы. Но, к счастью, временами она, всё-таки, прерывалась музыкой. Старые, знакомые с детства песни сладким мёдом падали на душу, унося её  в далёкие, безмятежные семидесятые. "Сестрёнка-Наташка", "Чему учат в школе"... Увы, эпоха самоуверенных ни-бе-ни-ме-неджеров так и не сумела создать ни одной новой песни о школе. Я вслух напевал, вторя пронзительно чистому детскому голосу, по-прежнему щемящие душу и сердце слова:  "... Разве они пролетят без следа? Нет, не забудет никто никогда школьные годы..."

Улицы вытянувшихся вдоль дороги деревень были ещё почти пусты, лишь в одной из остановочных будок я заметил молодую женщину с нарядной девочкой, держащей традиционный букет цветов. Девочка, о чём-то весело и беспечно разговаривая с мамой,  выглядела уже явно не первоклашкой, а мама, поддакивая и кивая головой, пристально высматривала на дороге автобус. Сердце приятно ёкнуло. Там, впереди в соседнем посёлке, совсем немного в сторону по трассе моя родная школа. До жути захотелось заехать туда, просто, взглянуть, какими стали теперь те самые своды, под которые я робко входил когда-то первый раз в первый класс? Я решительно затормозил у остановки и, перегнувшись через сиденье, распахнул дверцу.

-- Вы в Фёдоровку? Садитесь, подвезу...

Но симпатичная, грудастая женщина, испуганно схватив за плечи притихшую девочку, решительно потянула её внутрь будки, почти прижав к грязной стальной стене.

-- Нет... Мы... За нами сейчас подъедут...

И я вдруг увидел в растерявшихся, потемневших глазах откровенный, животный страх. Стало жутко не по себе. Старый, сентиментальный дурак, впав в школьное детство, совсем забыл все правила и понятия современной жизни.

-- Извините...

Стараясь ни на кого больше не смотреть, я захлопнул дверцу и надавил на газ. Прекрасное настроение солнечного безмятежного детства в миг улетучилось, сменившись чувством вины и неприятным волнением. Я уже не смотрел по сторонам, не заглядывал в остановочные будки и даже не повернул голову в сторону школы, куда начинали неспешно сходиться большие и маленькие ученики.

Город встретил небольшой пробкой у самого въезда и бесконечными потоками машин на каждой улице. Ещё вчера совершенно пустые и безлюдные школы напоминали растревоженные ульи. Всё вокруг пестрело белыми бантиками, ранцами, торчащими над снующими головами стрелками гладиолусов и яркими шапками георгинов. Важные папы и нарядные мамы, самые шустрые и самые деловые на свете бабушки, ленивые, степенно неторопливые дедушки - все сновали туда-сюда по переходам, ведя в школы подрастающее поколение детей и внуков. Старшеклассники собирались после летней разлуки кучками, весело смеясь и что-то по-взрослому важно обсуждая между собой. Из кружков и кучек то и дело обязательно высовывалась чья-нибудь мальчишечья или девчоночья рука, стряхивающая пепел с горящих сигарет, и ни у кого из проходящих мимо это не вызывало абсолютно никаких эмоций. Да, мир переменился, и незаметно всё стало в нём совершенно другим.

Широкая улица, на которую выходил большой школьный двор,  превратилась в один сплошной автомобильный затор. Справа и слева из ряда припаркованных машин высаживались праздничные дети и родители, а между этими рядами, едва не задевая друг друга, медленно двигались два встречных потока проезжающих автомобилей. Женщина справа, почти вплотную прижавшись к большой чёрной машине и насколько возможно приоткрыв дверцу, что-то перекладывала внутри салона, когда мальчишка лет девяти-десяти, самый обычный школьник с синим ранцем за плечами, очевидно увидев кого-то из друзей на противоположной стороне улицы, вдруг вылетел из-за машины и, даже не глянув по сторонам, пустился бежать прямо наискосок через движущийся поток. Я ударил по тормозам. Заглохнув, тяжеленная махина замерла мгновенно. Пацан, извернувшись и не останавливая бег, лихо, словно играючи, оттолкнулся рукой от моего капота, даже не заметив, что на него ехала машина, и понёсся дальше.

Всё произошло в доли секунды. Справа раздался дикий женский вопль: "Ярик, стой!!!", тут же слева мгновенной визг тормозов, плавно припадающий чуть вперёд и вниз бампер замершей "Нивы-шевика", цепляющий вскользь самым краем промелькнувший и тут же, как ни в чём не бывало, скрывшийся в школьной толпе синий ранец. Дверца распахнулась, из неё выскочила мертвенно бледная молодая женщина, раскрывающая рот и готовая то ли закричать, то ли, просто, схватить побольше воздуха. Мамаша, крикнув на ходу: "Ой, простите...", улетела за сыном в толпу, откуда  понеслись её истерические вопли: "Ты что, с ума сошёл???... Придурок!!! ... У меня чуть инфаркт не приключился!!! ... За лето совсем мозги поотшибало???"

Женщина судорожно вцепилась в распахнутую дверцу своей "Нивы", и мне показалось, что она сейчас упадёт. Я выскочил из машины.

-- Вам плохо? Ехать можете?
-- Да-да... Сейчас... -- она закрыла глаза и, облизывая пересохшие губы, закивала головой.

Со всех сторон уже понеслись нетерпеливые сигналы, надо было уезжать. Я лишь успел вытащить из дверцы начатую бутылку воды и сунуть ей в руки.

-- Нате, хоть воды попейте.
-- Ой, спасибо Вам огромное...

Она успела кинуть на меня один-единственный взгляд, от которого прошли вдруг все волнения, и сама собой улеглась противная дрожь в пальцах. Всю дорогу перед глазами стоял этот испуганный, совершенно беспомощный женский взгляд, полный искренней человеческой благодарности. Сердце уже переполнялось радужными и самыми нереальными фантазиями, как эта женщина находит меня по номеру машины, просто, чтобы ещё раз поблагодарить, хотя бы, за тот глоток воды, как мы вспоминаем нашу случайную встречу, заводим разговор, знакомимся и вдруг понимаем, что эта встреча и этот резвый пацан были посланы нам судьбой.... Размечтавшись вовсю, я вдруг поймал себя на мысли, что так и не взглянул на номер её машины и даже не заметил, есть ли у неё на пальце обручальное кольцо? Какая разница? Для взлетевшего под облака старого, глупого мечтателя это было уже совершенно неважно.

====================
Часть 3: http://www.proza.ru/2015/04/17/1371