Фигура птицы на высоком шесте Езиды, Европа, Шаман

Езиды

В езидской религии шарфадин имеются бронзовые (или медные) изображения главного ангела Тавуси Малак (Ангела Павлина, Люцифера), которое носит название санджак – фигура птицы/павлина на высоком шесте. Слово «санджак» в древних тюркских языках означало «знамя, штандарт, флаг». Происходит от корня «санч» (колоть, вонзать, втыкать). Религиозный, духовный и политический символ езидов.

Европа, палеолит

Птица на столбе, сидящая на конце палки имеет архаические корни. Этот сюжет встречается, например, в Европе, в пещере Ласко во Франции на пещерных наскальных изображениях 18 тыс. до н.э.: пронзенный копьем бизон, лежащий человек, птица и нечеткий силуэт удаляющегося носорога. Бизон стоит в профиль, но голова его повернута к зрителю. Из брюха вываливаются внутренности. У человека, изображенного схематично, птичья головка, заканчивающаяся прямым клювом, четырехпалые руки раскинуты, ноги прямые, вытянутые. Словно бы вырезанная из картона птица сидит на палочке прямой линии.

Немецкий антрополог профессор Хорст Кирхнер считал, что лежащий человек – это шаман в экстатическом трансе. Он выдвигал свою гипотезу, о данном изображении, основываясь на аналогии между цивилизацией охотничьих племен Сибири и палеолитической цивилизацией, приводя описание церемонии жертвоприношения коровы из книги Серошевского о якутах. При этом жертвоприношении, как следует из помещенных в книге иллюстраций, устанавливались три столба с вырезанными наверху птицами, напоминающими птицу из Ляско. Из описания следует, что такого рода церемонии происходили у якутов, как правило, с участием шамана, который впадал в экстатический транс. Задачей шамана было сопровождение души жертвенного животного на небо. После экстатического танца он падал, как мертвый, на землю, и тут ему нужно было воспользоваться помощью другого духа, а именно птицы, в которую он перевоплощался, подчеркивая сходство с нею одеждой из перьев и птичьей маской.

Сибирский шаманизм

Птица на шесте распространенный символ в шаманской среде. «Птица на жердочке, мотив, типичный для сибирского шаманства, — это его дух-хранитель». М.Элиаде (История веры, т.1)

В представлениях якутов душа умершего (кут) сопровождалась в страну мертвых птицей. Я.И. Линденау в своей книге «Описание народов Сибири», писал, когда хоронили богатого якута над могилой, на углах земляной насыпи втыкают шест, на который насаживают сделанную из дерева птицу, что позволяло перемещать ее в горизонтальном положении, тем самым создавалась иллюзия летящей над головой птицы — человека покидающего это мир. Такую птицу называют ёлюю суора тураага (вороны смерти), а ворона, согласно алтайским космогоническим мифам – птица бога Эрлика. У эвенских шаманов в захоронениях конца XIX — начала XX, можно встретить на могильных крестах вырезанную фигурку птицы в стилизованном резном изображении, изображение которой считалось символом ушедшей небо души умершего. Такие фигурки могли вырезаться как в дереве так и из него, и прикрепляться на обоих концах креста. Постепенно такой обряд захоронения остался только у шаманов, в качестве символов вырезались крахаль либо гагара.
Похожая фигурка птицы найдена в погребении женщины (предположительно удаганки) на стоянке Родинка II (бассейн Колымы). В фигурке птицы имелось отверстие, что позволяло насаживать ее на шест. Также в погребении были найдены 3 костяных плоских подвески в виде птиц. Такие подвески встречаются на костюмах якутских и эвенских шаманов (http://sibac.info/11852).

Шаманы Дальнего Востока
Голодные духи Сибири и падшие ангелы

Единственный, в целостности сохранившийся до наших дней, культовый комплекс, группа из деревянных сэвэнов (севонов), защитников шамана – это сэвэны из удэгейского стойбища Уленгоу на р. Кусунь датируемые 2-ой половиной ХIХ века. Удегейцы - Удэ(hе) – лесные люди, туземцы Приморья, Дальнего Востока.
В центре композиции стоит главный защитник, помощник и, одновременно, объект поклонения шамана - огромный сэвэн (севохи) Мангни. В правой руке он держит копье, а в левой поднял меч. Его руки обвиты змеями, чрево выпотрошено, он - пустотелый, что означает его постоянный голод и готовность пожрать злых духов.
Имеет «татуировки» ящерицы (Эхелля) и жабы. «Мангни на холме стоит. Три роста в нем. Живот у Мангни пустой, чтобы вечно голодный был. Руки у него змеями перевиты, чтобы гибкими в драке были. У того Мангни на ногах ящерицы, чтобы быстро бегал. В груди у него птица вместо сердца. На груди медный круг начищенный, как солнце сияет, чтобы врагов слепить. В том медном круге все отражается» - говорится в удэгейском сказании «Большая беда».

Рядом с Мангни над сэвэнами на шесте деревянная птица «Куа» (иногда это две или три лиственницы без сучьев и с кольцевыми вырезами по коре на которых укреплены деревянные птицы). Также могут быть колья с изображением человеческих голов (Цзайгда).

Слово «Мангни» означает шаманского защитника, этнограф В.К. Арсеньев приводит другое, похожее на это удэгейское слово, но с одним «н» - «Манга», что значит «судебный защитник». Другие значения удэгейского слова «ma;ga» - «сильный», «большой», «очень», «храбрец», «герой», «молодец». Словосочетание «Манга ни» означает «сильный человек».

В эвенкийских эпических сказаниях встречается персонаж под именем Манги, не только весьма напоминающий удэгейского сэвэна Мангни, но и имеющий характеристики, сближающие его с богом Эрликом. В эвенкийской шаманской фольклористике Манги – хозяин Нижнего мира, живущий на самой большой из восьми шаманских земель Нижнего мира. Манги – богатырь, рожденный от великанов до происхождения людей, «с огромной головой, с тремя глазами» (как у Эрлика). «Он мчится на своих лыжах по небу… след от его лыж тянется по небу – Млечный путь»*. В некоторых мифах Манги представляется враждебным великаном, который гонится за эвенкийскими девушками, чтобы завладеть ими ради удовлетворения своей похоти. Распространены мифы, где Манги имеет образ фантастического чудовища без головы, с огромным ртом на груди, олицетворяющий образ злого духа. То есть в этих мифах эвенкийский Манги вполне схож по своему виду и характеру с удэгейским Мангни. Только объекты поедания у них разнятся: у Манги – это девушки, а у Мангни – злые духи.
В некоторых мифологических сюжетах Манги однозначно представлен врагом, хорошо вооруженным и имеющим развитую культуру (доспехи и деревянный дом).

В фольклоре сибирских народов встречается схожий образ, олицетворяющий мифическое чудовище-обжору. В якутском фольклоре встречается прожорливое чудовище Алаа-Могус, способное съесть неимоверное количество пищи. В мифах алтайцев встречается отрицательный образ «Сары мангыс» – чудовища, пожирающего людей. В монгольском эпосе словом монгус обозначают как отрицательные, так и положительные персонажи. В фольклоре бурят распространен образ мангусов-мангадаев – враждебных людоедов. Как правило – это чудовища, имеющие несколько голов. Монгусы и схожие с ними по названию образы встречаются также в фольклоре тувинцев (мангыс), киргизов (желмогус) и др. народов Сибири.

Этот сибирский голодный ужасающий дух - Мангни, Манги, Алаа-Могус, Сары мангыс и др. – является древнейшим архетипическим следом, который оставила в памяти всех народов Земли раса падших ангелов.

В ветхозаветном апокрифе (входящем в тексты кумранских рукописей) «Книга Еноха» говорится о том, что именно духи исполинов (нефилим, на древнееврейском — «те, кто пал», «павшие»), рожденные от земных женщин и Стражей («бене ха-элохим» — «сыны богов» Быт. 6:14) постоянно «испытывают голод и жажду» (1 Енох. 15:9,11-12).

Это событие было отражено в легендах Востока, где встречаются джинны и злые духи, страдающие от ужасного голода, а также в восточноевропейских сказках, где вампиры (носферату) пьют кровь и не едят никакой пищи, хотя могут испытывать голод и жажду.

Аналогичные существа можно обнаружить и в буддизме. Так, в книге «Буддизм Тибета» Далай-лама XIV, перечисляя типы живых существ, которые движутся в круговороте бытия, упоминает «голодных духов»: «Голодные духи — многочисленные разновидности существ, мучимых голодом и жаждой». Именуются они «Йидак» — обитатели одной из трёх несчастливых сфер существования (т. е. адские состояния, состояния голодных духов и животные состояния). Состояние йидаков описывается как неутолимый голод и жажда.

В индуизме эти существа названы как «Преты» (от санскрит. «ушедший»). В древнеиндийской (ведийской и индуистской) мифологии это духи умерших, в течение некоторого периода после смерти (от нескольких недель до года) остающиеся жить среди людей. Преты выглядят как горящие деревья с горлом толщиной с угольное ушко и с брюхом размерами с гору. Они обитают на перекрёстках, излюбленных местах всех духов, привидений, ведьм и божеств, связанных с подземным миром. Также они любят собираться у оград домов и на границах владений.

В германо-скандинавской мифологии говорится о Ётунахтунах — великанах (турсах) семейства Гримтурсенов, детях Имира, живущих в Ётунхейме, отличавшихся силой и ростом, чрезвычайно злобным характером, противниках асов и людей. С древнеисландского J;tunn переводится как «обжора». Не кроется ли тут сходная характеристика с духами исполинов из Книги Еноха, то есть жажда голода, а отсюда и обжорство? В более поздних легендах Йотуны стали отождествляется с Троллями.

Примечание
*Вновь напрашиваются аналогии со скандинавскими богами. Например, с богом зимы Уллем (заместитель Одина), который носится над землей, используя свои костяные лыжи, которые превращались в солнечный корабль (skip Ullar, skipsyl), в вимана. Иероглиф Улля – сдвоенную стрелу изображали на погребальных лодках (Г.Вирт).