Два сапога - пара?

«Два сапога – пара»  - обычно это люди говорят о себе подобных. И считается, что это - одинаковые или очень подходящие друг другу люди, но позвольте! Откуда им знать про сапоги? Это поверхностное суждение возведено человечеством чуть ли не в аксиому, то есть  утверждение, которое не требует доказательств! А ведь знание это настолько поверхностное, что даже визуально, вы оцените, что пара-то – пара, да уж очевидно и то, что один сапог – левый, а другой – правый.  И если, даже, не брать в расчет политические убеждения сапог, они разные по всему: по характеру, по взглядам, по вкусам, по удаче, по отношению к жизни, наконец,  да что там высокие идеалы! Они разные даже по осанке!  Догадались уже, наверное! Однако, позвольте всё же представиться, я – сапог! Старый резиновый сапог красного цвета! Цвет – это важная моя отличительная особенность, которая сыграла ключевую роль в моей судьбе. Ну да всё по порядку, начиная с моего рождения.
Я точно знаю место, где я родился – это прекрасный город Рига, называли нас экспериментальной партией резиновых сапог. Партия состояла из красных и синих – красных было намного больше. Сбоку на черной рифленой подошве было красиво написано «SARKANAIS  KVADRATS» , что в переводе означает «КРАСНЫЙ КВАДРТ». И это в то время, когда резиновые сапоги, все поголовно, рождались чёрными! На подошве сапог красовалась цена 14 руб 25 коп
Продажа проходила в Вильнюсе – столице Латвии. Очередь за цветными сапогами была огромная – сейчас в это вряд ли кто-нибудь поверит, но нас хотели все женщины, без исключения, как местные, так и туристы с необъятных просторов нашей общей тогда Родины. Моя будущая хозяйка была туристом. Когда она приметила огромную очередь и увидела, что довольные дамочки тащат красные и синие резиновые сапоги, она загорелась ярко-красным пламенем и волевым усилием послала своего мужа разгружать товар и взять красные сапоги без очереди. План был безукоризненный.  В очереди -  одни женщины, продавщицы тоже - женщины, шофёр - неприкосновенная каста – таскать коробки не будет! А она – с мужем! Редкая удача!  Но не всё было так гладко, как хотелось бы. Вот вам и первый примерчик насчёт пары людей – всё удалось на славу, но, почему-то, её супруг взял не красные, а синие сапоги. Он был очень доволен и считал, что осчастливил её этими синими сапогами. Вот вам и пара! Он не понимал, что синее это не её цвет, и, что синее она не носит, и синие сапоги не наденет  никогда! Увидев синие сапоги, она стала похожа не на пылающий красный костёр, а на злую конфорку, горящую синим пламенем. Началась перепалка:
- Красные сапоги просила! Красные! Ты понимаешь, красные!
- Собираешься, как гусь лапчатый ходить! Курам на смех! Синие сапоги красивее и меньше их, чем красных! Я назад в эту толпу не пойду! Еле выбрался оттуда! Все хотят синие! У тебя задвиг на красное, посмотри на свой гардероб: одна куртка – красная, другая – красная! У тебя машина – красная! Посмотри на себя – у тебя даже голова – красная! Ты умудряешься на голове костёр носить!
- Неееет,  ты пойдешь! Ты вернёшь этот синий эксклюзив обратно и возьмешь банально-красные сапоги! Если все хотят синие – то у тебя их … с руками оторвут! Я не надену синие и с синюшными ногами ходить не буду! Не пойдёшь – пожалеешь, - последние слова она сказала тихо, как будто, между прочим, и как то по-особенному посмотрела на него.  Из-за сапог лишаться основного праздника жизни не хотелось. Приоритеты были расставлены, и он ринулся в гущу  жаждущих купить цветные сапоги.
Синяя конфорка погасла, и весёлый костерок разгорелся снова – она увидела мужа, который нёс пару красных сапог, он был горд и очень доволен собой: рядом с ним семенила дамочка и благодарила его за то, что он уступил ей синие сапоги. Жена не поскупилась на восторг и обожание, она бросилась на шею своей второй половинке с поцелуями и взвизгиваниями от удовольствия. Скинув обувку, она присела на поребрик и натянула красные сапоги. Я оказался на левой ноге. Она ставила ногу то на пятку, то на носок, то приподнимала ногу и крутила её то вправо, то влево – одним словом - любовалась мною, а я гордился самим собой и внутренне посмеивался над своим собратом – он просто столбом стоял на мостовой, обутый на правую ногу. Я ликовал, настроение было превосходное, в этот момент, играющие дети упустили свой мячик, и я решил ловким ударом послать мячик обратно. Ах, не очень хорошо получилось: мячик попал по голове какому-то дяденьке, и его шляпа покатилась мимо, мимо, мимо, ох нет, не мимо, а прямо в лужу! В досаде на меня хозяйка топнула мной и что-то сказала в сердцах!  Её муж побежал к луже и вытащил шляпу из воды, он растерянно заморгал и с извинениями протянул шляпу владельцу, тот на не совсем русском языке в ярости распинался и даже похоже угрожал и слышались уже, до смеха  знакомые, русские выражения… Она не вмешивалась, а стояла и наблюдала…  Не могла же она выйти замуж за глупца, который уподобится ответить матом на такой беспомощный лепет с акцентом! 
- Ну, ты же - умница!  - Шептала она, но тут было произнесено слово «Ювентус», её муж заговорил об итальянском футболе?!
  - Быть такого не может! Он не интересуется спортом! Откуда он знает команду «Ювентус», что он мелет?!
Однако литовский мужик заулыбался, и они уже хлопали друг друга по плечам и дружелюбно улыбались. Мокрая шляпа водрузилась на  голову, и оба: русский и литовец, направились к пивной, и там за стойкой продолжалась оживленная беседа, видимо, о футболе!   
- Да, что ж он может сказать о футболе? Он же не знает абсолютно ничего, - так тихонько говорила она самой себе. Я в это время топал по луже, обрызгивая прохожих, мой собрат стоял смирно.
После скромной, полуторалитровой, кружечки пивка, мужики довольные вышли из бара. Моей хозяйке был отвешен галантный поклон, и влажная шляпа приподнялась с макушки жителя стольного города Вильнюса. Они расстались друзьями.
 Моя хозяйка стояла в луже, она ждала объяснений, но в душе уже сокрушалась, что муж её не дипломат, а художник.
- Ну, что ты в луже-то стоишь? Простудишься! Вот, пришлось пивка выпить – гасил конфликт, -  он виновато заулыбался.
- Так ты же мне резиновые сапоги купил, вот и гуляю по лужам, тебя жду, тоже развлечение… Об чём беседа была?
- Я ему сказал, что Ювентус  - отличная литовская команда! – он вытащил сигарету, закурил и, помахивая рукой, довольно заулыбался.
- Когда это «Ювентус» литовской командой стал? – Даже мой собрат вместе со мной подскочил в луже и стал приплясывать – полетели брызги во все стороны. Она ещё и в ладоши хлопала и смеялась. Он за руку вытащил её из лужи:
 - Что смешного? Чья же это команда, по-твоему?
- Итальянская, конечно! Из Турина!
- Я думал: «Ювентус» – Вильнюс, созвучно очень! Мужик доволен был – ты же видела!
 - Как всегда: слышал звон…
- Какая разница, чья это команда?! Главное – мир! Мир, понимаешь!
- Понимаю, в тебе потерялся, нет, в тебе погиб дипломат! Был бы мир во всём мире! - Мы с собратом приподнялись на носки. Её руки обвили его шею…
Вечером на вокзале произошло еще одно недоразумение. Поезд еще не подали к платформе. Было скучно, и тут я увидел на асфальте жестяную банку из-под килек в томате, я изловчился и поддал по ней, как следует! Банка с грохотом покатилась…  Но, что это со мной? Я… - лечу, я даже вижу растерянное лицо своей хозяйки – одна нога у неё без сапога. Значит, без меня… Мой собрат невозмутимо стоит на асфальте и смотрит с укоризной. Я брякнулся на рельс – больно очень! Поезд вот-вот должен подойти, страшно! Я… - погиб! Вибрация рельса усиливалась…  Вот уж действительно, мне повезло с её мужем! Он увидел, что жена стоит на одной ножке, а я валяюсь на путях. Хоть и не спортсмен, и спортом не увлекается, а спрыгнул с платформы… Страшно гудел поезд… Я первый оказался на платформе, он уж потом влез… Я всё чувствовал вибрацию, но это уже ноги её дрожали, руки дрожали тоже… В купе она заплакала, а он откупорил какую-то бутылку и выпил её из горла, посмотрел на неё как-то особенно, и она поняла, что самое важное, праздник семейной жизни, отложен на неопределённый срок…  Как же я виноват! Я исправлюсь! Но, всё же, я не могу быть таким же истуканом, как мой собрат!
Когда поезд прибыл в Ленинград, со мной случилось  позорное:  на платформе  я вляпался в собачье дерьмо. Почему опять я?! Ну, почему не мой собрат?! Но нет, он, как всегда, чистенький! Она долго возилась со мной в ближайшей луже, её муж не подходил, он брезгливо посматривал со стороны. В городе меня не оставили: отправили на дачу, видимо он настоял, не нравилось ему моё поведение, да и цвет вызывающий не нравился. После стольных городов, это было похоже на ссылку, но я особенно не переживал, переживал мой чистенький собрат, ему не нравилось ходить по земельным грядкам, да по лесам и болотам!
Лес, каждый скажет, место повышенной опасности. Но, что сделаешь, если она лес обожает: только приедет на дачу, тут же нас с собратом напялит и прямиком в лес! Болота - опаснее всего! В тот раз забрели мы на болото, и всё бы ничего, но когда-то в этих лесах проходила линия обороны  - на возвышенностях и на крутых бережках речки  в линию доты стоят, сохранились они прекрасно, остались и окопы, и блиндажи с обвалившимися накатами. Эту местность сильно бомбили и воронки сохранились, но на болотах эти воронки мхом поросли, и образовались такие весёленькие зелёненькие полянки. Ничего там кроме мха не растет ни кустик, ни деревце. Вступишь и провалишься в яму, хорошо, если по пояс, а можно и по шейку – весёлого-то мало! И вот идем мы по болоту, она в лесу всегда песни напевает – нравится ей петь в лесу, а я её единственный поклонник, собрат-то мой в музыке не рубит совсем. Так вот, заслушался я, бдительность потерял и … Мерзкая жижа мигом заполнила моё голенище, она, хозяйка моя, видимо провалилась  сквозь мох и забилась в этой ловушке, я соскочил с ноги и потерялся… Думал навеки останусь здесь на дне, погребённым, надежда вернутся к жизни покинула меня. Не знаю, сколько времени прошло, но только вдруг я получил  по «голове» какой-то палкой, палка эта сучковатая валтузила и валтузила меня пока не зацепила, потом её пальцы вцепились в голенище и вытащили меня. Она была похожа на лешего или водяного, но только очень довольного. Я тоже был доволен, нет, это не то слово, мы с ней были счастливы, несмотря на мокрый и грязный вид. Её муж, художник, в это время писал этюды на солнечной полянке…  Похоже, мы сдули с него вдохновение. И, кажется, он к нам больше не имеет отношения…
С той поры моей юности, помните, упал я на рельсы, у меня испортилась осанка, и голенище моё не стояло прямо, как у собрата, а сваливалось на бок.  Вот как-то раз стоял я на просушке на крыльце и опирался на балясину. Вдруг вижу, зелёная машина подъезжает, и выходит из неё моя хозяйка. Я аж с крыльца свалился от недоумения.  У неё машина красная была, хоть и старенькая. И вдруг - зелёная! Вышла она из неё скучная, подняла меня с земли и говорит:
- Просила же красную машину, так нет! Зелёную купил! – Сразу вспомнил я те синие сапоги, ну, думаю, это ненадолго…  Однако целых три недели откатались на ней, а потом всё в раз кончилось! Стою я, в очередной раз, на крыльце, на балясину опираясь, и вижу: подкатывает красная сверкающая машина, красоты необыкновенной, аж голенище моё выпрямилось! Из машины выпархивает хозяйка моя и светится, так же как и машина, просто сияет от счастья! Ну и я приободрился: кончилась, наконец, эта зелёная тоска! И то сказать, затянулось это несчастие на целых двадцать дней!
На машину эту вся округа сбежалась поглазеть, и услышал я про то, что влезла она опять куда-то (странно, почему без меня?) в какой-то кредит и долги… Однако, это, видно, пустяки  - раз она счастливая! Давненько я её такой не видел! Жизнь - прекрасная штука, скажу я вам!
А тут и грибы пошли, тащат и тащат люди из леса корзины с красными. Ну как тут устоять. Хозяйка моя подумала, что близко уже весь лес грибники прочесали, и решила отъехать недалеко километров десять, перейти речку вброд, а там почти никто не ходит и грибов там видимо-невидимо. Надела нас, и мы поехали. Мой собрат недоволен был – ему бы только в углу по стойке смирно стоять, вот сапог-то! Поехали в четверг после дождичка, а дождик сильный был, и речка вся вспучилась, валуны, по которым она вброд перебиралась, ушли под воду. Вода клокотала, течением уносило сучья и ветки. Я заволновался и не зря, уровень воды был выше нас! Хозяйка моя стояла в раздумьях, потом сняла сапоги, носки засунула вовнутрь, взяла моего собрата, размахнулась  - он покорно полетел и приземлился на другом берегу. Она припрыгнула от радости, взяла меня, размахнулась и кинула… Я, каким-то странным образом, завертелся и плюхнулся на самую середину речки. Она бросилась в воду за мной, но течение уже унесло меня на глубокое место, я плыл и хлебал воду голенищем.  Она перебралась на другой берег и босая бежала по берегу, стараясь обогнать меня и выхватить из воды. Наконец я замедлил ход, я был уже полон воды и… пошёл на дно, в это мгновение она с берега дотянулась до меня и вытащила… о, нет, не меня! В её руках оказался носок! Доля секунды, и она опять опустила руку и схватила голенище… спасён!  Я был снова - спасён! Ещё какое-то время мы сидели на берегу: она  не торопясь выжимала носок, выливала из меня воду, затем надела носок и меня на ногу и, осторожно ступая голой правой, побрела к моему сухому собрату. У брода она обула правый сапог. Грибов там, в лесу, было много! Какая красота: она в красных сапогах с корзиной отборных красных грибов шла к потрясающе-красивой красной машине!  Жаль, не так много было рядом мужского народа, но те, кто был, свернули шею! Вот это и есть – настоящая красавица!
А, ведь, мы с ней – пара! Не верите?! Зря! Уже 30 лет вместе! И душа в душу!