мой золотой дед

                Нет таких незначительных дел,
                в которых не могла бы проявиться мудрость.

                древний афоризм


  Мой дед был Мастер на все руки! Да-да, именно с большой буквы. Я всегда немного побаивался его, но это был… добрый страх, страх, который был начальной, отправной точкой настоящего выстраданного уважения, заслуженного и крепкого, как неразрывные семейные узы кланов и семей, который тысячелетиями хранят верность своему Роду. Мой дед был из таких, создателей своего надёжного Мира, своей Вселенной, где он не гнушался никаким трудом: пас коров, косил траву, убирал собачье дерьмо со двора или стругал доски, и был при этом глубоко уважаем и почитаем всей семьёй. Внешне он был очень похож на Чапаева – такие же роскошные длинные усы, по краям загибавшиеся кверху. В глубине Души я всегда так его и называл – Василий Иванович, хотя он то был Левонтий, Леонтий, такое старославянское имя, по-нашему это Леонид (в селе его за глаза прозывали «дед Левко») … А вот отчество, к своему стыду, я и запамятовал… Вот так уважение! Но что есть, то есть. Завтра спрошу у отца и обязательно напишу.
  Так вот, продолжаю: дед - Мастер на все руки. Он мог обычным перочинным ножом за 5 минут так вырезать свистульку из обычной ветки дерева, что я только диву давался: надо же, прямо на моих глазах какая то палка превращалась в музыкальный инструмент, да ещё и красивый, радующий не только слух, но и глаз. И что меня всегда поражало и удивляло – он никогда не сидел без дела, вечно что-то творил, трудился, строил, перекраивал, создавал. И был при этом позитивным и добрым, очень добрым, при всей суровости его внешнего вида. Он всегда носил солдатские брюки-галифе и обязательным предметом его одежды был картуз. Картузы он шил себе сам. Ещё он мастерски делал капелюхи из соломы. И многое другое, всего то и не упомню, если даже отчество его забыл. Истинно на все руки Мастер! Золотые руки моего золотого деда! Мозолистые, шершавые, грубоватые, но тёплые, пахнувшие травами и землёй.
  Обед летом бабушка накрывала всегда во дворе, перед верандой, под раскидистой яблоней, с которой свисали яблоки, касаясь наших голов. Дедушка мыл руки и шёл на огород, рвал себе свежайших, прямо с грядки, огурцов, зелёного лука и чеснока. Огурцы он никогда не мыл, просто отряхивал землицу и ел. И никогда при этом ничем не болел. А умер… умер от банальной простуды, переросшей в воспаление лёгких, которое его и сгубило – по халатности врачей больницы соседнего села, куда он обратился за помощью и куда его положили, но не вылечили, а… залечили. И когда отец забрал его в нашу районную больницу, было уже поздно – он уже умирал. Золотой дед… золотые руки… золотое Сердце… добрая Божья Душа…

P.S.  Только что позвонил отцу и прочитал ему эту миниатюру. Отец растрогался, пустил скупую мужскую слезу, похвалил меня и попросил распечатать ему, на память. А когда я спросил его про отчество дедушки, он гордо воскликнул: «Дорофеевич!», потому что… моего отца зовут Дорофей, Дорофей Леонтьевич Цюрко. Такая вот преемственность – от отца к сыну, от деда к внуку, из самых глубинных недр Земли, от родовых корней. И я ведь Дорофеевич, отчество, как у моего золотого деда.