Ариман

Борис Григорьевич Хапнюк, бизнесмен, член влиятельной политической партии и просто очень нехороший человек почесал свое объемное пузо и плюхнулся в кресло, которое жалобно скрипнуло под его внушительным весом. Сейчас, этим не по-петербургски жарким июльским вечером, Хапнюк занимался тем, что предвкушал завтрашнюю крупную и, без сомнения, очень выгодную сделку. Конечно, чтобы ее заключить, нужно будет пойти в обход закона, но Борис Григорьевич не был сторонником зарабатывания денег честным путем.

Хапнюк находился не в своем загородном коттедже, а в квартире в одном из спальных районов Петербурга, приобретенной специально для хранения и совершения всего, что могло вызвать интерес правоохранительных органов (и оформленной не на имя самого Хапнюка, разумеется). Впрочем, людей в форме он не опасался – для решения вопросов с ними денег у Бориса Григорьевича достаточно. Однако сильно наглеть тоже не стоит: в этом Хапнюк пару раз убеждался лично, когда чуть не получал кучу проблем от таких вот… честных. (Вспомнив об этих случаях он зло сплюнул на ковер под ногами). Нет, о своем имидже Хапнюк заботился, предпочитая обделывать грязные делишки в стороне от глаз общественности.

Последние несколько лет дела у Хапнюка шли особенно неплохо. Настолько неплохо, что ему хотелось что-то поменять в своей жизни. Например, выдвинуть свою кандидатуру на выборы в будущем году. Да, последнее время Хапнюк всерьез подумывал стать депутатом… или даже губернатором. Благо, личность он весьма известная. Вот только с бизнесом придется что-то делать. На тетку его переоформить, что ли? Ей он все равно нужен так же, как козе деловой костюм с галстуком. (Хапнюк довольно хрюкнул, придумав такое удачное сравнение). А реально фирмой будет руководить он, Борис Григорьевич. И доходы с бизнеса получать будет, естественно, тоже он. (При мысли о деньгах Хапнюк хрюкнул с еще большим довольством). А если во власть еще пойти… Там-то уж он сможет многое взять! Откаты, взятки…

Мечтам Хапнюка помешал громкий стук в дверь. (Звонка на двери не стояло – зачем он нужен, когда квартирой пользуются только свои?) Борис Григорьевич испуганно подскочил в кресле. За те годы, что он пользуется этой квартирой, никто и никогда не наведывался сюда без его ведома.

Стук в дверь послышался снова, на этот раз более громко и более требовательно. Хапнюк смахнул с лысины выступивший градинами пот и подошел к двери, чтобы выглянуть в глазок.

На лестничной площадке стоял мужчина, одетый в тот самый деловой костюм с галстуком, который Хапнюк минуту назад представлял на своей козе-тетке. Лицом мужчина был очень похож на кваказца или араба. («Понаехало черноты, – подумал Хапнюк, – хорошо, что  не негр: этих тоже сейчас развелось. Откуда берется-то их столько?!) Легкая улыбка на уголках губ и очки в тонкой оправе придавали гостю заметный налет интеллигентности, от которого Хапнюку немедленно захотелось сплюнуть еще раз.

– Борис Григорьевич, откройте, пожалуйста, – послышалось из-за двери.
Для человека с такой внешностью неизвестный гость говорил по-русски удивительно чисто, без малейшего признака акцента.

– Шо надо? – спросил у него Хапнюк неожиданно тонким голосом.

– Я к вам по делу, Борис Григорьевич. Откройте, пожалуйста, нам с вами нужно кое-что обсудить.

«Небось по завтрашней сделке. – подумал Хапнюк, – Если вздумают отказаться или свои условия навязать – урою, гадов!»

– Борис Григорьевич? – донеслось из-за двери.

Хапнюк повернул ключ в замке, и гость, приветливо улыбаясь, вошел.
Незнакомец был довольно высокого роста и из-за своего худощавого телосложения казался еще выше. Одной рукой он поправлял очки, и ослепительно-белая манжета рубашки резко контрастировала со смуглым лицом – таким смуглым, какое редко бывает даже у представителей южных народов. В другой руке мужчина держал небольшой металлический чемоданчик.

Почему-то именно этот чемоданчик Хапнюку очень сильно не понравился.

– Шо надо, – еще раз спросил Хапнюк, – Ты хто такой ваще?

– Я? Ах, да, спохватился гость, – Позвольте представиться: Эдуард Маркович Ариман.

– Тьфу, никуда от вас, жидов проклятых, не деться, – пробурчал под нос Хапнюк.

– Простите?

– Шо? Я ваще не причем, – сказал Борис Григорьевич уже громче, – Так шо надо?

Вместо ответа Ариман достал из кармана пиджака сложенный вчетверо листок, развернул, посмотрел сначала на него, потом на Хапнюка, словно что-то проверяя.

– Итак, Борис Григорьевич Хапнюк? Нет-нет, можете не отвечать, – с самой доброй улыбкой на свете произнес гость, – Что у нас с вами… Множество сделок. заключенных нечестным путем. Обман, попросту говоря…

– Да ты! Шо такое?

– Дальше… Подвержен гневу. Не ранее, как позавчера сломал нос секретарше за то, что она принесла чай с семью ложками сахара вместо восьми…

– Да эта *** сама нарвалась, коза!

– …Имеет завышенную самооценку: когда замечает к себе иное отношение, помимо подобострастного, впадает в гнев, опять же. Да. Страдает обжорством. Но по рядом со всем остальным это такие мелочи…

– Ты откуда, мать твою, взялся?!

– Страшно ленив: и пальцем не пошевелит без лишней необходимости. Раньше нередко занимался организацией крупных краж… хотя сейчас все чаще проделывает более хитрые махинации. А убийства… двенадцать человек на вашей совести, Борис Григорьевич.

Пот лился крупными градинами с лысины Хапнюка. Кто этот человек и что ему нужно, он не понимал. Хапнюку пока никто не угрожал напрямую, но так страшно, как сейчас ему не было еще никогда.

– Я не убивал никого! – пискнул бизнесмен.

– Правильно, своими руками – нет. Но по вашему повелению убивали еще как, – Все так же мягко улыбался Ариман, – И напоследок – сладострастие. Беспорядочная половая жизнь, нередко пользуетесь услугами проституток, однако настоящее увлечение… кхм… мальчики от девяти до тринадцати лет.

– Это… это шо… – последний факт своей биографии Хапнюк скрывал ото всех с особой тщательностью. И уж тем более не мог уяснить, откуда об этом узнал человек, которого он, Хапнюк, впервые видит.

– Итак, приговор. Заслужили, – улыбнулся Ариман еще ласковее.

– Шо заслужил? – обомлел Хапнюк.

– Вы смотрели фильм «Человеческая многоножка»? – вдруг невпопад спросил странный незнакомец.

– Шо?

– Неважно, вы все равно тут только один. К сожалению, – улыбка с лица гостя исчезла и он заметно погрустнел, – Значит, приступим? Больно… будет.

Хапнюк почувствовал, как по его ногам в ботинки течет что-то теплое.

– Борис Григорьевич, вам не стыдно? Вы же взрослый человек! – возмутился гость.

Пришел черед железного чемоданчика. Ариман поставил его на тумбочку, открыл и вытащил непонятную металлическую штуковину, похожую на штопор.

– Как вы думаете, Борис Григорьевич, для чего нам это нужно? – спросил он, вернув на лицо прежнюю ласковую улыбку.

Хапнюк тихо заскулил.

– А это, Борис Григорьевич. нам нужно для того, чтобы вынуть вам глазки, дабы вы не могли бросать нехорошие взгляды на маленьких мальчиков, – пояснил Ариман, – А это, – достал он другую железку, – чтобы пережать вам другое… чтобы вы не смогли больше делать с маленькими мальчиками нехорошие вещи. А это, – из чемоданчика появилась еще одна штуковина, – позволит выкрутить вам пальчики, чтобы вы не могли держать в них чужие денежки…

Хапнюк заорал и бросился к двери, только бы убежать от этого страшного человека. Дверь не поддавалась. Ключ. Должен быть ключ. Но его в замочной скважине не было.
 
– Ключ, ключ, ключ, – бормотал Хапнюк, шаря пальцами-сосисками под дверью.

– А он у меня, – засмеялись сзади.

Ариман держал ключ в поднятой вверх руке. (Он успел запереть дверь сразу после того, как вошел.) В другой его руке был зажат предмет, предназначенный для «выкручивания пальчиков».

– Так я начну, Борис Григорьевич?

Улыбка гостя стала настолько приторной, что в нехороших намерениях не приходилось даже сомневаться.

Хапнюк вжался спиной в дверь, словно думая, что это спасет его от страшной участи.

– Так это, шо ж… Это несправедливо! – по-поросячьи взвизгнул он.

– Я есмь справедливость.

Ариман больше не улыбался – теперь его тонкие губы вытянулись в прямую линию. Худое лицо с кожей светло-коричневого оттенка не выражало абсолютно ничего. Даже голос стал каким-то бесцветным, неживым. Казалось, что это не человек, а оживший манекен.

– Даже если так, что я, типа, виновен в том, шо ты сказал… Да суд бы мне такого решения не вынес!

– Я есмь судья.

– Боже, боже, да шо ж это?!

– Я есмь бог.

Ариман нагнулся и поднял Хапнюка за шиворот, будто тот ничего не весил.

***
Высокий смуглолицый мужчина с металлическим чемоданчиком в руках запер дверь уже снаружи. Та куча мяса и человеческих органов, которую он оставил в квартире, все еще была жива. И очень громко визжала.

– И все-таки до чего же я творческая личность! – восхитился сам собой этот человек.

Спустившись вниз по лестнице он закурил, погружаясь в раздумья. Не ясно, почему на сей раз он вдруг решил представиться этим дурацким именем – Ариман. Обычно он рассказывал правду, ведь человек, к которому он приходит, уже никогда и никому не расскажет, что его последний гость – Эн-Меркар, родившийся пять тысяч лет тому назад в шумерском городе Урук.

Сигарета догорела, и, отбрасывая ее в сторону, Эн-Меркар заметил на белоснежной манжете маленькое красное пятнышко. Еще полчаса, и оно станет бурым.

«Ну вот, снова рубашку испачкал», – на миг омрачился он.

Последние лучи заходящего солнца отразились от гладкой поверхности чемоданчика. Эн-Меркар улыбнулся уголками губ.

Этим вечером у него было по-особенному хорошее настроение.

Больше всего на свете Эн-Меркар любил свою работу.