Не воюй

Шеляженко, Юрий Вадимович. Не воюй : рассказ на русском и украинском – Киев: Шеляженко Ю. В., 2014. – 36 с. – ISBN 978-617-7088-04-1

Началась война, а люди не хотят воевать. Всюду призывы: «Не воюй». Военачальники и элитные воинские части ожесточенно играются в войну между собой. Остальным их война неинтересна, все как один живут в мире и согласии.
Для читателей, которые не желают поддаваться воинственной истерии.

См. также: "Креатив против войны" http://echo.msk.ru/blog/shelya/1348002-echo/

о о о о о

НЕ ВОЮЙ

Рассказ.

У нее новоселье. Новый дом. Тот, которого не должно быть. «После свадьбы – наш дом». Он удивился такой радостной мысли. Почему ненавистная новостройка вдруг стала желанной?

Горячей воды не было. Боря принял холодный душ. Попрыгал, чтобы согреться, голыми ногами по кафелю. Вытерся.  Почистил зубы. Надел новые ботинки. Хрустя целлофаном, распаковал новый пиджак. Долго выбирал галстук. Хочется же быть безупречным.

Он до сих пор жил в наследственной квартире. Бабушка получила ее за перевыполнение плана пятилетки. Одной из первых переселилась из коммуналки в хрущобы. На пятый этаж. Внизу жило сплошное начальство. Взбираться по лестнице дольше всех было неприятно. Зато с балкона знатный вид, от печерских холмов до голосеевского леса.  Дом ведь тоже стоит на холме. Осенью внизу океан зелени, зимой – чистая Антарктика. И блеск солнца в далеких и близких окнах. И крыши, и куски дорог, по которым движутся машины с людьми.

На лестнице встретил соседку. Дочь полковника с третьего этажа.

– Привет. Как дела?

– Привет. Работаю.

– Чего там программируешь?

– Флэш-игру на сайт итальянского банка.

– Круто. Давай, еще увидимся.

У подъезда обсела ступеньки малышня с ноутбуком. Смотрели боевик под пиво и энергетики. Когда-то тут была скамейка. По указанию чиновницы с подвального этажа скамейку спилили. Чиновница хотела избавиться от шума сорванцов над ее окнами. А теперь они не только шумели, но и бросали окурки ей в форточку. Ведь урна для мусора, к сожалению, была выпилена вместе со скамейкой.

Под ноги шмякнулся каштан. Они валялись повсюду на асфальте. Зеленые, колючие, целые и расколовшиеся. И белесое небо, откуда они падали, было как мякоть каштана в колючей зеленой кожуре крон деревьев, ощетинившихся листвой. Новый дом, округлый, крепкий, темно-коричневый, спелым каштаном выглядывал из мякоти неба, заслоняя горизонт. Сотни огромных окон, балкончики, башенки новостройки выглядели так же сказочно, как двадцать лет назад, когда они вдвоем впервые увидели дом на рисунке акварелью.

Боря с Леной тогда были совсем маленькими. Бегали в бурьянах на пустыре. Не знали, чем еще заняться. Они увлеклись, догоняя друг друга, и не заметили появления взрослых. Двое мужчин в разных концах пустыря установили треноги, занялись измерениями. Женщина в красной кепке принялась ходить по пустырю. То и дело останавливалась, делала пометки в блокноте. Лена чуть не сбила ее с ног, когда убегала от Бори.

– Стой! – сказала женщина,– Что ты делаешь на строительной площадке?

– Это наш пустырь.

– А мы тут дом построим.

– Какой дом? – спросил Боря, запыхавшийся от погони, но не утративший любопытства.

Женщина вновь открыла блокнот и достала оттуда сложенный вчетверо альбомный листок. Развернула. И дети увидели дом. Великолепное строение, очерченное смелыми штрихами кисти.

– Кто будет в нем жить? – поинтересовался Боря.

– Элитные части Национальной гвардии. Дом строится по заказу жилищного кооператива при генштабе. Он называется «Защитник отечества».

– Я тоже хочу жить в этом доме!

– Ну, подружка, тебе это вряд ли светит. Как и мне. Разве что выйдешь замуж за одного из тех ребят, которые охраняют президента.

– Я буду охранять президента! – заявил Боря.

– Только вначале вы вместе должны вырасти,– весело объявила женщина,– А теперь не мешайте. Мне надо работать над проектом.

До конца дня Лена стала президентом, а Боря ее защищал. Он вспомнил об этом с улыбкой, подходя к новому дому. Дорожка вела сквозь заросли можжевельника во внутреннем дворе дома, огибала детскую площадку. На скамейках у детской площадки сидели две бабушки и кошка. Бабушки увлеклись беседой. Кошка же неподвижно следила за детской возней, иногда подергивая ушами. Воздух был пропитан фитонцидами – очень необычно в центре мегаполиса.

В холле Боря подошел к охраннику за стеклянной перегородкой с золотыми буквами «Richmond Palace Security Service». Представился, назвал номер квартиры. Охранник сверил имя со списком приглашенных и показал рукой на лифт.

Четырнадцатый этаж. Апартаменты Лены. Он ткнулся носом ей в щеку, чмокнул. Девушка ловко увернулась, схватила его за руку и повела показывать квартиру. Хвасталась обоями цвета слоновой кости, высокими потолками, большой столовой. Показала, как тренируется на велотренажере в спальне. Все это в темпе урагана, ускользая от его прикосновений и объяснений, не давая возможности для признания. Самый большой сюрприз ждал его в гостиной.

– А вот телевизор. Прикинь, диагональ побольше, чем у окон.

К черту телевизор! Лучше пусть объяснит, кто этот толстяк в серой футболке и камуфляжных шортах, по-хозяйски развалившийся на софе перед телевизором?!

Она объяснила:

– Это Гриша, мой парень.

Гриша выключил телевизор и поднялся навстречу.

– Это Боря. Друг детства, я тебе о нем рассказывала. Мальчики, знакомьтесь.

Машинально пожимая руку соперника, «друг детства» словно схватился за оголенный провод под напряжением. Чуть не дернулся. Но все-таки сдержался, нервы были крепкие.

В двери позвонили. Лена побежала открывать.

– И давно вы познакомились? – поинтересовался Боря.

– Да уже много лет,– ответил Гриша.

– Она ничего не рассказывала о тебе.

– А что ей рассказывать? Мы с тобой виделись пару раз, только ты меня не замечал. Я помню, на митинге против застройки ты стоял с плакатом «Руки прочь от детской площадки».

– Не помню, чтобы ты был на том митинге.

– А свои фотографии в интернете помнишь?

– Вроде да.

– Так это я фотографировал. Лена сразу сказала обратить на тебя внимание. Дескать, колоритный тип.

– Значит, ты фотограф! Теперь вспоминаю. Пару раз ты приходил. В сложные моменты было не до тебя. И ты явно старался не мешаться под ногами.

– Точно! Кстати, ваши митинги здорово помогли мне подняться. Одну из фотографий заметили кураторы международной выставки. Пригласили, помогли сделать экспозицию. Тогда и отец стал серьезнее относиться к моим занятиям фотографией. Раньше он думал, что это блажь, а после выставки устроил меня в службу связей с общественностью военного округа. Теперь я уже начальник этой службы.

Лена вернулась с гостями, седоватым мужчиной в белом пиджаке и женщиной в вечернем платье. Это были родители Гриши. Не успел Боря с ними познакомиться, как снова послышался звонок в дверь. Гости продолжали прибывать. Чаще приходили парами.

– А ты без пары? – доброжелательно поинтересовался Гриша.

Боре сразу захотелось сменить тему разговора:

– Надеялся, что встречу ее тут. Кстати, как ты находишь время на вечеринки? Сейчас же война!

– Да, пахать приходится изрядно. Сеем ветер, пожинаем бурю. Но для Лены у меня всегда время есть.

– Насчет ветра не понял.

– Мы же даем официальную информацию, которая многим не нравится. Для одних она как ветер, как сотрясание воздуха.  Этих еще можно терпеть, они просто называют нас беззубыми. А вот другие захлебываются от ненависти. Им мы мешаем врать и разрушаем иллюзии. Наш пресс-центр неправильно цитируют, искажают формулировки ради красного словца. Приписывают нам то, чего мы не говорили. Приходится мониторить информационное пространство. Потом поправляем, опровергаем.

– А пропагандой занимаетесь?

– Конечно.

– То есть сами привираете?

– Наша пропаганда самая честная! – Гриша подмигнул,– Да ты и сам знаешь, как это делается.

– С чего бы мне знать? – возразил Боря.

– Только не прикидывайся простачком. Вы несколько лет такое городили!..

– О чем ты?

– Говорили, новый дом строится на костях чумного кладбища. Вот котлован разроют и вновь будет эпидемия. Где же твоя чума? Ты еще жив? Здоров?

– Ну...

– Еще говорили, что новый дом провалится в подземную реку или от строительства сползет склон вместе со старыми домами. Ты еще трещину на стене журналистам показывал.

– Я что, придумал эту трещину?!

– Трещина есть, а дом не развалился. Ты говорил, что развалится. Вот тебе и пропаганда. Правдоподобная ложь всегда начинается с видимости правды.

– Это просто везение! Все эксперты подчеркивали опасность строительства!

– Помнится, эксперты как раз говорили, что строительство безопасно. Но журналистов вы направляли к своему эксперту, который ругал застройщиков и нанятых ими экспертов. Мне очень понравилось, что он все время говорил о коррупции. По-моему, это был политолог из общественной организации «Оборона Киева».

– Почему политолог? Не знаю, кто он по образованию, но про теневые схемы застройщиков рассказывал со знанием дела.

– Он при мне вместо ответа на сложный вопрос признался на камеру, что политолог, а не архитектор. Вы еще потом не подпускали к себе на акции того журналиста, который задал этот вопрос.

– Так ты об этой проститутке говоришь? Его же застройщики купили!

– Откуда ты знаешь?

– От... знающих людей.

– Дай угадаю. Тебе это политолог сказал.

– Он не политолог!

Боря сам удивился ярости, с которой была брошена последняя реплика, и поспешно добавил:

– Извини, разговор пока закончим. Ты мне напомнил обсудить кое-что с Леной.

Он пошел на кухню, где девушка с подругами готовила угощение для гостей. Кухня была громадной. Лена объяснила: передвижные стены, можно ни в чем себе не отказывать. Рассказал свежий анекдот, помог нарезать салат. Пустил слезу от лука. Обнял девушку за талию:

– Пообщаемся минутку наедине?

Она дала себя увести в спальню. Тут только Боря заметил на стене над велотренажером знакомую фотографию метровой величины. Он с пацанами ломает зеленый забор. Лица прикрыты, зато видны другие мельчайшие детали. Как щепки летят. Как милиция курит в сторонке.

– Гришин подарок?

– Круто, скажи?

– Зачем ты ее тут повесила?

– Это же ярость! Мы злые, как черти! Это так помогает крутить педали!

«Мы»? Ах да, она тоже попала в кадр с краю. Орет в мегафон. Что же она орала? «Валите забор! Валите! Валите его!» – да, моя Лена самая смелая, другие девчонки носили ментам чай в пластиковых стаканчиках и налаживали хорошие отношения. «Моя, да уже не моя» – мысленно поправил себя Боря.

– Этот Гриша... Зачем ты все усложняешь? Я понимаю, ты хочешь, чтобы я ревновал...

– Снова твои выдумки.

– Разве мы не договорились быть вместе?

– Нет.

– Что значит нет?

– Друг мой, ты не предлагал мне руку и сердце.

– Это несерьезно.

– Это очень серьезно.

– Я делал тебе предложение...

– Перестань.

– Я предлагал тебе вместе сесть и написать сочинение...

– У тебя был разговор о чем-то конкретном? Меня ждут гости.

– Да! Послушай, мы должны были сесть и написать сочинение о том, как мы вместе будем долгие годы радостно строить свою жизнь. Это же простой ритуал, который я придумал, чтобы мы стали одной семьей.

– Семьей становятся в церкви.

– Что за чушь! Послушай, церковь и ЗАГС – это чужие формальности, которые мы будем проходить, когда договоримся между собой. Когда у нас будет план, как жить вместе.

– Ты ненормальный. Никаких планов не надо. Все происходит само собой, если мы предназначены друг другу. Ты мой, я твоя. Все просто. Если все усложняется, советуемся с друзьями и подругами, в крайнем случае идем к психологу. Раз у тебя все сложно с самого начала, значит, верно я чувствую, что ты меня не любишь.

– Сами собой происходят только недоразумения и ссоры. Жизнь без замысла всегда заканчивается трагедиями. Вот возьми русско-украинскую войну. Ее разжигают идиоты, когда требуют решить все проблемы силой и идут на переговоры с ультиматумами. Нельзя рассчитывать, что жизнь сложится сама собой. Если вы хотите воевать, у вас должен быть четкий план победы. Если вы хотите договариваться, у вас должны быть взаимно выгодные предложения.

– Я все-таки не поняла, чего ты хочешь.

– Я хочу прочесть с тобой сочинение о нашей совместной жизни. Мой вариант. Ты, конечно, можешь вносить поправки.

– Это самое неадекватное предложение руки и сердца, которое я слышала за свою жизнь.

Боря достал из левого нагрудного кармана несколько помятых листков бумаги.

– Нет,– поспешно сказала Лена.

– Не хочешь сейчас читать?

– Нет.

– А когда?

– Никогда! Я отказываюсь быть твоей женой. Я люблю Гришу.

Она чуть отошла от него, словно опасаясь гнева.

– Прости, Боря. Ты хороший парень, меня к тебе тянуло с детства. Гриша, может, не такой красавец и умница, но он нормальный и из очень хорошей семьи. К тому же мы любим друг друга.

– Допустим, это правда. О чем вы с ним договорились?

– Поженимся через месяц. Можешь быть свидетелем.

– А еще?

– Будем жить долго и счастливо. Это же любовь, она движет миром!

– Я так понял, ты рассчитываешь, что его влиятельные родители помогут ему сделать карьеру и стать богатым человеком, а все богатства он положит к твоим ногам.

– Как некрасиво и цинично так говорить о нашей любви!

– Ты издеваешься.

– Ну да. Если честно, именно на это я и рассчитываю. У тебя, Боря, такой квартиры никогда не будет. Мой дом – моя крепость, здесь я чувствую себя принцессой. А ты говоришь, сочинение. Где будем сочинять? В твоей хрущевке с тараканами?

– Только не надо преувеличивать. Сама же жила в нашей хрущевке. Тараканов вывели сразу после распада советского союза, когда на рынке появились китайские ядовитые мелки.

– Не хочу больше жить в хрущевке!

– Вспомни, как мы защищали наш дом. Ты любила эту хрущевку. Ты боялась, что застройщики могут ее разрушить.

– Это была игра.

– Ты уверена?

– Не будь наивным! Я с самого начала хотела жить в большом красивом новом доме.

– Но это ты собрала первый митинг против застройки! Ты сказала, что по словам твоей бабушки на месте строительства было чумное кладбище!

– Пришлось хорошо повоевать со жлобами и заставить их меня бояться, чтобы мне подарили жизнь в апартаментах класса люкс. Вот отец Гриши – член правления жилищного кооператива «Защитник Отечества». Кооператив, правда, давно реорганизован и многие пайщики остались с носом. Но хорошие семьи в таких случаях никогда ничего не теряют. Наоборот, на то они и хорошие семьи, чтобы приобретать потерянное другими.

– Не понимаю.

Боря сел на краешек большой двуспальной кровати. Лена продолжала стоять у дверей.

– Что тебе не понятно? Не лезь в нашу семью. Мы с тобой просто друзья детства, понятно?!

– Не понимаю, как я мог не замечать твоей лжи.

– Да все ты видел, мы же вместе врали про опасность строительства.

– Но ты подняла народ, и я верил тебе!

– Мы же вместе придумывали все сказки. Как ты мог мне верить?

– Вот этого я не понимаю. Глупо вышло.

– Ты еще не знаешь, какие глупости творились с этой застройкой! «Защитники отечества» вначале примазались к бюджетной программе. Правление кооператива получило деньги и положило себе в карман. Вместо застройки пустырь срочно закатали в асфальт.

– Помню, там были три ларька: пиво-колбаса, газеты-сигареты и игровые автоматы с вывеской «Casino Royale».

– Автоматы поставил как раз Гришин отец. И вывеску он придумал. Старик любит фильмы про Джеймса Бонда.

– Потом горсовет решил отобрать землю у кооператива. Ларьки снесли, на их месте оборудовали детскую площадку.

– Точно. Гриша говорит, что старик был в ярости. Ему, королю игрового бизнеса на районе, устроили такой облом! Вернулся из командировки в Англию и срочно подтянул друзей из военной судебной коллегии. Именем Украины решение горсовета было признано недействительным. Суд еще и взыскал в пользу кооператива такую компенсацию из бюджета, на которую можно два дома построить. Тогда и началось строительство нашего Ричмонда. Знаешь, откуда название? Отец Гриши слышал на экскурсии в Лондоне, что у них парламент тоже приказал развалить королевский дворец Richmond Palace. Старику это запомнилось. Он сказал, что в отличие от английских королей-вырожденцев с парламентом цацкаться не намерен. Правление кооператива одобрило идею построить роскошные апартаменты под гордым именем разрушенного дворца английских монархов.

– Тогда ты обошла все квартиры, пригласила народ на митинг и собрала подписи под коллективной жалобой.

– Ты первый отозвался! Помнишь, ночью обрисовывал забор требованиями прекратить строительство?

– Ты сказала, что надо создать блог и пиарить наш протест в соцсетях. Мы целый день этим занимались. Вечером сходили в кино.

– Да, потом вернулись и переспали. Это было хорошо! Но ты заставил меня поволноваться. Я чуть было не залетела. Это очень помешало бы сейчас строить семью.

– Чушь эта ваша семья. Никаких договоренностей, никаких серьезных планов. Все пускаете на самотек, по-воровски просто и с жадной любовью. Результаты всегда плачевные.

– Не ревнуй. Я уже не твоя. И вообще, Гриша – надежный, как скала. Такой никогда в жизни не пропадет.

– У нас уже была одна бездумная семья славянских народов. Сейчас все перессорились и царапаются, как дикие кошки. У всех на душе раны. Все требуют мести. Все по-своему правы. И все дальше рвутся в бой, как последние дураки.

– Хватит этого нытья. Пошли отмечать новоселье.

В гостиной Гриша уже говорил о войне, немного покраснев от выпитого шампанского. Жаловался, что трудно вывести народ на поле боя. Мало добровольцев. Много предателей, провокаторов и пацифистов. Враги даже распространяют по соцсетям новый мем: «Не воюй».

– А правильный лозунг! И вражеское телевидение вопит, что их пацифисты завербованы нашими шпионами! – воскликнул Боря.

Гриша ткнул пальцем в Борю, обругал его «либерастом». Еще больше покраснел, плюхнулся на софу.

Лена пригласила спорщиков и других гостей примириться за праздничным столом.

Тостов за мир в этот день было необычно много. Гости уже изрядно расслабились, когда у всех вдруг начали звонить мобильные телефоны.

– Началась война! – воскликнул Гриша,– Сейчас подъедет наша бригада. Мужчины идут со мной. Оружия хватит всем.

– Да ну тебя. Не воюй,– отозвался мальчик с планшетом, который ушел из-за стола и уютно устроился в кожаном кресле, как только взрослые начали много пить.

– Глупо! – заорал Гриша,– Иди погуляй, не лезь под руку!

– Ты всех выгонишь? – поинтересовался мальчик.

– Смотри, все молчат. Молчание – знак согласия со мной.

– Вряд ли,– возразил Боря,–  Молчание – знак согласия с мирными делами. И это же молчание – протест против твоей войны. Действительно, пусть воюют те, кто хочет воевать.

Гриша встал, зашатался и снова сел. Лена включила телевизор.

– Диктатура фейков. Ложные слухи в интернете официально опровергнуты властями,– зазвенел в комнате бодрый голос ведущей новостей,– Сообщения о том, что Украина и Россия находятся в состоянии войны, не соответствуют действительности. Киев и Москва почти одновременно заявили, что массовое дезертирство из военных частей в связи с началом войны придумано пятой колонной врагов, которые орудуют под лозунгом «Не воюй». В Москве назвали бредом новость о взятии Кремля элитными частями украинских националистов. Правда, связаться с Кремлем нашему корреспонденту не удалось. А в Киеве призывают не принимать всерьез сообщения о том, что элитные части русских империалистов захватили Министерство обороны Украины и занялись люстрацией украинских военачальников...

В двери требовательно позвонили. Лена пошла открывать. Через минуту гостиная заполнилась людьми в камуфляжной форме с автоматами, в черных масках. Один, правда, был в кожаной куртке. Без маски и автомата, зато с бумагой. На бумаге – герб, двуглавый орел.

– Мы из комитета по защите Киева.

– Какого комитета? По зачистке Киева? – уточнил Боря.

– Сказано же, комитета защиты! Не зачистки! Короче, при нашем комитете чрезвычайный военный суд решил вот что... Оглашается постановление о люстрации именем Российской Федерации...

– А вы можете сразу по сути сказать?

– Вы выселены отсюда, как захватчики киевской земли и коррупционеры. Наш военный суд аннулировал решение вашего военного суда. Как горсовет раньше решил, так и будет. У вашего кооператива изымается земельный участок вместе с домом. Это здание переходит в собственность города. Здесь будут жить честные граждане. Например, я.

– Это незаконно! – воскликнул Гриша.

– Тоже мне законник нашелся. Вон отсюда. Завоевывай Кремль и живи там, если хочешь.

– Вы, наверное, шутите,– прошептала Лена.

– Я не шучу. Собирайте вещи и выметайтесь по-хорошему. Даю вам час. Иначе прольется кровь.

Лена выбежала из гостиной. Боря последовал за ней.

– Я продала квартиру в хрущевке, чтобы обустроиться в Ричмонде,– плакала девушка.

– Успокойся, поживешь у меня,– с любовью сказал парень.

И они покинули роскошные апартаменты, держась за руки. Вернулись в свою хрущевку, не задетые перестрелкой элитных частей нации и империи. Вышли на балкон. Любовались закатом. Обнимались. А внизу все трещало и пыжилось жалкое, нелепое сражение, которое было им совершенно безразлично.