среда, 24 июля 2002

Солнце скрыто за облаками и тучами, ветер поменял направление с северо-западного на южное, ожидаются дожди с грозами, возможно, с градом. Жара давит, тем не  менее, как вчера и позавчера. До 32° в тени! Спокойно просидел в прохладе ночь почти до рассвета, ни о чём не размышляя, не думая ни о ком, как бы компенсируя предыдущую ночь, когда искал подходы к исправлению ситуации, загнанный, по сути, в тупик интенсивным общением с Яшей. Когда радуется еврей! – когда найдёт то, что потеряет.  Потом отсыпался и отлёживался, благо, в постели нога уже не беспокоила. Но продолжаю принимать супрастин, растирать больные участки ноги троксевазином, а со вчерашнего дня не расстаюсь с подставкой для ног, когда сажусь в кресло. И до конца июля синоптики обещают постоянную жару. Никуда не денешься. На балконе, потом за компьютером отрабатываю свой хлеб. Время не догонишь, прошлое не вернёшь, поэтому, не торопясь, лопая что дадут, продолжаю своё дело. По крайней мере, после нескольких сомнительных дней начали появляться выпрямительные просветы.

                ***
Звенит ночная тишина. Остановиться – вот, что надо,
на «вот оно», от  «оба на» добравшись изумлённым взглядом
откуда-то со стороны, как говорится, ниоткуда,
ведь чудотворные миры живут в фантазиях минутных!
И вечность как мгновений взвесь здесь неизменно существует,
иначе, всё, что нужно есть, чтоб сущим жить не многим нужным.

Покуда сам спешишь туда, как на свидание без встречи,
проходит сном реальный дар, что небом не был обеспечен.
Как ни бывали хороши дни торжества, души блаженства,
а то, жестоки и страшны при изощрённом совершенстве,
пожалуй, стоит всё принять, что есть всегда, как не бывает,
и в час положенный узнать то, что как явь не забывают.



                ***
О признаках старения ни слова, как о войне, о прошлом с блеском глаз,
о головокружительной основе, - всё время вверх-вперёд на новый пласт
боязни высоты до тошнотворной ужасной власти для бескрылых рыл,
где в море молчаливого простора  век растворился, как отговорил.
Ступеней постепенность, как грунтовка в листе нетленном прочного холста.
А за игру без должной подготовки ответит создающая среда.

Одновременно в смертном чуде роста вселенной россыпь самоцветных слёз,
добрососедство космоса с погостом в кладбищенской границе детских грёз.
Как будто с преимущественным правом рождаешься на этот белый свет
сильней страдать, не видя себе равных, как будто никого бездарней нет!
«Дистанцию громадного размера» не я придумал. Как тепло и свет
взрывает тьму холодной атмосферы, в которой прочно поселилась смерть!

А в транспорте общественном подавлен, в себе замкнувшись наглухо артист,
людьми затёртый, как «Челюскин» льдами, неважно, узнан или же забыт!
Безличная свидетельская масса из самых добрых честных состоит
соглядатаев мирового класса. Всё ревно-зависть только может сотворить
с непревзойдённым качеством отделки. Простите, как «за то, что я умру»,
за саморазвенчанье в смысле цели – неоценимый, по идее, труд.

четверг, 25 июля 2002                Очередной пропущенный банный четверг.
Второй раз приходится начинать день больших климатических перемен на пару дней раньше срока, на этот раз с памяти о Володе Высоцком, насчёт которого был не совсем прав, не думал, что он действительно пограничная величина последних надежд Союза. Мало что изменилось в культурно массовом смысле, мало кто появился с тех пор в великой России, ожидающей тогда своих «Шекспиров» и «Ренессансов»! Этот парень до конца «верил избранной толпе», принадлежал своей публике, и, соответственно, получал от нёё куда больше прочих, во всяком случае, больше тех, кто считал себя старшими братьями. А, может быть, он ушёл вовремя с честью, навсегда оставшись молодым и необыкновенно талантливым человеком. Во всяком случае, у меня уважение только прирастало с годами, потому что вокруг становилось разреженней и чище пространство, рассеивалось множество «под Высоцкого», пропадали толпы его фанатов, оставались самые верные, которые брали у него, даря ему самих себя. И это воистину прекрасно. Пусть и не шибко великий коммуникатор, но самый настоящий, живой, бессмертный, подлинный!
Утро начиналось, как обычно, сгущённой духотой с примесью дыма, сегодня какого-то особенно едкого. Позже выяснилось, что загорелись во всю мощь торфяные пласты Люберецких аэрационных полей где-то неподалёку, в районе Некрасовки. Стало быть, раньше это они время от времени загорались, прорываясь на поверхность то в одном месте, то в другом. Ну, а сегодня при юго-восточном направлении ветра эти поля задымили половину Москвы и стали достоянием гласности. Какое-то время, тем не менее, высиживаю на балконе, оценивая 10 заключительных листов 152-ой тетради, не зная, как лучше разобраться с ними. По порядку или с конца без всякого настроения по неизвестным пока причинам. Сошлось всё вместе: пропуск бани, то есть законного выходного дня, перемены в погоде, оказавшиеся довольно резкими, хотя я предполагал именно такое развитие событий, когда пугали страшной жарой до следующего понедельника. Наконец, необыкновенно раздражающий дым. Потом зарядили хорошие дожди, когда так называемый холодный воздушный фронт в пополуденные и вечерние часы подошёл к столице. Оля отоваривалась на рынке, Лиза безбожно лазала по Интернету, перекачивала подходящие для себя игры, забыв всё, о чём мы с ней договаривались. Так что и без бани, волей-неволей получился не особенно полноценный, но всё же выходной. Обед, ужин, фрукты-овощи, фильмы и информация по ТВ, отлёживание вперемешку с обжираловкой. Только после 11-ти вечера вернулся за компьютер. Оля пошла с Мухой на вечернюю прогулку… мимо Хвалынки с Юлиным котом. Юля выезжает завтра, и в субботу ранним утром её надо будет встречать. Все Олины прожекты насчёт человека с машиной оказались негодными. Я в эти неестественные процессы естественно не вмешиваюсь. Куда мне выдерживать нагрузки, связанные с опекой и пониманием тех, кто не заботится о своём теле и разуме. Вот, и с Яшиной «политикой» вышло, как всегда. Хотя, хотелось, конечно, как лучше. Теперь и «весь Кармиэль» может вылететь в трубу в смысле нормального общения. Яша мне вряд ли простит, обиду не забудет до конца жизни. Софа вряд ли захочет понять, являясь, прежде всего, женой мужа и только потом сестрой брата. Да и иллюзии ей необходимо сохранять, если, конечно, таковые ещё есть. Но в любом случае я бы не выдержал, ведь Яша начал меня обращать в свою веру, совершенно забыв о необходимости обратной связи. Последние иллюзии развеялись, последние крохи натужного уважения из вежливости и добропорядочности улетучились. И просто и чётко было понято, что сохранять в дальнейшем хорошую мину при плохой игре больше не выйдет. Баран смотрел, смотрел на новые ворота, вылупив свои необыкновенно загадочные бараньи глаза, а потом поскакал на них! Ладно, сделанного не вернёшь. Как будет, так и будет. В данном случае только хотел ещё раз повторить, что лучше тратить время на любой собственный вздор, чем общаться с великими в душе политиками.

пятница, 26 июля 2002 
Пасмурно, сравнительно прохладно. Третий или четвёртый день прохладной передышки на весь рекордно жаркий июль. Обещаются синоптиками ещё дожди, возвращение жары затем до самого начала августа. Интернет пока по неизвестным причинам заглох. Писем пока нет! Отдохнул, как сто лет уже не отдыхал без алкоголя и никотина, и теперь нелегко снова впрягаться в лямку без прелюдии. Сначала масса информации на тему отдачи американского кризиса на фондовых биржах всего мира, музыка и всяческие новости, потом неожиданный приход Лизы, пока Оля всё ещё только собиралась выйти погулять с Мухой и пройтиться по хозяйству. Оказывается, ещё вчера Оля подстраховалась поддержкой В. Ш-на, который вызвался помочь встретить Юлю завтра рано утром. Почему бы не продолжить отдых? Не сыграть пару партий в шахматы? Не позвонить на «Телетон»? Не позавтракать, наконец! Так и сделаю, продолжу до бесконечности тратить время, накапливаясь, как капля, наливаясь чем-то совершенно необходимым, тем, чего в данный момент ощущается фатальная нехватка. Как писал в незабвенные времена несколько подзабытый нынче Михаил Светлов «…может, бабочки мне не хватает, может, мне не хватает слона»!
Из «Телетона» позвонили сами, интересовались оплатой. Опять совпадение? Из банка не сообщили об оплате от 18 июля, и с утра сегодня отсутствует связь по Интернету. Девушка, которая звонила, снова убеждала в том, что никаких отключений не было. Подождём, увидим.

                ***
Светает около восьми. Неужто было это лето,
в котором никакой зимы, как там, где жизнь, реальной смерти
никак ни в чём не может быть, – ни встретиться, ни разминуться, –
что сильно может удивить, чтоб окончательно проснуться!

Шумит сплошная тишина за тонкой стенкой безвременья,
за штилем – свежая волна, как состоянье с настроеньем.
От сердца сколько отмотал, успеть за призраком стараясь,
приобретая вечный дар, кровь с молоком в лице теряя?!



                ***
Пусть будет так, и не иначе! Живётся легче и трудней,
решаются судьбы задачи, и побеждать другим нужней!

Как мне нежнее и сильнее пространство сердцем обнимать,
познанье дабы с наслажденьем в одном ключе воспринимать.

Прожить за здорово живётся, не поле тоже перейти,
но как бы через пень-колоду перешагнуть свой труп в пути.



                ***
Я могу, что хочешь, говорить, выправив карт-бланш по вертикали,
мрамором сугроба поразить, высеченным вьюжными ветрами!
И пускай мне будет хорошо, словно по отдельности и вместе
что-то небывало снизошло, как бывало в очевидном детстве.
Когда лучше было помолчать, без подхода к стилю или слогу,
как слепой не может передать всю свою тоску глухонемому!